***
Да уж, правильно говорят, что от судьбы не уйдешь, хмыкнула Ира, окидывая взглядом собравшихся. Были и нехорошие тайны, приведшие к расколу, и взаимное недовольство, и решение покончить со всем этим раз и навсегда, отойти от дел, предоставить самим себе этих людей, с которыми столько прошли и столько раз друг другу помогали. Но все пошло вкривь и вкось, спутались карты, а все решения обесценились моментально. Ткачев, который, наплевав на все, что их разделяло, решил, несмотря ни на что, стать идеальным отцом их будущему ребенку; она, неспособная оттолкнуть его в этом совершенно искреннем порыве; это его гребаное ранение, неожиданно вызвавшее сбой в системе привычных чувств; подстава Измайловой, которая попала под удар лишь потому что ей не повезло оказаться лучшей подругой начальницы; какие-то твари, развернувшие кровавый бизнес и уверенные в своей безнаказанности... Она не могла, просто не могла молча наблюдать за происходящим, позволяя каким-то больным уродам творить такое — на своей земле, в своем районе, на этих улицах, по которым ходил ее сын, где жили ее друзья и родные, где росла сама, где знала буквально каждый переулок и двор. Где за все происходящее она несла ответственность — в меру сил и возможностей. И бросить все сейчас было бы просто подло. — То есть кто-то уже в курсе, что мы развили бурную деятельность и влезли куда не надо, — выслушав, мрачно подытожил Савицкий. — Вопрос — откуда. — Давайте, ребят, вспоминайте, кто где мог проколоться. Может следаку чего-то лишнего сказали или еще что. Кто вообще мог догадаться, что мы серьезно интересуемся этим делом? — А знаешь, Ир, — нахмурился Рома, — когда мы с Пашей приехали тот дом проверять... Короче, мне показалось, что нас уже ждали, палить начали, не успели мы на территорию зайти. — Ну вспоминай, Ром, вспоминай, может, кто-то рядом стоял, когда вы обсуждали, или что... — Блин, точно! Риелтор! Как я сразу-то не допер! Еще мозг нам с Ткачиком вынес: "А зачем вам?", "А вы точно из полиции?". Звякнул, видимо, тем, кто дом снимал, ну они и подготовились. Надо бы навестить этого типа, выяснить, то ли он завязан как-то, то ли его просто попросили сообщать, если вдруг кто-то заинтересуется... — Ну вот и выясняй! — Раздраженно выдохнула, глотнула воды из бутылки. — Я сегодня еще раз попытаюсь устроить встречу с Леной. И надо копнуть под следака, который ее дело ведет, выяснить что-нибудь нехорошее, ну, чтобы как-то надавить. Похоже, другого выхода у нас нет, сам он ничего делать не будет, а начнем суетиться... только еще хуже сделаем. Пусть пока думают, что мы испугались и прекратили дело. — А на самом деле? — уточнил Климов. — А на самом деле продолжим все выяснять. Только тихо. Кость, надо пробить звонки тех типов, которые скрывались в доме, они могли успеть кому-то сообщить об интересе полиции. Возможно, тому, кто их прикрывал. — Сделаем, — кивнул Щукин. — Да, кстати, а что там по части экспертиз? Криминалисты ведь обследовали место, где держали девушек, что-то удалось найти? — А вот тут есть и хорошие новости, Ирина Сергеевна. В одной из комнат нашли следы крови одной из потерпевших, их, правда, пытались замыть, но не слишком успешно. Причем, как говорит эксперт, кровищи там было чуть ли не море, так что если возьмут тех, кто этим всем заправлял, сказкой про то, что девушка порезалась, они не отделаются. — Ну хоть что-то. Я думаю, эту информацию можно уже передать в СК, в конце концов, это их работа, да и ресурсов у них больше. Только сначала надо пробить следователя, который дело ведет, а то мало ли, может, его уже подкупить успели, тогда мы по полной подставимся. — Ну, у меня, в принципе, есть знакомые в СК, думаю, можно выяснить, что за тип этот Мурашов, как он в плане взяток. — Фомин с Исаевым могут за ним проследить, если надо, — добавил Климов. — Нет, Вадим, думаю, это лишнее. Они пусть займутся тем, который ведет дело Лены. Что-то мне не нравится, как он активно хочет ее закрыть. Ну, в общем, это пока все, — и первой поднялась из-за стола, давая понять, что "совещание" окончено.***
Лена выглядела неважно: растрепанная, в мятой форме, ко всему прочему еще и не выспавшаяся. Ира только вздохнула, отметив и распухший нос, и покрасневшие глаза — похоже, последние дни у нее выдались не менее веселыми. — Так, Измайлова, а ну отставить ныть! — прикрикнула, уловив, что подруга вот-вот разревется. — А то без мороженого останешься. Давай рассказывай, что произошло. Так сказать, из первых уст. — Да чего рассказывать, Ир? Ввалились эти прокурорские, перевернули все вверх дном. Я вообще нихрена не поняла, когда они на моих глазах этот гребаный пакет из ящика достали! — А как он там вообще оказался, ты можешь хотя бы предположить? Он же на складе должен был быть! — Вот именно что должен! Он там и был! Я когда вечером уходила, ключи от машины посеяла, весь стол перерыла и никакой наркоты там не было! Ир, ну ты-то мне веришь? — Лен, успокойся, конечно верю. Но мы же должны разобраться, что произошло. Значит, когда ты уходила, ничего не было, — повторила Ирина и, покосившись на крошечное окошко в тяжелой железной двери, невольно поежилась. — А утром кто-нибудь в кабинет к тебе заходил? — Да никого не было, я ж говорю, не успела сама зайти, как эти проверяющие на пороге! Я понять толком ниче не успела, а меня уже на выход тащат! — Понятно, — задумчиво пробормотала Зимина, сцепив пальцы на темной ткани юбки. — Ну а как ты вообще умудрилась так подставиться, что тебе какой-то гадости сыпанули, а ты и не заметила? За одним столиком ведь сидели. — Ир, я еще не проснулась толком, в кафе зашла кофе попить, а там народу битком в это время, мест нет свободных, сама же знаешь. Ну сидит рядом кто-то, я вообще внимания не обратила. Ну, видимо, когда отошла руки помыть, он и... Вот гад, а! А вы его нашли уже? — Да нашли, нашли конечно, Рома твой расстарался, допросил его как следует, так что, считай, одной проблемой меньше. Измайлова криво усмехнулась, покосившись на рукав несвежей рубашки, где расплывалось темное пятно. — У меня теперь одна проблема, Ир. Как бы поскорее отсюда выбраться. — Скоро, Лен, скоро. — Торопливо поднялась, снова окинув взглядом мрачную комнату для свиданий, мысленно поблагодарив судьбу за то, что среди всех ее испытаний оказываться по другую сторону ей не приходилось. — Измайлова! Не вздумай раскисать! На улице надолго зависла возле машины, жадно вдыхая холодный воздух, показавшийся как никогда свежим. Вытянула из сумки мобильный. — Олег, это Зимина. Кто дежурил числа... Какой еще новенький? А, понятно. Адрес мне скинь. Да, срочно!***
— Ирин Сергеевна?.. Легкие шаги затихли совсем рядом. В комнате царила темнота, разбавляемая слабыми солнечными лучами, пробивавшимися сквозь плотные шторы, и в расплывающейся реальности Паша различал лишь неясный силуэт. — Очнулся? Шторы с легким шелестом разошлись, впуская золотистую прохладу солнечного дня. Зимина, с идеально уложенной сложной прической, в форме, босая, опустилась на край постели, коснулась ладонью лба. Паша неосознанно дернулся от прикосновения, и она, заметив, криво улыбнулась, поспешно убирая руку. — Как себя чувствуешь? — Бывало и получше, — слабо усмехнулся Ткачев, пытаясь приподняться. Изящная рука решительно подтолкнула его обратно. — С ума сошел? Лежи давай, тебе вообще двигаться нельзя, неугомонный ты наш, — проворчала, слегка нахмурившись. Паша бросил взгляд на тумбочку — упаковка шприцев, куча каких-то лекарственных коробок, ампулы. Если учесть, что очнулся он не в больнице, а дома у начальницы, и вспомнить все, что этому предшествовало... — Ирин Сергевна... вы... вы чего, сами... — пробормотал, уставившись с откровенным обалдением. — Паш, ну вот только барышню кисейную делать из меня не надо! Чего я, по-твоему, сама какой-то укол не могу сделать? — Ну вы, блин, даете... — Будем считать, что спасибо ты мне сказал, — фыркнула Ирина Сергеевна, поднимаясь и выскальзывая за дверь. Вернулась с большим стаканом, позволила приподняться и, взглянув на его подрагивающие пальцы, помогла напиться. Ткачеву в этот момент больше всего захотелось провалиться сквозь землю, и чем глубже, тем лучше: здоровый крепкий мужик, а нянчатся с ним как с ребенком... — Чего это за гадость? — буркнул, сглаживая неловкость. — Сам ты гадость! — обиделась Зимина. — Гранатовый сок, после кровопотери самое то. — Это типа месть за мое для вас правильное питание? — Это типа я о тебе забочусь, дурень, — пробурчала полковник, отставляя стакан на тумбочку. Под правую ладонь подложила мобильник. — Я сейчас поеду, дел накопилось... Но если станет хуже, сразу звони, не выеживайся! А то мне, знаешь ли, трупы в квартире не нужны! — Какая вы заботливая, Ирин Сергевна, — восхитился Паша и тут же моментально посерьезнел. — А вы... вы сами-то как? — Странный вопрос, — вздернула бровь полковник. — Это вроде ты пулю схлопотал и кровищи потерял как не знаю кто, а потом без сознания несколько дней провалялся. — Я... ну, в смысле... — стушевался Ткачев, покосившись на живот начальницы. Зимина, заметив его взгляд, улыбнулась — неуверенно, почти без насмешки. — Все нормально, не волнуйся, — ответила неожиданно мягко. Пашу поразило это преображение — тихий, низкий, бархатистый тон, засиявшие каким-то особенным светом потеплевшие глаза. А ведь совсем недавно и в самом бурном порыве воображения не мог представить ее такой... — Ну вот и хорошо, — выдохнул, закрывая глаза — какой-то незначительный диалог вымотал так, как не выматывали несколько дежурств подряд. Расклеился, перед беременной женщиной расклеился... Позорище. — Отдыхай, — теплое дыхание ласково овеяло щеку — Ткачев изумленно впился взглядом в бездонно-темные, спокойно-внимательные глаза, не совсем понимая, что это сейчас было. Она... она его поцеловала?