Золотко

      Внутренне кипя от негодования и вспоминая все подробности своего посещения школы я готова позеленеть и в одних стрингах завязывать бантиком дула танков и играть ядерными ракетами в бадбинтон.       От моего взгляда не ускользнул ни виноватый взгляд Отаку-куна в сторону грудастой красотки (Рыжей! Терпеть не могу рыжих!), ни сканирующий взгляд шкафообразного хафу, ни того, что нии-сану в последнее время пришлось побывать явно не в одной заварушке. А та стена отчуждения и вины, что внезапно воздвиглась между нами? Урью провожал меня к магазину и держал за руку словно наказанный! Словно ему рядом со мной было неприятно! Словно мы чужие люди! Словно…       «Всё хорошо»       Что хорошего в том, что у него явно трещины в ребрах, следы сотрясения и влюблённость в рыжую корову?! Вот так посижу еще чуток взаперти и у меня рыжие племянники пойдут?! А мама?! Почему Урью прервал меня когда я захотела спросить о ней? Почему её не было дома? Почему наш дом мне показался не жилым?! Почему открыв дверь запасным ключом я не смогла в него войти?! И этот гад во мне еще разочарован?!       Кричу душа крик ярости в подушке. Эмоции вышли из-под контроля, все стопора и запреты сорвало с петель разразившейся внутри бурей. Как тогда, когда я стала крыть матом мужа. И снова! Это снова повторяется! Я полностью завишу от воли мужчины которому на меня по большому счету плевать! «Игрушка», «инструмент влияния», «лабораторная мышь»! Столькими еще «титулами» в мыслях успел наградить этот суслик?! Сколько можно надо мной издеваться?! Эти медитации в немысленных позах и удары током за неправильные движения! Эти разговоры-допросы и лекции когда кажется, что он выедает мой мозг чайной ложечкой! Эти снисходительность и жалось как к душевно больной за маской вежливости!       Меня начинает трусить от нахлынувших воспоминаний и пожирающего изнутри холода вызванного ими.       Не хочу.       Я не хочу, чтобы это всё повторилось! Я не хочу влюбляться в эгоистичного, самовлюблённого, равнодушного, сухаря, которому его работа и личные хотелки важнее всего на свете и ради которых он не задумываясь избавиться от меня! Не хочу! Почему Исида оставили меня так же как когда-то это сделали Имагава?! Почему подарили надежду и так жестоко отняли её у меня?! Почему?!       Так… больно… и… темно…       Я ослеплена сияниям этой одинокой ночи без единой искорки света.       Механизм внутри меня начинает часто щелкать, слышен звон металла, шорох ткани и лязг костей. И словно призрак мужчины, до боли знакомого и чужого, пропитанного кровью, смертью, с отчаяньем и нежностью шепчет на ухо:        «Твое воображение — это твоя сила. Тебе не нужны внешние враги. Единственный, с кем ты должен драться — это твой собственный образ.*»       Мой образ…       «Кажется, мне пора вспомнить наставления Кэтсуме-химе… — я старательно прячу лицо в подушку в то время как на губах расцветает ядовитая усмешка. — Любишь чувствовать себя самым умным вершителем судеб, садюга панамочный? Я с удовольствием полюбуюсь тем, как ты захлебнёшься в том блюде, что я тебе предложу. Ты увязнешь в нём как в болоте.» ***       — Кождима-сан, Вы ведёте себя недопустимо, — говорит Урахара и девушка покорно меняет линию поведения.       «Раздражает», — думает шинигами пытаясь понять как это прекратить. После того, более чем предсказуемого побега девушка внезапно стала… никакой. Просто податливой глиной в его руках, создавая обманчивое ощущение того, что он может сделать с ней что угодно. Но он не может.       Урахара ждал сопротивления, бунта, войны, а вместо этого угодил в болото, ядовитые испарения которого явно не идут на пользу его разуму. Ученый старательно пытается понять где допустил ошибку в расчетах, перегнул палку, что получил подобный результат. Чем яростней он пытается выбраться из ситуации тем больше увязает во всём этом, тем стремительней его тянет ко дну.       «Это нужно немедленно прекратить» — думает бывший капитан двенадцатого отряда и с ужасом ловит себя на том, что с жадностью следит за тем как подопечная поправляет прядь будто шелковых волос, выскользнувшую из низкого хвоста на грудь.       Плавное, тягучее, наполненное ощущением запретной для любого смертного существа тайной скупое в своей простоте движение завораживает, гася сопротивление. Настойчивое басовитое мяуканье за границами комнаты почти неслышно за шумом бешено колотящегося в груди сердца.       «Зачем прекращать?» — задаётся вопросом ученый не отрывая взгляда от девушки и мгновенно получает ответ наталкиваясь на ледяную расчетливую пустоту смотрящую на него через глаза Коджимы.       — Куросаки Ичиго отнял у меня здоровье, мечту и жизнь, но я смогла отпустить это и не возненавидеть его. Вы, Урахара-сан, пытаетесь в угоду своих непонятных целей перекраивать меня и чувства моих близких людей. Какие бы цели при этом Вы не преследовали я отпустить это не смогла. Вы были разочарованны мной, когда увидели на пороге вместе с Урью, я была разочарованна Вами наткнувшись на опустевший дом матери, порога которого не смогла переступить, тогда, когда того, кого я считаю братом на мои попытки что-то узнать ответил «всё хорошо» и как наказание воспринял моё присутствие рядом.       Мучительно медленно и грациозно девушка встаёт и направляется к выходу.       — Прощайте, Урахара-сан.       Ступор и странное наваждение смывает вспыхнувшая в сознании яркая ассоциативная цепочка: «воздействие на разум — басовитое мяуканье — устранение опасного объекта». Гордая, привыкшая контролировать свои эмоции, жить с осознанием того, что в любой миг всё прекратиться, предельно ясно осознающая свою слабость и уязвимость.       «Сделай или умри»? «Поставь на кон всё»? Чем он только думал раз за разом испытывая её на прочность? Хотел узнать как она проявит себя? Посмотреть насколько высоко она сможет прыгнуть в развитии оказавшись загнанной в угол?       Ученый крепко прижимает к себе дрожащее тело.       — Я Вас ненавижу, Урахара-сан, — произносит Мизуки, словно сообщая о погоде за окном.       — Коджима-сан уехала в Токио проведать вашего брата Мидзуиро. Решила пожить в столице на время твоего официального лечения по секретной правительственной программе. Исида-сан её в этом поддержал.       — Если всё так как Вы говорите, что Вам, Урахара-сан, стоило мне это объяснить?       — Я допустил ошибку прогнозируя Ваши возможные реакции и результаты тренировок, больше подобных ошибок я не допущу, Коджима-сан.       — И это всё, что Вы можете мне сказать после всего случившегося?       — Только это.       — Какое наказание ждёт меня за мои действия?       Ученый теряется не зная что ответить на этот вопрос заданный абсолютно безразличным и безжизненным голосом.       Всё живое цепляется за жизнь, это базовый инстинкт, основа выживания. Страх смерти естественен и его преодоление помогает расширить границы возможного.        ...Судьба моя обратилась в прах, шинигами-сан. Я должна быть сейчас в ужасе и цепляться за жизнь, но... человек сказавший: "если любишь что-то по-настоящему, то сможешь это отпустить", был прав...       Но этот принцип, не может работать вечно.       Урахаре неприятно осознавать это, но он не перегнул палку. Ученый изначально выбрал неверную тактику обучения. ______________________ *Fate stay night