...О любви, в которой было бы Все, о чем давно мечтаешь ты, Чего бы так хотела ты...*
Она редко показывала эмоции и практически никогда не плакала, предпочитая копить негатив глубоко внутри, заполняя им каждую клетку души и разума. Она не любила ссоры, склоки и скандалы. Кристина была вежливой девочкой. Когда ей было четырнадцать, она верила в сказки и ждала принца на белом коне, который спас бы ее от серых и опостылевших будней и увез в прекрасное далеко. И к двадцати двум годам дождалась. Он был обходителен, нежен и до неприличия весел. Ей никогда не было скучно. Лишь изредка, во время совместных завтраков, всматриваясь в лицо своего принца и уже законного супруга, Кристина подмечала, что он далеко. Где-то за пределами их квартиры, за пределами ее видимости. За пределами их семьи...***
- Я думала, ты уже ушел, - сказала Кристина, снимая сапоги на высоком каблуке. Не самая удобная обувь для зимы, но такая необходимая слабость для девушки. – Не ожидала тебя здесь увидеть. - Я хотел быстро собрать вещи и сбежать, как самый настоящий трус,- пробормотал Серега, отчаянно хватаясь за ручку чемодана. Он так и стоял изваянием в коридоре, пока Кристина не оттеснила его в сторону и не прошлепала босыми ногами в кухню. – Но я не смог. Хотел дождаться тебя и поговорить. - Ну, дождался, - она поставила чайник. Виски ломило и нестерпимо хотелось кофе. И поспать. – Проходи. Будешь кофе? - Да, спасибо, - чувствуя себя чужим на своей собственной кухне, Сереге хотелось слиться с обоями или спрятаться под стол, подтянув к подбородку колени. - Тебе спасибо, Сереж, - сказала девушка, открывая начатую пачку молотого бразильского кофе. Самого настоящего. Из той самой Бразилии, где много диких обезьян. В офисе был аврал, и уверенности в завтрашнем стандартном восьмичасовом рабочем дне не предвиделось, поэтому нужно было лечь спать хотя бы в полночь. Но куда там. Муж не уйдет так быстро. Бывший муж. - За что? – Серега искренне не понимал, как можно быть такой сильной. И внешне бой-баба, и внутри кремень. И все же в свое время она привлекла его именно этим: непоколебимостью, воспитанием, ясностью мыслей и нетривиальностью ума, спокойствием и силой духа. Всем тем, чего боятся обычные мужчины. Их отношения вообще сложно было назвать обычными. Все семь лет они копошились рядышком, как навозные жуки, создавая уют из материалов, для уюта неприспособленных. Все разрушалось, а они отстраивали заново. И так по кругу. До бесконечности. Он ее любил. Она его любила. Но они не могли сделать друг друга счастливыми. - За то, что оставляешь квартиру. За быстрый и безболезненный развод, - напиток был готов и разлит по кружкам. Сердце стучало ровно, но взгляд карих глаз подернуло грустной дымкой. – Вообще, спасибо, наверное, что был рядом. - Тин, прости меня, - Серега мог сказать только это. И этого было недостаточно. Он не мог создать машину времени и отмотать время на восемь лет назад. Не мог не сделать ей предложение. Не мог не стараться забыть, что чувствует не к ней. Не мог не попытаться. - Все хорошо, - улыбнулась девушка, смотря в окно. Она бы закурила, если бы обладала этой пагубной привычкой. – Я тоже виновата. Я надеялась. Мне говорили, что надежда умирает последней. Ее не стало в ту ночь, когда ты сорвался на другой конец Москвы. Не ко мне. - Я так не хотел делать тебе больно, - Серега встал и шаркающей походкой побитой собаки поплелся в коридор. Она вышла его провожать. - Боль – понятие относительное. Все в этом мире относительно. Где-то убыло, где-то прибыло. Оставив меня, ты осчастливил сразу двоих. Когда-нибудь я тоже кого-нибудь сделаю счастливым. - Сделаешь, Тин. Таких, как ты больше нет, - мужчина целует бывшую жену в щеку и уходит. Он уже не увидит, как Кристина сползает по стене и глотает слезы, не пытаясь унять мелкую дрожь, бегущую по телу. - Да. Единственная в своем роде, - пальцы стягивают с непослушных темно-русых волос резинку и пробегаются по коже головы. Она не будет плакать. Просто потому что не может себе позволить эту роскошь…***
Этот бар был ей знаком уже очень долгое время. Кристина забегала туда в полной уверенности, что ей всегда рады. Прекрасный, отзывчивый персонал, адекватная охрана, сытная и вкусная кухня, а уж про напитки и говорить не стоило. Офис ее компании находился в нескольких минутах неспешной ходьбы от этого места, и иногда девушка позволяла себе пропустить здесь стаканчик-другой. И подруг затаскивала сюда с завидной регулярностью. - Тебе как обычно?- спрашивал официант в ярко-красной клетчатой рубашке, улыбаясь во все тридцать два. Он действительно был рад ее видеть. - Да, Игореш, - устало потерев виски, Кристина уткнулась обратно в ноутбук, который уже неделю таскала с собой, делая для шефа презентацию за презентацией. – И еще поесть. Много. Я, кажется, не ела пару дней. - И не спала, по ходу, - бодрый голос, вмешавшийся в диалог, девушка не спутала бы ни с каким другим. – Не у каждой панды такие круги под глазами имеются. Артем, улыбнувшись, присел напротив девушки. Он работал в этом баре охранником уже более полугода и на правах Кристининого друга мог судить строго ее внешний вид. Он был общителен, но серьезен, она – иронична, но сдержанна. Однажды они проболтали на лестнице у входа в бар минут сорок, погрузив в такси двух пьяных подруг девушки, и нашли между собой чертовски много общего. Его девушка хотела свадьбу на горнолыжном курорте. Кристинин муж мечтал уехать туда в отпуск, предлагаемый ему начальством в декабре. Они долго спорили, на этой судьбоносной лестнице, из какого мяса получается лучший шашлык, а потом, по мановению волшебной палочки, стали друзьями. И теперь, спустя несколько месяцев, они могли свободно болтать обо всем, что считали интересным. Артем мог быть нелепым в ее компании. Кристина могла улыбаться от души... Артем хотел пригласить их с мужем на свадьбу… Кристина хотела пригласить их с девушкой на ужин... Они оба не знали, что у Судьбы на их счет другие планы… - Ты сколько суток не спала, мамзель? – так умудрялся называть ее только Артем. Только он не бесил ее своими нулевыми манерами и довольно грубыми иногда шуточками армейского сапога. Он служил в десанте и о романтике представления имел весьма скудные. Однажды он даже признался, что дома ведет себя, как вовремя службы в армии. Только не как солдат, а как, по меньшей мере, прапорщик. Кристина не могла ответить, чем они друг другу приглянулись. Зато могла бы потащить в кино или по магазинам, зная, что их вкусы совпадают. – Серьезно, Крысь, ты зеленая какая-то. - Вот скажи, как тебя с такими –то фееричными комплиментами Даша терпит? – оторвавшись от экрана, спросила Кристина. Был понедельник стандартно ей ненавистный и в баре было пусто. Молодежь отрывалась здесь в выходные, предоставляя будни скучному офисному планктону с их бизнес-ланчами, кофе-брейками и прочей обывательской ерундой. И слава Богу, музыка не била по ушам, а пьяные мужичонки не первой свежести не пытались произвести впечатление. И значит, у Артема было время составить ей компанию. - Эти комплименты только для избранных. В случае с Дашкой, я обхожусь банальными фразами, типа: «твои глаза, как сапфиры, только драгоценнее» и прочей ванильной ересью, - Артем напоминал медведя. Мощного, круглого и переевшего меда. Он был крепок, как старичок-боровичок и также краснощек с мороза. А еще всегда улыбался. Даже, когда не высыпался и хотел убивать. - Как ты произносишь милые фразы, не надрываясь от потуги? – настроение стремительно поднималось, а голова гудела уже не так сильно. - Не представляешь, скольких усилий мне это стоит. Меня тесть научил, как одними лишь словами усыпить женскую бдительность на некоторое время, - Артем ненавидел кофе, поэтому заварил пивную кружку зеленого чая и жмурился от удовольствия, каждый раз делая глоток. – А теперь серьезно. Что с тобой в последнее время? - Работа заставляет меня работать, - слабо улыбаясь, отвечает Кристина. Она не хочет оставлять дела на дом. В теперь уже ее квартире хочется вдоволь прочувствовать прелести одиночества, так неожиданно на нее свалившегося. Хочется ходить из комнаты в комнату, заново изучая обстановку, вспоминая все, что связано с мебелью, предметами, атмосферой, тут же запирая эти воспоминания, и пряча так далеко, чтобы не достать было. – Да и дома тяжело. - Что дома не так? – спрашивает Артем, предчувствуя, что сейчас будет серьезный разговор. Неужели, они с мужем поругались? - Тем, подойди к начальнику охраны. Он подъехал проверять документацию, - Игорь с подносом в руках кивает на вход в кухню и ставит перед Кристиной пару шотов водки. - Воу! Понедельник же только! – искренне возмущается мужчина, вставая, но не спеша отправиться к начальству. – Мать, ты чего? - Оставь меня, старушка, я в печали, - улыбается Кристина и залпом осушает первую рюмку. - Я сейчас вернусь, - бубнит недовольно Артем. Ему не нравится, что девушка не брезгует выпивать в будни. Раньше он не замечал за ней такого. А значит, произошло что-то из ряда вон. – И мы поговорим. - Угу, - бормочет Кристина и утыкается в ноутбук. По телу разливается тепло и нестерпимо хочется забить на работу и лечь спать. Прямо здесь. Головой на прекрасную, дубовую поверхность. Артем возвращается спустя двадцать минут, чтобы застать стол с тремя пустыми рюмками и оплаченным счетом. Он хмурится и старается не думать, почему волнуется так сильно…***
- Дашка, я ж просил тебя протереть пыль, - Артем скидывает берцы и устало зевает. Он работал двое суток, подменял коллегу, и все, о чем он мечтает, это коснуться головой подушки. Но на кухне не вымыта посуда, а в комнате пыльные полки. – Даша! - Я помню, родной, сейчас высохнет лак, и я все сделаю, - из комнаты доносится слащавый голос его девочки, а следом и показывается ее робко улыбающееся лицо. – Я просто неважно себя чувствовала, вот и проспала весь день. Я все сделаю. - Я в душ, - кивает мужчина, и преисполненный надежд на чистые полки и пустую кухонную раковину, отправляется мыться. - Угу. Смывая с себя грязь двух последних суток, Артем старается не думать о своей подруге, но не может. Образ ее печальных карих глаз всплывает в памяти против воли, а беспокойство только усиливается. Он гадает, не обидел ли ее Серега, не поссорились ли они, не случилось ли чего трагического в жизни этой забавной девчонки, невозмутимой, словно маяк под ударами неистовых волн. Он не знает, имеет ли право лезть в ее жизнь с советами, даже как друг, может ли посочувствовать и посодействовать. А еще транзитом проезжает мысль, что их совместный семейный отдых, видимо, придется отложить. И Артем этим доволен. Окружающим необязательно знать, что последний год его взаимоотношения с Дашей преследует разочарование. Оно просто ходит по пятам, заставляя срываться по мелочам, бить посуду и даже не ночевать дома. Артем никогда не был романтиком, и знал, что его девочке не хватает внимания, но он зарабатывал деньги, стараясь, чтобы Даша ни в чем не нуждалась. Она была из богатой семьи врачей и жила припеваючи на всем готовом. Как Артем уговорил ее съехаться, оставалось тайной и по сей день. Но они жили вместе почти полтора года, а встречались и того два с лишним, поэтому ко многому уже притерлись. Но не ко всему. Дашу бесили частые ночные дежурства ее мужчины, которые однажды вылились в попытку шпионажа за благоверным и долгий скандал. Он не ходил с ней в бары, в кинотеатры и на посиделки с друзьями, даже их общими, не отвечал на ее смс-сообщения по несколько часов и не дарил цветы так часто, как ей хотелось бы. Но ночами он любил ее со всей присущей ему мужской страстью, и на утро все обиды забывались. Артема бесили немытая посуда и разбросанные по разным углам вещи. Он любил порядок. Не маниакальной любовью, но достаточной, чтобы морщиться, выпивая чай из непромытой от налета чашки. Мужчина забыл, сколько рубашек было перекрашено и отбелено в попытках отстирать кучу разного белья в одном режиме, с помощью одного и того же средства. Он заколебался покупать сковородки вместо сгоревших новых, и вызывать мастера, когда ломался телевизор. Ему чудилось, что Дашка не живет в этой квартире, а лишь периодически ее навещает. Не о такой хозяйке он мечтал, но любил ее ночами напролет, чтобы она и помыслить о другом мужике рядом не могла. -Даш, ну, елки-палки, - рявкал Артем, отдирая застывшие макароны от тефлоновой кастрюли. От усердия его свежевыбритые щеки покраснели, а полотенце, обернутое вокруг бедер, норовило съехать в самый неподходящий момент. - Я же просил! - Я заболталась с Машкой, родной, извини, - донесся обреченный голос из спальни. – Я уже протираю пыль! - И на том спасибо….***
В пятницу отдыхать – святое дело. Можно не переживать о раннем подъеме, головной боли от не сданных отчетов и прочей корпоративной рутине. Можно взять под руки лучшую подругу Люську и давно пускающего на нее слюни Пашку из юридического отдела, и отправиться на встречу приключениям. А именно в то место, где не думается о своей жизни так сильно, как в четырех стенах одинокой, холодной квартиры. Кристина привыкла полагаться на себя, даже находясь, казалось бы, в безвыходных жизненных ситуациях. Она умела стойко принимать любые удары судьбы, но иногда понимала, что в какой-то неловкий и неудачный момент все, что сдерживалось годами, пряталось за хладнокровием и спокойствием, показным равнодушием и внешней самоуверенностью, взорвется и хлынет наружу селевым потоком, снося все на своем пути к чертовой матери. Но не сегодня. Только не сегодня… Они заходят в уже полюбившийся бар, где в просторном зале, освещенном только разноцветными лампочками под самым потолком, гудит музыка, танцуют парочки и ждет отдых. Для Кристины здесь всегда есть столик, и в этот раз он находиться рядом с диджеем и его знатными, навороченными вертушками. Люська, как всегда выглядит прекрасно, со своей точеной фигуркой и сапожками на шпильке. Пашка пытается не упиться в хлам сразу же и начинает с ром-колы. Кристине же все равно, с какого напитка начинать вечер, если к утру планируешь забыться и стать мертвецки пьяной. Алкоголь помогает. Ненадолго. Девушка, поглощенная наблюдением за брачными играми своих горячо любимых приматов из юридического и редакторского отделов, не сразу замечает Артема, стоящего у барной стойки с отсутствующим выражением лица и сжатыми кулаками. Не нужно быть оракулом, чтобы понять, каково сейчас ее другу. Она знает, что причиной такого настроения может быть только Дашка. Девчонка моложе Артема почти на десять лет и зачастую отказывается идти на уступки. Ее друг тоже отходчивостью не отличается. Все приходит с возрастом. Рано или поздно они это поймут и перестанут ссориться. Или же разойдутся, как в море корабли. От мыслей о последнем сердце неприятно кольнуло. Кристине стало грустно и захотелось подойти к мужчине, что окидывал толпу молодежи недовольным взглядом. Захотелось – делай. - Привет, Артем Юрьевич, - улыбаясь, подошла девушка. – Что стоим, насупившись? - С Дашкой расстались, - отрапортовал мужчина, нахмурившись сильнее. – Задолбался я. И тебе привет. - Почему расстались? – способность становиться убийственно серьезной, приправляя голос сопереживающими нотками, досталась Кристине от обоих родителей, вместе с широкой костью и высоким уровнем интеллекта. – Тем, колись давай! Она знала, что рано или поздно это произойдет. И Артем знал. Нельзя построить отношения только на страсти. У кого-то, возможно, и получится. Но не у таких упертых, волею судьбы ставших реалистами, людей. Нужно было еще что-то. Что-то более прочное, гибкое, цепкое. Взаимоуважение ли, комфорт ли, взаимопомощь ли? Кто же разберет? -Пошли, потанцуем, - Артем умел мастерски игнорировать вопросы, поэтому взял Кристину за руку, пока та смотрела с почти материнской улыбкой на кружащихся в медленном танце друзей, чьи глаза даже в тусклом свете сияли счастьем. - Ты же на работе! - удивляется девушка, заранее отказываясь сопротивляться. - Ой, я тебя умоляю, короче, - бурчит мужчина, улыбаясь против воли. – Пошли, мамзеля. Их знакомый диджей, кажется, поддался этой странной февральской лихорадке, не иначе. Никогда еще не играла в ее любимом баре такая музыка. Песни, от которых что-то внутри сворачивалось в теплый, тугой комок, а после распускалось и растекалось по венам чем-то сладким и таким приятным. Часто мы безотказны. Страсти, здрасьте. Меняет краски счастье раз в день. С тобой в опасность, без тебя — в тень. Этой прекрасной песне место здесь, Между моим и твоим сердцем, Между Баррикадой и Пресней, вместе, Вместе... Это ли не счастье? Но... - Как ты сама? – едва различимый шепот, заставляющий кожу покрываться мурашками. - Мне странно, - бормочет Кристина, сжимая плечи Артема чуть сильнее. Ей хорошо и спокойно рядом с ним. Так тепло и уютно, как не должно быть. - Мне тоже, - признается ей Тема, заглядывая в карие глаза непозволительно надолго. Нужно что-то сказать, пока не стало слишком поздно. – А все потому что ты на каблуках, и я выгляжу чертовски невыгодно на твоем фоне. И чем я думал, когда звал тебя на танец? Я сейчас на гнома похож! Душа летела над лужами, Но не апрелем простужен был, Твоим смертельным оружием, Видимо сам я себя убил. Душа летела над лужами, Но не апрелем простужен был, Твоим смертельным оружием, Видимо сам я себя убил…* Кристина улыбается и утыкается лбом в его плечо. Возможно, ей хочется, чтобы песня не заканчивалась. Возможно, она готова себе в этом признаться. Мужчина, кружащий ее в танце, неуклюже, но с особым шармом, тоже улыбается и думает, что иногда принимает правильные решения. Потом он не рискнет попадаться ей на глаза до самого утра. Потом она напьется и захочет заплакать навзрыд, но подумает, что еще не время. Он будет курить одну за одной сигареты, конфискованные у какого-то подвыпившего мальчишки и смотреть на небо, пока его коллеги изображают из себя невозмутимых фейсконтрольщиков… Она, сидя на кухне, забыв про убегающий на плите кофе, будет слушать «Пиццу», и думать, что группа незаслужено была обделена раньше ее вниманием...***
В гостиной неприятно пахло кальяном и слышался громкий смех. Артем вздохнул и приготовился выгонять Дашкиных подруг. Он так устал за эти сутки и хотел провести выходные со своей девочкой, что просто не мог не испытывать злость на такие вот, ставшие уже частыми, шумные посиделки. - Родной, это ты? – хихикала Дашка, почему-то сидя на коленях у своего одногруппника. На столе валялись пачки из-под чипсов и пустые бутылки пива. Хорошо, что их было всего семеро, иначе Артему пришлось бы повышать голос, а он не очень любил свой командный тон. Даже у него самого от собственного грозного баса бежали мурахи. На кухне была открыта форточка, что несказанно радовало мужчину. Он закурил и еще раз устало вздохнул. Нет, а чего он в принципе ожидал от молоденькой девушки, которая любила тусовки, шумные компании и студенческие вписки. Он должен был быть готов к ее времяпрепровождению и пытаться понять, что для нее важно, стараться, если не разделять, то хотя бы, не осуждать. Проблема было в том, что Артем не хотел понимать. Не хотел стараться. Он вдруг с ужасом осознал, что ничего не хочет. Ни эту квартиру, ни эту девушку, ни этот быт, если его таковым можно назвать. Ему тридцать один год. Ему уже не должно быть дела до вечеринок, алкоголя и друзей-оторв. Он не горит больше желанием после своих ночных или суточных смен перемывать горы грязной посуды. Он не может больше забирать подвыпившую Дашку из студенческих общаг, где обитают ее подруги. Он не собирается делать вид, что ему интересны беседы с ее отцом, нацеленные на попытку вправить Артему мозги. Ему надоело быть папой собственной девушке. Он хочет покоя. Сейчас, стоя на кухне с дотлевающей сигаретой в руке, мужчина осознает, справедливо или нет, не важно, что возможно, совершил ошибку полтора года назад. Ошибку, которая сломала все, что можно было построить, не решись они съехаться. Артем хмыкнул и почему-то подумал о Кристине. Она могла бы дать ему совет, если бы он осмелился о нем попросить. Она бы поддержала, если бы ему нужна была поддержка. Как разобраться в той ерунде, в которую превратилась его жизнь? Потушив окурок в пепельнице, подаренной Дашкиным отцом ему на день рождения, Артем решительно направился в гостиную, громкие голоса из которой все еще доносились до его утомленных ушей. - Вечеринка закончилась, - рычит мужчина, вырубая музыкальный проигрыватель из розетки. – По домам, молодежь. - Какой он у тебя строгий, Даха, - ворчат девицы, чуть хмельные, но держащиеся на ногах, и укуренные парни, похожие на ежиков из известного мультика. Такие же потерянные и в тумане. Кальянном. - Кыш! – повторяет еще более грозно Артем, и пока компания покидает их квартиру, бормоча что-то нечленораздельное об их гостеприимстве, не сводит с насупившейся Даши глаз. - Зачем ты так? Они же мои друзья! – вскидывается девушка, когда за последним «другом» захлопывается дверь. Она немного пьяна и готова к ссоре. Она начнет ее сама, потому что, сбежав от родительского контроля из дома, она не планировала снова попадать под него здесь. - Даш, ну какие, к черту, друзья, - смягчает голос мужчина, справедливо опасаясь, что на скандал сил не хватит. – Они же тебе никто. - Знаешь, в последнее время, я думаю, что это ты для меня чужой. Никто. - Даш, давай не будем ругаться, - он устал и хочет спать. А еще свежего воздуха в закупоренной комнате. – Поговорим завтра, ладно? - Нет, не ладно! – девчушка срывается на крик и швыряет в Артема попавшуюся под руки диванную подушку. – Поговорим сейчас! Мне так надоело сидеть здесь одной, день за днем, ночь за ночью, пока ты торчишь в этом стремном баре и даже, возможно, клеишь каких-нибудь девок! Что это за работа такая? Ты же не развиваешься! Ты застрял в своем развитии, Артем! Ничего вокруг себя не видишь! Людей не видишь! Она готова брызгать слюной, и Артем не решается напомнить ей, что у них в квартире богатейшая библиотека, которую он собрал сам и прочитал от корки до корки, а в комоде лежит диплом о высшем образовании. Да и путешествовал он для своей жизни достаточно. А люди, они везде одинаковые. - Я не клею никого, - вытаскивать фразу из контекста было чревато. Артем это поздно понял. - Это все, что ты услышал? Я так и думала! Тема, я же девушка! Я не хочу постоянно готовить и мыть посуду! Я не могу каждый божий день делать эту чертову уборку! Я не уборщица! - девушку понесло, а мужчина вдруг вспомнил дорогущую бабушкину чугунную сковородку, которая пережила Советский Союз, но не пережила Дашу. - Давай расстанемся, а? – резюмирует Артем, плюхаясь в кресло. Подводит итог, проводит черту, подписывается под своим решением. - Что? – верещит Даша и летит фурией в коридор. – А ДАВАЙ! Но когда ты приползешь ко мне на коленях и будешь умолять к тебе вернуться, не надейся, что я вернусь! Дверь хлопает, будто гром небесный разверзает землю, отчего со стены падает картина малоизвестного художника-самоучки. Этот тяжелый день мог бы быть не таким плохим, если бы не дырка в паркете, прожженная кальянными углями. «Все. Кина не будет. Электричество кончилось!» - думает Артем и плетется в ванну за шваброй…***
Сегодняшний выходной был похож на все предыдущие. Такой же однообразный, бестолковый и быстро пролетающий. Глазом моргнуть не успеешь, уже вечер. Кристина сидела на диване, читая книгу о неразделенной и жутко романтичной любви. Это была ее маленькая слабость, оставшаяся с детства. Она любила читать сказки, приключения и романы, но не призналась бы никому, что порой мечтает стать одной из героинь этих захватывающих саг. Люська с Пашкой укатили на выходные к ее родителям, а Кристине оставалось только порадоваться за них и удивиться, как быстро все в жизни может закрутиться, если выждать паузу. Ей вдруг представилось, что чувства похожи на дрожжевое тесто, лежащее в теплом и темном месте кухни. Они также доходят до нужного состояния, дозревают, становятся пышнее и при желании, из них можно слепить что-то годное и очень вкусное. Желудок, не оценив аналогию, скорбно заурчал и Кристине пришлось отложить роман до лучших времен. Она прошлепала босыми ногами на кухню, и открыв холодильник, просунулась туда чуть ли не целиком. В голове поселилась идея приготовить яблочный пирог, но так как любая уважающая себя мышь даже вешаться отказалась бы в таком пустом холодильнике, нужно было отправиться за продуктами. Она не была в баре две недели, потому что физически не добиралась до него. Уставала и доползала до подушки, чтобы не успев оценить прелесть сна, вновь поскакать в офис, где шеф щедро раздавал пендели вместо квартальных премий и требовал отчеты с пеной у рта. Сегодня первый выходной. Так почему бы не переесть мучного и не залипнуть в телевизоре. А начальство пусть ждет второго пришествия с их осточертевшей документацией. Телефон оповестил об смс-сообщении. Кристина знала, от кого оно. Бывший муж периодически интересовался, как у нее дела и даже приезжал проведать. Не сказать, что девушку это напрягало, но она не готова была его видеть ближайшие лет…НИКОГДА, поэтому общалась с ним лаконично и равнодушно в надежде, что он отстанет и сосредоточиться на своей новой личной жизни чуть более, чем полностью. Ей все еще было больно. Но уже не кровоточило. Однако не Сергей сегодня решил написать девушке. 17:30 Краснощекий Артем: «Спасайте меня от одиноких, ленивых выходных, мамзеля!» Кристина улыбнулась и не смогла ему отказать. Она сообщила мужчине, стоя в коридоре с кошельком в одной руке, и телефоном в другой, что ждет его через пару часов с выпивкой и хорошим настроением. Может он поделиться этим настроением с ней?***
Пирог уже двадцать минут как был в духовке, когда Артем переступил порог Кристининой квартиры, впервые за их знакомство. Она пригласила его в гостиную, где работал на полную телевизор, вещающий, что выборы президента не за горами и любой сознательный гражданин должен в них поучаствовать. Они заговорили, и стало не до внешнего мира. Все-таки, когда так хорошо и тепло относишься к человеку, понимаешь, что даже не видевшись всего две недели, успеваешь жутко соскучиться. Кристина рассказывал о работе и о друзьях, а Артем о планах поехать летом к родственникам в Сибирь. Они бы и дальше продолжали болтать, если бы не странный запах, доносящийся с кухни. - У тебя что-то горит? – поинтересовался Артем, с интересом наблюдая, как округляются карие глаза девушки. В них зарождается ужас. - МОЙ. ЯБЛОЧНЫЙ. ПИРОГ! - Кристина несется на кухню, будто ураган Катрина, хватая со стола прихватки и открывая духовку. Кухня наполняется запахом гари и тлеющих яблок. Артем предусмотрительно открывает окно. Он не планировал сегодня задохнуться и хочет пошутить на эту тему, но остроты остаются непроизнесенными. Он смотрит на девушку, в глазах которой стоят слезы и не понимает, что делать, если она разревется прямо сейчас. Кристина молчит, глядит на свой неудавшийся кулинарный шедевр и хлопает глазами так часто, что может взлететь, как в той попсовой песне. Мужчине кажется, что все обойдется, но таймер женской истерики уже ведет обратный отсчет. Три…Два…Один… - Я так устала! Как же я, блядь, устала! У меня ни хрена не получается! Я так больше не могу! Посмотри на меня! – Кристина сжимала противень с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Она плакала навзрыд, но не могла ничего с собой поделать. Плотину сдерживаемых годами эмоций снесло волной. И она не могла сказать, что послужило катализатором. Уход мужа, проблемы на работе, одиночество или чертов сгоревший пирог. Она не могла сосредоточиться на одной из множества этих причин, причиняющих бытовой дискомфорт и сердечную боль. Вот он. Селевой поток. Сносит все и всех. К чертовой матери! – Почему!? Почему в моей гребаной жизни все идет наперекосяк? Что я не так делаю? От меня даже муж ушел к другому мужику! Артем открывает рот в немом изумлении. Об этой причине ухода он и не подумал бы даже. О времена, о нравы! - Артем! Я даже сраный пирог сделать не могу! Ну, посмотри, я же никому не нужна! Ну, что это такое???? – девушка рыдает и чувствует жгучий стыд, что ее друг становится свидетелем такой никчемной бабской слабости. Как она себе это позволила? Чертов пирог! Мужчина поддается первому порыву, возникшему в заторможенной от шока голове, прижимает Кристину к себе и целует прямо в соленые от слез губы. Она роняет противень с крякающим звуком, замирает в его руках. Застывает. Замолкает. Забывает. О чем она сейчас переживала? Что ее расстроило? Кажется, ее сердце только что пустилось вскач… - Это прием такой, - отрываясь спустя минуты от губ девушки, оправдывается мужчина. Он отстраняется от ошарашенной Кристины, избегая взгляда карих глаз. – Хочешь успокоить женщину, огорошь ее. - Огорошил, - сипит девушка, чувствуя, как щеки и губы горят огнем, а слезы высыхают, не успевая скатиться по лицу. – Огорошил. Совсем. Артем и сам и не понял, почему сделал то, что сделал. Чувства никогда не были его сильной стороной. Так какого же черта он так расклеился? Кажется, он сейчас сжимал в руках целый мир… - Я случайно, - голос даже не дрогнул. Не будет он дрожать у взрослого мужика, который в десанте служил. - Ага, - все также сипит Кристина, не контролируя голос. Она хочет улыбнуться, но кажется, мышцы лица заело, и выходит что-то среднее между хищным оскалом и дрожью губ паралитика. Они так и стоят, обнявшись посреди кухни, а противень под ногами так и валяется со свалившимися с него яблочными угольками. - Ну, я повторю? – спрашивает Артем, хотя уверен, что плевать хотел, если девушка вдруг запретит. Мужик он, или где? – Для профилактики. Закрепим, так сказать, эффект. - Ага, для профилактики, - отмирает Кристина и первая тянется к Артемкиным губам. Последующие пироги они будут готовить уже вместе. И клянусь, ни один из них больше не подгорит…