Сонечка-пиздец

— Ебаный свет! — Слава резко садится на диване, на котором до этого валялся уже третий час подряд, зависая в телефоне. — Он добавил меня! — Че? — Фаллен чуть сдвигает наушник, не поворачивая головы от монитора, где доблестные рыцари без устали бьются с драконами. — Он добавил меня, Ваня! — Слава с совершенно потерянным выражением лица сует ему телефон дрожащей рукой. Пояснять, о ком идет речь, не требуется. Фаллен тут же сохраняется и поворачивается к нему на крутящемся стуле. — Да ладно?! Прям тебя? А где? — ВКонтакте, — Слава морщится и снова уставляется в экран. — Не меня, конечно, а фейк. — Кого именно? У тебя ж с десяток страниц. — Не поверишь, Соню Кордовину, — чуть нервно смеется тот, пожимая плечами, — вот уж воистину постирония. Я ее создал, когда Рубину читал, — ебучие жиды, блять! Он вскакивает и начинает нервно ходить по комнате, спугнув с насиженного места Гришу. Вопросы роятся в голове, стукаются друг о друга, мешая адекватно оценивать реальность. У Славы не просто куча фейковых страниц, каждая из которых периодически пытается добавиться Мирону в друзья, у Славы нехуевая зависимость, давно переросшая в манию и уже даже успевшая немного остыть, так как ни один из фейков ни разу не был удостоен внимания, что, впрочем, неудивительно, ведь все они в равной степени убогие. — Почему ее? Почему сейчас? Фаллен с полминуты наблюдает эти метания, потом решительно кидает в него диванной подушкой. — Какая разница? Добавил и добавил, может, он себе группис набирает в имперский тур? Писать ему будешь или подождешь, пока мужчина сделает первый шаг? Перекошенное лицо Славы внезапно светлеет. Он возвращается на диван, мимоходом гладит Гришу и расплывается в довольной улыбке. — Я напишу. В следующую секунду от Сони Кордовиной к Мирону Федорову прилетает нейтральное: «Все в порядке?» Спустя примерно час надежды на быстрый ответ испаряются, ещё через три — на какую бы то ни было реакцию вовсе, Славина же эйфория трансформируется в злость буквально за пять минут. Вероятнее всего, ебучий Оксимирон сообщение даже не заметил, а когда жал «добавить», видимо, был упорот. Слава даже несколько раз проверяет, не показалось ли ему, но «ВКонтакте» все так же равнодушно информирует, что «Мирон Федоров принял вашу заявку в друзья». «Мы знакомы?» — приходит глубокой ночью. Желание не отвечать столько же часов из чистой вредности очень велико, но это чревато ЧС, а другого шанса может не быть. Подружиться с Мироном, хотя бы просто пообщаться, хочется безумно, а уж если провернуть эту аферу от лица телочки… Да, это может стать приключением века! Проблема только в том, что Мирон вряд ли станет общаться с незнакомой девицей в сети и, скорее всего, пошлет куда подальше. Как заинтересовать его под видом Сони Кордовиной, Слава не имеет представления, но попытаться определенно стоит. «Нет, поэтому я и спросила, в чем дело?» — как назло, ему не придумать ничего лучше. Прими Мирон в друзья Славу, можно было бы заебашить капсом любую веселую поеботу, но Соня — девочка, и девочка приличная. Такой ответ Мирона явно озадачивает, потому что высокомерный ублюдок снова замолкает на неопределенный срок. Слава, заебавшись ждать и тупо пялиться в экран, с раздражением запихивает телефон под подушку, но, едва делает это, тот тут же пиликает. «Ты у меня в друзьях», — высвечивается на экране и звучит в голове с обвинительными интонациями. «Кто ты?» — приходит следом, но на этот раз Мирон приправляет сообщение похуистической скобочкой, видимо, чтобы казаться вежливым. «Я бы задала тебе тот же вопрос, но ты мне знаком. Никто на самом деле, уж точно не знаменитый рэпер, который пишет незнакомым девушкам посреди ночи. Не спится?» — отвечает Слава и невольно вздыхает — так все и есть, для Мирона он явно никто, и неважно Соня это, Слава или кто-то еще. «Не спиться», — поправляет Мирон и ясно, что это не внезапный приступ безграмотности. Славе хочется пошутить про такой себе девиз и что следует написать это на футболке, но Мирон внезапно проявляет неожиданную скорость печати за сегодня: «Похоже, я тебя случайно добавил». «Фэйл». И заканчивает, сука, бабский угодник, дерьмовым реверансом: «Thsd apologies, lady!» «Мне пишет про случайности автор „Переплетено“ — вот уж метаморфозы Овидия!» — быстро отбивает Слава, надеясь только, что его еще не выкинули из френдов. Мирон по-прежнему продолжает высвечиваться в друзьях, но замолкает надолго: Слава успевает сгонять промочить горло на кухню и скурить две сигареты. «Ты Кенида или Кеней?» — приходит наконец ответ. Вряд ли этому умнику нужно было гуглить содержание поэмы — на его месте Слава, скорее всего, начал бы изучать страницу неожиданной собеседницы, но сомнительно, что Мирон стал бы тратить на это время. «Страница фейк», — подтверждает его подозрения он. «Не считаю нужным лить в сеть свою жизнь. Ты тоже подозрительный. Может, вообще иностранный шпион, еврей как-никак», — отвечает Слава, нервно покусывая губы. Ему кажется, что он ходит по краю крыши, вот-вот норовя сорваться вниз, где Мирон добавляет его в ЧС и их кратковременное знакомство заканчивается, не успев толком начаться. «Можешь проклясть, злата не надо», — переиначивая великого классика, смеётся Мирон, и это подтверждает ещё парочка ущербных скобочек. Слава задумывается. Пока что все складывается на удивление круто, вот только, как долго он сможет удерживать интерес Мирона, будучи Соней Кордовиной без биографии, фоток и реальной личности, хороший вопрос. «Поражаюсь парадоксам судьбы, — пишет он на удачу. — Еще утром я думала, что этот день мало что спасет, но вот мне пишет сам Окси. Не подскажешь, что делать с этим фактом?» «Презреть или призреть еврея?» — не упускает случая повыебываться Мирон. «Зависит от того, насколько сильно ты боишься иностранных шпионов. С фейками мне общаться неинтересно, смекаешь?» — похоже, такими темпами у Славы появится аллергия на ебучие снисходительные скобки. «Это такой прозрачный намек на переход к вебкаму? А что, цветов и песен не будет? Про „девочку-пиздец“ хотелось бы услышать», — не сдерживается Слава, забывая про то, что он, вроде бы, милая Соня. «Может, ты сорокалетний мужик-пиздец? „Метаморфозы“ так-то не проходят в школе», — не снижает Мирошка градус подозрительности. «Малолеток тебе подавай. А что, мужик-пиздец — это зашкварно? Как же толерантная Европа, лояльность и широта взглядов?» Слава хихикает, будто это хорошая шутка, но выяснить ориентацию Мирона будет совсем не лишним, иначе зачем все это затевать, если тут совсем без шансов? «Моя широта взглядов и лояльность допускает слово „зашкварно“ в лексиконе девочки, интересующейся литературой, но мужику притворяться девочкой все же зашкварно. Но с толерантностью все ок, если че», — быстро пишет Мирон. Слава целых полминуты танцует что-то вроде победного танца с зажатым в руке телефоном, потом перечитывает сообщение и кривится — ну до чего же выебистый мудак! Знал бы он, с каким мужиком пытается познакомиться, точно не стал бы… Не стал бы. Но Мирон не знает, а значит, можно продолжать. «Может, это мое альтер-эго. А может, альтер-эго девочки — мужик? Кто знает. Тебя вон тоже Оксаной кличут». «С этим дерьмом лучше к психоаналитику. Могу посоветовать хорошего, — мгновенно сучится Мирон. — Я не гомофоб, но и не жажду, чтобы до меня доносили свои сексуальные девиации». «Я не гомофоб, я гомофил. Расслабься, можем поговорить не о сексе», — веселится Слава. Похоже, Мирону не в напряг общаться с неизвестным извращенцем ночью. Или все-таки в напряг? Ответа нет, сообщение остаётся висеть непрочитанным. Три, пять минут, пятнадцать — Мирон уходит из сети, не прощаясь.

***

— В общем, мы переписываемся, — рассказывает Слава на следующее утро. — И он не гомофоб. «СНИМУ ПОРЧУ СГЛАЗ ВЫВЕДУ ПЕДЕРАСТА ИЗ ЗАПОЯ ИЗГОНЮ ЖИДА ИЗ ПЛЕЕРА», — отбивает он бодро в твиттере и мечтательно улыбается. — Мирон, сука, умный, сразу подозревать начал, что там не Соня, а мужик. — Интересно почему? — лениво тянет Ванька из-под одеяла. — И, дядь, хули ты вскочил в такую рань, а? — Кто спит, когда Оксимирон пишет? — Слава возбужденно барабанит пальцами по столу. — А прикинь, он захочет встретиться с Соней? Че тогда делать? — Бежать покупать парик и колготки, — Ваня зевает во весь рот. — Захочет встретиться, сольешься. Ну, или признаешься. — Или он забьет на Соню, потому что вчера был бухой, — кривится Слава. — Бля, какой же он выебистый гандон! Как ему телки дают? Моя Соня его послать захотела сразу же! — Ну-ну, — хмыкает Ваня. — Соня, небось, потекла тут же. Как и Славик. Чё сейчас пишет? — Я предложил поговорить не о сексе, он слился, — ржет Слава. — Походу, жидок думал вздрочнуть на сон грядущий и, когда Сонечка отказала, пошел френдить других шалав. Первой писать совсем зашквар, да? Бабы так не делают? Ваня трёт заспанные глаза и тянет руку к его телефону: — Дай заценю, — он быстро пробегает взглядом. — Похоже, ты облажался, бро. Ему явно понравилось про Овидия — кстати, кто это, но пидорские шутки напрягли. Даже если сам пидор, хуй он так в переписке тебе в этом признается. Короче, вряд ли ещё что-то напишет, забей, — подводит Ваня безжалостный итог. — Про Овидия — это ж из его баттла, дебик! — Слава поджимает губы. Очень хочется перекинуться с Окси еще хоть парой сообщений, но наверняка Ванька прав — пафосный король уже забыл Сонечку. У него таких тысячи. «ПОТОМУ ЧТО ЕСТЬ АЛЕШКА У ТЕБЯ», — пишет Слава очередной бред в твиттер и наблюдает, как в комментах люди предлагают версии, кто такой Алешка, — Медь предсказуемо лидирует. Ваня тащится на кухню, и вскоре по квартире разносится запах кофе. Ваня умеет делать жизнь лучше, лучше него это умеет только Гриша. — Долго Сонечка планирует убиваться? — весело интересуется он. — Идём пожрем, или у тебя ни сна, ни аппетита? — Из друзей не удаляет, можно написать, — бормочет Слава, нервно покусывая фильтр сигареты. — Песню прислать со смыслом, как бабы делают обычно. Эльвиру Т или что там в трендах? — А сколько лет Сонечке? — Ваня закатывает глаза. — Если за тридцать, шли Ваенгу, не ошибешься, — Слава не реагирует, продолжая пялиться в экран. — Славян! Ну, ты серьезно, что ли? Чтобы он отреагировал на это дерьмо, нужно либо попасть в его вкусы, либо удивить. С другой стороны, даже я не слушаю песенки, что мне скидывают левые телочки! Гнилой путь. — Гнойный, — Слава чешет еблет и уныло вздыхает. — Хуй знает его вкусы. Говно наверняка одно. Я бы ему романс скинул, будь я телочкой, или будь он телочкой. Бля, почему он не телочка, а? Так трахнуть хочется, а ведь даже сисек нет! Ваня кривится так, словно его заставили три часа подряд слушать «Горгород». — Пиздец, зачем я это представил? — он отмахивается и уходит на кухню. — Пиздец, зачем я это представил? — бормочет Слава, поправляя ремень на джинсах. «АКСЕСЕРОМ ПОДЕЛИСЬ ГЕНДЕРОМ» Иногда Славе кажется, что биполярка не у Окси. «Утро. Отрубился вчера», — вдруг всплывает сообщение, и Слава не верит своим глазам. Это настолько невероятно, что кажется почти сном. Он представляет себе, как Мирон засыпает с телефоном в руках, пытаясь набрать ему сообщение, и внутри все теплеет. «Красноречиво. Я слушаю Горгород». «Oh, come on», — Мирон расщедривается на три скобочки. Слава ждёт, что он напишет что-то ещё, но Мирон не спешит поддерживать беседу. «Что такое „худой отпечаток?“» — не сдерживается Слава, потому что этот вопрос его мучает давно. «Расставь запятые правильно», — грубовато отрезает Мирон. «Отпечаток худого плеча, Оксфорд! Худое плечо!» — продолжает веселиться Слава, думая о том, что имидж милой Сонечки трещит по швам, выпуская вперед Гнойного. «Она вышла из пены худой, отпечаток плеча оставляя на кафеле. И худая не пена, а девушка», — подмигивающий смайлик как бы намекает, как сильно бесят Мирона подобные вопросы, но синдром отличницы не даёт оставить их без внимания. «Пастернак ворочается в гробу! „Горгород-2“ будет? Возвращение Худого отпечатка». Мирон надолго замолкает, Слава даже начинает думать, что переборщил, но в середине дня все же приходит явно раздраженное: «При чем здесь Пастернак?» «Тоже поэт был, типа СТ. Про любовь у него красиво все, как в Эрмитаже», — скатывается Слава из образа Сонечки окончательно и уже не понимает, зачем Мирон общается с такой ебанутой бабой. «И какая же экспозиция твоя любимая?» — тот не огрызается в ответ на издевательское сравнение, но явно пытается намекнуть на чью-то недалекость. Видимо, просто послать воспитание не позволяет. «„Изгнание торгующих из храма“, а у тебя?» — пишет Слава, не понимая, догадался уже Мирон, кто его собеседник, или нет. За каждой фразой чудится подвох и наебка, но пока что Окси его не разочаровывает. «Живопись, значит. Странный выбор, есть чем обосновать? Или назвала, что вспомнила? Я не люблю музеи», — остаётся недружелюбным тот, но отвечает. — Пиздабол! — ржет Слава. Все прекрасно знают, что Окси тот еще задрот и ботаник. Музеи, книги, искусство — наше все. «Тема близка, не люблю торгашей. А ты что любишь? Гандбол? Ты же в курсе, что мировые рекорды устанавливаются только в индивидуальных видах спорта?» «Подъеб засчитан. А ты злая девочка, Сонечка», — все-таки не выдерживает Мирошка и уходит из сети. Какие мы обидчивые, ёпта!

***

Мирон откладывает телефон и поднимается с кресла, почувствовав, что пальцы, сжимающие дотлевшую до фильтра сигарету, закоченели. Питерское лето в который раз наябывает с теплом, и, хоть дождя нет, на улице промозгло и сыро. Сквозняк хлопает балконной дверью, Мирон прислушивается, пытаясь определить, кого нелёгкая принесла с утра пораньше. Он опирается на перила и сплевывает вниз, бездумно наблюдая траекторию полета плевка. Тот приземляется на лобовое стекло стоящей прямо под домом машины, и Мирон чувствует одномоментное бунтарское удовлетворение — заебали тыкать в задрота пальцем. — Очередной одиночный пикет на балконе? — суется к нему Ваня. — Ключи заберу, — огрызается Мирон. — Чего примчал? Я ж написал, что в норме, — он оборачивается через плечо. — Доверяй, но проверяй, — пожимает плечами Ваня, старательно скрывая беспокойство за улыбкой. — Завтракал? — Тебя Женя покусала? — ворчит Мирон, ежась от холода, но все же тащится за Ваней на кухню. Правда, тут же возвращается за телефоном и, прежде чем сунуть его в карман, разблокирует, чтобы снова перечитать последнее сообщение в «Вк». Подозрительная барышня Соня что-то долго пишет, но Мирону из чистого упрямства не хочется дожидаться, пока она придумает, как парировать. Он возвращается на кухню, где Ваня уже вовсю хозяйничает. — Что нового? — бросает Ваня через плечо, не отвлекаясь от плиты. — Сидишь в затворничестве и пишешь текст на баттл или погряз в унынии? «Ледовый» почти весь распродан, кстати. — Напишу за пару недель, впадлу, — отмахивается Мирон. — Или ты сомневаешься, что я, как Саня говорит, ещё горяч? — Ты видел его баттлы, — резонно замечает Ваня, — не Джоннибой. Он ставит на стол масло, хлеб, профитроли и другую фигню, которую принято есть на завтрак. Мирон оглядывает это все без всякого аппетита. — Ну, потому я его и вызвал, — повторяет он уже не в первый раз. Телефон в кармане вибрирует, но Мирон не торопится проверять, что пришло, а сует палец в банку с джемом. — Это ты тоже нашел в моем холодильнике? — с удивлением тянет он. — У тебя можно найти только то, что принес я, Женя или другие добрые люди, — качает головой Ваня. — Вечером туса в «1703», пойдем? — Не, нахуй, — Мирон обтирает палец о салфетку. — Чё я там забыл? Заказал на «Оzon» Рубину, завернусь в плед на балконе и буду читать, — с самоиронией добавляет он, предвосхищая Ванин следующий вопрос. — Рубина? — Ваня недоверчиво выгибает бровь. — Что это? Там парни со «Слово» будут, типа такой дружеский визит накануне баттла. Наверняка Чейни придумал. — Вот ты и сходи, убеди его, что враг не готовит ядерные боеголовки, а рефлексирует, почитывая бабский роман, — собственная лыба по ощущениям больше напоминает оскал. — Дина Рубина, писательница. Познакомился с поклонницей ее творчества, любопытно стало, — звучит как нелепое оправдание, поэтому, чтобы не быть голословным, Мирон достает телефон и демонстрирует Ване страницу Сони Кордовиной на экране. — «Ты не ответил, добрый парень», — зачитывает вслух Ваня. — Кто это? — Хуй знает, — смеется Мирон. — Честно, в душе не ебу, может, и не телка даже. Она каким-то хреном оказалась у меня в друзьях, завязалась беседа… Ну, ты меня знаешь, меня хлебом не корми, дай поумничать. А что там про доброго парня? — он вспоминает, что так и не прочитал последнее сообщение, и возвращает себе телефон. — Ты телке не ответил, — улыбается Ваня, — и мне тоже. Завязалась беседа о чем и когда свадьба? У этой хоть больше волос, чем у тебя или нет? «Делать рэп и ебаться», — быстро печатает Мирон под его выжидательным взглядом. — Я не знаю, как она выглядит. Страница левая, это видно сразу. Забей, мне было нечем заняться, не мог заснуть, — он с деланным воодушевлением принимается за завтрак. «Судя по всему, скоро у тебя отвалится член, потому что треков мы не видим уже слишком давно», — приходит ответ от дерзкой Сони. — Так попроси фотку! — оживляется Ваня. — Интересно же! — Судя по тому, что она предпочла псевдоним и левые фотки, ее саму не ебали очень давно, — одновременно отвечает Мирон и Ване, и Соне. Но написать такого он, конечно, себе позволить не может — не хочется, чтобы по интернету разлетелись скрины, где «зазнавшийся Аксемерон грубит фанатке». «Музы все не те попадались», — пишет он вместо просьбы о фото. «А где ты их ищешь? Есть спецслужбы по доставке муз для рэперов в кризисе?» — Хуясе, она дерзкая! — поражается Ваня. — Чего ты с ней общаешься? Мирон пожимает плечами: он и сам до конца не понимает. Во всем виноваты отсутствие вдохновения и безделье. — Меня это забавляет, наверное. У нее хотя бы есть фантазия. Так-то я уже сто лет вот так с фанатками не общался, не помню, чтобы было что-то кроме слёзных признаний в любви или голых кисок. — Она тебя стебет, и это лучше голой киски? — Ваня пораженно поднимает брови и закуривает. — Ты и правда ку-ку, бро. Мирон разводит руками. — Обещаю, когда-нибудь я достигну дзена и перестану впадать в крайности, но не сегодня, — улыбается он. — Фотку проси! — подначивает его Ваня. — Может, там мужик! — Ага, Гнойный, — кривится и потирает нос Мирон. — Но вообще у меня была такая мысль, прикинь. У нее проскальзывают такие словечки… Специфические. Он снова берет в руки телефон. «Провожу кастинг по фото. Попробуешься?» — пишет Мирон, заранее предчувствуя бессмысленность этой затеи. — Вот увидишь, сейчас она представит меня похотливым козлом и сольётся с темы. «Похоже на развод для лохушек. Ты правда продюсер?» — быстро отвечает Сонечка. — Она права, — хмыкает Ваня. — Или он. «Ты знаешь с кем общаешься, а я нет. Это ли не развод? Нет фото, нет общения. Без обид», — разозлившись, печатает Мирон и почти отшвыривает телефон в сторону. — Нет, прав ты, нахуй это, — мотает головой он. — И Рубину нахуй, тусить пойдем. «Чем фото лучше общения? Я могу прислать любую фотку из интернета — хоть няшной модели, хоть брутального мужика. Что это изменит для тебя?» — пишет умная Соня. «Я не внешность твою собираюсь оценивать, просто хочу убедиться, что ты обычный человек, а не недруг, тролль или журналист. Do you understand?» — строчит в ответ Мирон, тут же забыв, что сказал Ване. «Значит так, берешь листок бумаги, пишешь на нем любую цитату из Овидия и делаешь селфак. Имя свое настоящее можешь оставить в тайне, если так принципиально». «Убедишься, и что будет дальше? Какая в общем-то разница? Тролль, недруг или журналист не может сделать селфи, что ли? Нет уж, Мирон Яныч, селфи тебе не поможет нихрена. Скажи лучше, что тебе интуиция и жизненный опыт подсказывают? Тролль? Журналист? Фанатка? Враг? Может, знакомый?» — отвечает Соня и предсказуемо ничего не присылает. «Ну уж точно не безобидная нимфетка, — Мирон задумчиво вертит в руках телефон. — Мой жизненный опыт подсказывает, что игра не стоит свеч». Ваня окликает его, и Мирон поднимает на него невидящий взгляд. — Ты что-то сказал? — хмурится он. — Зацепила она тебя, да? — улыбается Ваня. — Кто хочешь, чтоб оказался, телочка или парень? — Не стыдно тебе? Ты ж друг мой! — искренне возмущается Мирон. — Один раз — не пидорас. — Типа с Шокком всего один раз было, и теперь он семь лет рыдает? Да ты пиздец хорош! — бессовестно ржет Ваня. — Во всяком случае он единственное пятно на моей гетеросексуальной репутации, — криво усмехается Мирон. Да уж, Дима не просто пятно, а самая настоящая клякса, но это не то, что Мирону хотелось бы вспоминать. — Там ведь парень, и ты это знаешь, — замечает Ваня. — Телочка прислала бы селфи, а этот мнется. Не всем охота светить еблом, учитывая обстоятельства. — Тогда точно нужно завязывать, — вздыхает Мирон и поднимается, протягивая Ване телефон. — Удали, я пока в душ сгоняю, — он уходит, не дожидаясь ответа. — Нетрудно быть добродетельным там, где ничто этому не препятствует, — сообщает ему Ваня по возвращению. — Соня прислала фотку и цитату. — Бля, я же удалить просил! Ну, че там? Милый котик, — Мирон смотрит на экран секунд тридцать, пытаясь найти там хоть что-то интересное. — Могла бы придумать что-нибудь и пооригинальнее! То же самое он повторяет в сообщении, добавляя вопрос: «Почему эта цитата?» «Мудрая мысль лишней не бывает. Давай свою цитату!» — требует Соня. — Интеллектуалы, блять, — ворчит Ваня. «Это не из поэмы», — упрямствует Мирон, хотя сам он, конечно, тоже не помнит текст и, чтобы выдать какую-то цитату, надо лезть в гугл. Пока Мирон делает это, Ваня успевает убрать со стола и даже помыть посуду. «Страшное буду я петь. Прочь, дочери, прочь удалитесь Вы все, отцы! А коль песни мои вам сладостны будут, Песням не верьте моим, о, не верьте ужасному делу! Если ж поверите вы, то поверьте и каре за дело». «Спой уже хоть что-то новое, похуй, страшное или не очень! — отзывается Соня. — Или у тебя баттл скоро? Когда, кстати? Я приду». «Туда не пускают всех подряд», — хмурится в экран Мирон, натягивая кроссовки. «Мне Гнойный обещал продать проходку за 15к». — А че, так можно? — тут же оживляется Ваня. — Может, и нам загнать? — Надо спросить у Сани, — мрачнеет Мирон. «Ты знакома с Гнойным?» — печатая на ходу, интересуется у Сонечки он. «Неа, мне кажется, он завистливый мудак», — тут же прилетает ответ. — Что-то тут не клеится совсем, — вслух проговаривает Мирон, даже не замечая, как они сели в такси. «Не знакомы, но билет пообещал?» — уточняет он. «Он барыжит проходками, говорит, нечем платить за хату. Считаешь, норм цена или надо торговаться?» — Заебал уже, — Ваня толкает его в плечо. — Да он охуел! — вдруг взрывается Мирон. — Барыжит проходками на баттл, о котором мы ещё даже толком не договорились! — Договорились же, дату только согласовать осталось, — Ваня недоверчиво смотрит на него, — бро, ты уже не можешь слиться, Гнойный тебя размажет, если ты откажешься. Он хайпил на тебе больше года, прикинь, как инет взорвет, если дашь заднюю! — Я не собираюсь сливаться, ты чё? — рыкает Мирон. — Но продавать проходки — это же пиздец! Я уж молчу, что это не по-пацански и некрасиво по отношению к оргам… Но ты только представь, какой сброд там может собраться! — продолжает его бомбить. — Думаю, Соня эта тебя наебывает просто, а ты и рад верить, — качает головой Ваня, — но сегодня Гнойный будет, вот и спросишь с него как с пацана, хуле. — Ну и спрошу, хуле, — Мирон отворачивается к окну. Соне он на этот раз ничего не отвечает.