Героин (Ты пристрастился?) I том "Взволнованная юность"

Глава 81. Хуцзы, приди и спаси меня! — Сынок, поезжай в школу на велосипеде, а я на автобусе доберусь. Старый велосипед лежал перед Бай Лоинем и Ю Цзы, Бай Лоинь поднял его за руль и позвал Ю Цзы: — Садись! — Можно я поведу, я уже давно не ездил на велосипеде и хотел бы попробовать. — А ты сможешь? — Бай Лоинь какое-то время сомневался. Ю Цзы ударил себя в грудь: — Да без проблем! Бай Лоинь с сомнением сел на велосипед, а когда Ю Цзы начал крутить педали, велосипед закачался. Бай Лоиня мотало следом за Ю Цзы то влево, то вправо, заметив прямо по курсу сточную канаву, Бай Лоинь стремительно спрыгнул с велосипеда и схватился за заднюю перекладину, Ю Цзы по инерции съехал вперёд по раме. К счастью, канава была не широкая, и велосипед в неё не упал, а вот Ю Цзы врезался в рулевую раму тем самым местом, причём, весьма крепко. Бай Лоинь шагнул к нему, Ю Цзы, сжав коленки, сидел на земле на корточках, всем своим видом показывая страдание. — Я же говорил, что отвезу, а ты наперекор решил попробовать, сильно ушибся? Ю Цзы махнул рукой: — Не говори со мной пока. Бай Лоинь не знал смеяться или плакать. В конце концов Бай Лоинь помог раненому Ю Цзы подняться, и они отправились дальше. Гу Хай последние несколько дней жил в доме своей тётки Фан Фэй, а поскольку её дом находился довольно далеко от школы, он рассчитывал в скором времени съехать от неё в свою квартиру в здании Китайского центра международной торговли, где как раз заканчивался ремонт; как только он уедет от Фан Фэй, он будет жить один. Автомобиль плавно двигался по дороге, за окном, словно безжизненные декорации, менялись разные виды. Вскоре они выехали на дорогу, ведущую к школе. Уже два дня не видя Бай Лоиня, Гу Хай постоянно сдерживал мрачную, клокочущую тоску, как ни в чем не бывало, ходил в школу, как ни в чем не бывало, возвращался в дом тёти Фан Фэй, как будто в его жизни ничего не изменилось, хотя на самом деле это было не так. Автомобиль остановился на перекрестке, за окном виднелась закусочная тётушки Чжоу, битком набитая клиентами, силуэт тётушки Чжоу мелькал в щелях между занавесками. Прошла всего лишь пара дней, а Гу Хай уже успел соскучиться по её стряпне, даже сидя в машине можно было почувствовать благоухающие ароматы, витавшие в воздухе. — Скоро будем на месте, — водитель напомнил Гу Хаю приготовить деньги. Гу Хай сразу же достал деньги и уже собирался расплатиться с ним, когда увидел в окне двух парней. Бай Лоинь и Ю Цзы, болтая и смеясь, вдвоём толкали велосипед и шли к воротам школы. Душу Гу Хая заполнило негодование, гнев и ревность в сердце переплелись с воспоминаниями в голове. Твёрдым взглядом он смотрел в спину Бай Лоиня, пристально всматривался в его лицо, с виду тому было всё нипочём. Чувство подавленности, от которого невозможно было отвлечься, снова атаковало его и заполнило всего целиком. «Оказывается, только для меня это так нестерпимо больно, и только я принимаю всё близко к сердцу, а для него я не более, чем приятель, которого он с лёгкостью заменил другим». Автомобиль остановился, водитель протянул руку за деньгами, но Гу Хай не двигался. — В чём дело? Водитель недоумевал, почему этот парень так внезапно изменился в лице? Он не хотел садиться к частнику? — Ничего, просто я передумал, не хочу идти туда, отвезите меня обратно. — Обратно? — спросил водитель, — Ты забыл свой рюкзак дома? Гу Хай молчал, его холодное, безжизненное лицо, отражавшееся в зеркале заднего вида, наводило ужас. Водитель почёл за благо больше не спрашивать, развернулся и поехал обратно. Проведя эти несколько дней дома, Бай Лоинь был уверен, что сможет спокойно находиться лицом к лицу с Гу Хаем, однако только лишь войдя в класс, он понял, как это тяжело. Задняя парта пустовала с первого и до последнего урока. Было очевидно, что никто не сидел за ней, однако, Бай Лоинь особым чутьём слышал каждый шорох за спиной: кто-то передвинул парту, кто-то вошёл через заднюю дверь, при каждом звуке его сердце поднималось и падало, этот процесс тянулся медленно, очень медленно. Сейчас Гу Хая не было рядом, но если бы он появился, Бай Лоинь даже представить не мог, что бы тогда произошло. Никогда он не испытывал таких чувств, с которыми не мог справиться, жестокие слова были сказаны, но сердце им не подчинялось. — Это тетрадь Гу Хая с домашней работой, он не пришёл, так что я отдам её тебе. Бай Лоинь как бы невзначай перелистал тетрадь, его взгляд остановился на стихах древнекитайской поэзии, которые переписывал Гу Хай. С первого взгляда он предположил, что это его почерк, но тщательно присмотревшись, заметил тонкие различия. Каждый иероглиф был написан чётким и аккуратным почерком, было видно, что автор данных строк со всей серьёзностью подошёл к делу и с тщательным усердием и огромной настойчивостью довёл дело до конца… На самом деле, если бы Бай Лоинь чётко не понимал, что писал не он, эти иероглифы можно было спокойно принять за его почерк. Некоторые чувства невозможно вырвать из сердца, потому что они укоренились в мельчайших нюансах жизни, слишком интимно, слишком глубоко. Не только почерк, но и многие привычки Бай Лоиня плотно вошли в сущность натуры Гу Хая. Идя вместе по улице и увидев какую-нибудь знакомую картину, они неосознанно вместе смеялись; за обедом могли обменяться едой, которую каждый из них не любил, и положить в пиалу друг другу; они почти всегда путали домашние тапочки и брали не свои полотенца; с утра могли перепутать одежду и ходить так целый день, наслаждаясь ароматом друг друга… Бай Лоинь перелистал тетрадь до конца и увидел последние три страницы, сплошь исписанные иероглифами. На первой странице был лишь один иероглиф Бай (白-bái), на втором листе только Ло (洛Luò) и на третьем Инь (因yīn). Когда люди практикуют каллиграфию, они часто пишут неосознанные тексты, всё что приходит в этот момент в голову, подобно тому как мы слышим песню, и она целыми днями крутится у нас в голове. Бай Лоиню не смел даже подумать, что Гу Хай, писал эти три иероглифа, всё время думая только о нём, от этих трёх исписанных страниц веяло такой любовью и страстью! После уроков Дан Сяосюань подошла к Бай Лоиню и спросила: — А где Гу Хай? — Я не знаю. — Ты даже не знаешь куда он ушёл? — спросила Дан Сяосюань с преувеличенным кокетством, — Вы же не решили по очереди ходить на занятия? Сегодня ты приходишь, завтра он, каждый день, как делегаты от фракций, а вернувшись домой, будете объединять ваши знания… — Гу Хай вчера приходил в школу? Дэн Сяосюянь кивнула головой: — Да, те два дня, что ты отсутствовал, он приходил в школу. Выражение глаз Бай Лоиня изменилось, но он ничего не сказал. После окончания второго урока к Бай Лоиню подошёл староста: — Это журнал по технике безопасности нашего общежития, Гу Хай ответственный за неё, помоги мне, пожалуйста, и распишись в документе вместо него. Бай Лоинь поколебался, но в конечном итоге расписался вместо Гу Хая. В начале полуденного перерыва ответственный по бытовой части нашёл Бай Лоиня: — Это бандероль экспресс-доставки для Гу Хая, мы не знаем, почему её отправили в школу, распишись, получи и передай. ……. Когда Ли Шуо и Чжоу Сыху нашли Гу Хая в одном частном закрытом клубе, он как раз в одиночестве заливал своё горе вином. Двое близ-ких друзей, каждый со своей стороны, напрасно пытались утешить душу своего брата: — Дахай, раньше, когда вы были ещё вместе, я не посмел бы сказать, ну что хорошего в этой Джин Лулу? Разве она так красива и стройна? Таких как она полно на улице, разве она достойна тебя? — Да, да, именно! Это её позёрство и высокомерие, она… Вечно корчила из себя важную особу и смотрела на всех свысока, словно она не такая, как все. Особенно меня раздражала её пустая болтовня, знаешь сколько раз я порывался сказать ей об этом, но терпел ради тебя! — Дахай, ты должен был давно с ней расстаться, да в этом клубе любая официантка красивее и лучше её, не так ли? — Это правда, брат, мы самые крутые парни с прекрасным положением, любая девушка не откажется повертеть перед тобой своей попкой! Они продолжали говорить, а Гу Хай уже не помнил, сколько бокалов вина он успел выпить, тёмно-красные глаза смотрели на двух мужчин, непрерывно шевелящих губами. Золотые стены становились всё более и более ослепительно-яркими, бокал вина в руках всё более и более расплывчатым, его взгляд блуждал, он уже не понимал, в каком месте находится его душа. Страдание и ярость, боль и невыносимая тоска, всё сплеталось воедино, смешивалось с запахом вина и вливалось в его глотку. Ли Шуо поднялся, чтобы позвать официантку, как вдруг Гу Хай крепко прижал его и опрокинул на диван. — Дахай, в чем дело? — Ли Шуо оцепенел от страха. Гу Хай, как будто не слыша, своей большой рукой щипал Ли Шуо за щёки, осипшим, как от ангины, голосом мучительно спрашивал: — Я плохо к тебе относился? Я, Гу Хай, когда-нибудь обидел тебя? — Да, да, да — вторил ему Ли Шуо, — Ты добр ко мне, как никто другой. — Тогда почему ты такой бессердечный? Ли Шуо «превратился» в Джин Лулу и, стиснув зубы, сказал: — Потому что я дешёвка, мать твою, я слишком ничтожна для тебя! — Кто сказал, что ты дешёвка? — Гу Хай схватил Ли Шуо за волосы на затылке и неожиданно укусил его в лоб, — Кто разрешил называть себя дешёвкой? — Ай, Дахай, когда ты научился так кусаться? — Ли Шуо жаловался со слезами на глазах. В стороне заливался смехом Чжоу Сыху. Душа Гу Хая по-прежнему пребывала в страданиях, он то жаловался, то возмущался, минуту бормотал себе под нос, а немного погодя разражался яростной бранью, и целую вечность повторял только две фразы: — Почему ты такой жестокий? Ты не хочешь меня? Чжоу Сыху тяжело вздохнул: — Эта Джин Лулу настоящая катастрофа! — Иньцзы! — Гу Хай вдруг крепко обнял Ли Шуо, — Я хочу тебя. — Иньцзы? Ли Шуо и Чжоу Сыху одновременно обомлели, «почему это имя звучит так знакомо?». Гу Хай, не получив отклика от Ли Шуо и Чжоу Сыху, просто разорвал рубашку на Ли Шуо и стал кусать его за грудь, покусанный Ли Шуо закричал от боли. — Тебе плевать на меня, да? Ублюдок, ты пренебрегаешь мной? Сегодня я приду к тебе, и ты не сможешь мне ничего сказать! Я сегодня же овладею тобой, Бог свидетель, или моё имя не Гу Хай! — Я не могу, мне больно!!! — Ли Шоу громко и долго орал до хрипоты, — Хуцзы! Хуцзы *! Скорее приди и спаси меня!!! *Хуцзы — уменьшительное от Сыху, означает «тигрёнок». Глава 82. Гу Хай раскрывает свои истинные чувства. В течение пяти дней Гу Хай не появлялся в школе. У Бай Лоиня уже набралась целая куча его вещей: тетради для домашней работы, экзаменационные листы, спортивный инвентарь и запечатанное письмо, адресованное родителям Гу Хая… Во второй половине дня, во время урока Дэн Сяосюань передала Бай Лоиню записку: «Я слышала, что Гу Хай решил перевестись в другую школу, это правда?» Бай Лоинь тупо смотрел на записку, это было впервые, когда он хотел ответить на письмо, раньше он читал и, сразу же, скомкав, выбрасывал. «Откуда ты узнала?» Дэн Сяосюань снова передала записку. «Сегодня я проходила мимо учительской и услышала, как учителя обсуждали этот вопрос». Бай Лоинь не ответил, занятия отвлекли его. — Пап я ухожу! — Куда ты так поздно собрался идти? — Бай Ханцзы вышел за ним, — Ты хоть поел? Но Бай Лоинь уже уехал на велосипеде и свернул в переулок. Гу Хай жил в самом роскошном и оживлённом районе Пекина, атмосфера здесь в корне отличалась от той, что царила в маленьком переулке, где жил Бай Лоинь, где сохранился подлинный колорит старого Пекина, а этот район изобиловал новостройками, здесь всё дышало современной эпохой, коммерцией и бизнесом. Он проезжал по длинной и просторной мостовой, мимо красивых, роскошных автомобилей, мимо «золотых воротничков» (руководитель высшего ранга или высококвалифицированный специалист), красивых женщин, успешных людей… Нажал на дверной звонок, женщина средних лет со строгим видом открыла дверь. — Позвольте спросить, Гу Хай живёт здесь? Женщина оценивающе оглядела Бай Лоиня, рассматривая его с некоторым подозрением: — Ты кто? — Я его одноклассник. Женщина увидела молодой возраст Бай Лоиня, его немного наивное лицо, маловероятно, что он мошенник, поэтому она отвела его в помещение частного клуба на первом этаже. Гу Хай лежал на массажной кушетке и наслаждался услугами обходительного массажиста. Теперь его жизнь была заполнена только заботой о здоровье и была крайне монотонна и однообразна. Каждое утро он убивал время в тренажёрном зале, вторую половину дня проводил в частном клубе в этом же доме, вечером делал массаж, ещё от случая к случаю приглашал психотерапевта, чтобы как-то облегчить своё угнетённое состояние. — Господин Гу, Вас спрашивает один молодой человек, он говорит, что он ваш одноклассник, позвольте спросить, Вам удобно сейчас принять его? Гу Хай лежал на массажной кушетке с закрытыми глазами, голос был ленивый и пренебрежительный: — Впусти. Две минуты спустя женщина средних лет провела Бай Лоиня внутрь. Они не виделись целых семь дней, увидев Гу Хая, Бай Лоинь в очередной раз почувствовал, какая пропасть разделяет их. Долгое время не было слышно ни звука, Гу Хай приоткрыл один глаз и увидел такое знакомое и в то же время такое чужое лицо. Только что затянувшаяся рана в его сердце в одно мгновение разорвалась и открылась, всё, чего они достигли с психотерапевтом, тут же было отброшено назад, изначально приятный массаж вдруг стал слишком болезненным. - Зачем ты пришёл? — тон Гу Хая был холодным. Бай Лоинь на одном дыхании, стараясь, чтобы его голос на слух казался нормальным, ответил: - Для того чтобы отдать тебе кое-какие вещи. Гу Хай бросил на Бай Лоиня высокомерно-презрительный взгляд: -Ты думаешь, что мне нужно это барахло? Такое поведение, несомненно, пронзит шипом сердце Бай Лоиня. Гу Хаю незачем было открывать глаза, и понимая, какой вид был у Бай Лоиня, он чувствовал боль и счастье. - Нужно или нет, это твоё дело, я только лишь выполняю поручение учителя доставить их тебе, если не хочешь брать, можешь выбросить. Гу Хай долгое время молчал. - Я положил вещи, я ухожу. Слушая, как мало-помалу удаляются его шаги, Гу Хай чувствовал, что из его груди вырезали кусок мяса. Раздался звук открывающейся двери, Гу Хай вдруг резко встал и крикнул: - Бай Лоинь! Шаги Бай Лоиня сразу остановились. - Вернись обратно! Бай Лоинь пропустил его слова мимо ушей и нажал на ручку двери. Гу Хай спрыгнул с массажной кушетки, за несколько шагов достиг двери и потянул Бай Лоиня за одежду, возвращая назад. Массажист поклонился и вышел из комнаты. От грубой обиды Гу Хай часто и тяжело дышал, холодным и острым взглядом рассматривая Бай Лоиня в упор: - Теперь у тебя будет только такое отношение ко мне? — спросил Гу Хай. Бай Лоинь поправил одежду, взгляд его был холодным. - А какого отношения ты от меня ждёшь? «Я отбросил своё самоуважение, чтобы увидеть тебя, я, Бай Лоинь, первый раз в жизни поступился своими принципами, я беспокоился о тебе, хотел узнать, как ты поживаешь. А что насчёт тебя? От начала и до конца ты даже не посмотрел мне в глаза! И ты ещё спрашиваешь о моём отношении к тебе?» - Чем же я отличаюсь? — тихим шёпотом спросил Гу Хай. Бай Лоинь стиснул зубы и ничего не ответил. Гу Хай закричал: - Бай Лоинь! Ублюдок, хорошенько посмотри на меня, я теперешний чем-то отличаюсь от прежнего? Бай Лоинь упорно натягивал на лицо маску безразличия. - Неужели из-за моего социального статуса ты решил приговорить меня к смертной казни? Неужели из-за своего положения я сразу стал для тебя незнакомцем? Обычно суровое и холодное лицо Гу Хая сейчас выражало такую боль и страдание, словно его резали ножом по живому, у него больше не было сил скрывать свои чувства. Гу Хай резко притянул Бай Лоиня в свои объятия, сгрёб твёрдо, как перед смертью, выплескивая всю тоску, которая накопилась за эту неделю, и сразу постыдные слёзы покатились по лицу: - Бай Лоинь, с того дня как ушла моя мама, я не плакал из-за кого-либо. Гу Хай задыхался, его слова пронзали уши Бай Лоиня острыми ножами. Он опять не мог понять, почему Гу Хай так хорошо относится к нему. С детства и до взрослого возраста он приспособился жить с Бай Ханцзы кое-как, в грязи; первый в его жизни человек, который принёс ему ботинки и завязал шнурки, был Гу Хай; человек, который каждую ночь бесчисленное количество раз поправлял его одеяло, был Гу Хай; человек, который клал два кусочка говядины в его пиалу, когда он ел рамён, был Гу Хай… Гу Хай безмерно любил его и всегда уступал ему, даже если Бай Лоинь обходился с ним несправедливо. В разлуке прошла всего лишь одна неделя, но Бай Лоинь чувствовал себя так, словно лишился любви целого мира… Казалось, что в этот момент воздух перестал двигаться, дыхание Гу Хая постепенно восстановилось и стало ровным: — Просто уходи. Бай Лоинь стоял на месте и не двигался. Гу Хай вытолкнул Бай Лоиня за дверь. — Уходи! Из косметического салона на углу улицы звучала звучала песня Терезы Тенг «Wo Zhi Zai Ku Ni» (Я только забочусь о тебе) *. Если бы я не встретила тебя… Где бы я была тогда? Как бы проходили мои дни?.. Должна ли я ценить эту жизнь? Возможно, если бы я встретила другого, У меня была бы обычная жизнь. Поэтому умоляю, Не позволь мне оставить тебя… Без тебя я не смогу почувствовать любовь. У Бай Лоиня внезапно покраснели глаза, он вспомнил ту ночь, когда Гу Хай напевал ему эту песню, в то время как он пренебрежительно смотрел на него и насмехался. Но в данный момент он вдруг осознал, что всё, чего он хочет, это всего лишь ещё раз услышать, как Гу Хай снова поёт для него… Когда Бай Лоинь вернулся к себе домой, в комнате у бабушки и дедушки уже горел свет. Бай Ханцзы сидел в комнате Бай Лоиня и застывшим взглядом смотрел на вещи Гу Хая, услышав звук открывающихся ворот, он встал и вышел из комнаты. — Почему ты так поздно вернулся? Куда ты ходил? Бай Лоинь равнодушно ответил: — Мне нужно было передать вещи однокласснику. Бай Ханцзы уже собирался выйти из комнаты Бай Лоиня, как вдруг почувствовал, что хочет кое-что сказать, он остановился у двери и нерешительно спросил: — Иньцзы… -М-м? Бай Лоинь собирал рюкзак для завтрашних занятий. — Дахай уже давно не приходил к нам, не так ли? Бай Лоинь прекратил возиться и, опустив голову, промолчал. Бай Ханцзы сел рядом с сыном и, глядя прямо на него, спросил: — Ты можешь сказать папе правду, ты поссорился с Дахаем? — Нет. — Нет? Тогда почему он больше не приходит к нам домой? — начал волноваться Бай Ханцзы. Бай Лоинь небрежно бросил: — У него есть свой собственный дом! И их условия жизни намного лучше, зачем ему оставаться в таком паршивом доме? Услышав эти слова, Бай Ханцзы сразу понял, что между ними есть проблема: — Иньцзы, позволь мне сказать, Дахай очень хороший мальчик, и ты нигде не сможешь найти такого. Не то что я хочу польстить ему, но сам подумай, взять хотя бы этот случай с тётушкой Чжоу, сколько он усилий и энергии приложил, помогая от начала и до конца? Ты и вправду не сможешь найти такого преданного, справедливого и отзывчивого мальчика, как он! Вы одноклассники, братья, отдельные ссоры между вами обычное дело, ты же уже большой парень, ты должен быть великодушным и ясно понимать, что из-за какой-то незначительной мелочи или какой-либо ситуации, ты не должен бросать такого хорошего друга, оно того не стоит! Бай Лоинь положил рюкзак и угнетённым взглядом посмотрел на Бай Ханцзы: — В этой ситуации я не в состоянии быть великодушным. — Он же обычный ребёнок, что такого он мог сделать, чтобы так обидеть тебя? — Бай Ханцзы беспечно рассмеялся, — Он увёл у тебя твою девушку? — Нет, его отец увёл у тебя жену. Бай Лоинь рискнул пойти до конца и ради того, чтобы Бай Ханцзы больше не касался этой неприятности с Гу Хаем, просто начистоту рассказал о реальном положении дел. — Что ты имеешь в виду, — до Бай Ханцзы медленно доходило. Бай Лоинь вздохнул и с трудом вымолвил: — Моя мама вышла замуж за его отца. Бай Ханцзы застыл на месте и довольно долго не мог прийти в себя: — Это… Ты с самого начала знал об этом? Или он всегда скрывал от тебя… И у него была цель намеренно сблизиться с тобой? Ты это хотел мне сказать? Почему у меня всё смешалось? — Вначале мы ничего не знали, но пару дней назад приходила мама, чтобы встретиться со мной, они случайно столкнулись, тогда я и узнал об этом. Бай Ханцзы находился в крайне шоковом состоянии и никак не мог принять это: — Получается, вы оба с самого начала ничего не знали об этом? Бай Лоинь кивнул. — Вот это совпадение! — ударил себя по колену Бай Ханцзы, — Как это у вас, молодых, называется? Судьба, судьба, не так ли? Разве это не превосходно? К дружбе добавилось родство! Теперь, когда ты будешь навещать свою маму, можешь и его увидеть. Бай Лоинь мгновенно окаменел от услышанного. *Тереза Тенг — 1953-1995, тайваньская певица, в Китае и Японии её называли живой звездой 1980-х годов. До сегодняшнего дня диски с её песнями пользуются огромным спросом, а объём продаж уже приблизился к 50 млн экземпляров. На протяжении всей своей жизни Тереза Тенг болела астмой. Весть о её скоропостижной смерти в Таиланде от приступа астмы застала всех врасплох. Тереза Тенг умерла в возрасте 42 лет, так и не успев осуществить свою главную мечту, побывать на континентальной части Китая в родных местах своих родителей. (http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/1358529) Песню Wo Zhi Zai Ku Ni можно прослушать здесь: https://music.yandex.ru/artist/519238 Глава 83. В сердце Хая пронёсся ураган! — Так тебе всё равно? — А почему я должен волноваться? Твоя мама ушла уже много лет назад… ах… Нет, не так, сейчас объясню… Мы с твоей мамой развелись много лет назад, ей давно следовало найти себе спутника. Она из тех женщин, которые всегда ищут себе опору, на кого можно положиться. Я знаю, что твоя мама много раз искала встречи с тобой. Ты не должен держать обиду на неё или винить в чём-то, всё-таки она искренне к тебе относится, а это не так часто среди людей можно встретить. Бай Лоинь опустил глаза в землю: — Я считаю, что она думает исключительно только о себе. — Ой, мальчик мой! — Бай Ханцзы взял его лицо обеими руками, — Какой человек не думает о себе? По-твоему, вступать в брак можно только однажды или оставаться на всю жизнь одиноким? Бай Лоинь не отрицал это, но в тоже время и не хотел признавать, наконец, он откровенно спросил: — Почему ты так поздно сказал мне об этом? Бай Ханцзы не знал смеяться или плакать: — Ты не давал мне возможности сказать! Плечи Бай Лоиня опустились, что же теперь делать? Всё зашло слишком далеко… Выражение лица Бай Ханцзы изменилось: — Почему мы говорим о твоей матери? Разве мы не говорили о Гу Хае? Послушайся своего отца, вернись и попроси прощения у него, затем позволь всему идти своим чередом. — Я не собираюсь извиняться! — Бай Лоинь сразу же отверг предложение. — Посмотрите на этого ребёнка, почему ты такой неразумный? — Бай Ханцзы начал нервничать, — Это он заставил своего отца жениться на твоей матери? Разве он не жертва распавшегося брака? Тебе не нравится отец, из-за этого ты не в состоянии поладить с его сыном? Если бы вы двое действительно не сошлись характерами, на этом можно было бы и закончить, но он такой славный человек, и вы так хорошо сдружились… — И в этом случае я не согласен извиняться. — Ты… Ты предлагаешь мне объяснить тебе, что значит дружить? — Папа, оставь, я сам знаю, что нужно делать! — Бай Лоинь вытолкал Бай Ханцзы из комнаты, — Иди к себе, отправляйся на боковую. — Я тебе объявляю! Даю тебе три дня, чтобы ты вернул Дахая. — Ладно, я понял! Бай Ханцзы вернулся к себе в комнату, а Бай Лоинь ещё долго стоял у порога, ему было очень плохо. С одной стороны, поскольку Бай Ханцзы только что сказал такие слова, Бай Лоинь понял, как сильно любит своего старика, с другой стороны, если бы он раньше знал отношение Бай Ханцзы к этой ситуации, он не высказался бы так красноречиво, теперь, даже если бы он и захотел, он не мог забрать те свои слова обратно. «Неужели мне придётся признать свою ошибку?» Бай Лоинь почти всю ночь не мог заснуть, ворочаясь в кровати с боку на бок, как только эта беспокойная ночь закончилась и предрассветное небо над горизонтом окрасилось в нежно-молочный цвет, он наконец-то принял для себя решение пойти и встретиться с Гу Хаем. Независимо от результата, независимо от того, насколько сильно будут ему язвить и насмехаться, он, стиснув зубы, будет держаться до последнего и сделает всё возможное, приложит максимум усилий, чтобы восстановить и сохранить их взаимоотношения. Ранним утром Бай Лоинь, полный решимости, ехал по опавшей листве на старом, сломанном велосипеде Гу Хая. — Отбросить все свои манеры, оставить достоинство и честь, оставить свою гордость, мужчины не принимают в расчёт такие пустяки, — ехал на велосипеде и бормотал себе под нос Бай Лоинь. Впереди был склон, ему нужно было спуститься по нему и повернуть за угол, поэтому Бай Лоинь начал тормозить, чтобы съехать вниз, но во время поворота нарвался на двух мужчин. Тормоза плохо работали, и даже, несмотря на то, что Бай Лоиню пришлось тормозить ногой, он всё равно врезался в них. Из-за густого утреннего тумана Бай Лоинь не мог ясно рассмотреть лица этих мужчин, было похоже, что им около 20, и они такого же роста, как и он. — Извините, ребята! Тормоза не работают, я не сильно вас задел? — Бай Лоинь был очень вежлив. Мужчины переглянулись и, не сказав ни слова, подошли и тут же схватили его. Бай Лоинь испугался, «в наши дни всё ещё воруют велосипеды, притворяясь пострадавшими? Пусть даже они хотят получить компенсацию, они не должны действовать таким образом!» Эти двое были слишком сильны для простых парней, и Бай Лоинь понял, что здесь что-то не так. Схватив свободной рукой велосипед, он начал размахивать им, а затем, воспользовавшись тем, что парни отступили, Бай Лоинь бросил велосипед и побежал прочь. Вход в переулок был относительно узким, и этим двоим понадобилось некоторое время, чтобы перешагнуть через велосипед, Бай Лоинь опередил их и свернул за угол. Бай Лоинь не обладал большой силой, но он был достаточно вынослив, к тому же, он слишком хорошо знал эту местность, сколько здесь поворотов, сколько углов и переулков… Если двигаться окольными путями, минуты через три эти двое отстанут. Однако, Бай Лоинь недооценил этих героев. Когда он спокойно выходил из третьего переулка, двое крепких мужчин преградили ему путь, и теперь Бай Лоинь смог их как следует рассмотреть. Это не были профессиональные бандиты, а скорее хорошо подготовленные воины, телосложением они были схожи Гу Хаем. Раз уж он столько времени кружил окольными путями и не смог избавиться от них, это доказывало, что они заранее подготовились, и даже если бы он сегодня не ехал на велосипеде и не врезался в них, они всё равно бы его ограбили. Бай Лоинь начал вспоминать, кого он мог до такой степени задеть? — Парень, прости, но тебе придётся пройти с нами. Один из мужчин, поигрывая наручниками, начал шаг за шагом подходить к Бай Лоиню. Бай Лоинь не мог примириться с тем, что его хотят похитить как какого-то щенка и с размаху ударил его ногой в челюсть. Мужчина, похоже, не ожидал, что Бай Лоинь осмелится на такую безрассудную провокацию, он хотел открыть рот, чтобы выругаться, но не смог. Второй боец, видя, что его напарник пострадал, подался вперед, чтобы ударить Бай Лоиня, но мужчина, которому Бай Лоинь вывихнул челюсть, вцепился в своего напарника и придержал его. Раздражённый напарник грубо выругался, а затем они вдвоем напали на Бай Лоиня, один профессионально надавил на загривок, а второй заломил ему руки за спину. Бай Лоинь наклонился чуть ниже и прицельно врезал обоим ногой промеж ног, оба заорали от боли, как сумасшедшие, но не осмеливались его трогать. Поняв, что они не смеют поднять на него руку, Бай Лоинь стал отбиваться, удары кулака сыпались, подобно каплям дождя, ноги мелькали, как ветер, награждая нападавших отменными пинками, но бойцы не отвечали на его удары, они лишь искали способ, как изловчиться и надеть наручники на его запястья, «ты нас избил чуть не до смерти, мы признаём это, но нам нельзя тебя бить». Пока Бай Лоиню напялили повязку на глаза, пока его связали верёвкой, сделав похожим на большой цзунцзы *, избитые бойцы потеряли человеческий облик. — Кажется, я видел местного участкового, давай убираться отсюда. Бай Лоиня забросили в машину, он словно в тумане слушал разговор двух мужчин на переднем сидении: — Бля буду, я ещё никогда не чувствовал себя таким никчёмным, посмотри на мой локоть, твою мать, я разодрал его до мяса. — Ну что тебе сказать? Когда я служил в армии, кто-нибудь мог осмелиться противостоять мне? Зато сегодня огребли по-полной. - Разве ты, бля, не сказал, что с парнем не будет проблем? Я же говорил взять с собой Ван Юя, но ты, ублюдок, сказал, что незачем. — Я не думал, что он так хорошо дерётся! — Ладно, хватит трепаться, быстрей заводи машину, нас ждёт важный человек! Автомобиль остановился, Бай Лоиня вытащили из машины и закинули на плечо. — Он не пострадал? — раздался такой знакомый голос, что сердце Бай Лоиня затрепетало. — Нет, мы бы не посмели! — Посмотри на наши лица и сразу поймёшь, что мы его не трогали. Раздался громкий смех: — Благодарю, спасибо! — Не за что, без проблем, следующий раз, если что-то понадобится, обращайся. — Угу. Бай Лоинь почувствовал, как его опять подняли на плечо и куда-то понесли, хоть он и был полностью связан, однако, он мог ощутить хорошо знакомый запах тела, широкие плечи… Одним толчком открыли дверь и положили Бай Лоиня на кровать. Человек начал осторожно развязывать веревки на теле Бай Лоиня, однако он не стал снимать повязку с его глаз, также он не до конца расстегнул наручники, а просто закрепил один из браслетов у изголовья кровати. Бай Лоинь собирался свободной рукой сорвать повязку, но его руку крепко сжали. Слишком хорошо знакомые прикосновения. Сердце Бай Лоиня сжалось, он не мог принять собственную догадку. Одну руку Бай Лоиня пристегнули к изголовью кровати, в тот же момент повязка с глаз была снята. Лицо Гу Хая было близко и ясно, злое и своевольное лицо человека, доведённого до крайности и потерявшего надежду, ненормально возбуждённое лицо человека, идущего напролом, махнувшего на себя рукой и сознательно летящего в пропасть. Последний проблеск надежды растаял, Бай Лоинь стиснул зубы и с гневом посмотрел на Гу Хая: — Чего ты хочешь? — Ты спрашиваешь, чего я хочу? — рука Гу Хая любовно поглаживала щёку Бай Лоиня, как будто ласкала единственное дорогое сокровище, только чуть более интимно, словно беззвучно покоряя его. — Ты хотел расстаться со мной? Ты хотел разорвать отношения раз и навсегда? И у меня нет возможности всё вернуть? Тогда я попросту захвачу тебя в плен, и ты не сможешь оставить меня! Ты бесчувственный, ты относишься ко мне безразлично, тогда я силой заставлю тебя обратить на меня внимание, заставлю полюбить меня и быть преданным! Бай Лоинь едва не вышел из себя от слов Гу Хая, он не хотел разговаривать и чувствовал, что прошлой ночью принял глупое решение. — Почему ты молчишь? — спросил Гу Хай. Бай Лоинь закрыл глаза, он не хотел смотреть на Гу Хая. «Не хочешь посмотреть на меня? Не хочешь смотреть, тогда у меня есть другой способ открыть тебе глаза!» Гу Хай наклонился и без всякой подготовки начал целовать тонкие губы Бай Лоиня. Тело Бай Лоиня онемело, застигнутый врасплох, он открыл глаза. Глаза Гу Хая были закрыты, он был всецело поглощён поцелуем, опытные губы с трудом передавали его чувства, и Бай Лоинь почувствовал, как скрещенные на его пояснице руки Гу Хая слегка дрожат. Подавляемые так долго чувства мгновенно превратились в ураган! *Цзунцзы (粽子, zòngzi) — переводится как «нарядные лепёшки», что-то типа голубцов с начинкой из клейкого риса, завёрнутой в бамбуковые листья, их перевязывают верёвочками, чтобы не разворачивались и готовят на пару. Глава 84. Атака безумным признанием! - Ты… — голос Бай Лоиня звучал тускло, однако сосущий звук поцелуя Гу Хая поглотил его. Гу Хай окончательно сошёл с ума, кончик его языка коснулся десны Бай Лоиня, и ощущение этой влажности мгновенно послало электрический импульс в его тело. Никогда в его жизни не было такого волнения, никогда ещё такой сильный огонь не сжигал его грудь. Этого было мало, этого недостаточно, он желал большего… Во избежание ответной атаки зубов Бай Лоиня, Гу Хай словно клещами зажал его щёки, насильно проникая внутрь, в ту минуту, когда кончики их языков соприкоснулись, мощный разряд электрического тока пробежал по всему его телу. Гу Хай жестоко, с жадностью свирепствовал во рту Бай Лоиня, словно насиловал его, ловил его язык, снова и снова кусал его, облизывал, втягивал, сожалея, что нельзя проглотить его полностью. Это было не похоже на поцелуй между мужчиной и женщиной, не было долгих предварительных ласк, но не было и пресыщения; глубинная страсть вырывалась из сокровенных тайников тела, взрывалась и поглощала своей мощью. Ожесточённая и необузданная, подобно разрушительному цунами, увлекающая чувства обоих в погибельную бездну. Гу Хай оставил губы Бай Лоиня, по-прежнему сжимая руками его щёки, потом собрал его волосы на затылке, обнажая законченно красивое лицо. Именно это открытое лицо очаровывало своим сиянием его глаза, цепляло душу, иссушало всю его силу воли. — Любимый, — Гу Хай самозабвенно смотрел на Бай Лоиня, бывшего как в трансе, — На самом деле, ты ведь видел мои желания? Ты уже знаешь, что мои чувства к тебе не обычные? И этот поцелуй не был для тебя неожиданностью? Красивое лицо Бай Лоиня за секунду изменило цвет: — Гу Хай! Ты… — Для начала не ругайся! — Гу Хай прикрыл рот Бай Лоиня, — Прежде выслушай меня, позволь мне закончить, а потом можешь проклинать. Всё равно мой образ в твоих представлениях не слишком возвышенный, и сегодня я позволю себе окончательно упасть в твоих глазах. Пусть ты будешь ненавидеть меня, для меня твоя ненависть лучше, чем безразличие. Бай Лоинь, послушай хорошенько, я никогда не относился к тебе как к другу, я относился к тебе так, потому что люблю тебя, я ухаживал за тобой, как за любовником, я хотел спать с тобой в одной постели, потому что хотел тебя, я даже во сне мечтал услышать твои распутные крики… Бай Лоинь: «…» — Ты считаешь, что я извращенец, не так ли? Считаешь меня ненормальным? Я скажу тебе, в этом виноват только ты сам! Кто разрешил тебе так кружить мне голову? Кто разрешил тебе быть таким развратным? Кто заставлял тебя улыбаться так, что я сходил с ума? Бай Лоинь, не прикидывайся чистеньким, ты наверняка рассмотрел мои грязные мысли, а значит, ты нарочно соблазнял меня! — Бай Лоинь, знай, я совершенно не раскаиваюсь в том, что рассказал тебе обо всём! Ты хочешь ругаться? Тогда действуй, ругайся с удовольствием! Чем больше ты ругаешься, тем больше я возбуждаюсь, всякий раз, как ты обзываешь меня, я изо всех сил хочу овладеть тобой! — Ты знаешь, до какой степени на самом деле соблазнительны твоё возмущение, твоя скрытность, упрямство в выражении чувств? Если бы я, Гу Хай, не был честным человеком, я бы немедленно содрал с тебя штаны!.. Ладно, давай ругайся, я послушаю, как ты будешь поносить меня! Бай Лоиню казалось, что царь небесный сыграл с ним большую шутку. Он выдержал эти слетавшие, словно плевки, с языка Гу Хая позорные оскорбления, всё-таки выдержал. — Я не буду ругать тебя, — неожиданно невозмутимо сказал Бай Лоинь. Гу Хай всматривался в глаза Бай Лоиня, какое-то время его взгляд кружил по его лицу, в конце концов рвано улыбнулся: — Ты в отчаянии? Ты раскаиваешься, что познакомился с таким человеком, как я? Хочешь, чтобы я убирался от тебя на все четыре стороны? Так я скажу тебе, этому не бывать! Ты почти довёл меня до смерти, а теперь хочешь сбежать? Не выйдет! Если бы в руках у Бай Лоиня был кирпич, он наверняка разбил бы его о рот Гу Хая. — Гу Хай, ты поплатишься за свои слова. — Мне безразлично! — глаза Гу Хайя излучали мощную силу, — Мне достаточно каждый день видеть тебя, за такую цену я способен выдержать всё. — Вот и хорошо, а теперь послушай, сегодня утром я собирался приехать к тебе и извиниться! Я вчера полночи говорил с отцом, ему безразлично твоё социальное положение, он убедил меня вернуть тебя домой, и я согласился! В результате, утром меня похитили, связали и привезли сюда, а теперь какой-то сумасшедший оскорбляет меня, скажи, как я должен поступить? Гу Хай: «…» — Отпусти меня! — яростно рявкнул Бай Лоинь. Теперь лицо Гу Хая менялось с каждой минутой: — Ты… Это правда? — он втайне обрадовался и опять забеспокоился. — Какой вздор! — в глазах Гу Хая мелькнула осторожность, — Ты случаем не нарочно сказал это, чтобы снова оставить меня в дураках? Жертва своего расстроенного ума, Гу Хай взял телефон и набрал Бай Ханцзы: — Дядя… — Дахай, почему столько времени не приходишь к нам, развлекать нас, а? Дядя скучает по тебе, и бабушка каждый день только и вспоминает тебя. — Дядя, Иньцзы вам всё рассказал? — разговаривая, Гу Хай украдкой взглянул на Бай Лоиня. — Да, Дахай, Иньцзы ещё незрелый, я приказал ему пойти к тебе, сейчас он, должно быть, уже у тебя? — Эээ… — Гу Хаю не хватало воздуха, он долго не решался ответить, — Возможно, он уже на подходе, я пойду взгляну, это, дядя, пока… Положение перевернулось до наоборот. Бай Лоинь с хладнокровным видом, словно ножом, врезался взглядом в лицо Гу Хая: — Отпусти меня! Гу Хай, по-прежнему не зная стыда, приблизился, тирания и наглость превратилась в брызжущую во все стороны нежность и мягкость: — Если я отпущу тебя, а ты сбежишь, что тогда делать? — Не беспокойся, я не сбегу! Гу Хай расстегнул наручники. Внезапно Бай Лоинь, как свирепый хищник, дёрнул Гу Хая за плечо, с разворота пнул его ногой, лягнул в самое уязвимое место, толкнул ногой на кровать. Он пинал его, срывая всю свою злобу, и в придачу хлестал его холодными, твёрдыми наручниками, пока не выместил на этом мерзком, извивающемся типе всю свою враждебность, только тогда он вновь вернул свою обычную уравновешенность. — Сокровище, не сердись. — Кем ты, говоришь, хотел овладеть? Гу Хай, прикрывая ладонями голову, порочно ухмыльнулся: — Плох тот муж, который не хочет овладеть своей жёнушкой. -Ты… — Бай Лоинь гонялся за Гу Хаем по всему дому. Устав от преследования, Бай Лоинь присел на кровать, чтобы спокойно отдышаться, сделав несколько глубоких вдохов, он встал и направился к двери. — Куда ты идёшь? — Гу Хай стеной встал у порога. Бай Лоинь сверкнул чёрным взглядом: — Не твоё дело! — Так не пойдёт, — лицо Гу Хая приняло строгий вид, — Мы ещё не объяснились, а ты уже хочешь уйти? — Я ещё должен тебе что-то объяснять? Больше десяти лет Бай Лоинь накапливал нервные клетки в мозгу, один день ярости, вызванной Гу Хаем, стоил ему миллиарда этих клеток. — Я вполне ясно объяснился с тобой, а ты не можешь хоть что-то ответить? — А я должен ответить, а? — Бай Лоинь задыхался, — Я не избил тебя до смерти, и то хорошо. — Так что ты ответишь? — Гу Хай опирался на дверной косяк со злой и непристойной улыбкой, — Я сказал тебе, что ты мне нравишься, не может быть, что тебе нечего ответить? Уши Бай Лоиня покраснели так, что стали багровыми: — Гу Хай, можешь перестанешь вести себя как псих? — Кто псих? — Гу Хай стоял прямо, он был твёрд и непреклонен, лицо выражало честность, — Я раскрыл перед тобой всю свою душу! Бай Лоинь очень долго молчал, а потом как выплюнул: — Мы оба мужчины. — И что с того, что мужчины? — Весь вид Гу Хая выражал уверенность в собственной правоте, — Ты не помнишь, тот день, когда мы выгуливали собаку, мы видели, как собака следовала за кошкой, как партнёр? — Разве это одно и то же? — Бай Лоинь был готов провалиться сквозь землю или убиться об стену. Гу Хай по-прежнему стоял на своём: — Какая разница, мужчина или женщина, кот или сука, ты только скажи мне, ты любишь меня или нет? Кадык Бай Лоиня дернулся, прошла целая вечность, пока он сказал: — Не люблю. Гу Хай замер. Бай Лоинь оттолкнул его: — Посторонись, я хочу вернуться домой! Гу Хай не пошевелился. Бай Лоинь пришёл в ярость: — Чего тебе ещё нужно? — Ты не любишь меня, вот как? Тогда я легко с этим справлюсь! Я тотчас же запру тебя и буду держать до тех пор, пока ты не полюбишь меня, и только тогда я отпущу тебя! — Гу Хай!!! Гу Хай резко развернулся, они были одного роста, всем своим крепким телом он плотно обернул Бай Лоиня, вновь захватив его губы, игнорируя, что Бай Лоинь, как безумный, брыкался и лягался под ним, обеими руками он мощно, как обручем, сдавил его, со всей страстью своего сердца, губами и зубами он впивался в губы Бай Лоиня, вновь и вновь засасывал его язык, пока во рту не появился привкус крови. Воодушевление Гу Хая росло, как будто могучее войско на конях во весь опор бешено мчалось в его сердце, и оно колотилось, словно желая выпрыгнуть из груди. — Иньцзы! — Гу Хай с легким намёком на компромисс посмотрел на Бай Лоиня, — Я искренне люблю тебя, и я знаю, что ты уже давно почувствовал это. Ты можешь игнорировать всю эту ерунду, но ты не можешь не верить моим словам. Я не настаиваю на том, что мы должны чётко определить наши отношения, мне просто интересно, что в твоём сердце. Ты не должен торопиться с ответом, я могу подождать, я могу ухаживать за тобой, я могу раздавить тебя своей огромной любовью, и я не верю, что это оставит тебя равнодушным! «…» Перевод Марины Алиевой. Глава 85. Назови меня старшим братом! — Я уже давно хотела устроить совместный ужин в честь воссоединения семьи, однако, много думая об этом, мы с твоим отцом считали, что прежде вам нужно получше узнать друг друга, тогда и ужин пройдёт намного легче. Цзян Юань улыбнувшись, обратилась к Гу Вейтину: — Теперь нам незачем знакомить их, не так ли? — Да, незачем, оба парня знают друг друга, теперь мы можем и поесть, и пообщаться. Гу Хай и Бай Лоинь сидели с одной стороны, Цзянь Юань и Гу Вейтин — с другой. Гу Вейтин положил кусочек трепанга в пиалу Бай Лоиня, но в ту же секунду Гу Хай забрал этот кусочек из его пиалы и положил в себе в чашку. Гу Вейтин грубоватым тоном спросил: — В тарелке ещё много, почему ты отбираешь у Лоиня? — Он это не любит, — честно ответил Гу Хай, — Если он это съест, у него будет понос. Цзян Юань, которая сидела рядом, от всей души рассмеялась: — Только посмотри на этих двоих детей, они действительно хорошо ладят. Да, кстати, у меня не было времени узнать, в каком месяце родился Сяо Хай? Вы одногодки, но месяц должен отличаться, не так ли? Во всяком случае, мы должны знать, кто из вас старший брат, а кто младший? Услышав эти слова, парни перестали есть, почувствовав неуверенность от страха узнать, кто же из них старше. Цзян Юань начала первой: — Лоинь родился в мае по лунному календарю, а в каком месяце родился Сяо Хай? Гу Вейтин вставил слово: — Тоже в мае. От этих слов оба ещё больше напряглись. На этот раз Гу Хай спросил Бай Лоиня: — Ты родился в мае, а какого числа? — Первого мая. Словно гром среди ясного неба! Гу Хай чуть не сполз со стула. — А как насчет тебя? — спросил Бай Лоинь. «Я не могу поверить, ты старше меня!», Гу Хай выпрямился, за внешней твёрдостью скрывая нерешительность, и вызывающе ответил: — Я тоже родился первого мая, а в котором часу? Гу Вейтин беспощадно перебил Гу Хая: -А разве ты родился не шестого мая? Гу Хай: «…» — Ха, ха, ха… — Цзян Юань раскраснелась от смеха, — Сяо Хай хотел быть старшим братом, но кто бы мог подумать, что наш Лоинь отнимет у него первенство. Гу Хай в душе проклинал, «благодаря тебе, сука, не могла родить его немного попозже». На уголках губ Бай Лоиня появилась туманная улыбка. Ужин подходил к концу, когда Цзян Юань вдруг заговорила: — Поскольку между вами такие хорошие отношения, вскоре вы можете переехать к нам в дом! Просто так нам будет удобнее заботиться о вас, специальный водитель будет отвозить и привозить вас обоих из школы, нам с твоим отцом так будет намного спокойнее. Бай Лоинь отложил палочки для еды и прямолинейно ответил Цзян Юань: — Я не буду переезжать. Иногда обедать с вами, это уже предел. Такая позиция Бай Лоиня для Цзян Юань не была неожиданностью, в конце концов, для того чтобы принять эту семью, ему потребуется определённое время. В настоящее время основная задача состояла в том, чтобы перетянуть Гу Хая на свою сторону, раз уж Бай Лоинь и Гу Хай в таких хороших отношениях, вернувшись, Гу Хай, возможно, убедит и Бай Лоиня. - Сяо Хай, видишь, из-за того, что ты не живёшь дома… — Я не вернусь, — Гу Хай резко прервал Цзян Юань, — Теперь я перееду в мою квартиру в здании Китайского международного центра, мне там лучше всего. — Ах… Вот как, — Цзян Юань была немного смущена, — Если тебе по душе там жить, конечно, живи, я просто считаю, что если ты будешь жить там один, разве тебе не будет одиноко? В случае какой-либо непредвиденной ситуации никто не сможет помочь тебе. «Верно, я не только одинокий, я ещё чувствую пустоту в душе… Если бы ты смогла убедить своего сына жить вместе со мной, я бы сразу назвал тебя „мамой“». — Там есть экономка. Гу Вэйтин на этот раз был весьма великодушен, ему было достаточно того, чтобы жизнь Гу Хая находилась в пределах его контроля, и это уже слава Богу. За едой Гу Хай положил в пиалу Бай Лоиня нарезанный ломтик панты (рога благородных и пятнистых оленей) и шёпотом разъяснил: — Ешь побольше, это лечит мужскую импотенцию. Бай Лоинь еле удержался, чтобы не вылить тарелку с горячим бульоном ему на голову, он начал обследовать глазами обеденный стол, а затем положил в тарелку Гу Хаю целый бычий пенис. «Кто вообще заказал такие блюда?!» * К тому времени, как ужин был закончен, уже стемнело, Гу Вейтин и Цзян Юань сели в автомобиль и уехали, оставшись одни, Гу Хай и Бай Лоинь решили просто вместе прогуляться по улице. Цзян Юань предложила больше не беспокоить обоих сыновей, пусть они больше общаются друг с другом и, возможно, в будущем, когда они созреют и осознают свои чувства, они вернутся домой и будут счастливы. — Я не наелся, — Гу Хай потёр живот. Бай Лоинь равнодушно отозвался: — В таком месте трудно наесться. — Давай купим готовой еды, вернёмся домой и поедим, — предложил Гу Хай. Бай Лоинь насторожился и уточнил: — Поедим где? — У меня дома! — Гу Хай ухмылялся, словно бандит. — Я наелся, — отверг Бай Лоинь. Гу Хай, сделав вид, что ему трудно даётся такое решение, сказал: — Если ты не хочешь, мы можем вернуться к тебе домой. Скрытый смысл этих слов, подразумевал: «Если я делаю шаг назад, то и ты должен отступить на шаг назад». Видимо кто-то хотел поесть в доме Бай Лоиня. — Тебе не следует идти ко мне домой. — Почему ты не позволяешь мне приходить к тебе домой? — Гу Хай сделал пару шагов вперёд и встал перед Бай Лоинем, преградив ему дорогу, — Дядя звонил мне несколько раз и просил вернуться домой! — Мой отец сказал это только из вежливости, а ты принял его слова за правду, — Бай Лоинь оттолкнул его, продолжая идти. Гу Хай не отставал от Бай Лоиня: — Дядя правдивый человек, он никогда не говорит пустых слов и не бывает неискренним. Бай Лоинь остановился: — Ты действительно хочешь пойти? — Не говори ерунды. — Давай сделаем так, ты назовешь меня старшим братом, и я разрешу тебе на этот раз. Гу Хай: «…» Бай Лоинь искривил уголок рта в самодовольной улыбке и поднял руку, чтобы остановить такси. — Не увиливай! Гу Хай схватил за поднятую руку Бай Лоиня и опустил её вниз. — Так ты сделаешь это? Вид Бай Лоиня был совершенно бескомпромиссный. Гу Хай какое-то время молчал, а потом, пристально посмотрев на Бай Лоиня, произнёс: — Давай сделаем так, я два раза назову тебя старший брат… Бай Лоинь с сомнением смотрел на него. Гу Хай приблизился к Бай Лоиню и нахально произнёс: — И ты позволишь мне спать рядом с тобой? — Можешь назвать хоть десять тысяч раз, это бесполезно! Гу Хай стёр с лица дьявольскую улыбку, получив от ворот поворот, он не изменил своё дурное поведение, идя позади Бай Лоиня, бесстыдным, сумасшедшим взглядом уставился на его поясницу, взяв на прицел всё, что располагалось ниже. В прошлом натурал, он никогда не имел таких пороков, если бы перед его глазами был мужчина — модель экстра-класса и рядом простое бревно, для него не было бы разницы. Но теперь, глядя на высокую фигуру Бай Лоиня, стройные, длинные ноги, крепкие, упругие ягодицы… Он не мог сдерживать своё воображение. «Если однажды он позволит мне делать с ним всё, что мне нравится, я не пристращусь к нему как к наркотику?» Они уже долго шли по длинной дороге. Ещё недавно, идя по улице, они могли совершенно свободно говорить обо всём, но сегодня никто не осмеливался заговорить первым. С одной стороны, был человек, который замышлял недоброе, а с другой — человек, у которого менялись мысли и состояние души. Прежде чем прорвать эту тонкую преграду, ещё можно было обманывать себя и других и попустительствовать самому себе, но когда эта тонкая грань будет пересечена, каждое твоё слово, каждый поступок будет расценен как своего рода отношение, и каждое новое действие будет определять направление этих отношений. Подул ветер, и последний осенний лист, долго боровшийся из последних сил, наконец, сдался, неторопливо пролетел перед лицом Бай Лоиня и, продолжая свой триумфальный путь, исчез в неизвестном направлении. Бай Лоинь обернулся и посмотрел на Гу Хая, листок зацепился за его воротник. Бай Лоинь протянул руку, чтобы убрать листок. Гу Хай обернулся и улыбнулся Бай Лоиню. Его густая щетина поблёскивала под уличным фонарём, в нём виделась ещё не утраченная неопытность, переплетённая с налётом соблазна. Этот налёт присущ семнадцатилетнему возрасту, когда ещё нет никаких примесей, нет ничего неестественного, остаются только чистые глаза, обращённые друг к другу. «Гу Хай должен вернуться к себе домой, одеться в свою модную одежду, возродить свой героический дух». Бай Лоинь чувствовал, что его терпение истощается, ну почему такой шикарный парень впустую проматывает свою жизнь ради простого каприза? — Гу Хай, может, мы ещё можем вернуться на правильный путь? — Бай Лоинь, наконец, не удержался и заговорил. Гу Хай еле вернул душу назад и переспросил: — Что ты сказал? — Я думаю, мы идем по наклонной дороге, я ещё способен вытянуть нас на правильный путь? — Ты не сможешь вытянуть нас обратно! — Гу Хай ответил даже не задумываясь, — Мы идём по дороге, которая не только кривая и опасная, но проходит под углом в 45 градусов над выгребной ямой. Нам остаётся только одно, прижаться вплотную к стене и бежать вперёд с ускорением, стоит чуть-чуть замешкаться или остановиться, тут же окажешься на дне ямы. — Ах… Ты отвратителен. Гу Хай порочно усмехнулся и вместе с Бай Лоинем вернулся домой. — Дахай! Дядя до смерти соскучился по тебе. Бай Ханцзы, увидев Гу Хая, сразу обнял его как родного сына, и они вдвоём направились домой. — Дядя, я тоже скучал по тебе, — Гу Хай чуть не назвал его отцом. Бай Лоинь, проигнорировав этих двух психов, прошёл в комнату бабушки Бай. Гу Хай прогулялся вокруг двора и наконец, вошёл на кухню. — Дядя, я вечером не смог вдоволь наесться, у вас есть что-нибудь перекусить? Услышав вопрос Гу Хая, Бай Ханцзы подошёл к рисоварке и, открыв крышку, посмотрел в неё, там было около двух чашек риса, затем он открыл холодильник и начал что-то искать, как вдруг его лицо озарилось восторженной улыбкой: — Отлично, к счастью есть почки, и дядя сейчас приготовит жаркое. Наконец, пришла пора ложиться спать, Гу Хая вытолкали из комнаты и зажали дверью. — Почему ты не разрешаешь мне остаться вместе с тобой? Разве раньше мы не спали вместе, и всё было хорошо, не так ли? Бай Лоинь твёрдо стоял на своём: — Потому что раньше это было раньше, а теперь есть теперь, раньше я симпатизировал тебе, а теперь ты меня раздражаешь. Лицо Гу Хая было словно сделанное из стали, он не принял эти слова близко к сердцу и развратно показал на промежность Бай Лоиня, сказав: — Ты боишься, что ночью не сможешь держать себя в руках? Захлопнув дверь, Бай Лоинь не смог сдержать раздражения: «Это я не могу держать себя в руках? Ты, скотина, съел пол тарелки бычьего пениса, целую чашку почек, и ещё ставишь под вопрос мою благопристойность?» *Не только в китайской, но и в кухнях многих народов мира блюда из половых органов самцов животных (пенис, яички), а также некоторых внутренних органов считаются мощными афродизиаками. В течение тысяч лет в самых разных уголках планеты мужчины ели их, желая укрепить свою мужскую силу, излечиться от некоторых болезней, поддержать собственный статус в глазах соплеменников.