Сборник драбблов

Среди бледных лиц, выпирающих костей, часто рваной одежды и даже кожи, живые казались чужаками, светом звезд в безлунную ночь. Сквозь его существование, он видел как лица людей искажаются в страхе, отвращении, при виде таких как он. Моргарт не любил людей, они отвечали ему полной взаимностью. Среди же своих собратьев-могилорожденных он не мог чувствовать себя полностью своим. У них было что-то до, у них была жизнь, когда-то давно, но... была. Моргарт не прожил своей волей ни дня, променяв жизнь — на свободу. Обидно, до слез обидно, но трупу плакать почти невозможно. «Они нас боятся» Утешения среди них были не приняты, но чужие глаза щурились почти дружелюбно и он, задыхаясь, забывая, что дышать больше нет необходимости, слушал. «Между прочим, правильно делают» Ему не было страшно при жизни, все, что он мог тогда ощущать — боль. Боль от игл, эликсиров и заклинаний; боль, пронзающую насквозь, когда он видел, слышал, не мог не слушать, рыдания детей рядом, зовущих родных. Он не помнил родных, он помнил только тьму подземелий и чужие голоса. «Мы сильнее, нам не нужен отдых» Ему не было страшно при составлении ритуала. Это лишь схемы. Это лишь шаг к возможности убежать, необходимый, неотвратимый. Сражаться со своими мучителями тоже не было страшно: ярость застилала глаза, да так, что он почти упустил момент собственной смерти. Рваный вдох, ноги подкашиваются, и все меркнет, лишь чтобы вернуться к нему с новой силой. Тела покорно оборачиваются, их владельцы больше не контролируют ничего. Их больше не существует. «Мы могущественнее и нас просто больше» Моргарту не было страшно при жизни — никогда. Но после смерти, перепачканный чужой кровью, наконец-наконец-наконец на свободе, на воле, под небом, он стоит на коленях, обхватив себя руками и трясется. Трясется, не в силах плакать, трясется, потому что больше не знает — что делать. Моргарт дрожит, понимая, насколько был глуп, насколько огромен мир, который он хотел увидеть, и насколько — он не готов. Звуки ночи пугают, но он почти не может шевелиться, тело словно окаменело. Он смотрит в землю, пытаясь справиться с внезапной слабостью, ровно до тех пор, пока его не находят. «И ты — один из нас» *** Люди — смертны. В этом Моргарт убеждался много раз. С тех пор, как началась атака демонов, в новых бойцах армии мертвых нет отбоя. Много смертей, столько, кажется, он не видел никогда. И посреди смертей, как луч света — глубокие синие глаза. Моргарт никогда не мог подумать, насколько можно привязаться к кому-то, кто не боится тебя. Мария — не самый сильный боец, но она отважна и отчаянна достаточно, чтобы сражаться голыми руками. Смела настолько, что смогла довериться ему. Добра невыносимо, заставляя его тоже — доверять ей. Отдать ей все, что осталось от его сердца. Люди стареют. Тела несовершенны, они дряхлеют со временем, болеют. Впервые Моргарт наблюдал этот процесс своими глазами. Смотреть как на родном лице пролегают морщины, как глаза постепенно теряют блеск, как походка становится медленнее и скованнее — невыносимо. Она все такая же яркая, живая и улыбчивая. Моргарт знает, что это не продлится долго, что он может — сможет? — поднять ее после смерти, но он молчит, молчит до последнего. Он не хочет терять то тепло, что она принесла в его существование, то чувство, когда он понимает — хотя бы что-то было не напрасно. Он не хочется лишаться взгляда пронзительных синих глаз — и молчит. Но что он будет делать один?