Чужая кровь

Один хрипло закашлялся, утирая губы белоснежным платком. Брезгливо полюбовавшись алыми пятнами, ас выкинул скомканный кусок ткани в огромный очаг и натянул на себя стеганое одеяло, набитое пухом. Легкое, оно было неимоверно теплым, но царя знобило, и противный липкий холод, расползающийся по телу, никак не хотел уходить. Фригга нежно сжала грубую ладонь супруга, получив в ответ полный любви взгляд. — Мы справимся, — твердо произнесла она, продолжая сжимать ладонь Одина. Он слабо улыбнулся и достал из корзинки следующий платок. В памяти мучительно крутились воспоминания о самой тяжелой его победе и самом горьком поражении. *** Хельхейм Прах поднялся многометровой волной. Хель торжествующе оскалилась, вбивая острие посоха в землю с глухим стуком. Асов неожиданно накрыла сияющая белым полупрозрачная полусфера — Бальдр сцепил зубы, предельно концентрируясь, его глаза сейчас пылали, как две ослепительные серебряные звезды, а из-под одежды пробивался свет. Прах рухнул лавиной, смертоносной волной-одиночкой, ломающей гигантские корабли, как спички. Один простер руку, над ладонью возник золотой шар, мгновенно разросшийся и подперший защиту, поставленную Бальдром, изнутри. Видар плавно перетек в гуманоидную форму, как и Вали, осторожно сделавший шаг назад. Оборотни задрали головы, наблюдая за бушующим за полупрозрачными стенками штормом. Сейчас они ничем помочь не могли: не увлекались братья магией, развивая лишь данные природой способности к изменению тела. Бальдр застыл статуей, держа защиту. Неожиданно прямо перед Одином возникла темная тощая фигура: прах обтекал некромантку стороной, давая возможность видеть во всех подробностях заострившиеся еще больше черты лица и злобные глаза. Один молча проводил ревизию амулетов: негатор натужно вибрировал под наручем, пытаясь справиться с брошенной против него мощью древнего существа, ас прямо ощущал, как потрескивает простой серебряный браслет. Если он не выдержит, развалится… Шансы уйти живыми просто исчезнут, как лед на солнце. — Один… — хрипло пропела Хель, придвигаясь ближе, практически уткнувшись лицом в белоснежную преграду. — Один… Что же ты, царь? Не выходишь… Не здороваешься… Стесняешься? Некромантка каркающе рассмеялась, злобно просверлив взглядом землю. Щит, поставленный Бальдром и усиленный Одином, имел форму сферы. Только поэтому они еще были живы, и Хель не прокопалась снизу. Она медленно заходила из стороны в сторону, словно волк в клетке, изредка тыкая концом посоха то в землю, то в преграду. Один огляделся, поджимая губы, пальцы пробежались по цепи Драупнир. Да, он пока что неуязвим, но… Хель слишком сильная и слишком древняя, чтобы можно было смотреть свысока. Ас прикрыл глаза, сосредотачиваясь… Землю тряхнуло. Хель насторожилась, крепче сжав посох. Землю снова тряхнуло. Еще раз. По доспехам царя забегали крошечные огоньки. Наконечник Гунгнир едва заметно засиял, древко затрепетало в ладони. Хель, внимательно оглядевшись, снова пару раз ткнула посохом преграду, что-то пробормотала, и землетрясение резко прекратилось, как и буря. Прах, собранный некроманткой отовсюду, куда она смогла дотянуться, мягко улегся валом вокруг, и снова накатила пронзительная тишина. Негатор все так же еле ощутимо вибрировал: Хель не оставляла попыток активировать ловушки, давя и давя магией. Один с Бальдром переглянулись. Царь крепче ухватил копье. Хель подошла ближе, и копье словно выстрелило, пробивая истончившуюся преграду. Некромантка была очень быстрой и гибкой, ей почти удалось увернуться, но слишком близкое расстояние сыграло свою роль. Широкий наконечник взрезал плоть, едва не отрубив руку, пробил ребра и едва не проткнул Хель насквозь. С диким болезненным криком некромантка отпрянула, посох взлетел, вращаясь, но Один недаром столько тысяч лет воевал. Следующий удар, совмещенный с шагом — сфера исчезла — чуть не отправил Хель к праотцам. Тяжелое навершие посоха сбило рог со шлема аса и погнуло крыло. Один встряхнулся, избавляясь от звона в ушах, древко копья подсекло Хель ногу. Обратное движение наконечником срезало мышцы с икры и отрубило два пальца с левой руки некромантки. На пыльную землю не упало ни капли крови, а Хель, с неожиданным изумлением, проступившим на изможденном лице, едва не рухнула, подволакивая ногу. — Ах ты ж скотина! — прошипела Хель, принимая вертикальное положение. Секундная заминка прошла, искалеченная нога перестала мешать. Видар с Вали бросились вперед, вновь меняя облик, и неожиданно с тихими стонами и скулежом рухнули, едва не ломая лапы. На губах оборотней появилась желтая пена, падающая клоками. Хель замахнулась, готовясь ударить острым наконечником посоха, Бальдр, отошедший в сторону, схватил братьев за лапы, отбрасывая их в сторону. Он лишь скрипнул зубами: пока не кончится бой, даже нет возможности отправить явно пострадавших от яда оборотней в Асгард. Бальдр торопливо бросил на еле дышащих Видара с Вали по золотой цепочке, тут же обвивших лапы оборотней. Амулеты должны были помочь им продержаться и не умереть раньше времени. Тем временем старые враги сцепились с удвоенной энергией: разозленный ранениями сыновей Один мобилизовался, раскочегарив все свои силы и все амулеты и артефакты для победы. Золотая цепь на поясе просто слепила глаза, каждый удар аса едва не вбивал гибкую и юркую некромантку в землю. Вновь раздался крик — Гунгнир подрубил стопу Хель, ответный удар посохом едва не лишил Одина единственного глаза, прочертив полосу на боевой полумаске. Хель прыгнула вперед, словно укушенная, вцепившись рукой в Драупнир, и рванула с такой силой, что Один едва не упал лицом в землю. Ас выставил Гунгнир, отрубая некромантке левую руку, но было поздно. Цепь рассыпалась на золотые кольца, покатившиеся в разные стороны. Сияние погасло. Столб света упал на Хель, прибивая к земле на мгновение, Бальдр заскрипел зубами, пытаясь сжечь проклятую нежить, но некромантка взвыла так, что едва не лопнули барабанные перепонки, и шагнула сквозь испепеляющее плоть небесное пламя. Один размахнулся, ударом копья отрубая голову врага. Обугливающаяся на глазах голова некромантки упала на землю, Один выдохнул… Безголовое тело шагнуло вперед, отравленная пята посоха попала точно под край полумаски, оставляя кровоточащую царапину. Из ноздрей Бальдра потекла кровь от перенапряжения, столб света превратился в стену, рухнувшую на все еще шевелящийся труп Хель. Кости с плотью рассыпались в прах… А затем земля пошла трещинами по всем направлениям. Один хрипло рыкнул приказ, рядом появился радужный портал, в который Бальдр оперативно закинул еле дышащих братьев и втолкнул отца. Один прыгнул, успев краем глаза увидеть, как сквозь трещины в земле вырывается магма — планета разваливалась на куски со смертью своей владычицы. А затем портал схлопнулся, и Биврёст выплюнул их в Асгарде. Тут же вокруг забегали ожидающие возвращения целители. Подхватили Видара с Вали, резво утащив в палаты, принялись обихаживать Одина, раздевая на ходу. Бальдр от помощи отмахнулся, лишь опрокинул в себя кувшин с восстанавливающим энергию отваром, от которого чуть глаза на лоб через минуту не полезли, и медленно поковылял все же к целителям, решив провериться на разные неприятные нежданчики. Мало ли что можно подцепить во время тесного общения с нежитью, особенно недобровольного. А еще Бальдр вспоминал раскалывающуюся землю, дав себе слово проверить потом, как обстоят дела. Никогда не помешает. *** Хельхейм Как только Биврёст схлопнулся, разрушение пейзажа резко пошло на убыль. Вырывающиеся клубы пара и потоки магмы схлынули, прах, взвившийся в воздух плотным облаком, втянулся в трещины, надежно их запечатывая. Превратившиеся в обугленные головешки скрюченные от жара хрупкие кости стянуло друг к другу, составляя скелет. Последней подкатилась голова, надежно прирастая к позвонку. Прах облепил скелет, нарастая, формируя плоть — медленно, очень медленно, но нарастая. Скелет даже начал шевелиться потихоньку, прах изменился, становясь кожей и мясом, сформировались глазные яблоки, завращавшись в глазницах. Скелет попробовал встать, когда на нарастающей коже появилась маленькая голубая точка, как родинка. Она неожиданно выпустила тончайшие нитевидные отростки, впиваясь в восстанавливающееся тело. Родинка вспыхнула и исчезла. Возрождающаяся Хель села, озадаченно ковырнула пальцем кожу… Кисть развалилась, упав на землю. Некромантка подхватила второй рукой рассыпавшиеся косточки, которые вновь собрались в кисть под ее озадаченным взглядом. И вновь развалилась, прихватив за собой руку до плеча вместе с ногой. Хель щелкнула зубами. Кости вновь соединились в одно целое, но тут же наполовину возрожденное тело рухнуло, а над лежащей в пыли Хель появился призрак Локи, стремительно налившийся магией и обретший плотность, поставивший одну ногу в щегольском сапоге ей на грудь. — Не так быстро, моя дорогая, — оскалился он, восхищенно оглядев развалившуюся на части некромантку. — Мы еще не закончили наш разговор. Хель дернулась, но тело стремительно рассыпалось. Локи мстительно потоптался сапогами, довершая процесс, раздробив кости буквально в крошку. Голова некромантки щелкнула зубами, глаза просто пылали, но отсутствие языка блокировало способность говорить, а сияющее на пальце Локи кольцо — возможность оперировать магией напрямую. Она даже не могла удрать призраком. — Знаешь, Хель, — Локи поднял череп, бережно держа его в ладонях. — Я многое могу понять. Что я тебе просто не нравлюсь. Что ты хочешь меня убить. Это все просто и понятно. Но я не понимаю, зачем ты попыталась убить мою мать чужими руками. И не одобряю. И не прощаю. Камни в кольцах засияли, череп взлетел в воздух, начиная медленно рассыпаться жирным черным пеплом. Локи злорадно ухмыльнулся, когда до него донесся тихий, полный неизбывной ненависти вой. Наконец упала последняя песчинка, ситх поднял руки на уровень груди, раскрывая, и из ладоней потекли потоки бордово-оранжевого пламени, стремительно белеющего, растекающегося по земле. Снежно-белое пламя покрыло все вокруг, вгрызаясь в мельчайшие щели, выжигая ловушки и все шансы Хель спрятаться, пережидая, чтобы потом восстать и отомстить. Локи стоял посреди бушующего огненного моря и улыбался, пока пламя не впиталось в землю полностью и не исчезло в глубинах. Ситх молча шагнул вперед, исчезая. Настроение у него было превосходное. *** Бальдр исполнил свое обещание сразу же, как только вырвался из цепких лап целителей. Отдал приказ Хеймдалю и вернулся в Хельхейм, прихватив c собой Браги. Проклятого симулянта. В принципе Бальдр к своим братьям старался относиться ровно. Действительно любил он только Тора и Локи, последнего буквально обожал и очень уважал. Тор… Тор, с его веселым, неунывающим, взрывным, но легко отходящим характером, был очень неплохим старшим братом, готовым всегда помочь и утешить, если что. Остальные… К остальным относился более-менее ровно, некоторых любил, но только на расстоянии. И чем больше расстояние, тем крепче была его братская любовь. Браги относился как раз к последней категории. Покровитель поэзии, искусств и красноречия, Браги всегда вызывал в Бальдре противоречивые чувства. С одной стороны, он признавал несомненный талант брата, отдавая должное его увлеченности, готовности корпеть над сочинениями, добиваясь идеала, и вообще желанию творить и воплощать в реальность это самое желание. С другой… Браги был слишком… чистоплюем. Весь погруженный в искусство, без конца бренчащий на арфе, он был слишком брезглив для того, чтобы заниматься воинскими премудростями, хотя косоруким не был и отлично управлялся с длинным копьем. Настолько отлично, что мог поспорить с Локи, а это являлось показателем высочайшего мастерства. Однако Браги не любил ни кулачный бой, опасаясь за руки, ни благородное владение мечом. Даже то же копье, которое в его руках плясало и пело, пластая воздух, оставляло аса равнодушным. Хотя воинские подвиги он воспевал бесподобно, поражая красотой сложенных им хвалебных песен и хулительных стихов. Его хейти* и кеннинги** были непревзойденными… И Браги упивался восхищением окружающих, самодовольно взирая на всех остальных, по сравнению с ним — бесталанных. Он даже выглядел солидным мужем средних лет, отпустил окладистую бороду, одевался подчеркнуто богато и представительно. И не желал и пальцем пошевелить, чтобы защитить свой дом от врага. Разве что облив ароматными помоями с помощью своего языка. И вот это Бальдра откровенно раздражало. Он невольно сравнивал Браги, признанного покровителя всего прекрасного, и Локи, который тоже любил и петь песни, и слушать их, и сочинять, и вообще был изумительным златокузнецом, и не только. И сравнение всегда было не в пользу младшего брата. Не в последнюю очередь из-за снобизма Браги. Нет, у Локи тоже самомнение выросло выше горных вершин, но он и оправдывал его. А Браги… Вот и от похода к Хель он отговорился, уклонившись в последний момент, и даже не навестил находящихся в очень тяжелом состоянии Видара и Вали. Зато приперся в палату к Бальдру и потребовал поведать ему подробности, нисколько не смущаясь ни его вида — целительницы раздели Бальдра догола, хорошо хоть, простынку дали прикрыть срам, стреляя глазками и хихикая в перерывах между лечением, — ни не самого доброго настроения. Хорошо хоть, к отцу не полез, скотина бесчувственная. Про то, что в походе к Хель его помощь была бы очень кстати, этот погруженный в себя эстет даже не подумал. И не вспомнил о том, как сказался больным и не способным к ратным подвигам. И это сейчас, стоя рядом с палатой, где тихо стонали в агонии его братья, бредя и кашляя кровью. Бальдр, конечно, умел себя держать в руках, да и вообще старался не слишком нервничать из-за разных придурков, пусть это и его братья, но Браги, со своим непрошибаемым высокомерием, его на этот раз просто взбесил. Поэтому, как только целители дали добро, Бальдр взял брата за шкирку и вернулся в Хельхейм, готовый добить некромантку, если последняя все-таки выжила. Остановить угрозу, пусть и ценой своей и чужой жизней. Недовольный Браги, брезгливо вертя в ладонях копье, сердито вертел головой, осматривая жуткий пейзаж, тихо шепча себе под нос — ас явно составлял очередную драпу***, и плевать ему было на остальное. Бальдр мрачно скосил глаза на бубнящего брата и вернулся к изучению окрестностей, задействовав все свои чувства. Планета выглядела, да и ощущалась стабильной. Не было разломов, лавы, трещин и мелкого подрагивания почвы. Зато был тонкий, еле ощутимый, пепел и ощущение постепенно разгорающегося в глубине огня. Ас растер между пальцев невесомые частички, оставившие на коже белесую пыльцу, и тихо усмехнулся. Пепел. Полное отсутствие ловушек. Разгорающееся ядро планеты. Локи не оставил их без помощи. Бальдр не чувствовал абсолютно никаких признаков того, что где-то затаились частички не-мертвого, и это говорило о том, что проблема с Хель решена самым радикальным образом. И беспокоиться о том, что некромантка однажды вылезет из могилы на погибель всего живого, не стоило. Аса не волновали причины, по которым Локи уничтожил Хель, он видел главное — брат помог. Этого было достаточно. Браги буркнул что-то, поддернув подол плаща, и Бальдр, не выдержав, шевельнул пальцами. Ас, как раз наступивший на выглядящий ненадежным камень, оступился и рухнул в пыль, успев упереться ладонями, чтобы не расквасить нос. — Осторожно, Браги, не споткнись. Голос Князя Света был полон тщательно упрятанной издевки. Медовоголосого своим братом он больше не называл. **** Мидгард Сделав ставку на тандем Старка с Ванко, Локи явно не прогадал. Они оба являлись не просто гениями, но и крайне усердными работниками, не просто генерируя идеи, но и воплощая их в металл, пластик и самые разнообразные материалы. Вот и сейчас Старк, гордо задрав подбородок, демонстрировал потрясенной публике генератор, построенный на совершенно новых принципах и использующий опять-таки новый, открытый Старком, элемент. Избавление от реактора в груди потрясло Старка настолько, что он, не выдержав, смоделировал с помощью Джарвиса модель того, что с ним могло произойти, если бы он не прошел через процедуру исцеления. Результат ИскИн выдал неутешительный: отравление всего организма и быстрая мучительная смерть. Угрозы себе любимому всегда стимулировали Старка лучше всего. Гениальные мозги поскрипели, пошевелились и нашли способ остановить распад живых тканей. Всего и потребовалось, что перерыть записи отца, совершить очередную революцию в науке и еще раз наглядно показать, кто тут круче всех. Пока что «Чистая энергия» должна была запитать Башню, а миниатюрная копия почти вечной батарейки болталась на поясе Кроссбоунса, приняв форму работающей модели совершенно фантастической вещи из фильма. Световой меч. Тони любил высокотехнологичные игрушки, но, подумав хорошенько, решил в этот раз ограничиться любованием. Не хотелось остаться без рук, не совладав с капризным оружием. Да и Кроссбоунс, заполучив вожделенный сейбер, который непонятно как и когда собрал, из рук его практически не выпускал, дразня подопечных. Поэтому, хорошенько подумав минут десять, Тони решил, что на этот раз риск того не стоит, и переключился на более понятные и приземленные вещи. На космос. В мечтах он видел, как взлетают ввысь огромные и маленькие космические корабли, исчезая среди звезд, и если для воплощения этой мечты надо было построить практически с нуля инфраструктуру, то когда Старка останавливали трудности и незнание процессов? Старк ел на ходу, спал урывками и работал, полностью поддерживаемый таким же одержимым собратом-гением, и вытащить их из лабораторий могли лишь специально нанятые помощники, насильно запихивающие в подопечных еду, как в рождественских гусей. И все было бы полностью прекрасно, если бы не чей-то еле слышный шепот, зудящий на краю сознания. Скорее всего, от усталости. *** Видар закашлялся, сплюнув комок загустевшей крови. Прополоскав рот отваром, сделал пару глотков воды, утомленно закрывая глаза. Проклятая слабость буквально приковала его к кровати. Оборотня знобило, толстые пуховые одеяла и тяжелые шкуры не спасали от буквально пронизывающего тело холода. Видара то трясло так, что кровать ходуном ходила, а мышцы буквально каменели до боли, то неожиданно по жилам словно начинала течь лава Муспельхейма, и он обливался потом, мечтая о том, чтобы нырнуть в прорубь. Целители сменяли друг друга, на ходу изобретая отвары, настойки и мази, приносящие лишь временное облегчение. Валяться в кровати было тяжело и тоскливо, хорошо хоть, Вали находился рядом: было решено поселить их в одной палате для облегчения присмотра, и Видар не возражал. Вдвоем переносить мучительное выздоровление было как-то веселее. Всегда находились темы для разговоров, как например, хорошенькая целительница, присматривающая за ними ночью. Тоненькая, белокожая, с длинной рыжей косой, перевитой шелковыми лентами, она бередила их воспаленное сознание своими колдовскими темными глазами. Братья даже спорили — какого цвета? Видар склонялся к карему, Вали — к зеленому. Так как красотка присматривала за ними ночью и свет зажигать не торопилась, используя тусклый ночник, не раздражающий чувствительные глаза оборотней, то определиться братья так и не смогли. Да и общее состояние не способствовало наблюдательности. Вот и сегодня девушка почти бесшумно вплыла в темную палату, прикрывая рукой огонек ночника, подала отвар, бдительно проследив за тем, чтобы его выпили до конца, после чего достала чистую ткань, налила в миску очередной чудодейственный эликсир и принялась обтирать задремавшего Видара. Жидкость пахла приятно, ас задремал, почти не реагируя на то, что его ворочают с боку на бок — сила в тонких руках красавицы была отменная. Потом, судя по звукам, занялись Вали. Видар, с облегчением отметив, что озноб ушел, быстро пригрелся под одеялом и уснул. Целительница постояла, полюбовалась тонкими серыми нитями, расчертившими кожу там, где виднелись вены, и тихо вышла, довольно щуря темные, как болото, глаза, в глубине которых вспыхнули и погасли голубые огоньки. За закрытой дверью все глубже проваливались в сон Видар и Вали. *** Камар-Тадж Стрендж прокрутил в руке мерцающий изумрудным светом кулон, задумчиво поджимая губы. Попытка просмотреть варианты ближайшего будущего обернулась головной болью. Варианты были один другого ужаснее: трупы, пепел и опустошение. Маг чувствовал приближение чего-то или кого-то опасного, вот только даже Око почему-то не показывало, что именно свалится им на головы, зато транслировало результаты визита непонятно кого. Впрочем, оно и так было понятно: в последнее время участились нападения извне, и Стрендж не вылезал из Храма, просматривая самые многообещающие варианты будущего. Плюс еще и неожиданно начавшиеся брожения в и так нестройных рядах магов, вот и получается сплошная головная боль. Тоскливо вздохнув, Стрендж щелкнул пальцами, заваривая чай, верный Вонг молча поставил тарелку с сэндвичами с огурцом — его любимыми, и маг, потихоньку отхлебывая ароматный напиток — сосредоточенно, полностью отдаваясь процессу, как все англичане, — погрузился в мысли о том, что предстоит укрепить для лучшей обороны Храма Нью-Йорка. Задумавшийся маг поставил чашку на столик, поднял глаза, и вздрогнул — напротив, элегантно положив ногу на ногу, сидел Люцифер, лениво рассматривая обстановку, в которую он со своим костюмом-тройкой абсолютно не вписывался. Стивен собрался, пряча дрогнувшие на миг пальцы в широких рукавах. — Милорд. Какая неожиданная встреча. В животе предательски скрутило: Стрендж был крайне благодарен за исцеление, дорожил хорошими отношениями, но считать сидящее напротив существо своим другом не спешил. Пусть он сейчас вращается в высоких кругах, так сказать, да и не страдал никогда Стрендж недостатком самомнения, однако в данном случае маг все же предпочитал держать дистанцию. Мало ли… Вонг, выглянувший крайне осторожно из-за колонны, словно мышь из-под веника, выглядел настороженным и напуганным. Камар-Тадж был только для магов, разрешение на посещение давалось крайне редко, и обитатели магического измерения были уверены в том, что без их разрешения сквозь границу никто не пролезет. Вот только гостю об этом явно сообщить забыли. — Мистер Стрендж, — Люцифер смотрел на неуютно чувствующего себя мага, слегка улыбаясь, — я заскочил буквально на минуту. Решил лично напомнить вам, как Верховному магу Земли, что все обитатели Камар-Таджа являются военнообязанными и с этого момента будут помогать защищать планету, на которой обитают. Стивен моргнул, лихорадочно соображая, чего от него, да и остальных магов, хотят. — Владыка, — маг выпрямился, плащ, окутывающий его мягкими складками, возмущенно затрепетал полами. — Маги издавна охраняли Землю от опасностей. Поэтому… — Сколько было вторжений за последние пять суток? — Одно, — пожал плечами маг. Люцифер слегка наклонил голову. — Семь. И я ни разу не видел никого из ваших… подданных. Почему? — Храм… — Храм — не вся планета. Внесу ясность, а то вдруг вы что-то не так поймете. Камар-Тадж является частью планеты Земля. Это раз. Вы, как Верховный Маг-Хранитель, давали клятву защищать. Это два. Вы давали клятву мне, — в голубых радужках вспыхнули и погасли золотые искры, — это три. На нас надвигается опасность, и если вы, мистер Стрендж, а также ваши подданные опрометчиво решили, что защищать будете только Храмы, то вы глубоко ошибаетесь. Еще больше вы ошибаетесь, если решили отсидеться. Как всегда. Люцифер сидел расслабленно, но воздух неожиданно сгустился, стремительно нагреваясь. — Так вот, — невозмутимо продолжил он, — или вы поднимаете всех «в ружье», или… Я сровняю Храмы с землей, а заодно и законопачу все входы в Камар-Тадж так, что даже магические тараканы не пролезут. И проведу эксперимент: сколько вы протянете, прежде чем начнете жрать друг друга. Мы поняли друг друга? — Да, Владыка, — прошептал резко пересохшим ртом маг. Люцифер мило улыбнулся. — Прекрасно. Тогда… До свидания, господин Верховный маг. Люцифер встал, сделал шаг и исчез. Стрендж трясущейся рукой вцепился в Око, пытаясь обрести душевное равновесие. Плащ сочувственно зашелестел. Вонг отлепился от колонны, опасливо подходя ближе. — Что произошло? — Чтоб я знал, — с чувством выдохнул Стрендж, пытаясь понять причину визита. Но опасности же не было, Око ясно это показывало! *** Люк шагнул на паркетный пол кабинета, подхватил папку с бумагами и направился в мастерскую. Требовалось кое-что доделать. Магов он выбросил пока из головы, хотя эти пафосные сволочи его откровенно достали. Порталы извне открываются все чаще, а они и не шевелятся, собираясь защищать лишь Храмы, в крайнем случае. Вот только не в этот раз. Захотят жить — будут нести вахты круглосуточно, а не плевать на жалких людишек, пытающихся справиться с инопланетной угрозой. А свое обещание Люк был твердо намерен выполнить. Если маги решат, как всегда, пересидеть угрозу, ситх не поленится закрыть их карманное измерение полностью. Сколько времени пройдет, пока закончатся припасы и прочее? Люк четко знал: в Зеркальном отражении ничего не растет. Там есть вода и растения, но их нельзя употреблять в пищу — наизнанку вывернет, причем буквально. Точка выхода тоже не могла похвастать изобилием — это Тибет. Скудная и суровая земля. Да, можно создавать пищу — маги умеют, но и тут вылезало «но». Сотворенную магией еду можно есть не больше месяца. Потом организм незаметно начинает жрать себя, мутировать и в конце концов погибает. Магия — это вам не божественное чудо, она хороша, но панацеей не является. Так что пусть маги шевелят наглыми толстыми задницами и закрывают порталы — вот это у них хорошо получается. А то та же Древняя, невзирая на титул, очень даже не спешила бороться с вторженцами. Храм охранять? Да. Планету? Нет. В Империи, к примеру, таким нахалам живо вправляли мозги или истребляли. Все Одаренные были военнообязанными и в отставку выходили только после смерти. А иногда и этот вариант не прокатывал — уж это Люк знал, как никто. В этот раз без магов-портальщиков не обойтись. Люк, после долгой медитации, смог наконец правильно рассмотреть нюансы беспокоящих его видений и определил угрозу. Танос. Тор, который сейчас практически исполнял обязанности царя, помог собрать информацию, и узнанное беспокоило. Проклятый титан был чудовищно силен и сам по себе. А еще у него была армия. И Черный Орден, полный сильных и преданных отморозков. Но это еще полбеды, больше всего Люка беспокоила мотивация Таноса. Истребить половину галактики, чтобы установить равновесие, принеся жертву Смерти? До такого даже самые отмороженные и слетевшие с катушек ситхи не доходили. Даже Ква и Раката имели более вменяемую мотивацию. Более… меркантильную и эгоистичную. Убить половину живого во имя любви к кому-то — таким обычно страдали падшие, не важно в какую сторону, джедаи, и ничем хорошим такие устремления не заканчивались. Люк придирчиво осмотрел сделанную с помощью Силовой ковки Звезду, отполировал металл до нестерпимого блеска и сосредоточился. Давно уже надо было сходить в гости. — Здравствуй, Бригитт. *** Вормир Оранжевый, похожий на кусок янтаря, камень взлетел, медленно проворачиваясь вокруг своей оси. Танос стер пальцем скатившуюся по щеке слезу, печаль стремительно переплавлялась в целеустремленность, в глазах титана все ярче разгорался огонь торжества. Он осторожно подхватил камень кончиками пальцев, поднося к гнезду в перчатке, и Камень Души словно сам скользнул на свое место, а оправа плотно охватила оранжевые грани. Танос нежно его погладил, восхищенно наблюдая за медленно разгорающимся в глубине сиянием, перекликающимся с пульсирующим в такт биения сердца титана огнем Камня Силы. Заполучить Камень Душ оказалось нелегко. Поначалу пришлось долго искать, отправляя отряды и просто разведчиков. Потом, когда местоположение все же было определено, Танос столкнулся с новыми сложностями: бунт на корабле. Небула и Гамора, две его воспитанницы, почти дочери. Чем они отплатили за силу и власть, что он им дал? Одна отказалась сообщить, что нашла камень, вторая промолчала, что знает о том, что первая нашла. Таносу было тяжело и действительно больно, но он все же поступил так, как требовалось, а не так, как хотелось, и вырвал знания из негодниц. Ему казалось, что этот неприятный эпизод закончился, но оказалось, все только начинается: условие получения камня заставило даже остановиться и призадуматься на некоторое время. Долг снова победил, чем Танос обоснованно гордился, ну а то, что с обеими дочерьми пришлось расстаться, пожертвовав их жизнями… Что ж. Он будет помнить и оплакивать их всю оставшуюся ему вечность, и о его жертвенности будут рассказывать во всех уголках вселенной. А… — Ну что? Доволен? — хранитель Камня скривил красную, как кровь, рожу, взирая на возвышающегося над ним титана с отвращением, ясно читающимся в темных глазах. — Проваливай. — Разве обязательно быть таким грубым? — задумчиво покосился на него Танос. — Впрочем… Чего еще ждать от такого, как ты. Смертного. Красный Череп вскинулся, но было поздно: Танос сжал кулак, и бывшего лидера Гидры расплескало кровавым дождем по бесплодной земле Вормира. Титан лишь презрительно дернул уголком губ и направился к своему кораблю. Его ждали остальные Камни Бесконечности. *** Мидгард Бригитт прижала ладонь к груди, чувствуя кожей нагревшийся от тепла тела металл Звезды. Даже в самых сладких мечтах женщина никогда не представляла, что сможет запросто поговорить со своим божеством, а вот поди ж ты! И увидела, и поговорила, и дар получила! Причем не один: Бригитт осторожно провела пальцами по лицу, с неутихающим восторгом видя — и ощущая! — молодую упругую кожу. Да, не двадцать лет, но выглядеть и чувствовать себя на сорок, когда тебе перевалило за седьмой десяток, — это поистине чудо. И такую милость оказали не только ей, но и ее мужу, резко уверовавшему после этого. Женщина вздохнула, еще раз бросила косой взгляд в зеркало, встряхнулась и села за рабочий стол. Ее бог высказал просьбу, и подвести его она не имела права. *** Асгард Видар чувствовал себя странно. Все время усталость, все время хотелось спать… Кровать была зыбучим песком, засасывающим в свою глубину, туда, где на дне из перин и матрасов с подушками прячутся сладкие сны. Только там все было хорошо, спокойно… правильно. Там гремели славные битвы, там прекрасные девы со смехом увлекали героя под сень раскидистых деревьев на ложе, застеленное шкурами, там текло рекой легкое вкусное вино, там звучал чей-то голос, который говорил, как Видар хорош, силен, могуч… Какой из него выйдет славный правитель. Что с того, что до трона ему, как до дна моря пешком? Он — лучший! С каждым днем Видар все больше и больше проникался этой еле слышной речью, вливающейся в уши ароматным медом и сладкой патокой. С каждым днем он все больше и больше в это верил, иногда ловя на себе странный взгляд Вали. Его брат тоже стал больше спать, в голосе появились покровительственные нотки, от которых шерсть на загривке дыбом вставала. А при виде наведывающегося к ним отца… Видар отмечал, что Один устал, ослабел. Что его обязанности исполняет Тор. Тор, которого все чаще и чаще хотелось потеснить с уже нагретого трона. Видар видел. Чувствовал. Но не думал. Да и зачем ему думать? За него это делают инстинкты… Те самые инстинкты, что все чаще требуют сместить вышедшего в тираж старого вожака и бросить вызов новому — пока не укрепился и не заматерел. После долгого и мучительного лечения и наступившего кризиса братья пошли на поправку, радуя целителей — все-таки они молоды, им проще. А вот Один никак не мог перебороть яд, находясь в неопределенном состоянии. Сам ас боролся с ядом и навалившейся меланхолией изо всех сил, стараясь не показывать проницательной супруге, насколько ему плохо, и все больше спихивал дела государства на Тора. Когда после очередного обсуждения идущей в их сторону угрозы царь горделиво признал про себя, что его первенец готов, если что, встать у руля, Один только хмыкнул, философски пожав плечами. Как ни странно, мысль, что у него есть преемник, который вот-вот примет в свои руки бразды правления, не вызывала никакого ревнивого отклика в душе, только отеческую гордость. Что поделать, Один был упрямой скотиной, но и он понимал, что от яда Хель может и не поправиться, и если дело ограничится только подорванным здоровьем — это стоит расценивать как чудо. Если честно, то он даже успел как-то примириться с мелькнувшим ощущением близкой смерти от отравы. Проклятье! Да он даже предполагал, что может из боя с некроманткой не вернуться! Гнал от себя подобные размышления, трезво оценивая себя и свои шансы на успех, но ведь мелькнуло же! Но он ушел на своих ногах, а теперь не может полноценно сплясать с копьем — задыхается уже на третьем часу. И целители никак не вычистят из крови трупный яд. Впрочем, пусть тело его ослабело, мозги по прежнему хорошо соображают, а таким опытом, как у него, не каждый похвастается. Поэтому надо составить план, и не один — им предстоит война. Тор уже успел доложить о расспросах Локи: информация, собранная на Таноса, не внушала оптимизма. Причины, по которым титан проявлял агрессию, Одина не интересовали. Мало ли что его укусило! А вот намеки на поиски Камней Бесконечности заставляли задуматься. Один знал о примерном местоположении двух, и если сбрендившего Таноса интересуют камни, он направится в их сторону, а значит, война неминуема. Поэтому следовало подготовиться. И первым делом требовалось навестить союзников. Нидавеллир встретил гробовой тишиной. Мертвой. Этот мир и так был не особо приветливым, отличаясь сложными климатическими условиями, да и населения — кот наплакал, так как его обитатели увеличивали свою численность медленно и с огромным трудом. Но это? Такая тишина была просто неестественной. Не ревели печи, не подрагивал пол от ударов тяжеленных кувалд, не звучал капелью перезвон молоточков, из-под которых выходили шедевры, удивляющие миры. Не звучали шаги хозяев этих длинных переходов, глубоких шахт и потрясающих воображение залов, вырубленных в породе. Нидавеллир оказался мертв, в самом прямом смысле этого слова. Один молча смотрел на усеявшие коридоры трупы — раздавленные, истерзанные — и не знал, что и думать. Гномы были очень древней расой, крайне малочисленной и чрезвычайно долгоживущей, и сейчас Один видел последствия геноцида: кто-то истребил гномов полностью. Ас знал большинство если не по именам, то хотя бы по внешности, и смотреть на оскаленные в последнем усилии мертвые лица было горько. Больше не будет шедевров и гениальнейших творений. Даже если кому-то и удалось сбежать — на что ас горячо надеялся, — восстановить прежнюю численность просто невозможно — все немногочисленные представительницы прекрасного пола были мертвы, а значит… Значит, кто-то приложил достаточно усилий, чтобы превратить целый мир в могильник. Да еще и помародерствовать. Ас покачал головой, печально наблюдая за сыном, закрывающим глаза Броку и Эйтри: славные кузнецы, способные на равных потягаться в искусстве создания чудес с Локи, были изрублены, как туши в лавке мясника. Бальдр накрыл гномов плащом и еще раз обвел побоище острым взглядом. — Зачем? — Бальдр дернул плечами, оглядываясь. — Если честно, искренне не понимаю. Совершенно бессмысленная жестокость. Один этого тоже не понимал: гномы были ценнейшим ресурсом, цинично выражаясь. Захватить мастеров, заставить работать на себя… Хотя зачем? Услуги гномов стоили дорого, но не запредельно. К тому же они любили вызовы своим способностям, своей гениальности, любили невозможные задачи и нетривиальные пути решений. Один понял бы, если бы кто-то решил гномов перекупить, захватить, поработить, в конце-то концов! Но убивать? Все равно что резать курицу, несущую бриллиантовые яйца, и даже не на бульон, а просто так, чтобы на помойку выкинуть. Это было бессмысленно, и потрясающая жестокость данного деяния вводила в ступор. Вынырнувший из дальнего коридора Тор лишь покачал головой. — Никого, — пророкотал Громовержец, яростно стискивая пальцами рукоять Мьёльнира. По молоту зазмеились крошечные молнии. — Живых я не обнаружил. — Следы? — Странные, — признал Тор. — Уходим? Один открыл было рот, чтобы скомандовать осмотреться еще раз, но в груди закололо, и он с трудом удержался, чтобы не схватиться за больное место. Тор встревоженно подхватил отца, руки Бальдра засветились белым светом. — Уходим. Биврест рухнул радужным облаком, асы вошли в портал, через пару мгновений уже шагая по вымощенным каменными плитами коридорам дворца. Бальдр с Тором подхватили зашатавшегося Одина под руки, не реагируя на его возмущенное шипение, целеустремленно направляясь к покоям царя, где сдали его, покрывшегося испариной, на руки Фригге и целительницам. Одина долго пичкали разными отварами и пилюлями, обтирали, читали лекции о недопустимости активных шевелений, на что он только кивал и слабо улыбался супруге — чувствовал себя ас отвратительно, — визит в Нидавеллир не прошел даром. От отваров клонило в сон, Один, плюнув на дела и прочее, рухнул в постель, уснув в полете, но отдохнуть не получилось: проснулся он от рычания. Волки напружинились, вздыбив шерсть и припадая к полу. Ас нахмурился, машинально протягивая руку к копью, как всегда, стоящему в изголовье кровати. Гери припал еще ниже, угрожающе скаля острые клыки, Фреки медленно переместился в сторону, и Один нахмурился: волки готовы были броситься на кого-то за дверью. Раздался тихий рык, и все закончилось. Волки еще немного постояли, переглянулись и дружно полезли на здоровенное ложе, готовясь бдить и защищать аса всю ночь. Когда Один распахнул дверь, сняв охранные заклинания, за ней никого не было. *** Видар раздул ноздри, втягивая воздух. От сидящего во главе стола Одина тянуло болезнью. Чистый запах металла, хрустящего морозного снега и солнечного жара то и дело перебивали нотки чего-то приторно сладкого, едкого, как плесень. Ас выглядел сильным и мощным, как всегда, но обоняние оборотня было не обмануть. Рядом еле слышно заворчал Вали, и Видар взглядом придавил брата. Не сейчас. Они еще слишком слабы, только переселились обратно к себе и начали выходить к семейному завтраку. Рядом хрустнула кость — Вали грыз баранью ногу, не сводя глаз с Тора, и Видару пришлось пнуть придурка под столом, потому что нечего чавкать и позориться перед матерью. Бросивший на них взгляд Бальдр слегка поморщился: оборотни обычно вели себя гораздо культурнее, но в последнее время начали понемногу наглеть, демонстрируя звериные повадки на радость окружающим. Вот и теперь Вали приподнял по-волчьи верхнюю губу, демонстрируя зубы. Бальдр только закатил глаза, отворачиваясь от этого зоопарка. Видар зарычал, а затем неожиданно попытался укусить брата. — Видар! — громыхнул Один. — Вали! Что вы себе позволяете?! Оборотни синхронно повернулись к отцу… и оскалились. Глаза братьев помутнели, наливаясь волчьим янтарем. Один встал, Тор тут же переместил мать себе за спину, срывая молот с пояса, — в последнее время он без оружия никуда не выходил. Хёд с Хермодом отодвинулись, не понимая, что происходит, Браги сосредоточенно запоминал происходящее, глаза Бальдра налились серебром, князь встал рядом с Тором, закрывая Фриггу. Один нахмурился, когда его сыновей выломало в трансформации, и два здоровенных оборотня начали обходить стол с двух сторон, царапая когтями паркетный пол. — Это уже перешло все границы! — рявкнул Один, выбрасывая вперед руку. Оборотней впечатало в стены, на пол сползли уже полубессознательные асы. Тор стремительно подошел к неожиданно сошедшим с ума братьям, приложив Вали затылком в стену. Видар попытался что-то вякнуть, но удар рукоятью молота отправил его в беспамятство. Тор подвесил Мьёльнир на пояс, подхватил Вали, перебросил его через плечо. Поправил сползающее бессознательное тело, подцепил второго брата за ногу и молча потащил его за собой. Бальдр помог матери сесть, пододвинул блюдо с булочками, которые Фригга очень любила. — Волчьей красавки объелись, что ли? — задумчиво пробормотал Один, наливая себе травяной отвар. — Вроде не весна. Он задумчиво фыркнул, потирая ноющую грудь. Ему все происходящее очень не нравилось. *** Тору происшедшее тоже не нравилось. Ни Видар, ни Вали даже не подумали извиниться: они только скалились и рычали. Полновесные пощечины не помогли, и когда Видар, клацнув вытянувшимися клыками, едва не укусил его за руку, Тор рефлекторно, но с полным пониманием процесса, со всей силы впечатал кулак четко в солнечное сплетение озверевшего брата. Видар сложился пополам, рухнул на пол, скрючившись, и только хрипел, пытаясь протолкнуть в легкие хоть чуточку воздуха. Вали дернул длинными ушами, покрывшимися густой шерстью, и оскалился. Кулак Тора с хрустом встретился со скулой оборотня, надежно его вырубая. Зашевелившегося Видара Тор пнул от всей души так, что оборотня просто снесло и впечатало в стену. Наблюдающие издали за попыткой вправления мозгов эйнхерии переглянулись. Тор постоял, задумчиво рассматривая коридор и бессознательные тела под ногами, вздохнул, ухватил братьев за воротники и поволок в сторону крыла целителей. Там скорбную процессию встретила целая делегация — слухи во дворце расходятся быстро. Целительницы ловко подхватили нежными, но удивительно цепкими пальчиками тяжелые туши оборотней и шустро уволокли. Тору так и хотелось сказать: «В логово». На многозначительный взгляд леди Гутрун ас только расправил плечи, непреклонно встав у стены, — его царством пробирок и скальпелей не испугать! Он храбрый и вообще не боится целительниц, невзирая на их извращенное чувство юмора. Вот и сейчас две красавицы с шутками и сюсюканьем раздели мужчин, с любопытством ощупали выскочившие на их литых черепах шишки, восхищаясь их формой и количеством, потыкали пальчиками в синяки, после чего развили бурную деятельность. Очухавшиеся Видар с Вали задергались, но честно предупрежденные дамы насмерть прикрутили их к койкам, не давая шевельнутся. Видар рыкнул, изогнулся. Ремни затрещали. Гутрун, нахмурившись, подошла ближе, вытянувшиеся челюсти клацнули почти возле шеи. Тор, стремительно шагнув вперед, резко опустил рукоять Мьельнира, вырубая изменяющегося на глазах брата. Пару секунд подумал и проделал то же с Вали. Гутрун задумчиво наклонила голову. — Девушки… В изолятор их. — Что происходит? — Не знаю, князь, — пожала плечами женщина. — Но узнаю. *** Мидгард — Завидует… — шепот в голове из слабо различимого белого шума постепенно превратился в отчетливо слышимые слова. — Он тебе завидует… О, да. Тони прекрасно знал это. Ему завидуют. Все. Ванко, отчаянно фальшивя, напевал какую-то песенку, ловко привинчивая последние детали. Взвесил в руках получившееся — на руках вздулись мышцы — и с довольным видом принялся цеплять это на себя. Старк мысленно фыркнул. Ванко поправил получившийся широкий пояс, с отходящими от него тросиками, и сжал в ладонях присоединенные к ним рукояти. — Ну… — выдохнул изобретатель. — Поехали! С треском и шипением на полу развернули кольца два раскаленных боевых кнута. — Весьма остроумно, — скривил рожу Старк. Ванко весело хихикнул, осторожно поводя руками: на каменном полу оставались следы от кнутов. — Я ж говорил! Сделаю! — хвастливо расправил плечи Иван. — Прикольная штука получается! — Жалкий подражатель… — прошипело в голове. — Ты можешь лучше. — Разумеется, могу, — самодовольно пробормотал Старк. Ванко повернул голову, Тони тут же сделал вид, что рассматривает кнуты. — И сделаю. — Джарвис… Джарвиса можно улучшить… — Да! — выдохнул Старк, захваченный новой прекрасной идеей. — Лучше! Новые протоколы! Улучшения! Он кинулся к компьютеру, забыв о поглощенном новой игрушкой Ванко. Тони спешил. Он торопился воплотить в жизнь свою мечту об искусственном интеллекте. Джарвис и сейчас хорош, но он сделает его еще лучше! Пальцы Старка порхали над клавиатурой с бешеной скоростью. Ванко давно отключил связь, понимающе похмыкав, Джарвис пытался накормить и напоить своего создателя, но Тони, погруженный в процесс, не реагировал. Голос в его голове шептал все громче и настойчивее, подбадривая и подсказывая. Наконец, глубокой ночью, Старк поставил последнюю точку, удовлетворенно выдохнув, потирая воспаленные от недосыпа глаза. Готово. Палец нажал на кнопку, загудели генераторы, а затем в Башне погас свет, прервав очередные уговоры Джарвиса на полуслове. Щелкнуло. С натугой и завываниями начали включаться генераторы, заставляя свет мигать. — Да! — Старк гордо вскинул руки, когда все заработало как положено. Голоса в голове тихо смеялись. Стоящие вдоль стены костюмы вздрогнули, оживая на своих постаментах. *** Чего Зимний не ожидал, так это того, что, проломив стену, на него набросится Старк в броне, а следом из пролома повалят взятые ИскИном под контроль костюмы. В следующую секунду Старка, уже нацелившего на него репульсоры, просто снесло в сторону. — Старк! — гаркнул Рамлоу, Силой вбивая два костюма в стену. — Что происходит? Мы, вроде, не налоговая и не аудит, чтоб так на нас бросаться! — Ты убил моих родителей! — взвыл Тони, бросаясь прямо на Солдата. — Что?! — изумился Барнс. — Ты же знаешь, это не так! — Нет! — заорал совершенно безумный Старк, и Рамлоу, озадаченно наклонив голову, полыхнул золотом глаз. Деловой визит, причем согласованный заранее, стремительно перерос в бой на выживание. Толчок Силы вновь отпихнул Старка в пролом, из которого он вылез. Замигал свет, начали подниматься и опускаться бронированные перегородки. Кроссбоунс напрягся — происходило что-то странное, и инстинкты ситха орали дурниной, что все серьезно. Из отдушин под потолком повалил газ — в горле запершило. Молниеносно взбесившийся Брок оскалился — Барнс едва успел скользнуть ему за спину, — и с резко выброшенных вперед рук сорвались молнии, буквально прыгнувшие на полезших на них роботов. Завоняло сгоревшими проводами и раскаленным металлом. Старк заорал. Рамлоу, выплюнув короткое, но ёмкое ругательство, выпустил Молнию, но перед Старком, спасая его, приземлился один из бронированных костюмов. Брок заскрипел зубами, молнии срывались с пальцев, уже начавших неметь. Зимний за спиной напружинился, готовясь отражать атаки, одновременно пытаясь вызвать подмогу: тщетно, как понял ситх, ИскИн глушил все сигналы. Башня превратилась в одну огромную ловушку. Сошедший с ума Старк орал что-то гневное и обличительное, мельтеша где-то сзади, натравливая на ушедших в глухую оборону мужчин роботов и костюмы. Брок пытался сообразить, что делать. Если он пойдет на прорыв так, как привык, то Старк неминуемо пострадает, скорее всего, смертельно. Обороняться? Глупо. Ситуация может резко ухудшиться. Значит, надо как-то захватить непонятно по какой причине сбрендившего изобретателя, и быстро: газ все еще поступает, хотя Сила пока помогает дышать; костюмы и роботов немного проредили, но кто знает, сколько их наклепал Старк? Брок сосредоточился, пользуясь краткой передышкой, определяя местоположение противников. Стоящий вплотную Барнс выслушал краткий план. Они сконцентрировались, готовясь прорываться с боем, но неожиданно раздался лязг, Старк что-то крикнул, потом грохнуло, и в помещение повалил густой зеленый газ, тяжело опускающийся наземь, от которого у Брока окончательно встали дыбом волосы. ИскИн металлически рассмеялся. Не успел Рамлоу отдать приказ пробивать стену, чтобы удрать, как свет вырубился, по стенам поползли молнии, опутывая все вокруг слепящей глаза сетью, а Башню затопила приливной волной Сила. — Милорд, — выдохнул Рамлоу. *Хе́йти — используется для обозначения не являющегося обычным (собственным) имени, которым называют человека вещь. Поэтический синоним. **Кеннинг — разновидность метафоры, представляет собой описательное поэтическое выражение, состоящее как минимум из двух существительных и применяемое для замены обычного названия какого-либо предмета или персоны. Пример: «сын Одина» — Тор, «вепрь волн» — корабль. ***Драпа — боевая песня, прославлявшая подвиги конунга, его дружины и выражавшая героические идеалы, нид — хулительная песня, позорящая, всегда адресованная определенному лицу. Их часто маскировали под драпы.