Спаси меня

      Габриэль был мертв. Не в физическом смысле, конечно. Но он умирал каждый раз, открывая глаза, и желал умереть, закрывая их. Ошейник туго стягивал шею, не позволяя нормально дышать, а металлическая проволока сшивала тонкие бледные губы, предупреждая любое недовольное восклицание.       Габриэль, как и многие пойманные людьми ангелы, стал рабом и игрушкой для издевательств своего «хозяина» — Асмодея Килберна. Ежедневные побои, насилие ослабляли Габриэля, а когда Асмодей обзавелся новой вещицей — шприцом для извлечения благодати, жизнь Габриэля превратилась в настоящий ад.       Даже лающие шавки жили лучше — Габриэль был в этом уверен. Он, четвертый архангел, воин Небес, один из старших сыновей Бога, гнил здесь, в этом отвратительно богатом доме, где всё провоняло табаком, алкоголем, духами и сексом. Остальные архангелы были свободны, ибо в тот ужасный для Небес день только Габриэль разделил с ангелами участь заточения. Анна, Уриэль, Дума, Самандриэль, Кастиэль и многие другие братья и сестры попали в ловушки людей, которые заключили договоры с адской верхушкой. Ни Михаил, ни Рафаил и пальцем не пошевелили, чтобы достать ангелов из западни.       Габриэль ненавидел старших братьев за их холодное равнодушие ко всему, что творилось вокруг. И если бы с ними был Отец… впрочем, Отец тоже не обратил ровно никакого внимания на пересечение Адом последних границ, и Габриэль остался один на один с чудовищем, которое день ото дня становилось все смелее в своих грехах.       Сколько прошло лет с тех пор, как Габриэль видел свет? Он перестал считать дни давным-давно, так что прозябание в тесной клетке в одной грязной простыне грозило превратиться в вечность, если архангел не сойдет с ума раньше и остатки его благодати не убьют его самого.       Путешествие на вечеринку, где соберутся такие же уроды, как Асмодей, не вдохновляло Габриэля. Он прекрасно знал, что там будет: «хозяева» выпьют, посмеются, померятся ангелами как тем, что у них между ног, и разъедутся. В прошлом году на одном из таких представлений прямо на глазах других людей и ангелов самовоспламенилась Анаэль. Самый страшный, но единственный способ избавиться от мук, наверное. Перед глазами Габриэля всегда будет стоять его несчастная сестра, сгорающая до пепла в собственном пламени.       Габриэль ненавидел себя за то, что был слишком слаб, чтобы покончить с собой. Ведь его ничего не держало в этом мире — тогда почему благодать упорно не хотела гореть? Может, Асмодей нашел способ управлять силами архангела? Габриэль ударил кулаком по мокрому, заросшему мхом полу подвала, и что-то невнятно промычал. Другие ангелы, брошенные сюда своими хозяевами, которые сейчас надирались до беспамятства наверху, вздрогнули. Габриэль лишь затравленно посмотрел на них. Он не был больше Карающей Силой Небес, не был Архангелом, способным одним щелчком пальцев разнести половину Вселенной. От Габриэля осталась только оболочка, сосуд, где он медленно умирал. — Не кидайте на меня ожидающие взгляды, не возлагайте на меня ложных надежд! — хотел бы прокричать Габриэль, но вместо этого выдавал лишь нечленораздельные звуки. И каждый раз остальные ангелы отворачивались, разочарованные и сломанные, и Габриэль не мог винить их.

***

      Габриэль спал, закутавшись в свою неизменную простыню и подложив руку под голову. Не так давно Габриэль узнал, что от мира и боли можно скрыться во сне, пусть и ненадолго. Поэтому он всегда урывал спокойную минуту, чтобы подремать.       Красочные картинки, которые люди называли сновидениями, Габриэль никогда не видел.       Но сегодня… сегодня что-то было явно не так. Габриэль почувствовал, будто он утонул в окружающей его темноте. Она успокаивала, дарила силы, словно Габриэль был ее непоседливым ребенком, которого непременно нужно было уложить спать. А потом Габриэль впервые за долгие годы ощутил свободу.       Габриэль открыл глаза и обнаружил себя в непонятном пространстве, наполненном золотистым светом. Архангел непонимающе повертел головой, пытаясь понять, где он и что светит так ярко. Лишь через несколько мгновений до Габриэля дошло осознание, что он и есть этот самый свет. Его крылья, все три пары, спустя множество столетий смогли распахнуться за спиной. Изломанные, поредевшие, потухшие, перья сыпались градом с костей, чему архангел не удивился. Он ведь почти падший, почти Люцифер. Значит, и сущность у него должна быть соответствующая.       От мыслей о саморазрушении Габриэля отвлек знакомый, но одновременно неизвестной до сих пор поток энергии. Он принадлежал человеку — архангел знал это — но не был грубым и тёмным, как у обычных людей. Точнее, у людей, которых Габриэль знал.       Габриэль обернулся и наткнулся на мужскую фигуру. На архангела снизу вверх смотрел русоволосый паренек лет двадцати. Его взгляд зеленых глаз был устремлен на архангела, но в нем не читался ужас или отвращение, хотя Габриэль по воле случая предстал перед ним в истинной форме. Ведь они оба находились во сне.       Этого человека звали Сэм Винчестер. Его душу Габриэль видел много раз еще на Небесах, они даже пару раз говорили. Конечно, Сэм не помнил этого, зато прекрасно помнил Габриэль. Младшему архангелу было жаль братьев Винчестеров — им уготована была судьба стать сосудами Михаила и Люцифера. Но особая и запретная привязанность у Габриэля была только к Сэму, хотя ангелам запрещалось отдавать кому-то из людей предпочтение.       С их последней встречи прошла… вечность, наверное. Габриэль грустно улыбнулся, смотря на человека перед собой. Интересно, и почему им выпал шанс вновь увидеть друг друга? Габриэль решил, что подумает об этом позже. Если Сэм здесь, значит, он единственный, у кого несчастный архангел мог попросить о помощи.        Голос предательски задрожал, когда Габриэль заговорил. Он не знал, на каком языке Сэму удобнее говорить, поэтому выбрал единый для всех язык — латынь. — Salvum me, — прохрипел архангел и протянул руку, будто мог уцепиться ею за душу младшего Винчестера. Кажется, этим он немного напугал отшатнувшегося Сэма, но человек вскоре подался вперед, цепкими пальцами хватая руку Габриэля, и прежде, чем сон закончился, архангел почувствовал давно забытые тепло и нежность.

***

      Открыв глаза, Габриэль понял, что лежал все на том же грязном полу подвала в окружении бывших братьев и сестер. Закутавшись поплотнее в изношенную простыню, архангел придвинулся ближе к стене, вновь прикрывая глаза. Был ли чудесный сон бесплотным видением измученного разума Габриэля или Отец позволил своему сыну найти ниточку спасения?       Несколько часов забвения прошли в холоде и беспокойстве. Габриэлю настойчиво казалось, что должно было что-то произойти. Что-то, что изменит его жизнь навсегда.       Вот пара работников нелегального бара спустилась в подвал и по одному вывела всех ангелов в зал. Габриэль не пытался сопротивляться, как делал это обычно. Если действительно произойдет нечто грандиозное, то архангелу понадобятся силы.       Яркий свет прожекторов ударил в глаза, привыкшим к постоянной темноте, и Габриэль инстинктивно зажмурился, склонив голову. Наверное, если бы он этого не сделал, то различил бы две фигуры за задними столами. И, может, в этом случае история приняла другой оборот.