Оно: Нерасказанные истории.

* (одиннадцать лет спустя) Джорджу Денбро было грустно. У него был любимый старший брат, племянник, обожающий своего дядю, и с восторгом внимающий каждому его слову, было множество друзей и подруг, было даже несколько безотказных возлюбленных – и все равно Джорджи чувствовал себя как никогда одиноким, и почти никем не понятым. В глубине души он по-детски считал себя супергероем, и не без оснований - мальчик держал на себе мир и покой целой семьи, был практически единственным в мире посредником двух контактирующих рас, и был единственным, кто мог хоть как-то понять Оно – не с человеческой точки зрения. Последствия любой ошибки Джорджа были настолько страшными, что мальчик измучился проверять и перепроверять почти каждый свой поступок, каждое решение, касающееся брата или Оно. И настало время, когда он просто устал. Устал все проверять, устал за всеми следить, устал даже прятать свою сущность – свои теперь нечеловеческие желания, свои серебряные глаза и острые как иглы зубы. У Билла была образцовая американская семья – преуспевающие родители и почти беспроблемный сын, добрый и послушный. И Джорджи все чаще и чаще стала посещать неприятная мысль – а нужен ли он теперь старшему брату? Да, Билл расспрашивал младшего брата, как тот провел день, беспокоился о его здоровье, интересовался его жизнью – но Джордж все чаще замечал в глазах брата некий вопрос, словно Билл снова и снова уверял самого себя, что стоящий перед ним юноша не кто иной, как его младший братик Джорджи. Тот самый наивный ребенок, выбежавший в дождь навстречу своей первой смерти. Джорджи мучила мысль, что он своим видом вызывает у Билла неприятные воспоминания – смерть, кровь, капающая из оторванной руки, преследовавшие брата кошмары. Желтого дождевика давно не существовало – но разве не скривились горько губы Билла, когда его сын Джуниор выбежал из примерочной кабинки магазина в почти таком же желтом дождевике, разве не заплескалась в его глазах душевная боль, заметная даже за стеклами дорогих и модных затемнённых очков? Никакого желтого цвета. Никакого зеленого. И никакого красного – Джорджи никогда не носил рубашки и свитера, которые могли бы своим цветом или рисунком напомнить брату о его забрызганной кровью одежде. О его откушенной руке. О его…смерти. Стало ли отношение Билла к брату более отстраненным после рождения Джуниора? Джорджи считал, что вроде бы нет – Билл стал даже внимательнее к его проблемам и интересам. Но иногда мальчику казалось, что Билл о нем забывает – у него была своя жизнь, и все меньше и меньше места в ней занимал его младший брат. Нет, даже и не брат. Копия его младшего брата – мёртвая, нечеловеческая копия, созданная для того, чтобы приносить боль, убивать и ничего не чувствовать. Может быть, Билл знал это? Чувствовал? Может, идеальная маскировка Джорджи, который изо всех сил изображал обычного американского подростка, была не такой уж и идеальной? Но мертвый или нет, Джорджи любил брата и его семью. Любил своих друзей. Любил и мучился от мыслей о том, что он всем делает плохо. Мальчик даже подумал о том, не вернуться ли ему в Дерри – скажем, через пару лет, когда Джуниор сам станет подростком, и начнет выносить родителям мозг своим поведением. Вернуться в Логово Оно – и стать тем, кем он собственно и является. Игрушкой детёныша чуждой человечеству расы. В этом были свои минусы – мистер Грей совершенно не умел себя сдерживать, и в порыве ярости мог швырнуть его, Джорджи, о стену так, что мальчик долго не мог шевелиться. Или кусался – но то, что для второго юного Оно было бы только игрой, человеческому ребенку причиняло довольно сильную боль. Был еще жуткий Старший – Джорджи всегда прятался от него, чувствуя, что после удара этого существа точно не выживет. Но были и плюсы. Не нужно было прятать сияние своих мерцающих серебром глаз. Не нужно было миллион раз осматривать свою одежду, выискивая пропущенные после охоты пятна крови. И – теперь уже повзрослевший Джорджи понял это - мистер Грей мог бы принадлежать только ему. Его не пришлось бы делить с братом. Не пришлось бы смотреть, как Билл обнимает Грея, а тот облизывает его лицо, и мучиться от желания растащить их в разные стороны и сказать брату в лицо, что Грей принадлежит только ему, Джорджу. Пожалуй, от этого Джорджи мучился сильнее всего. Влюбиться в Тварь из канализации, влюбиться в своего мучителя и убийцу, в существо, которому человеческие стремления и желания были интересны, но чужды, влюбиться в зубастого червя с кошмарной мордой, внутри которого сияли Мёртвые Огни. Не безумие ли это было? Но Джорджи знал то, чего не знали другие люди. Знал, что зубастый червь его любит. Что он смотрит на мир и на людей наивными и интересующимися глазами. Что ненавидеть мистера Грея за его укусы и довольно жестокие игры все равно, что ненавидеть любого ребёнка за то, что он не понимает, что причиняет кому – то боль. Знал Джорджи и то, что Грей любит его старшего брата – и никогда не причинит ему ничего, что разобьет Биллу сердце. А главное – Джорджи знал, что Билл любит Грея. Возможно, даже сильнее, чем любит его, Джорджи. Ведь он всего лишь «подарок» Биллу от двух Оно. Джорджи замучился быть хорошим для всех. А нехорошим он быть не мог – даже когда подростковый максимализм заставлял его бунтовать и крушить все вокруг себя. Он и бунтовал… внутри себя. Даже когда в своих мыслях Джорджи кричал и говорил обидные слова, внешне это был все тот же улыбающийся, добрый и все понимающий юноша с внешностью милого мальчика. И Джорджи сбежал из дома. Просто не вернулся из школы, и все. Исчез и Пеннивайз.

***

Сначала Билл даже не заметил отсутствие брата – он спешил закончить книгу для издательства, Одра улетела на съемки, а маленький Джуниор молчал, боясь нечаянно выдать секрет дяди. Завершив все дела, Билл немного встревожился – для подростковых походов с друзьями или вечеринок Джорджи отсутствовал уже достаточно долго. Понимая, что его брат уже не ребенок, Денбро все же начал переживать – никакое увлечение девушкой, никакой поход не заставили бы Джорджа исчезнуть просто так, не предупредив брата. После недели, проведенной в мучительных сомнениях, Билл начал переживать серьезно. Конечно, с его братом ничего не могло случиться, но… Денбро припомнил рассказы о пушерах, подсаживающих подростков на наркотики, про дурные компании и похитителей детей. Что, если Джорджи в беде?! Билл проверил все квартиры, принадлежащие семье Денбро, и ему стало по-настоящему страшно. Нигде не было даже намёка на след Джорджи. Он исчез. Билл впервые за много лет серьезно задумался о Джорджи. Его брат был все эти годы таким же привычным и незаменимым, как… любимые обои Одры. Или его, Билла, машинка, на которой он создал почти все свои литературные шедевры. Джорджи всегда был, всегда улыбался, никогда не причинял никаких неудобств, был послушным, полезным и незаменимым… в хозяйстве. Денбро едва не добавил «предметом», и закрыл лицо ладонями. Горели даже его уши – Биллу было стыдно. Он действительно принял не брата, вернувшегося домой. Он принял некий подарок от Оно. Улучшенную версию своего бесполезного мёртвого братика – всегда улыбающегося, всегда ровного и вежливого, охраняющего семью Денбро от бед и несчастий. Все эти годы Джорджи просто был. Что-то делал, помогал, не причинял никаких проблем, не мешал. И всегда улыбался, зная, что его солнечная улыбка могла вернуть Биллу хорошее настроение, в какой степени раздражения бы он не находился. Его младший братик – маленький, наивный, добрый и бестолковый мёртвый братик. С оторванной рукой, и залитыми дождем открытыми глазами. Его первая и неумелая версия, созданная юным Оно – мерцающие глаза, острые зубы и осунувшееся, мёртвое личико. И вторая версия, созданная древним Оно – идеальный младший братик. То же розовое личико, та же добрая, милая улыбка. Версия почти никогда не взрослеющего младшего братика, идеальное создание неземного разума. Билл снял очки, потому что его душили слезы. Он оплакивал себя и Джорджи. Оплакивал жестокий эксперимент, в который его втянуло древнее Оно, используя его боль и желание вернуть брата. Оплакивал свои воспоминания о том, как он учил Младшего писать – как держал его руку (лапу) своей рукой и помогал вести карандашом по бумаге. Как однажды юное Оно лизнуло его в щеку (Билл тогда перепугался, что это косоглазое чучело его сожрёт) и потерлось своей немаленькой башкой о его, Билла, плечо. И как Оно смотрело – понимающими и знающими глазами, когда Билл приставил к его лбу дуло пистолета. Оплакивал тот день, когда Джорджи вернулся – когда его маленький братик с радостным криком бросился на шею еще не верящего своим глазам Билла, а юное Оно в последний раз назвало его, Билла, «Старшим» - до Денбро только сейчас дошло, что Пеннивайз с того дня больше никогда так его не называл. Билл вспомнил, как сильно билось сердце Джорджи, обнимающего его, и как он был счастлив. Не брат. Это существо не мой брат. Это эксперимент Оно. Но Билл плакал так, словно кто-то открыл в нем бесконечный источник слез – они лились и лились, и Денбро не мог их остановить. Да и не хотел. Никудышный старший брат. Плохой муж. Плохой отец. Плохой человек. Судьба дала ему еще один шанс, Джорджи вернулся, и за все эти годы не принес ничего, кроме добра. И пользы… в хозяйстве. Ты не обязан так переживать за тварь, имеющую вид твоего брата, Билли, заметил паскудный голос в его сознании. Тварь убралась и увела Оно – не об этом ли были твои тайные мечты? Так не убивайся же и живи спокойно. Как все, Билли. Как ВСЕ. - Я тебя ненавижу, Билл Денбро! – заорал Билл, вскочив, и яростно ударив кулаком по столу – с такой силой, что лакированная поверхность стола покрылась трещинами. – Джорджи мой брат, и я не успокоюсь, пока не разыщу его и Младшего. Пошел ты, трусливое дерьмо! Билл еще раз с яростным криком ударил по столу, и только тут заметил своего сына Джуниора. Мальчик испуганно смотрел на своего яростно дышащего отца, на его лицо, перекошенное и залитое слезами, и держал за лямку свой школьный рюкзак, который забыл оставить, прибежав на крик. Его пальцы так сильно сжимали лямку, что позже Билл с трудом разогнул их.

***

В Логове было прохладно и тихо. Они уже поохотились – Джордж лениво улыбался, глядя на парящие под «потолком» решетки трупы. Его серебряные глаза мерцали, рука лежала на талии Роберта Грея, и юный Денбро был счастлив. Пеннивайз тоже был счастлив – он был сыт, и рядом был Джорджи, который перестал, наконец, сердиться на Билла. Юное Оно скучало по Биллу, но о возвращении пока не думало. Они создали свое Логово в лондонской канализации. Место было уютным, и сеть туннелей, ведущих к Логову, скоро перестали замечать – Пеннивайзу даже не пришлось тратить много сил на подобный морок. Он даже стал думать, не уснуть ли здесь – и только слово, данное Старшему, удерживало юное Оно от того, чтобы свернуться в клубок в куче натащенных в Логово вещей. Слово… и Джорджи. С Джорджи было весело и интересно. Мальчик обнаружил, что человеческий вид, который принимал Грей, как магнит притягивает разного сорта извращенцев, неформалов и подростков. В самом деле, ну как можно было не заметить на улицах ночного Лондона странно одетого красивого молодого человека, с детским восторгом пялящегося на всё и всех? То, что слегка косоглазый парень ходил так, будто его только вчера на две ноги поставили, мало кого отпугивало. А вот пухлые губы, голубые глаза и чулки привлекали большинство любителей «особенного». А уж когда этот загадочный парень, одетый в помесь клоунского костюма с эротическим нижним бельём, надувал губы, любители острых ощущений просто теряли головы. Причем теряли их в буквальном смысле. Пеннивайзу даже усилий не нужно было прилагать – люди шли за ним сами, с охотой, болтали что – то про деньги, и совсем не думали о возможной опасности. Оставалось только увести их в укромное место и там поужинать. Или накормить Джорджи, которого все эти восторженные люди очень развлекали. До юного Оно не сразу дошло, что Еде нравится его внешний вид – тот самый, который древнее Оно считало отвратительным именно из-за внешнего сходства с человеком. А когда дошло, Охота превратилась в нечто странное. Стоило только Пеннивайзу одному появиться в ночном городе, как возле него тут же оказывался человек, а то и не один, и их чувства всегда были одинаковыми, желания – примитивными, а страхи – скучными и малосъедобными, поэтому Еда почти всегда доставалась Джорджи. Иногда Джорджи гулял с Греем, и тогда юному Оно действительно было весело наблюдать, как мальчик разговаривает с очередной странной личностью, у которой было много денег и мало ума. Деньги им были не нужны. Пройдя с очередным извращенцем в очередную квартирку (или садясь в шикарную машину, которая привозила их в не менее шикарный особняк), Пеннивайз с интересом наблюдал за действиями Джорджи и рассматривал обиталище Еды, как книгу читая о нём всё – образ жизни, привычки, мысли, желания. Иногда попадались даже интересные "книги". Конечно, они никогда не оставляли трупы. Все трупы оказывались в канализации – они летали и плавали. Создавали уют. Юному Оно стало в некотором смысле труднее охотиться – городские дети боялись его, но их страхи отличались от страхов деррийцев так же, как отличается для людей городская и деревенская пища – последняя была более натуральной и питательной. С подростками было совсем сложно, и Пеннивайз старался охотиться на них как можно реже. Потому что городские подростки, обкурившиеся и наколотые, видели в юном Оно вовсе не ужасного Клоуна – они видели нечто привлекательное, что будоражило их инстинкты. Самым странным для юного Оно было осознание того, что человеческие самки – маленькие и большие – считали его «привлекательным» и посылали волны желания. Пеннивайз не знал, что нужно делать с Едой, мысленно творившей с ним вещи, ведущие к размножению у людей, к появлению детёнышей. Поэтому при встрече с любой особью женского пола юное Оно пряталось за Джорджи, вызывая у самки еще больший прилив нежности. «Какой вы милый, мистер Грей. Джорджи, твой друг всегда такой застенчивый?» Иногда самки и самцы людей пытались Пеннивайза поцеловать – но если это действие, исходящее от Джорджи, юному Оно нравилось, то все остальные рисковали потерять нос, а то и всё лицо, потому что Пеннивайз тут же порывался откусить глупой Еде голову. Вообще, поцелуи были для юного Оно откровением. Оказывается, люди не лизали друг друга, они вытягивали губы трубочкой и тыкались этими трубочками друг другу в разные места, чаще всего в губы и в лицо. Сначала Пеннивайз, открыв рот, пытался понять, что люди пытаются друг другу передать – если не Мёртвые Огоньки, то что? Но все оказалось намного проще. Джорджи даже поучил Грея целоваться, как люди – делать это без передачи Огонька было очень странно, но не противно – а раз такие вещи нравились Джорджи, Пеннивайз не сопротивлялся, когда это происходило. Один раз, когда они вот так же, как сейчас, нацеловавшись, смотрели на парящие трупы, Джорджи спросил, самка Оно или самец. Пеннивайз честно ответил, что и то, и другое. Тогда Джорджи спросил, могут ли у него быть детёныши. На этот вопрос Оно тоже ответило положительно, и Джорджи успокоился. Через какое – то время после этого разговора мальчик принес два золотых кольца – одно решительно надел себе на палец, другое – на палец Пеннивайза. И объяснил ничего не понявшему Оно, что это такой ритуал, и что кольцо снимать нельзя. Пеннивайз вспомнил о похожих кольцах на пальцах Одры и Билла, но подробности обряда были ему не интересны. Раз Билл такое кольцо носит – значит, это хороший человеческий обряд. С этого момента их жизнь стала прежней. Джорджи совсем успокоился, словно решив для себя что-то, и в его мыслях даже стала проскальзывать тоска по брату – Билл искал их, мальчик знал это. Искал и страдал. Но мысль о возвращении всё ещё вызывала у него грусть и тревогу. Не лучше ли будет сделать так, чтобы Билл забыл о них совсем? У него остались Одра и Джуниор. А его, инопланетной подделке под живого мальчика, место здесь, в лондонской канализации. Оставалась только проблема в виде Старшего, отца мистера Грея, но даже встречи с древним Оно Джорджи больше не боялся. Устал он бояться и притворяться. Прошло почти шесть месяцев с того дня, как Джорджи покинул брата. Пеннивайз знал, что Билл Денбро жив, так же скучал по нему и не очень понимал, почему Джорджи не хочет видеть Билла. Это было слишком сложное человеческое чувство для того, чтобы юное Оно могло его самостоятельно расшифровать. В одну чудесную ночь очередная жертва уже издалека со счастливым воплем кинулась к юному Оно: - Мистер Грей, наконец – то я вас нашел!

***

Джуниор вернулся домой утром, добавив отцу седых волос. Билл едва с ума не сошел, когда ночью зашел к сыну в комнату – просто так, посмотреть на спящего мальчика и поцеловать его в щеку – и обнаружил, что его в постели нет. Мысль о том, что Джуниор может по-своему искать дядю и мистера Грея, Биллу раньше в голову не приходила, так что можно сказать, что Джуниор родился счастливчиком – ведь он не первую ночь проводил вне дома. Едва преступив порог, мальчик со слезами кинулся к отцу – и Билл узнал от сына то, что не могли узнать сыщики и детективы, разыскивающие пропавшего Джорджи и Роберта Грея уже почти семь месяцев. Джорджи и Грей живут в лондонской канализации, у них очень интересный дом с летающими манекенами ( Билл вздрогнул ), которые, наверное, леской привязаны к крутящейся решетке. И они не хотят возвращаться. Расспросив сына обо всем, успокоив его и пообещав вернуть и Джорджа, и Грея, Билл отправился в туннели сам, оставив Джуниора с вернувшейся со съёмок Одрой. Если бы Джуниор подробно не объяснил ему, как идти, Билл запутался бы сразу – лондонская канализационная сеть была еще извилистее, чем деррийская. Стараясь на наступать на крыс (озверевшие крысы могли и накинуться на обидчика), Билл твердым шагом шел вперед – навстречу своей гибели. Потому что Пеннивайз провел Джуниора сквозь морок, и мальчик не мог знать об этом и предупредить отца. Устав, Денбро почувствовал смутную пока еще тревогу – что-то было не так, он прошел уже довольно много, но так и не вышел к Логову, описанному сыном. Пока еще не было мысли, что он потерялся – просто Билл очень удивился тому, что до сих пор не нашел брата и Грея. Впрочем, Джорджи он вскоре увидел. Брат стоял в тени, и на миг Денбро показалось, что на Джорджи желтый дождевик – но уже через мгновение стало понятно, что это обыкновенный жёлтый свитер. - Д-джорджи! – Билл протянул к нему руки и шагнул вперед, но Джорджи сам шагнул к нему и Денбро замер. Мерцающие серебряным светом глаза. Острозубая улыбка. Даже держался Джорджи не как подросток, человеческий ребенок, - в Существе, стоящем напротив Билла Денбро, чувствовалась сила и грация хищника. - Привеет, Билли. Хочешь шарик? – радостно сказало Существо, протягивая Денбро красный воздушный шарик. В следующее мгновение «Джорджи» пискнул, потому что Билл сгрёб его, приподнял и едва не задушил в объятиях. - Отпусти его, Билл. Билл повернул голову и медленно отпустил юное Оно, не веря тому, что видит. Мерцающие глаза. Острозубая улыбка. Грация хищника. Его мёртвый младший брат (монстр из шкафа и из подвала) в жёлтом свитере вышел из темноты, возвращая все детские кошмары Билла Денбро. - Ты шел на смерть, Билл. – сказал монстр, и когтистой рукой отбросил прядь волос, упавшую ему на лоб. На хищно изогнутом пальце сверкнуло золотое кольцо. – Проводить тебя наверх, или будешь уговаривать меня вернуться? Билл Денбро посмотрел на знакомые черты чудовища, рядом с которым прожил шестнадцать лет, подумал о том, что все это время испытывал его брат, шагнул к нему и обнял так же сильно, как до этого обнимал Оно. - Я буду тебя уговаривать, Джорджи. И не уйду, пока ты не пойдешь со мной.

***

Трупы летали. Билл сбился со счета, пытаясь определить их количество. Его брат сидел рядом, и его глаза больше не мерцали серебряным светом, да и пальцы стали обычными, человеческими. Милый маленький Джорджи. Билл сморгнул подступившие слезы. Как же больно. Пеннивайз настороженно смотрел на братьев. Конечно тут, в Логове, было очень хорошо, но почему нельзя жить и тут, и у Билла? Юному Оно очень надоела ссора братьев – Пеннивайз хотел Спать, хотел, чтобы Джорджи и Билл не ссорились и чтобы все было как раньше. Какое количество трупов принадлежит Джорджи? Инопланетному клону, копирующему его брата? Билл снова почувствовал ненависть к себе. Он встал, присел на корточки перед Джорджем и протянул ему руку. - Идем домой, Джорджи. К маме и папе. Я отведу тебя домой, и тебе больше никогда не придется изображать передо мной того, кем ты не являешься. Я обещаю. Джорджи не шевельнулся и не поднял взгляда, но Билл знал, что он очень хочет поверить его словам. Очень – очень хочет. - Я не уйду без тебя, жопа. – предупредил Денбро, вставая. – Идём. Он повернулся, чтобы успеть поймать прыгнувшего на него Пеннивайза, стоически стерпел поливание слюной и облизывание, и задержал дыхание, когда Джорджи взял его за руку.

***

Джорджи перестал прятать от Билла свои светящиеся глаза, но свое поведение не изменил – это был такой же добрый и хороший мальчик, как и прежде. Странное кольцо, по поводу которого он ничего брату не объяснил, Джорджи снял, и стал носить на шее, на шнурке, как талисман. Пеннивайз вернулся в Дерри, как и обещал своему Старшему. Он уже и сам понимал, что опасно долго не Спит – поэтому, переместившись, сразу же вскрыл Кокон, забрался внутрь, заделал дыру и свернулся в клубок возле Старшего. Уже засыпая, он почувствовал, что древнее Оно шевелится. Но испугаться не успел, мгновенно уснув – сказалась большая потеря сил, потраченных на людей и перемещения между городами. Старший, уже долгое время пытающийся проснуться, наконец смог заставить себя шевелиться. Это далось ему с трудом и болью – скованная Сном сущность мучилась, противясь насилию. Он медленно подтащил к своей пасти лапу Младшего, на которой было кольцо, и откусил ему палец вместе с кольцом – проклятая золотая дрянь полетела в Мёртвые Огни. Такая мелочь, как палец, Старшего не волновала – отрастет. Потом древнее Оно сжало обе кисти рук Младшего так, чтобы он не вырвался, если опять проснется раньше, и снова погрузилось в Сон. Терпеть осталось совсем немного.