Сонечка-пиздец

Слава возбужден так, что не уверен в силе гравитации. Кажется, что ноги вот-вот оторвутся от земли и понесут его по воздуху прямиком из метро до «1703». Окси пишет, несмотря на то, что нет фотки, Окси спрашивает про него, Окси злится, шутит, умничает… — Окси твой заебал, — резюмирует Фаллен, сворачивая в арку. — Нахуя нам эта мирная встреча накануне боя? Ден со своей политкорректностью тоже заебал. — Окси общается с Соней, — мечтательно улыбается Слава, — Окси такой дебил. Это звучит максимально влюбленно, и Фаллен только закатывает глаза. Спорить со Славой сейчас бесполезно. Когда до клуба остается каких-то несколько метров, Слава начинает иррационально нервничать. Они не виделись раньше, и ему внезапно кажется, что все, а особенно — Окси, сразу все поймут. — Ну, что? — Ваня замечает смену его настроя и замирает. — Бля, думаешь, он реально придет и будет с нами тереть за жизнь? — Я думаю, он сольётся, — по-своему подбадривает его Ваня. — Так что сильно не распускай хвост, петух! Чейни встречает их на входе: вид у него бледный, но крайне воинственный. — Лишнего не пиздите, — просит он. — Слав? — Окси тут? — не выдерживает Слава, нервно поправляя свою дурацкую куртку. Бля, надо было, наверное, как-то принарядиться, что ли. Он трясет головой, отгоняя идиотские мысли. Это нихуя не свидание, даже с учетом того, что они теперь с Мироном состоят в странной переписке. Как хорошо, что Ваня рядом, иначе и правда можно напиздеть такого, что и баттла не нужно будет. — Нет ещё, но Рестор сказал, что они с Рудбоем едут, — у Дена стремно дёргается щека. — Ну, вот! Пиздато же! — Ваня хлопает Славу по плечу. — Охуенно, — Слава улыбается так, что Ден бледнеет еще больше. — Что в программе нашего тимбилдинга? Конкурсы? Прыжки в мешках? Караоке? Я хочу в бутылочку с Мирошкой сыграть! — Бля, может, все же домой к Грише? — стонет Фаллен. — Не пейте много, — продолжает воспитательную беседу Ден. — Я знаю, что ты нервничаешь, если не… — он не успевает закончить свою мысль, потому что к бару подъезжает такси, из которого выбирается вначале бравый мушкетёр Рудбой ака Охра, а после и сам Окси. Заметив компанию на входе, Мирон дёргает бровью и выдает похуистическую ухмылочку, видимо, служащую своеобразным приветствием. — Вся шпана в сборе. Боитесь зайти, что ли? — он подходит ближе, и Ден тянет руку. — Ребят, думаю, представлять не нужно… — Нихуя себе! — Славу прорывает спустя три секунды. — Это же Окси! Оксимирон, звезда! — он уже вовсю скачет и вопит, когда осознает свое уебство, но остановить его сможет только пуля. — Парни, я сейчас умру, сам Окси! А где охрана? Ваня, ущипни меня, это ведь он написал «Девочку-пиздец», я дрочу под нее каждую ночь и утро! Охуеть! Его несет и несет, а остановиться страшно, потому что, бля, реально Окси, и это пиздец. Слава начинает картинно кланяться, пытаясь повторить реверансы из «Ивана Васильевича», и Чейни наверняка думает, что смерть сейчас была бы очень кстати. Ваня исполняет просьбу, хоть и с некоторым опозданием, — больно щиплет за руку, и это действительно помогает заткнуться. — Ты же не возражаешь, что я так же прыгать, чтобы поприветствовать тебя, не буду? — Мирон улыбается, но смотрит на него со смесью пренебрежения, брезгливости и императорского снисхождения. И немного с опаской — из серии «ждём, что ещё может учудить этот долбоёб». — Надеюсь, на баттл ты придумаешь что-нибудь поинтереснее, — говоря это, Мирон машет кому-то из бара. — Надеюсь, ты хотя бы придешь на баттл, а не съебешь в Лондон писать унылые песни, — отбивает Слава, тут же агрессивно щурясь. Мирон вживую такой же, как на видео, только в разы круче и мощнее. Поразительно, сколько энергетики излучает это небольшое в общем-то создание. От него будто в натуре идет какое-то свечение, неудивительно, что телки пищат и стадионы наполняются восторженными фанатами. Это отчего-то только больше бесит: Мирону хочется въебать прямо в фамильный шнобель, раз уж нельзя засосать. Тот хмурится на такое откровенное хамство и неприязненно поводит плечами, после чего бросает испытывающий взгляд на Чейни, который, кажется, сейчас грохнется в обморок, таким напряжённым выглядит. — Надо забиться по времени, подойди потом к нам с Саней, порешаем, — повелевает Мирон, больше не смотря на Славу. — И передай моему оппоненту, чтобы он придержал свою желчь до баттла, непрофессионально, — он кривится с типичным снобизмом воспитанных в интеллектуальной среде задротов. — Ваня, я не смогу, — стонет Слава в туалете, где они запираются, сбежав от Чейни и остальных. — Нахуй! Какой там баттл? Меня рядом с ним кроет так, что я просто ебнусь скоро! Лучше с ним Сонечка попереписывается, я вздрочну, и разбежимся! Все действительно очень хуево, потому что Мирон охуенный настолько, что у Славы реально рвет крышу и ни на какие адекватные разговоры он не способен точно. — Не гони, дядь, — Ваня вышагивает вдоль писсуаров. — Все у тебя получится, выебешь свою Оксанку только в путь! — Блять, да ты его видел?! — Слава мечется, чуть не сбивая его с ног. — И передайте моему оппоненту… — он кривляется, изображая Окси, — будто меня там и не было! Мудак! — Ну, а нахуя ты пизданул эту хуйню про Лондон и песни? — пожимает плечами Ваня. — Одно дело писать диссы и всякую еботню про него в Твиттер, другое — кинуть ему это в лицо! Хотя эти истеричные танцы с воплями были даже милыми. — А че он после «Огорода» ничего не выпустил? — Слава поджимает губы. — Нихуя не выйдет, Ваня, мы все проебем, все проебем, — он обреченно вздыхает. Выходить из толчка реально страшно, потому что там Оксимирон, мать вашу, и это не дает Славе ни одного шанса вести себя адекватно. — Так, дядь, соберись, раньше думать надо было! — Ванька сердито пихает его в плечо. — Давай, напиши ему от Сонечки своей, это тебя приободрит. — Че написать-то? — хмурится Слава, доставая телефон. — Я хочу тебя, дай хоть разок, умоляю? Ваня возводит руки к потолку. — Спроси, чем он занимается, напиши, что скучаешь, ебучий романс пришли, как собирался! Хоть про еблю! «Обиделся, что ли? Могу не приходить, если ты так против», — пишет Слава в продолжение их беседы. Это действительно немного успокаивает. Когда он Соня, можно вести себя с Окси почти как нормальный пацан. Бля, какой же пиздец! «Был занят. Не думаю, что проходки по 15к от Гнойного всё ещё актуальны», — почти молниеносно отвечает Окси, что удивительно, ведь он сейчас за дверью и в окружении пацанов. «Баттла не будет? Так и знала, что все ради хайпа!» — Слава чуть не разбивает телефон о стену, но вовремя себя останавливает. — Так и будем в толчке прятаться, дядь? — окликает его Ваня. «Будет, но я пообщался с оргами. Дело принципа, не приемлю такое», — поясняет Мирон. — Нет, пошли, — хмурится Слава, — этот жид че-то мутит непонятное. «Что именно?» — отсылает он, прежде чем выйти в зал. «Злоупотребление положением. Забей. И да, чтобы увидеться, не обязательно идти на баттл», — Слава успевает увидеть, как Мирон с лёгкой улыбкой прячет телефон в карман. И это как-то сразу делает мир прекраснее. Слава с Ваней заказывают пиво и подходят к столу. — Привет, девочки, чего такие грустные? — начинает Ваня, видимо, не доверяя ему такое ответственное дело. — Ты кто вообще? — Рудбой отзывается из «звёздной» компании первым. — Фаллен МС, — напоминает Чейни, метая взглядом молнии в Славу. — Разрешаем важные вопросы, Вань. Может, пусть Слава сам за себя отвечает? — вздохнув, поворачивается он к Окси. — Уже ж обсудили, — тот смотрит исподлобья. — Мне его оправдания не нужны. Слава отпивает пиво с независимым видом, продолжая возвышаться над всеми. Судя по всему, Мирона бомбит из-за билета для Сонечки. Это так забавно, что стоит потянуть интригу подольше. Раздражать Окси — лучшее развлечение за неимением других. Фаллен садится за стол и улыбается. Ему явно тоже заходит весь этот пафосный цирк. — До Мирона дошла информация, что ты пытаешься барыжить какими-то проходками на баттл, — подаёт голос Ресторатор. — Дошла? — тянет Слава, не глядя на Мирона. — И каким же образом она дошла? Ваня, за нами следят! — восклицает он, вытаращив глаза. — Надо проверить твой зад на жучки, бро! Рудбой прыскает в свой стакан, похоже, в Империи есть и живые люди. — Это правда или нет? — цедит Ден, и Славе даже становится немного жалко его — чувак так старается не ударить в грязь лицом, показать уровень, достойный этих выебистых козлов. — Come on, закрыли тему, — перебивает его Мирошка. — Правда или нет, похуй, ваша с Саней задача проследить, чтобы такой хуйни не было. За публику отвечаете головой, рил, — договорив, он рефлекторно тянется к карману, но на полпути останавливается и хватается за стакан, в котором, похоже, даже не алкоголь, а лимонад. — В чем проблема, если на Версусе будет один мой фанат? — Слава садится за стол и складывает руки на груди. — Боишься, что тогда все твои сверхумные схемы посыпятся? «Олимпийский» не соберется? Расслабься, бро, мы будем по традиции ебать мамок! — он наклоняется через стол и подмигивает Мирону. — Это встреча площадок, можешь хоть всех своих фанов привести, — бровь Мирона, словно живёт отдельной жизнью, раздраженно подскакивает, но голос ровный, чуть насмешлый. — Речь о левых чуваках в обход оргов. — Может, я парня своего хочу привести? — Слава отпивает пиво и откидывается на спинку стула. — Он у меня богатый, империю построил, может позволить себе билетик. Чейни давится пивом и в ужасе выпучивает глаза, Рудбой снова прыскает, а Мирон чуть склоняет голову к плечу, и губы его подозрительно подрагивают. — Уже вижу заголовки: «Гнойный проебал, потому что его бойфренда не пустили на Версус», — фыркает он. — Да кто ж тебя не пустит? — не сдерживается Фаллен. — Ты ж везде пролезешь, и к «Серебру», и к Урганту! Слава хватается за пиво, Чейни — за голову. Битва площадок напоминает какой-то театр абсурда. Почему он вообще думал, что есть хоть какие-то шансы? — Чё? — весело переспрашивает Мирон, явно не сразу догоняя, а когда это все же происходит, удивляется так искренне, что становится похожим на ребенка, хлопая в недоумении глазами. — Извини, Гнойный, но это место уже занято, — мужественно переводит внимание на себя Рудбой. — Это тобой-то? — не упускает случая подъебать Ваня. — Может, обсудим баттл? — стонет Ден. — Мы ж для этого собрались. — Главное, чтоб без хуйни, — многозначительно выдает Рестор. — А вы правда ебетесь? — не обращает на них внимание Ваня. — Так у аристократов принято? — Дебил, что ли? — косится на него Рудбой. — Ну вас нахуй, — трет лицо Мирон. — Поддерживаю Чейни, детский сад устроили. — Ок, — тянет Слава, — запретные темы будут? Кавказские телки? Еврейские шапочки? Его текст уже частично написан и не предполагает никакой чернухи, но любопытно, что для Мирошки особенно болезненно. — Запретных тем нет, — с заносчивым ебалом выдает тот — не упускает случая выебнуться. — Что насчёт тебя? — Не читай на иврите или латыни, а то я боюсь, из людей полезут бесы, — улыбается ему Слава, гадая, как можно так раздражать и быть одновременно таким охуенным. — Дебик, если я буду панчить раунд про то, как тебя ебал Шокк, это тебе по кайфу придется, что ли? — Лучше ограничить, — кивает Чейни. — Нахуй! — не соглашается Фаллен. — Так неинтересно же! — Может, ещё покажем друг другу текста перед баттлом? — продолжает хорохориться Мирон, но Рудбой пихает его локтем и что-то шепчет. Вот теперь можно воочию любоваться по-настоящему унылой рожей Мирона. Он кивает, явно нехотя соглашаясь. — Выйдем, — кивком указывает он Славе на дверь. — Че, пиздеть за диссы будешь, да? — Слава чувствует, что краснеет от одной мысли, что сейчас окажется с Мироном наедине и тот наверняка предъявит ему и за диссы, и за эти дурацкие попытки задеть, нелепый флирт, оскорбления, треки и даже за Сонечку из «Вк». Мирон в своем имперском мерче выглядит как бог, а Слава в куртке цвета поноса. Как же все все-таки хуево! — Не ссы, — бросает Мирон, поднимаясь. Он выуживает из кармана телефон, мельком глядит на экран и поспешно запихивает обратно. Рудбой услужливо протягивает ему сигаретку, и Мирон, не дожидаясь Славы, выходит из бара. Слава тащится за ним, не представляя, что могло Окси от него понадобиться. Если тему нельзя поднять при кентах, значит, разговор серьезный, а к серьезным разговорам Слава нихуя не готов, он и так с трудом контролирует себя. Сердце ебашит, отдаваясь ударами поддых, и он сутулится еще больше обычного. Надо было захватить очки. — Ну? — недружелюбно спрашивает он, закрывая дверь. Мирон как-то суетливо прикуривает, топчется на месте, не спеша отвечать. — Касательно запретных тем, — сделав первую тяжку, начинает деловым тоном он. — Диагнозы хотелось бы обойти стороной. — Какие диагнозы? — хмурится Слава, пытаясь сообразить, неужели Мирон что-то подцепил, а он пропустил? Он смотрит на Мирона с полминуты, а в голове появляются непрошеные мысли про других лысых ребят и просьбы сделать репосты. — Бля, нет, — Слава даже отшатывается, — как так-то?! Это худшее, что могло случиться, Славе кажется, что он сейчас просто потеряет сознание. — Не прикидывайся, об этом все знают, — Мирон пытается одной рукой натянуть капюшон толстовки. — Я не знал, — у Славы дрожит голос и руки. — Блять, я не знал, Мирон, клянусь! Паника начинает нарастать как ебучий снежный ком и сейчас точно снесет все внутренние барьеры нахуй. Умирающий от лейкемии Мирон — это то, с чем Слава точно не сможет справиться. — Хули ты куришь тогда?! — срывается он и швыряет на землю его сигарету. — Хули баттлишься?! Бля, бля, ну что за пиздец?! — на глаза уже наворачиваются слезы, это просто конец всему, блять. Это пиздец. Мирон застывает с совершенно охуевшим выражением лица. — Чё за… Тебе не кажется, что ты переигрываешь? — озадаченно выдает он. — Блять, прости, — Слава не выдерживает и обнимает его со всей силы, — я вечно косячу, я лох полный, уебок, лучше б я сдох, — бормочет он, сжимая Мирона все сильнее. Внутри все ноет и разрывается от жалости. Теперь понятен и творческий кризис, и лысая башка, и эта бешеная гонка за концертами и стадионами. Видимо, осталось не так много. Как только он сам, будучи совершенно помешанным, не заметил таких очевидных признаков? Предательская слеза стекает сама собой, но Славе совершенно похуй, как все это выглядит со стороны сейчас. — Да ты охуел, Слава! — задушено восклицает Мирон и дёргается, пытаясь вырваться. — Пусти, ты чё, бля?! Я не подыхаю! Но, если ты не отлипнешь, это точно случится! — Вылечили?! — Слава его не отпускает, но чуть отстраняется, заглядывает с надеждой в глаза. — Поэтому не писал ничего и пропал? Бля, я такой уебок! — чувство вины, кажется, сейчас буквально разорвет его, хочется сдохнуть самому, лишь бы все было не так ужасно, как оно сейчас. — Отцепись! — выходит из себя Мирон, упирается в грудь руками, пытаясь отпихнуть Славу. — Я к тебе как человеку, а тебе лишь бы обстебать! Ну и похуй! — Да я не знал же! — Слава не выдерживает и начинает плакать, но Мирона не отпускает. — Клянусь, я не знал, ты думаешь, я совсем конченый, что ли?! — Как ты мог не знать, если об этом написано даже в ебаной Википедии?! — срывается Мирон, орет и дёргает башкой, едва не двинув Славе в челюсть. — Бля, Гнойный, отъебись по-хорошему, иначе я тебе вмажу! — он в шоке пялится на Славины слезы. — Не написано там нихуя про рак! — орет в ответ Слава. — Я наизусть, бля, знаю все, что о тебе написано! — Какой рак, ты чё, ебнулся? — Мирон несколько раз меняется в лице. — Я биполярку имел в виду! — Что? — Слава замирает, неверяще глядя на него. — Блять. Осознание приходит не сразу. Блять, это ж надо было так налажать еще до баттла! Но все это хуйня в сравнении с тем, что Мирон не умирает. Наверное, его разорвет прямо сейчас, потому что облегчение, радость и стыд накрывают одновременно. Слава не соображает, что делает, где и нахуя. Он просто шагает к Мирону и целует, пока внутри что-то отрывается и катится вниз, задевая все внутренние органы. Буквально через секунду или того меньше Мирон отскакивает от него как ошпаренный, что-то орет, матерится, трясет кулаками, а его круглые глазища кажутся ещё больше, чем обычно — Слава с трудом осознает происходящее, оглушенный вспышкой одномоментного счастья. На его крики сбегаются все — вываливаются из бара, пялятся на них обоих, тоже что-то кричат, перебивая друг друга. Рудбой уводит истерящего Окси, а Фаллен трясет Славу за плечи: — Бля, дядь, ну ты просто пиздец ходячий! — Я поцеловал его, Ваня, пиздец, поцеловал, — Слава стекает по грязной стене и садится прямо на землю. В голове ровно ноль мыслей, потому что то, что случилось — пиздец, и потому что больше видимо не случится ничего, ибо он умрет прямо здесь и сейчас. Но не Ваня. — Разблочь, — Ваня вытаскивает его телефон из кармана, — разблочь, сука! Соня не должна раскрыться! — заявляет он с совершенно диким видом. — Идиот, это последний шанс! Слава дрожащими пальцами набирает пин-код и прикрывает глаза. — Бля, четыре нуля, я мог догадаться, — бормочет Фаллен и быстро набирает сообщение: «Это приглашение на свидание?» — Все, фух! Соня вне подозрений, — он облегченно выдыхает. К ним подходит Чейни с таким мрачно-агрессивным видом, как будто сам намеревается въебать Славе промеж глаз. Но он почти падает рядом с ним и закуривает. — Пизда всему, — траурным тоном выдает Ден. — Рестор выкатит счет за то, что баттла не будет? — уныло спрашивает Слава. — У меня нихуя денег нет, можешь торговать моей задницей. Сорри, бро, ты знал, что так и будет. — Завали, — перебивает Фаллен, — это же жид, договоримся! — Знаешь чё, вот сам и будешь договариваться, блять! — гаркает Ден. — Сука, вот ни на кого положиться нельзя! Хочешь что-то сделать хорошо, сделай это сам. — Завали, Ден, а? — Фаллена не смутить никакими предъявами. — Слава лучший, Окси сосет, и нам поебать на твою политкорректность — выебет ли тебя Рестор или спонсоры. Антихайп, епта! — Ваня, он прав, там же бабки, — вздыхает Слава снизу, — нехуевые. — Не сольется твой Окси, — качает головой Ваня, — он гордый дохуя, так что не ссы. — Ты не слышал, что он орал? — Чейни снова хватается за голову. — Что если он реально просто к хуям нас прикроет? Уверен, у него достаточно связей для этого! Все мои труды насмарку из-за того, что кто-то думает залупой, а не мозгами! — Не прикроет он, — Фаллен достает вейп, — кишка тонка, у нас дохуя просмотров, у нас лучшие МС… Поорет и заткнется, потому что иначе все решат, что он тупо зассал баттлить со Славиком. Расслабься. И ты тоже, — он кивает Славе. — Нихуя не все потеряно, будет еще Оксана тебе хуй сосать, вот увидишь. — Пиздец нам всем, — припечатывает Слава, глядя в телефон, — он не отвечает. — Да наверняка ему всё ещё рвет пукан, — отмахивается Ванька и выдыхает, обволакивая их обоих облаком пара, — его трясло как припадочного. — Как вообще до такого дошло?! — восклицает Ден недоуменно. — Все правильно Славян сделал, — неожиданно заявляет Ванька, — в следующий раз я пойду и нагну этого Охру. Вот все охуеют! — Че? — Слава возвращается в реальность. — А хуле нет-то? Он так-то покруче Оксаны будет, повыше и татуировки пиздатые, — Ваня равнодушно парит, будто ебля с мужиками из Империи обычное дело. Чейни лишь издает мучительный стон, а телефон Славы подаёт признаки жизни. «Как насчёт минут через час? Успеешь собраться?» — Блять! — Слава пялится в телефон. — Он хочет встретиться, че делать? — Ломайся, ты же телочка, — Ваня пожимает плечами. — Пиши: «Сегодня точно никак, сорри, да и вообще, это попахивает одноразовым перепихоном, а я, конечно, пиздец, но девочка и хочу ухаживаний». Отправил? — Угу, — Слава нажимает на «send», — он меня бросит. И меня, и Соню. — Хуй, это его только больше заведет, — авторитетно заявляет Ваня. — Может, написать Рудбою? — Тоже заведешь себе бабский фэйк? — ворчит Слава, продолжая выжидательно пялиться на экран, где «Мирон Федоров печатает сообщение…» «Мама не отпустит? Мне нужна компания для ночного рейда по кинотеатрам», — выглядит, как дешевый подкат. «Позови Гнойного, я тебе не девочка на раз», — отбивает он. — Я не лох, захочу трахнуть имперского поганца, так ему и скажу, — ухмыляется Ванька. — Вхожу без стука, епта! — Завалитесь уже оба, — Чейни поднимается и отряхивает джинсы. — Короче, делай, что хочешь, Славян, но баттл должен состояться. А лучше ничего не делай, я сам все разрулю. Как обычно, — Ден возвращается в бар, а следом сливается и Мирон: «Как хочешь», — лаконично заканчивает переписку он.

***

Темнота успокаивающе молчалива и беспристрастна — стоит закрыть за собой дверь, как она спасительно обступает, буквально отрезая от враждебного мира. Именно поэтому Мирон разувается, не включая свет в коридоре, швыряет ключи, следом почти так же небрежно — телефон, и бездумно проходится по квартире. Как будто так важно удостовериться, что никого здесь не появлялось, даже если бы это было возможным; что пятна света на полу и тени по углам на месте, так же как раскиданные футболки, книги, диски… Он спускает джинсы до колен и плюхается на кровать, да так и застывает в этом дурацком положении. Спустя пару минут он все же выуживает ноутбук из-под подушки, укладывается на живот, неудобно вывернув ноги, что ещё скованы джинсами, и открывает браузер. Мирон не знает, как сформулировать то, что он хочет загуглить: «Всегда ли Гнойный такой долбоеб?» или «Пришло время охуительных историй», нужно просто накопать ебучих зашкваров побольше и в жопу весь шикарный литературный замысел, что вертится у него в голове. Разъебать панчами про влюбленность, оксидрочество и слезы, но злость и раздражение утихают подозрительно быстро, оставляя только недоумение — «это чё вообще было?!» Поэтому вместо зашкваров Мирон гуглит баттлы со Славой и открывает первый попавшийся. Пока тот идёт фоном, он тупо пялится в потолок, пытаясь соотнести ядовитые безжалостные тексты с тем, что видел, но нихуя не сходится. — Но с Окси он ведет себя как Хельга из мультфильма «Эй, Арнольд!» — сообщает Эрнесто язвительно. — Та тоже на людях ненавидела свою любовь… — Блять! — Мирон резко садится и тянется, чтобы остановить видео. Картинка замирает, и выражение лица Славы на стоп-кадре заставляет Мирона ругнуться ещё раз — по-настоящему смущенная искренняя улыбка и опущенный взгляд. Всего секунда, но очень, блять, красноречиво! Мирон подрывается, на ходу кое-как выпутываясь наконец из джинсов, и на ощупь находит в коридоре телефон. «Как кино? Места в последнем ряду еще не подорожали?» — спрашивает его там Соня. Он отбивает ей быстрое «Не сейчас» и набирает Ваню. — Чел! Он любит меня! Этот долбоеб реально влюблен! Пиздец! — Мирон мечется в темном коридоре. — Из интернета? — судя по звукам на заднем фоне, Ваня рубится в очередную стрелялку. — Я же говорил, что это парень! А фотку прислал? — Гнойный! — немного истерично выкрикивает Мирон. — Гнойный, блять, реально пидор! Без прикола! — Че? — на заднем фоне становится тихо. — А как ты это понял? — Я не все тебе рассказал, — вздыхает Мирон. — Я сказал ему молчать про диагнозы, а он подумал, что у меня рак и я подыхаю, стал плакать… Блять! Я думал, он меня троллит! — Плакать? — Ваня явно не выкупает всей сути. — Так может, и троллил все-таки? Эти антихайповцы пиздец странные, видел его дружка? У него такой взгляд странный. Псих какой-то! — Нет, Вань, ты не видел, как колбасило его, — теперь Мирону все кажется настолько очевидным, что сомнений не остаётся. — Такое не сыграть! У него как будто у самого жизнь закончилась, понимаешь? Настоящее отчаяние, я потому так и охуел! А все эти бесконечные диссы, твитты, подъебки… Никто, сука, столько не заморачивался! — Да уж, влюбленный Гнойный — это настоящее отчаяние, — ржет Ваня. — Пока что это звучит как бред, но хорошо, если это так, что собираешься делать? У тебя роман по интернету и поклонник-хейтер из «Антихайпа». Кого выберешь? — Не смешно нихуя! — рыкает Мирон, возвращаясь в комнату за сигаретами, что оставил в джинсах. — Как мне его баттлить теперь?! Ведь, зная это, я могу разъебать его за один раунд! — с психу он не вписывается в косяк, цедит проклятья, шипит, потирая плечо и неуклюже прикуривая у окна на кухне. — Ну, так и разъеби, — неуверенно говорит Ваня, — но, бро, не обижайся только, Эрнесто тоже ему говорил про это, но Гнойный только поржал. Может, все и не так. — Вот скажи, ты бы поцеловал мужика, чтобы чисто потроллить? — Мирон хмуро пялится в серый проем окна. Застыв посреди темной кухни в одних трусах, носках и толстовке, с перекошенным еблом, ещё час назад умирающий от рака звезда и кумир выглядит сейчас довольно уебищно. Эта мысль немного примиряет Мирона с жизнью. — Ты же знаешь, что я не смогу так. В этом и проблема. Это нихуя не спортивно. — Откажись от баттла, — предлагает спокойно Ваня, — думаю, он поймет, почему ты так поступишь. Для остальных придумаете причину поубедительнее, и все. Чего ты так завелся? В тебя тысячи влюблены, и любой готов душу продать за билет в твою койку, это уже не новость. Мирон яростно затягивается — до жжения в лёгких — и приваливается к столу, медленно выдыхая. — Не знаю, братан. Просто не ожидал, наверное, — страдальческим тоном выдает он. — Кто угодно, но не Гнойный же! Это пиздец абсурд! — А че такого? — флегматично рассуждает Ванька. — Ну, влюбился, бывает. Ты у нас красава, ничего удивительного. А Гнойный тебе как? — спрашивает он, чуть помолчав. — Не ори только. Я просто спросил. — В смысле, как?! Ваня! — Мирон всё-таки срывается, он хватается за голову и садится прямо на пол. — Я об этом не думал! — Ну, теперь точно подумаешь, — ржет Ваня. — Ну, а что? Парень не без таланта, высокий такой, веселый. Если что, я тебя поддержу, не ссы. — Семь лет, — невпопад отзывается Мирон и шумно вздыхает. — И ты туда же? Я понимаю, что окончательно вас уже всех заебал своим блядством, но то, что у меня не клеится с бабами, не значит, что мне нужен мужик! — А кто нужен? — Мирону слышно, как Ваня прикуривает. — Семь лет, бро, пора бы уже жить дальше. — Все, завали, — беззлобно огрызается Мирон. — Не знаю, зачем вообще тебе позвонил. Самого заебало это нытье. — Я тебе добра желаю, помнишь, да? — Ваня затягивается. — Будет это Гнойный или лысая баба, мне до пизды. Лишь бы взаимно. — Мне никогда не нравились лысые бабы, — ворчливо отзывается Мирон из чистого упрямства. — И Гнойный тоже не в моем вкусе. Так что без шансов. Спать пора. Он быстро прощается и кладет трубку, после чего возвращается в комнату и садится перед ноутбуком. В свете новых обстоятельств пересматривать баттлы становится любопытней. «Скотина ты, Мирон Яныч, и блядун», — приходит ему от Сони. Похоже, сегодня все против него, даже незнакомые люди. «Хера себе предъявы, Сонечка! Отчего ты так не мила со мной сегодня?» — с каким-то мрачным весельем пишет он. «Youtube» между тем запускает следующее видео в очереди «Rickey F VS Соня Мармеладова». Соня… Мирон чувствует предательский холодок между лопаток и решает, что на сегодня с него достаточно потрясений. «Так ты меня забыл, вот и не мила. Не люблю неверных мужчин!» — пишет Соня, а читается в голове Мирона голосом Славы. «Ты мне отказала. Набиваешь себе цену?» — заебашить побольше скобочек, и похуй. «Любовь не продается, дурень, ты разве не читал в книжках про это?» — Соня снова говорит голосом Славы, и выходит на удивление складно. «Что за набор стандартных клише?» «Ответ на банальный вопрос, пикап-мастер. Удивлен, что не все грезят о ебле с тобой?» Либо эта Соня-тролль, либо эта Соня-Слава. Впрочем, одно другого не исключает. «Да уж, сегодня определенно удивительный день», — Мирон судорожно соображает, как проверить свои дикие догадки. Похоже, так недалеко и до мании. «Может, я тоже хочу любви, а ты сразу плохо обо мне думаешь». «Тоже? Вот и первая ошибка, Мирош, с чего ты решил, что я ее хочу?» — Соня стелет так, словно у них баттл, и это только добавляет подозрений. «Потому что ты — девочка и хочешь ухаживаний. Твои слова?» — Мирон чешет затылок. Пока ждёт ответ, он успевает быстро стянуть толстовку и закинуть ее куда-то в угол. «Но их что-то не видно, так что на любовь пока не рассчитываю. Да, и не верю я, что ты умеешь ухаживать или хотя бы не быть таким эгоистом». Соня явно проверяет границы дозволенного и, похоже, не боится быть посланной. Это наглость, отчаяние или уверенность в себе? «Чем тебе не понравился вариант с кино? Летняя ночь, кинотеатры, арт-хаус. Романтика же», — только допечатав, Мирон замечает, что замёрз, и неуклюже вытягивает одеяло, чтобы завернуться в него. «И что ты называешь арт-хаусом? Не удивлюсь, если «Интерстеллар», — Соня палится — в каком-то баттле Гнойный засирал этот фильм, если Мирону не изменяет память. «У тебя была возможность это узнать. И арт-хаус не синоним «хорошего кино», надеюсь, ты это понимаешь», — он уже снова курит на балконе в одеяле. «То есть ты меня зовешь на плохое кино? Ладно, не злись, признаюсь, у меня хватает комплексов, чтобы оттягивать первую встречу. Не все выглядят как охуенная звезда». Мирон быстро печатает ответ, но долго размышляет, стоит ли отправлять его. Но азарт и любопытство сильнее, поэтому отступать поздно. «Постирония, однако», — пронзает он. «И все еще не похоже на ухаживания, — отвечает ему Соня. — Пожалуй, я подожду баттла с Гнойным и выберу победителя. Не подведи». «Тогда и узнаем, достаточно ли ты хороша», — Мирон нарочно не добавляет «для кого-то из нас», и его самого прет получившаяся двусмысленность. Он блокирует экран телефона и тушит сигарету. Пожалуй, именно на такой ноте стоит закончить, но только на сегодня.