***
Но не будем о грустном. Позавтракав, коготь во главе с Рейной отправлялся на службу, на один из двух ее видов: караул или строевые занятия. Часто они комбинировались — например до полудня мои сослуживцы дежурили в городе, а вернувшись в крепость и пообедав, приступали к тренировкам с оружием. Иногда последовательность менялась. В таком случае мои товарищи тренировались с утра, а в карауле стояли с обеда и до заката. К слову, бывали еще и ночные дежурства, но я на них пока не ходил, так что не буду нагружать вас лишними сведениями. Что касается меня, то у меня был свой распорядок, по крайней мере в первую половину дня. В это время я должен был посещать курс теории вместе с другими молодыми гвардейцами. То, что было дальше, зависело от нарядов моего когтя. Если Рейна и остальные отправлялись дежурить, я присоединился к ним. А вот если ящеры отрабатывали боевые приемы, тогда до отбоя я официально считался свободным. Причиной как всегда было двойственное положение кандидата. Обращаться с оружием и ездить верхом на блохе меня должны были натаскивать не обычные инструктора, которых здесь пафосно именовали «мастерами битвы», а кто-нибудь из числа рыцарей Стражи. Иными словами, мне полагался наставник. Я предполагал, что им станет Эйнар. Однако капитан имел на этот счет немного другие соображения. — Подготовка не волк, — говорил Эйнар. — На угнанной лошади она не ускачет, — и загадочно добавлял: — Не спеши, Паша. Обещаю у тебя будет такой наставник, какого не было еще ни у одного кандидата. Да что там у кандидата! Клянусь Договором, я и сам бы и не отказался с ней позаниматься! Главное, она уже согласилась, так что нам остается только дождаться, когда она проинспектирует Вальскет и вернется домой. Капитан Стражи заинтриговал меня еще сильнее, когда отказался вдаваться в подробности. Как бы я не старался, ничего больше выудить из него не получилось. Что же, наконец решил я, поживем — увидим. А пока мой наставник не приехал в Теффен, я с чистой совестью оставлял свой коготь бегать по плацу, покидал Зеленую Крепость и шел в особняк. В жилище Эйнара и Купроны я всегда был желанным гостем. Прислуга и раньше относилась ко мне с добросердечием, а когда я появился в форме гвардейца, да еще и с амулетом-обелиском на шее, к нему добавилось искреннее уважение. Отныне я был не просто каким-то парнем из Рисса, пускай и взбаламутившим город, а воином на службе у Теффена и Договора. Таким образом, в глазах обитателей особняка я поднялся от молодого человека с неопределенным положением до взрослого и достойного мужчины. Теперь при встрече ящер-распорядитель Шаракас норовил мне поклониться. Лис Ваннат обхаживал меня не хуже Эйнара, а симпатичная и по-кошачьи кокетливая рысь Мирокас отчаянно строила мне влажные зеленые глазки. Но, пожалуй, сильнее всего меня была рада видеть Купрона. Кажется она уже примирилась с моим выбором вступить в Стражу и связанной с этим решением опасностью. Я по прежнему встречал ее у ворот. Когда драконица оставляла эскорт и вместе со мной заходила в сад, ее лицо озарялось от теплой и мягкой улыбки. Поужинав и отдохнув, она живо интересовалась моими успехами, сочувствовала, что мне, предпочитавшему вести наполовину ночной образ жизни, приходится рано вставать и постоянно повторяла, что в свое время я непременно стану выдающимся рыцарем. Эйнар — а он при этом тоже присутствовал — хохоча, предлагал ей брать выше. Какой рыцарь? Как минимум капитан! Да и стоит ли останавливаться на капитане, если можно замахнуться и на вердиктора? Откровенно говоря, подобные вещи были невероятно приятными и вдохновляющими, хотя нередко вгоняли меня в краску. Лично я был не настолько высокого мнения о своей заурядной персоне. Добавлю, что помня о разговоре с Эйнаром, сначала я старался поддерживать дистанцию между собой и Купроной. Тогда меня не покидала мысль, что я паразитирую на чужом горе — ведь у драконицы и капитана Стражи не могло быть детей. Но постепенно это давалось мне все хуже и хуже. Ну как, скажите мне, как, я мог не ответить добром на добро? Вскоре я сам не заметил, как уже начал рассказывать ей про своих новых товарищей, про то, как прохожу курс законодательства, про дежурства и про прохладцу, исходящую от прочих когтей. В конце-концов, драконица мне нравилась. Я доверял ей. Так почему я должен был ее сторониться? Конечно, я не мог заменить Эйнару и Купроне настоящего сына, да и, откровенно говоря, не собирался даже пытаться. Но считать их чем-то вроде тети и дяди, а себя их племянником — почему бы и нет? Отыскав решение этой моральной дилеммы, я ощутил то, что окончательно сбросил камень с души. Впрочем, довольно об этом. Я ушел куда-то совсем не в ту сторону. Пора вернуться к рассказу о моей службе, а если конкретнее — то к обучению.***
Курс теории состоял из двух разделов. Первый был посвящен основам законодательства, а второй — изучению Договора и всего, что с ним было связано. Оба вел старый-престарый димаго-филин с редкими, бесцветными перьями. Шаркая лапами, он занимал место в кресле на возвышении, укрывал ноги пледом и принимался монотонным тихим голосом читать «лекцию». Мы сидели на лавках напротив и, навострив уши, пытались разобраться в том, что он говорит. Удавалось это далеко не всегда. Мало того, что филин не обладал четкой дикцией, так еще он частенько засыпал на середине фразы. В этом случае, он некоторое время молчал, нахохлившись и вжимая голову в плечи, а потом раскрывал глаза и как ни в чем ни бывало продолжал говорить — правда отнюдь не всегда с того места, на котором остановился. В общем, подача материала на курсе была, мягко говоря, своеобразная. Кроме меня курс посещали еще два десятка других новобранцев. На фоне этих, в буквальном смысле слова зеленых ящеров и ящерок, не вышедших из раннего подросткового возраста, я выглядел как переросток, серьезно отставший в развитии. Конечно, это впечатление было в корне неверным. Учеба давалась мне относительно просто, особенно по сравнению с моими «сокурсниками». Пока я сокращал, конспектировал или набрасывал схемы, ящеры мучались, стремясь запечатлеть каждое слово. На мои записи они взирали с восхищением и нескрываемой завистью. После занятий ящеры нередко шушукались, строя догадки — одна нелепей другой — каким образом я умещаю лекцию на одном-двух листах, когда они тратят не меньше пяти. Впрочем, достаточно скоро они нашли объяснение. Естественно, мне как риссцу помогали Древние Силы — причем не одна, а сразу несколько. Пока первая говорила мне в ухо, что там бормочет учитель, другая водила моей рукой, а третья отвечала за то, чтобы все это запомнить. Отнюдь не все ящеры были согласны с такой, откровенно притянутой за уши теорией, но подойти ко мне и узнать правду они опасались. Кстати, юные ящеры воспринимали меня немного иначе, чем взрослые гвардейцы. Да, они тоже не горели желанием со мной как-то сходиться и во время занятий образовывали вокруг «мертвую зону», рассаживаясь на расстоянии, но настоящего страха они не испытывали. Скорее это было чем-то вроде трепета, смешанного с любопытством. С одной стороны — им было боязно, а с другой — еще как интересно! Иногда это даже вызывало улыбку, как в случае с конспектами. А филин-преподаватель, не покидая кресла, и вовсе подозвал меня после первой же лекции и тихо спросил: — Кто вы? Я назвался. Филин покачал головой и снова тихонько спросил: — Ваше имя мне известно. Ух, так кто вы? Он откровенно поставил меня в тупик. Не придумав ничего лучшего, я сказал: — Я кандидат в Стражу (филин слабо помотал головой). Я помощник рисского призывателя (и снова отрицательный жест). Тогда не знаю, чего вы от меня ждете, — с некоторой долей досады, произнес я. — То, что вы скажете главное, — тихонько ответил филин. Его большие желтые глаза были спокойными и умиротворенными. — Не ваше имя и статус, а то что вы — мой ученик. Учтите, вал кандидат, я не делаю разницы между своими учениками. Кто бы ни посещал занятия — димаго или «чистый» аинго, сдавать испытание он будет наравне со остальными… Готовьтесь, Павел Чарнотцкий. Вы, ух, показались мне очень умным молодым человеком. Не разочаруйте меня. Я принялся уверять филина, что серьезно подхожу к его урокам, что мне все очень нравится и мне просто с ума сойти можно, как интересно, но тот весьма некстати уснул. Мое красноречие пропало напрасно. Наверное это было и к лучшему, поскольку я немного преувеличивал. Честно сказать, основная часть курса, посвященная законодательству, была не особо захватывающей. Штрафы за сбрасывание мусора в каналы, штрафы за разламывание мостовой, штрафы за нарушение порядка после заката, запрет разжигать костры крышах домов и на площадях без письменного разрешения городской канцелярии… Большую часть этих запретов и так бы не стал нарушать ни один человек, находящийся в здравом уме, а ничего сложнее мы не изучали. Вторая часть уроков, на которой мы погружались в историю, была куда увлекательнее. Например, филин сказал, что Договор не просто привлек внимание Древних Сил, а изначально был заключен в их присутствии. Вернее, если быть точным, в присутствии одной из них, которую называли «великой». Как именно это происходило, сейчас никто уже точно не знал. Зато были известны клятвы, которые принесли стороны-основатели Теффена. Как выяснилось, они имели достаточно конкретные и недвусмысленные формулировки. Мятежная принцесса Обсидия, дочь высокогорных лугов Косты, обязалась установить на Теффене закон и порядок. Взамен она пожелала, чтобы воины из ее личной гвардии, с которыми она прибыла, не испытывали недостатка в еде, питье и оружии. Архижрец культа Милосердной Семерки по имени Хаффрун из Эванбара, пообещал, что он и остальные димаго, верующие в «истинный путь», обеспечат Теффен всем необходимым. Поля будут возделаны, колодцы — выкопаны, а броня и оружие — выкованы. Взамен он потребовал для своих сторонников мира, свободы и процветания. Представитель Торговых Домов, Ронни Ларго Второй, принес клятву, что они сделают Теффен свободным, богатым и процветающим, а взамен им нужен закон и порядок. Таким образом круг был замкнут. Договор был заключен, а Великая Древняя Сила согласилась выступить его гарантом. На практике это значило, что никакие внешние события и обстоятельства не могли помешать сторонам исполнять соглашение. Из этого следовал крайне простой вывод — Договор мог быть расторгнут лишь изнутри. Все остальные государства и страны, которые намеревались изменить положение дел на острове с помощью армии, получали от Древней Силы суровый и быстрый отпор. Огонь-с-Небес, вызванный ей, обычно не оставлял от флота захватчиков даже крохотных щепок. В итоге этот союз труда, денег и силы существовал уже восемь веков. Потомки первых ящеров-воинов исправно отправляли детей служить в Гвардию. Торговые Дома щедро вкладывали золото в развитие острова. А Храм Милосердной Семерки, имевший огромное влияние на большинство димаго, покровительствовал ремесленникам, слугам и земледельцам. В заключение, я выяснил для себя еще один любопытный момент. Я уже был в курсе, что в Совете управляющем островом, заседали представители главных сил Теффена. Но как они туда попадали? Оказывается, каждый по разному. Торговые Дома отправляли специально нанятого человека, который являлся, по сути, говорящей головой, поскольку никаких самостоятельных решений принимать не имел права. Храм выбирал кого-то из числа своих высших жрецов. Что интересно, филин утверждал, сами жрецы далеко не рвались занять эту должность — она отвлекала их от божественного. А представитель Гвардии, и если смотреть шире, всей городской и судебной администрации, получал свое место благодаря сочетанию интеллекта и происхождения. Купрона была именно таким членом Совета. Оказывается она не только обладала редким умом, но еще и вела свой род от одного из ящеров-офицеров, приплывшем на остров с Обсидией. Просто уму непостижимо! Далекая история была не такой уж далекой! В случае с драконицей, даже уходя корнями в глубокую древность, она прямо влияла на настоящее. Осознание этого факта в очередной раз заставило меня ощутить сказочность и волшебство того мира, в котором я теперь жил…***
Хотя изучение Договора мне нравилось, оно не могло сравниться с дежурствами. Неважно, торчали ли мы на стене, караулили ворота или отправлялись в город, наш коготь всегда умудрялся нескучно провести время. К тому моменту у меня уже было гвардейское обмундирование. Я стал счастливым обладателем комплекта брони из пластин (до сих пор не имею понятия, как правильно она называется), шлема с высоким гребнем, книжки с инструкциями на железной цепочке, а также короткого прямого меча. Последний был мне без надобности: Эйнар подарил мне гораздо более качественное и дорогое оружие. Конечно, гвардейцы имели обязанность ходить и сражаться с тем, что им выдали. Однако надеюсь вы не забыли, что я был не совсем обычным гвардейцем? У кандидатов в Стражу имелись свои привилегии. Одной из них было право самому выбирать свое вооружение. В результате претензий ко мне ни у кого не было, а сослуживцы только вздыхали и по-доброму завидовали моему мечу, выточенному из зуба вечноголодного. Добавлю, что поначалу меня терзали сомнения — а смогу ли я вообще таскать на себе столько железа? Особенно когда речь шла о патрулях, которые могли растягиваться и на пол дня. Однако на практике всё оказалось не так уж и страшно. Броня из пластин была сработана настолько искусно, что я практически не ощущал её веса, конечно же, если не бегать. А бегать нам особенно не приходилось. Несомненно, вы сами это поймете, когда я опишу стандартное дежурство в городе. Итак, мы спускались из Зеленой Крепости и шли караулить в какой-нибудь из кварталов. Там Рейна наметанным глазом выбирала места, где царила приятная тень. Между ними, мы, собственно, и перемещались. Заняв одно из таких, мы делали вид, что якобы наблюдаем за порядком, а сами бездельничали и ели сахарных улиток, кульки с которыми я покупал на весь коготь, поскольку тратить деньги мне было откровенно говоря не на что. Примерно через четверть часа, Рейна говорила: — Ну, пора топать дальше. Тогда мы прятали кульки, придавали себе важный вид и устремлялись к следующей тени. Вообщем, как вы уже поняли, мы караулили в поте лица. При этом мои сослуживцы заявляли, что такое положение дел продлится примерно до конца лета, которое здесь длилось полгода. Затем должно было начаться веселье. — Будем драться с наемниками из Торговых Домов, — восторженно обещала рыжеволосая. — Пока у нас перемирие из-за жары. Но когда станет немного полегче, мы будем развлекаться по-настоящему! Весь коготь встречал ее слова одобрительными возгласами. Очевидно, идея драться с наемниками гвардейцам была по душе. Исключение составлял лишь Болтун, Шутник и Милашка. Болтун — потому что как обычно молчал, Милашка — потому что схватки вообще восторга у нее не вызывали, а Шутник — потому что был пессимистом. — Опять нас в канал побросают, — мрачно говорил он Рейне. — Или тебе очередной зуб выбьют. — У меня их еще много, — легкомысленно отмахивалась от него девушка. — А бросить в канал мы себя не дадим. На этот раз это мы всех схватим и скрутим! Что, Паша, скрутим? Ведь скрутим? — Скрутим, скрутим, — подтверждал я. — Всех схватим и скрутим. На самом деле, я не разделял всеобщего оптимизма и радости по поводу непонятных боев непонятно с кем и непонятно за что. Но раз уж судьба закинула меня к этим замечательным парням и девушкам, то не бросать же их, правильно? Тем более, зубов у меня тоже было достаточно. А пока мы не сражались с наемниками, нам не оставалось ничего другого, как просто болтать и знакомиться ближе. Рейна служила не только потому, что так было принято, но и для того, чтобы накопить денег на большой дом. Она с большим энтузиазмом расписывала, сколько в нем будет этажей, какая у него будет мансарда, чем будут расписаны стены и какой красивый фонтан она устроит в саду. Вдобавок она интересовалась нашим мнением — стоит ли вешать клетки с поющими крабами, а если стоит — то в каждой комнате или только в гостинной? Вообщем, планы у Рейны были поистине наполеоновскими. Болтун служил, потому что служил. «Нравится» — единственное, что он произнес на мой вопрос. Шутник, по его словам, давно бы все бросил, да ведь без него некому будет одернуть этих дурней, а он ящер ответственный и сердобольный. Сокровенной мечтой Милашки было выйти замуж за какого-нибудь офицера, необязательно высокого ранга, но порядочного, сильного и заботливого. Выяснилось, что многие девушки рассматривают службу преимущественно в этом ключе. Ватирра, которую все звали просто Длиннохвостой, частенько подкалывала Рейну: мол ей стоит поработать над своими манерами и женственностью, иначе ее никогда не отведут в Храм Валлианы. В ответ рыжеволосая только отмахивалась: — Кому надо — тот отведет. А кому не надо — с тем я и сама не хочу. Вон, Паша меня отведет. — А почему сразу я? — мои брови изумленно приподнимались. — Ну а почему бы и нет? — совершенно естественно изумлялась Рейна. Потом она расплывалась в щербатой ухмылке. — Эх, ты! Мог бы и подыграть! Что же, думал я, подыграть так подыграть. — Ух, мы чуть не раскрыли наших тайных отношений, — с напускным облегчением говорил я. И ласково добавлял: — Не говори больше так, дорогая. Ты же нас выдаешь! После секундной задержки, весь коготь заходился в громогласном хохоте. Не знаю, как Рейна, а я в такие моменты чувствовал себя настоящей звездой. Да я и был, в какой-то степени, звездой нашего небольшого отряда. Не в каждом когте служил кандидат, к тому же из самого Рисса. К сожалению, я мало чего мог рассказать о себе. На вопросы о семье, о жизни в землях «чистых аинго» и остальном, мне приходилось говорить только «не помню. Я потерял память, когда меня сюда переместили». Все удивлялись. — Как-так переместили? — недоумевал ящер Гдаш по прозвищу Круглолобик. Он был отличным и верным гвардейцем, правда особым умом не отличался. Я отвечал емкой и очень многозначительной фразой: — Это сделали Древние Силы. И замолкал, придавая лицу как можно более загадочное выражение. Ящеры сразу же становились серьезными, часто-часто кивали и повторяли: — Да… Древние Силы… Древние Силы, конечно, могли… — соглашаясь с тем, что на фоне других потрясающих и необыкновенных вещей, которые иногда творила местная магия, мой случай был почти заурядным. На этом расспросы обычно заканчивались и мы снова принимались трепаться о пустяках, перебегая из одной тени в другую. Мне даже не хотелось, чтобы это заканчивалось, поэтому в Зеленую Крепость я возвращался с большим сожалением.***
Кстати, раз уж я упомянул про Древние Силы, расскажу вам об одном происшествии. Стоит напомнить, что независимо, ходил ли я на дежурства, гулял по городу после занятий или до вечера бездельничал в особняке, ночевать я должен был в крепости. Таков был порядок для всех драконьих гвардейцев, если только они не шли в увольнительную. А поскольку кандидат тоже в каком-то роде считался гвардейцем, это правило распространялось и на меня. Итак, как я уже говорил, проводить ночь я был обязан в казармах. Наша лапа располагалась в трех больших залах, каждый из которых был поделен на части деревянными перегородками. В этих импровизированных комнатах, на двухъярусных кроватях, размещалось по одному когтю. Формально у меня было очень хорошее место, в некотором роде даже элитное — на кровати, стоящей у окна-бойницы, правда на втором ярусе, потому как первый издавна принадлежал Рейне. Фактически же, спать на нем никто не хотел — в первую очередь из-за того, что рыжеволосая девушка дрыхла, широко распахнув рот, и при этом громко храпела и посвистывала через дырку в зубах. Однако я немного отвлекся. Как-то раз меня разбудила мелкая, неприятная дрожь. Она потихоньку усиливалась, отдаваясь в зубах. Повинуясь животным инстинктам, я рывком вскочил на постели. В голове у меня была лишь одна мысль — броситься куда-то наружу. Я скатился с кровати, больно ударив ногу при приземлении и стал трясти за плечо Рейну. — Проснись! — воскликнул я пересохшим от сна горлом. — Проснись! Рейна недовольно закряхтела и зашевелилась. — Ну чего тебе? — сонно спросила она. — Кажется, землетрясение начинается! — Да какое землетрясение? Ты в своем уме, Паша? — Ты чего, не чувствуешь что ли? — Чувствую, — слепо отмахнулась от меня девушка. — Только это не землетрясение. Не суетись и возвращайся в постель. Дрожь, тем временем, набрала силы. Вскоре к ней присоединилось гудение и отдаленный глухой рокот, идущие из-под земли — словно раскаты грома или звуки горного обвала. Это продлилось недолго, какую-то пару секунд, но было ощущение, будто вся Зеленая Крепость, как исполинских размеров чудовище, заворочалась и глухо вздохнула. Да, Рейна была абсолютна права — это было что угодно, но только не землетрясение. Но что же тогда? Я оглянулся. Никто из моих сослуживцев не встал. Милашка, уютно сбившись в комок, посапывала в коконе из одеяла. Болтун со слабым скрипом почесывал чешуйчатую лапу когтями. Очертания его лица, проступающие сквозь темноту, хранили выражение покоя и безмятежности. Шутник похрапывал и чмокал губами, свесив со второго яруса хвост. Остальные гвардейцы тоже не просыпались. Происходящее нисколько их не тревожило. Я подступил к бойнице, просунул в нее голову и, сам не не зная зачем, принялся всматриваться. Увиденное заставило меня обмереть. Там, в темноте, озаренной редкими точками факелов, что-то отчетливо двигалось. Из-за первой стены потоками поднимался серый туман, или скорее даже какой-то плотный серый кисель. Он по спирали обтекал силуэты крепостных башен и неторопливо плыл вверх, рассеиваясь в усыпанном звездами небе. Мне показалось, что от него исходит шелест, как опавших листьев, подхваченных ветром, или же неразборчивый шепот. Возможно я бы сумел разобрать в этих звуках слова, но тут все закончилось так же внезапно, как и началось. Вибрация вдруг резко оборвалась, серый поток истончился, развеявшись, и в крепости снова все стало спокойно. — Что это было? — я повернулся к Рейне. Девушка со свистом зевнула, так широко распахнув рот, что даже хрустнула суставами. — Да ничего не было. Древние Силы чудят. Тут та… та… такое часто случается — с трудом выдавила она. Потом Рейна снова зевнула. — Ты спи давай, Паша. И это… в следующий раз меня не буди. Послушавшись ее совета, я отступил от бойницы и забрался в постель, где накрылся с головой одеялом. Мне было не по себе, так что в эту ночь я очень долго ворочался, по итогу так и не выспавшись.***
Естественно, я не мог просто отмахнуться от этого случая. Он напомнил мне, что параллельно обычному миру существует и нечто таинственное, непознаваемое, живущее своей загадочной жизнью. От этого факта я чувствовал себя мягко сказать, неуютно. Ведь неизвестно, что может произойти в следующий раз! А вдруг, пока мы спим, вся крепость обрушится? Поэтому на ближайшем занятии я прямо спросил: — Вы часто упоминаете Великую Древнюю Силу, которая стала гарантом Договора. Но что она из себя представляет? Что вообще такое — эти Древние Силы? Мой вопрос произвел эффект разорвавшейся бомбы. Ученики и ученицы живо зашуршали листами, а уже начинавший клевать носом филин-преподаватель одурело захлопал глазами. — А? Что? — сказал он, тугоухо крутя головой. — Древние Силы, ух? Мне не послышалось? Кто это сказал? — Я, — громко сказал я. Филин пожевал сухими губами. — А вы молодец, — наконец одобрительно произнес он. — У меня давно про это не спрашивали. Сотни раз я проводил курс по Договору и почти никто не задавался мыслью — что же такое эта самая пресловутая Великая Древняя Сила. Как будто, ух, им все понятно и ясно… Он окончательно сбросил с себя обычную дрему. — Вот что, вал кандидат, — сказал филин. — Я отвечу. Однако боюсь, что мой ответ не удовлетворит вашего любопытства. Я выскажу не самую популярную мысль, но во всем мире нет человека, который знает в действительности, чем на самом деле являются Древние Силы, неважно малые они или великие. Случилось небывалое. Филин выбрался из своего кресла и, медленно переставляя лапы, прошелся по «аудитории». — Наш Храм Милосердной Семерки утверждает в своих проповедях, будто Древние Силы были созданы божествами во времена Разделения, когда единый род Прародителей раскололся на димаго и на аинго. Большинство из вас уже слышали эту историю. Как известно, незадолго до Разделения мир превратился в ужасное и негостеприимное место. Чтобы выжить, Прародители обратились к богам, умоляя Семерку не дать им погибнуть. Разумеется, боги откликнулись. В своей мудрости и доброте, они одарили всех крыльями, клыками, хвостами и ко всему прочему всякими полезными свойствами, вроде большой силы или умения быстро бегать и лазать. Однако, одной паре Прародителей ничего не досталось — к тому времени, когда до них дошла очередь, Семерка уже раздала все подарки. Посовещавшись, боги решили, что эта пара, как особенно слабая и изуродованная — да простят меня нынешние аинго! — получит от них нечто особенное. Клюку, которая, если позволите, даст им возможность не вымереть и худо-бедно продолжить свой род. Ух, Павел. Вы, вероятно, слабо знакомы с религией Милосердной Семерки, но согласно ей, аинго — страдающие и слабые существа, которым просто необходима подпорка в виде божественной помощи. Филин важно поднял палец. Его сонливость напрочь пропала, теперь он говорил пускай и негромко, но четко, и не прерывая своей мысли. — Это замечательная версия. Она объясняет, почему у димаго почти не рождается призывателей — ведь мы уже получили свои дары от богов! Она объясняет, почему аинго имеют талант в овладении Древними Силами. Она объясняет все и в тоже время не объясняет почти ничего. Более того, попытаться понять и изучить природу Древних Сил лишено всякого смысла. Ни один человек не способен проникнуть в тайны Семерки. Я заметил, что филин начинает ходить все быстрее и быстрее, плотно прижав крылья к спине. Похоже, он распалялся. — А теперь посмотрим на это с другой строны, ух, ух, ух! Со стороны аинго, из тех, которые поклоняются Прародителям. Они уверены, что никаких богов не существует, поскольку ни один из них не видел Семерки воочию. Следовательно, Древние Силы могли создать лишь Прародители, которые использовали их для нужд, находящихся за пределом нашего понимания. Однако в эпоху Разделения, которая последовала за неизвестным бедствием, охватившем весь мир, большая часть Прародителей превратилась в димаго и утратила способность использовать свои инструменты. Таким образом, именно умение управлять Древними Силами доказывает, что аинго сохранили в себе больше от наших общих предков, чем, ух, ух, ух, димаго. Ящеры зашевелились, перешептываясь. Где-то на задних рядах отчетливо и возмущенно произнесли: «ну и глупость они сочинили! Вот что бывает, когда слишком много думаешь — голова от разной чепухи пухнет!» — Как вам такая версия, вал кандидат? Ух, а?! — возбужденно потерев лапы, обратился ко мне филин. — Наверное, она куда приятнее для вашего самолюбия, чем священные тексты Храма Семерки. Но не дайте ослепить себя высокомерию. Ведь она тоже ничего, совсем ничегошеньки не объясняет об истинной сущности Древних Сил! Я затаив дыхание слушал, ожидая, когда филин, оказавшийся куда умнее и образованнее, чем я полагал, выложит нечто, наиболее соответствующее правде. Но учитель вдруг потух, сгорбился и с лапами забрался к себе в кресло. — Предполагаю, что ваши единоземцы из Рисса находятся ближе всех к разгадке этой тайны, — сказал слабеющим голосом филин и нахохлился. — Но даже они не понимают всего до конца. В противном случае они сумели бы совладать с Великой Древней Силой, оберегающей Теффен. Замечу, что никто и никогда не побеждал чистых аинго в открытом бою. Но Огонь-с-Небес испепелил их точно так же, как и всех остальных. Мой пра-пра-прадед, ух, видел это своими глазами. Триста два года назад железные корабли чистых аинго прошли незамеченными практически до самой бухты Драконьей Пасти. А потом на них обрушилась огромная синяя вспышка. Был сильный треск, говорят… Весь их флот исчез в чудовищном столбе пара. Некоторые, кто наблюдал это, даже ненадолго ослепли и оглохли, до того было ярко и громко… Филин уронил подбородок на грудь. Он засыпал. — Весь Теффен на несколько дней заволокло горячим паром… — уже ни к кому не обращаясь, тихонько продолжил учитель. — Все отсиживались по домам… А когда вышли, то море за пределами бухты было серым от рыбы, всплывшей кверху брюхом… И вся эта рыба была вареной — собирай, чисти и подавай ее сразу на стол… Особенно хороша вареная рыба-пеструшка… — бессмысленно сообщил он и замолчал. Он не сказал больше ничего до самого конца занятий, а мы его не будили. Я переваривал услышанное. Главное, что я понял — что я ничего толком не понял. Древние Силы были чем-то туманным и сложным не только для меня, но и в вообщем-то для всех остальных. В тоже время для местных они являлись такой же неотъемлемой частью мира, как вода, ветер, рассвет и закат и относились они к ним соответственно. Мне пришлось смириться и убедить себя не волноваться. В любом случае, от этого ничего не менялось.***
Подводя черту под этим немного сумбурным рассказом, сообщу, что в целом в Гвардии мне нравилось. Единственное, что несколько меня задевало, так это поведение ящеров из других когтей. Я оказался вовсе не таким толстокожим, каким себя представлял. Но вскоре мне представился случай. Я сделал поступок, который послужил первой ступенью к признанию.