Спаси меня

      Сэм сделал несколько шагов вперед и протянул руку, ловя споткнувшегося Габриэля и удерживая его одной рукой. «Так вот ты какой — архангел Габриэль», — подумал про себя Винчестер. Земная оболочка ангела оказалась небольшого роста и очень худой и хрупкой, поэтому сердце Сэма невольно сжалось, когда на руке повисло что-то, едва ли тяжелее пёрышка. Светлые волосы Габриэля, спутанные и потемневшие от грязи и запекшейся крови, щекотали руку Винчестера. — Габриэль… Габриэль, пожалуйста, очнись, — взмолился Сэм и несильно потряс бесчувственного архангела. Тот что-то невнятно промычал и поднял на своего спасителя глаза.       Глаза, полные слёз, отчаяния и надежды.       Сэм вздрогнул, чувствуя, как внутри что-то надрывается, разбивается и разлетается на тысячи осколков, которые больно впиваются в душу и заставляют неприятно морщиться. Винчестер сделал шаг вперед и прижал архангела к своей груди, а затем вернул взгляд на сборище костюмов перед ним. Неожиданно ведущий и еще несколько мужчин вынули пистолеты и направили дула в ответ на нарушителей спокойствия. — Вы сейчас отдаете то, что принадлежит нам, — наигранно спокойным и ласковым голосом сказал ведущий, но Сэм слышал угрозу и отвращение в его словах, — а мы позволяем вам уйти невредимыми. — Тебе здесь ничего не принадлежит, кроме твоего тупого костюма! — ответил Дин, не скрывая ярости. Ведущий пожал плечами и едко усмехнулся. Он чувствовал и знал своё превосходство, и Сэм ощущал, что страх быстро разносится по его телу, смешиваясь с кровью. Что, если ничего не выйдет? Их убьют? А что будет с ангелами и Габриэлем?       Младший Винчестер испуганно сжал дрожащего архангела. Нет, всё не может закончиться так… бессмысленно. Бог же где-то есть, верно? И Он видит всё. Он не позволит им умереть здесь, так и не освободив невинных. Зло не победит; только не сейчас.       Ведущий нажал на курок, и раздался выстрел. ***       Кастиэль распахнул глаза, когда услышал выстрел. Звук был приглушенный, потому что Кастиэль и еще три ангела сидели в подполье под «сценой». Пусть ангел не помнил, как оказался здесь, но ритмичный топот сверху подсказывал ему, что шоу началось.       Кастиэль не мог пошевелиться. Верёвки опутывали всё его тело, больно врезаясь в кожу и не давая даже свободно дышать. Крылья тоже были лишены подвижности, но не веревками, а тонкими цепями, которые стягивали перья и кости и впивались в место, где много лет назад пара высоких толстых мужчин кухонным ножом перерезали мелкие, но важные кости и нервы у основания крыльев. Кости, конечно, со временем срослись, но хозяин посодействовал тому, чтобы они срослись неправильно. И теперь любой случайный взмах причинял неимоверную боль.       Кастиэль мог бы применить остатки благодати и вырваться отсюда, но антиангельские силы подавляли его. Поэтому ангелу приходилось сидеть и ждать своего часа.       Кончики черных крыльев немного подрагивали от страха и болевого шока. Сознание ангела было затуманено, поэтому он не сразу услышал, как кто-то спешно начал отпирать замок, неловко орудуя ключом. ***       Дин и успел разве что закрыть глаза и сглотнуть. Мысленно он уже попрощался с братом, с жизнью и вообще со всем, включая любимую выпивку и журналы с азиатками, готовясь почувствовать что угодно. Он не знал, что значит получить пулевое ранение: резкая ли это боль или, наоборот, проникающая постепенно; бьет ли она по сознанию или разум понимает ее только через десяток секунд. В конце концов, сразу ли приходит смерть или жертва пули мучается добрых полчаса прежде, чем сделать последний болезненный вдох и отойти в мир иной?       Дин знал, что дуло пистолета было направлено на него. Знал и одновременно был рад и не рад этому. Рад потому, что примет пулю на себя, а Сэм еще сможет бороться. А не рад потому, что… ну, знаете, он не хотел умирать. Никто из здесь находящихся не хотел умирать. Но фигуры расставлены на шахматной доске; игра началась.       Итак, прозвучал выстрел. Однако не спустя ни десяток, ни три десятка секунд Дин ничего не почувствовал. Он открыл глаза, недоуменно смотря на ведущего, затем на мужчин в костюмах и, наконец, на брата. Все они замерли и вперили свой взгляд куда-то под ноги Винчестера. Пару раз моргнув, Дин сделал то же самое. — Что за чёрт?..       Рядом с носом его правого ботинка лежала… конфета. Да-да, самая обычная конфета в синей обёртке. Пистолет, стреляющий конфетами? Да что тут, блять, происходит?!       Сэм запоздало улыбнулся, как-то вяло и облегченно, поняв, что пуля не навредила его брату. Но чьи это проделки? Кто превратил кусок металла в сладость? В этот момент в его руках зашевелился Габриэль, и Сэм не мог сдержать неверящего вздоха. — Габриэль, это… это сделал ты? — шепотом спросил младший Винчестер, но архангел молчал. И лишь тогда Сэм заметил проволоку, которая матово блестела на губах Габриэля. — Ну и ублюдки… — прошипел Сэм. Внутри него разыгралась нешуточная буря. Кто они вообще такие, чтобы зашивать рот Архангелу Господнему?! Как они посмели тронуть его? Габриэль жалобно заскулил в его грудь, и Сэм погладил его по спутанным кудрям. Крылья архангела подрагивали, но Винчестер и так знал, что чувствует его ангел. И он готов был мстить за каждую слезу, которая скатилась по этой грязной, но мягкой щеке. — Значит так, — голос Сэма приобрел стальные нотки. — Вы освобождаете всех, кого держите в своем вонючем борделе, а мы, так и быть, оставляем вас в живых. Условия ясны?       Никто не ответил. Сэм прижал Габриэля сильнее и повторил вопрос, не забывая показать ружье. Ведущий кивнул и бросил пистолет на пол. Его примеру последовали и все остальные. — Габриэль, как ты? Можешь стоять на ногах? — обеспокоенно спросил младший Винчестер. Габриэль пару секунд помедлил с ответом, а затем отстранился от своего спасителя, демонстрируя, что вполне способен стоять на ногах. Сэм достал из кармана перочинный ножичек и разрезал веревки на руках ангела; тот сразу же принялся потирать затекшие запястья.       Полчаса спустя братья Винчестеры пересчитали всех ангелов, которых собрали в этом злополучном зале. Дин внимательно осмотрел каждого пернатого, помог освободиться от веревок и скотча, пока Сэм держал людей под прицелом. — Хей, — Дин склонился над ангелом, который весь был опутан цепями. Тот кинул ему быстрый и испуганный взгляд и поспешил спрятать лицо в коленях. Черные крылья обеспокоенно затрепетали, и их обладатель зашипел от жгучей боли. — Тише-тише, — Дин не решился положить руку ему на плечо, боясь напугать еще больше. — Я с добрыми намерениями. Погоди секунду.       Старший Винчестер осмотрел тонкие цепи на крыльях ангела, а затем резко схватил одну из них и разорвал руками. Ангел вскрикнул и попытался отползти от человека подальше, но Дин нежно перехватил его руку. — Смотри, — он держал в руках порванную цепь. Кастиэль ощутил, что крылья обрели свободу, но распахнуть их не спешил: больно. Затем ангел поднял свои синие глаза на Винчестера, изучающе смотря на него. Дин передернул плечами; ему было неловко от такого пристального внимания. — Я… я Дин, — Винчестер разорвал зрительный контакт и выпрямился. Чтобы разобраться с остальными цепями, нужно было что-то посерьезнее маленького ножичка и рук. Но с этим они разберутся в мотеле. — Я знаю, — ангел слегка… улыбнулся? Дин почувствовал, как сердце пропустило удар, а руки вспотели. Господи, он говорит с ангелом. Он. Говорит. С. Ангелом. Отец не готовил его к такому. А жизнь тем более. — Чт… откуда?       Кастиэль ничего не ответил, а лишь продолжал улыбаться. Они поговорят об этом потом. И ангел был уверен, что это «потом» наступит.