***
Во всех романах день, когда должно случиться чудо, описывается особенным. Билл, ожидающий чудо, вынужден был признать вину писателей в том, что они слишком любят преувеличивать. Это утро ничем не отличалось от других, разве что особой упёртостью Пеннивайза и его дичайшим нежеланием учиться нормально читать. Юное Оно возлежало на диване, свесив длиннющие, не умещающиеся на детской мебели ноги через спинку, раздражённо слушало Джорджи и одновременно с безразличным видом смотрело одним глазом какую - то чушь по телевизору, явно не из интереса, а из вредности. Джордж, уже несколько часов бьющийся над непосильной задачей образования Оно, начинал медленно закипать, и Билл с интересом гадал, когда же его терпеливый, очень терпеливый братик взорвётся. - Раз ты всё можешь прочитать, на, читай. Джорджи вытащил из кучи бумаг первую же попавшуюся рекламную листовку с крупными буквами, быстро просмотрел её и сунул Оно прямо в морду. Пеннивайз скосил на бумажку один глаз и с выражением прочёл по слогам: - Ремонт машин и посудомоечных телевизоров. Билл фыркнул, изо всех сил сдерживая смех. Джордж несколько минут молча смотрел на Пеннивайза, а потом нехорошим голосом переспросил: - Посудомоечных телевизоров, да? - Д-дай ему по башке энциклопедией, - посоветовал Билл брату, вспомнив, как сам учил юное Оно писать. И, заметив, что Джорджи засомневался, успокоил его: - Это действует. Джордж оценивающе посмотрел на валяющиеся на полу книги. Пеннивайз, заподозрив неладное, подтянул ноги, перестал изображать интерес к дурацкой передаче и напрягся, настороженно наблюдая за братьями. В этот момент чудо и случилось. Ручка входной двери повернулась, дверь открылась, и Одра Денбро вернулась домой. - Здравствуй, Джордж. Здравствуйте, мистер Грей. Голос Одры был нежным и мелодичным - именно таким, каким Билл его и помнил. И вся она была такая - его прекрасная жена, воплощение всех его тайных и явных желаний. - Здравствуй, Билл. В этот момент Билл понял, что прошлое всё равно не вернуть. Это была не несчастная Одра Филлипс, которую он, Билл, вытаскивал из наркозависимости. Это было существо невероятное, существо высшей расы, НЕ человек. Но это была Одра, и Билл ощутил такой сильный прилив любви к ней, что сам поразился силе своих чувств. Он бы умер за неё. Одра погладила его рукой по щеке - рукой, на ладони которой не было ни одной линии. От её пальцев тянулись паутинки, а глаза мерцали серебряным светом. Билл почувствовал сладостный ужас - совсем как тогда, в деррийской канализации, когда его мёртвый братик Джорджи впервые явился ему в своём посмертном воплощении. Что он такое Спел?! Но это была Одра, и Билл поцеловал её. Одра не превратилась в чудовище. Ответив на поцелуй, она неожиданно обняла Билла и изогнулась, словно танцуя с ним. Билл почувствовал знакомую тошноту и понял, что сейчас потеряет сознание. Не меняя своей неестественной изогнутости, Одра подняла его, заботливо держа одной рукой на весу, второй смахнула с дивана Пеннивайза так же легко, как смахнула бы пушинку, и бережно уложила Билла головой на подушки. - Всё будет хорошо, милый. Отдохни. Последним, что запомнил Билл, был взгляд Пеннивайза. Восторженный, счастливый и ...узнающий?***
Как ни странно, Билл действительно отдохнул. Обморок перешёл в сон, и, проснувшись, Билл увидел идиллическую картину - Одра сидела на полу, подвернув под себя одну ногу, огромная башка Пеннивайза лежала на её коленях и девочка гладила Оно по голове, за что - то тихо ругая его. Билл по себе знал, какая тяжёлая у Пеннивайза голова, и то, что Одра не высказывала ни малейшего намёка на неудобство или тяжесть, испугало его едва ли не сильнее, чем паутинки, или её сияющие нездешним светом глаза. Пеннивайз урчал от удовольствия, несмотря на то, что Одра периодически накручивала его красные антеннки на палец и дёргала. - ...а оказывается, этот мистер Грей и забрал моего сына "поиграть" - услышал Билл. Одра намотала очередную прядь антеннок на палец и потянула их так, что Пеннивайз взвыл. - ...и чуть не уморил моего мальчика в грязной канализации. Думаете, я не знаю, что вы, мистер Грей, и Джордж творили с Джуниором на городской помойке?! Пеннивайз взвыл ещё сильнее и Билл встревожился было, но тут же понял, что спасать никого не надо - Одра явно знала, что делала, да и Джорджи посмотрел на него смеющимися глазами и прижал палец к губам, призывая молчать. Эта Одра знала всё о той Одре . Знала всё, что знал о ней он, Билл. Значило ли это, что Одра знала и всё, что знало Оно? Несмотря на ужас понимания и на естественный шок, Билл снова почувствовал такой прилив счастья, что едва не заплакал. Он скучал по Одре. Только когда она снова оказалась рядом, Билл понял, как тосковал по ней. - Всё будет хорошо, Билл. - тут же отозвалась на его мысли Одра с нежностью и любовью, не переставая, тем не менее, накручивать антеннки Оно на пальцы и с явным удовольствием слушая его болезненные вопли. - Не мучай себя больше, милый. Я всегда буду с тобой. - Одра... - у Билла сорвался голос. Одра улыбнулась ему, поцеловала подушечки своих пальцев и "сдула" поцелуй на мальчика. Вместе с поцелуем с её пальцев сорвались и паутинки, но такая мелочь давно уже не могла напугать Билла - он "поймал" поцелуй и прижал пальцы к своим губам. Пеннивайз попытался было ускользнуть - (несмотря на нежные руки и гладкие ножки Одры, за антеннки она дёргала довольно болезненно, и он заподозрил, что эта девочка поопаснее той, нежной человеческой самки, которую он помнил), - но Одра, одарив Билла ещё одним любящим взглядом, вцепилась в его антеннки, заставив лечь обратно. - Куда это вы, мистер Грей? Мы с вами ещё многое обсудим - вы, да я. Джорджи растянулся на освобождённом диване с чувством такого облегчения, что едва не воспарил над ним. Он и забыл, как это хорошо - жить вместе с Одрой. Одра знает всё, что знает Оно. Билл ещё не понимал, почему, но в его сердце помимо счастья поселилась и тревога. Пока ещё тень тревоги - счастье было сильнее, но Билл мучился и жил слишком много для того, чтобы понимать, что какая - то опасность всё же пришла к нему вместе с Одрой.***
Гонять с Оно на "Сильвере" Билла было восхитительно. Джорджи злился, что ему всё время приходится сидеть на багажнике, как девчонке, но мальчик злился молча, прекрасно понимая, что со скоростью Пеннивайза его слабое детское тело не справится. Да и дорогу он не знал - этот путь в развалины Старого Дерри знало только Оно, как-то умудряясь гулять одновременно в двух временных потоках, в одном из которых Город уже существовал, а в другом - нет. После того, как они объехали почти весь Старый Дерри, едва не угробив велосипед Билла и самих себя в новообразовавшихся провалах в земле, Джордж попросил тайм - аут, и Пеннивайз нехотя слез с Сильвера. Мальчик думал, что он поведёт велосипед за руль, но Пеннивайз просто пошёл вперед, а Сильвер поехал рядом с ним - совсем как послушный пёс. - Человек хочет много денег сразу. И он сомневается в том, что умеет всё это чинить. - Какой человек? - растерялся Джорджи, совсем забыв про свою попытку научить Оно нормально читать. - Человек на твоей бумажке с мёртвыми буквами и посудомоечными телевизорами. - вредным голосом пояснил Пеннивайз и уточнил: - Если ты ещё будешь им интересоваться, я сожру его детей, а их кишки намотаю на его посудомоечные телевизоры. - Посудомоечные машины и телевизоры, - автоматически поправил Оно Джорджи и застонал, сообразив, как вообще выглядит их разговор со стороны. - И телевизоры. - согласился Пеннивайз. - И на машины, и на всё, что у него найдётся. Джордж устало вздохнул, решив поискать хороший учебник, счастливые авторы которого давным - давно умерли и не вызовут в иномирном разуме ревности к своей игрушке. - Пеннивайз, а ты вообще боишься чего - нибудь? - вырвалось у Джорджи, который тут же пожалел о том, что задал этот вопрос. - Боюсь. Джордж не ждал ответа, и это неожиданное признание Пеннивайза его изумило. Впрочем, судя по странно перекосившейся морде Оно, Пеннивайз был не меньше изумлён тем, что сказал. - Чего? - осторожно спросил Джорджи, отчаянно боясь спугнуть этот миг откровенности. Пеннивайз мог бы сказать, что больше всего ему ненавистна способность Еды так мало жить, и так быстро взрослеть. Почему Неудачники не могут вечно находиться в мире его детства, где можно до бесконечности играть, где полно воздушных шариков и Мёртвых Огоньков, где путешествия во времени не пустой звук и можно Спеть всё, что угодно, где так весело и интересно Охотиться за детёнышами, а потом отправлять их летать? Правда, в этом мире был ещё и Старший, который не всегда был им доволен, причинял боль и часто прерывал игры с Едой на самом интересном месте. Но Пеннивайз другого обращения с собой не знал, поэтому не понимал, что здесь не так. К тому же, по его наблюдениям, создатели детёнышей Еды вели себя почти так же. Пеннивайз не мог изменить свою природу - как Оно ни старалось, у него не получалось во время цикла Сна "догнать" Неудачников, подрасти, и стать таким же, как они...если не по внешности, то хотя бы по возрасту. И ещё Оно очень раздражало то, что люди не могли менять свою внешность и рост - если они вырастали, то это было последнее чудо короткоживущего человеческого тела. Но самое главное - выросшие люди становились совершенно несъедобной Едой. Взрослые Неудачники. Просто испорченная Еда. И от того, что эта Еда всё ещё пахла своими вкусными детскими воспоминаниями, Пеннивайз ненавидел её ещё больше. Джордж смотрел на Пеннивайза, и очень жалел о своей утраченной способности читать мысли. Оно явно думало о чём - то сложном для себя, и кому, как не Джорджи было знать, что этот иномирный пришелец не сможет найти человеческих слов, чтобы коротко и ясно изложить суть своего страха? Но Пеннивайз ответил, и его ответ удивил Джорджи даже больше, чем признание: - Вы так быстро становитесь большими. У Джорджа даже дыхание перехватило, когда он понял, насколько одиноким было Оно...и почувствовал ярость, когда понял, что Пеннивайз считает такое положение вещей нормальным, потому что не знает ничего другого. В этот момент мальчик как никогда возненавидел древнее Оно, Спевшее своего же детёныша безопасной для себя Тварью, подходящей для размножения и выживания на чужой планете, не более. Ведь по сути, даже среди себе подобных Тварей Пеннивайз всегда будет чужим - испорченный чужой планетой Охотник, опустившийся до Контакта с Едой. Джордж сморгнул злые слёзы, как можно лучистее улыбнулся Оно и решился на то, о чём даже и думать не хотел до этого момента. Раз Оно так нужны все Неудачники...что ж, они у него будут.***
Детёныш Оно оказался забавным. Она чувствовала, как он тянется к Ней, и Её злоба таяла - Охотник или нет, этот детёныш нуждался в Её любви, видел в Ней то, чего лишены все Оно изначально. Мать. Конечно, маленькое Оно не понимает, что это такое. И никогда не поймёт. Но Она знала правду, и Её нежность изливалась и на это противоестественное для Земли создание, одновременно мёртвое и живое, такое человечное и совершенно чуждое человечности. Она не делала никаких усилий для того, чтобы любить эти Мёртвые Огоньки. Она любила всех тварей земных и неземных, и не было создания, на которое не лился бы свет Её всепрощающей материнской нежности. Она любила и Одру - Свою человеческую сторону, Свою слабость и Свою смерть. Одра всем сердцем любила Билла Денбро - и Она так же нежно смотрела на человека, Спевшего Ёе. Она знала то, что знает Билл. Знала то, что знает Одра. Знала то, что знает Оно. Но никто не знал, что у Неё был секрет - смертоносный и страшный секрет, думать о котором боялась даже Она сама.***
- Что мы должны сделать?! - у Беверли выпала сигарета из дрожащих пальцев. Она автоматически подняла её и снова закурила, вызвав нервный приступ астмы у Эдди, который задохнулся только об одной мысли о том, сколько микробов сейчас Бев сунула себе в рот. Неудачники уставились на Джорджи с таким видом, будто он предложил им покончить с собой. Впрочем, судя по его просьбе, именно это и должно было случиться. - Научите Оно играть. - То есть, мы все должны сойти с ума, как Большой Билл, и подгонять этой Твари детей, что ли? - уточнил Ричи. Джордж стиснул кулаки так, что ногти до крови впились в ладони. Слушать такое было больно, но мальчик понимал, что его гнев оттолкнёт ребят, а ему нужно было во что бы то ни стало заставить их понять. - Оно хочет с вами играть. Вот и покажите ему, как это нужно делать. Неудачники переглянулись. Младший братик Билла (живой, с обеими руками и странно умненький) иногда был им так же неприятен, как Пеннивайз. В Джорджи была тайна, была ложь, и ребята невольно отдалялись от него, не понимая природы своей неприязни. Просто всем было лучше, когда этот странный ребёнок был где - нибудь, но только не рядом с ними. - Оно детей жрёт. - Стэн достал нож с выкидным лезвием, погладил его пальцем и сунул обратно в карман, даже не отразив сознанием то, что он только что сделал. Это было так похоже на Бауэрса, что Джордж вздрогнул. - Так что иди...домой, Джорджи, меньше фантазируй, и держись подальше от этого грёбанного Клоуна. Привет Биллу. Эти версии Неудачников были самыми сложными, самыми упёртыми и...самыми живыми. Они не знали ничего о своем появлении. Город возник вместе с историей, поколениями семей и своим Сиянием, поэтому Пеннивайз был для ребят не Создателем, а обыкновенной жрущей детей Тварью, которую нужно было убить. И они не испытывали к Оно никаких чувств, кроме ненависти. Конечно, Большому Биллу они поверили - иначе появление живого Джорджи невозможно было объяснить и принять рассудком. Да и странно изменившийся Билл, живущий в своём старом доме, служил живым подтверждением этой невероятной истории Контакта человека и существа из другого мира. Но оставались ещё личные воспоминания Неудачников о том, сколько они мучились от кошмаров, и реальные отметины зубов Оно на их телах. И даже их "перезагрузка" не смогла погасить ужас, заставляющий ребят снова и снова искать монстров в тенях и под кроватями, с подозрением всматриваться в лицо каждого взрослого и ребёнка, приближающихся к ним, и бояться, до тошноты бояться снов. Оно сделало их психами, пугающимися собственной тени. И эту тварь Джорджи предлагал понять?! - Пожалуйста. - тихо попросил Джорджи. - Хоть один раз поговорите с Пеннивайзом не как с Оно. Неудачники, направившиеся было к своим велосипедам, переглянулись и замерли, не зная, что ещё сказать этому странному мальчику, уговаривающему их покончить с собой. - Джорджи, - Беверли присела перед мальчиком, погладила его по щеке и тревожно улыбнулась. - Ты ещё маленький и не понимаешь, как Оно опасно. Билл сказал, что это Оно тебя вернуло. Но Оно нельзя верить - мы всегда будем слышать то, что хотим услышать, потому что Пеннивайз читает наши мысли. Понимаешь? Он то, что мы хотим услышать, увидеть и во что хотим поверить. Если мы начнём дружески болтать с ним, он просто подстроится под нас, и всё. Не верь ему. - Один единственный раз. - сказал Джорджи, глядя Беверли в глаза, и в его голосе прозвучало нечто, заставившее девочку на миг усомниться в своих словах. - Пожалуйста, Беверли. Только один раз. - Ну хорошо, один раз. - услышала Беверли собственный ответ и вздрогнула от отчаянного крика Бена: - Бев, нет! Беверли захлестнуло такой волной яростного отрицания, что она даже покачнулась. Нет?! У неё больше не было отца, но была память о нём, и любое ограничение свободы было теперь для Беверли невозможным - даже если её свободу пытались ограничить любящие её люди. Которые хотели позаботиться о ней. - Один раз, Джорджи. - Беверли улыбнулась мальчику уверенной улыбкой и бросила на Бена взгляд, чуть не разбивший его сердце. - Не нужно заботиться обо мне, Бен. Я сильная. И я не боюсь Оно.***
Она поселилась в одном из заброшенных домов, рядом с домом, в котором жили братья Денбро. Билл тянулся к Ней и умолял жить вместе с ним, но Она знала, что это память мужчины и женщины, а не первая любовь двух подростков, и не собиралась торопить события. Она вспомнила, как дрогнули губы Билла на Её губах, когда его пальцы попытались найти пуговицы на Её платье, и печально улыбнулась. Когда Её Пели, Билл больше думал о Ней самой, чем о Её одежде, а детёныш Оно не знал о таких человеческих мелочах, как расстёгивающиеся пуговицы, и Её неснимающееся платье словно заклеймило Её как...лгунью. Но губы Билла не остыли, и Она поразилась силе духа этого мальчика, который продолжил смотреть на Неё с желанием и тоской. Платье на Ней он просто разорвал, и Она не остановила ни его руки, ни его губы, ни бешеный стук его сердца. Она знала, кого он видел в Ней. Знала, о чем Билл думал, сплетая пальцы с Её пальцами и чувствуя, как паутинки щекочут его руки. Я - Оно, Билл, сказала Она. Я Девушка - Оно. Твоя Одра, Оно и Мать всех живущих на Земле и в других мирах. Когда он уснул в Её объятиях и паутинки начали плести Кокон, Она силой воли уничтожила их, хотя это причинило Ей боль, и тихо заплакала счастьем этого мальчика, который во сне улыбался и звал Её...не Одрой.***
Когда Оно пропустило события этого временного потока?! Древнее Оно злилось. На себя, на Младшего, на эту дурацкую планету, переполненную Едой, на крыс и даже на трупы недоеденных детей, останки которых плавали в застоявшейся воде и придавали Логову уют. Младший шарахался от каждого Его жеста - и правильно делал, потому что Старший чувствовал - попадись этот гадёныш Ему в лапы, и Он потеряет над собой контроль. Отродье Младшего, этот выродок с испорченной томминокеровской кровью, поступил очень глупо, всё время находясь рядом с Ним. Древнее Оно вымещало гнев на нём, и Ему было совершенно безразлично, выдержит эта мелкая дрянь такие муки, или нет. Оно чуяло Её. Внешний вид не имел значения - Старший видел суть, и Ему очень не нравилось то, что Оно видело. Проклятый Денбро в очередной раз создал проблему - а Оно проблемы очень, очень не любило. Особенно проблемы от Еды. Люди не Еда? Еда, ещё какая Еда. Без идиотского поступка Его Младшего Билл не смог бы сотворить Ту, чей гнев Оно чуяло даже на таком расстоянии. Нужны ли Оно человечки, чтобы Петь? Нет. Младший это понять никак не хотел. Старший винил и себя. Он предусмотрел всё, но забыл простую истину - детёныши, какими бы умными или опытными они ни были, всегда непредсказуемы, а детёныши, линяющие и получающие всё больше и больше Огоньков, ещё и опасны для самих же себя. И самое главное - Оно пугала мысль, что за Контакт с Едой ( Людьми, да.) Его Младший заплатил чем - то гораздо большим, чем обычная потеря Огоньков. Его появившаяся способность спать жалким сном Еды Старшего не просто пугала. Древнее Оно чувствовало почти ужас от мысли, что Младший ускоряется. Становится Едой. Оно потеряло контроль над собственным дефектным детёнышем?! Оно зарычало так, что со стен туннелей посыпались крысы, с истошными визгами кинувшиеся прочь, и привычным уже жестом сцапало томминокеровское отродье, которое даже и не попыталось защититься. А когда Его Младший вернулся от проклятых Денбро, сцапало и его.***
Беверли едва не рассорилась со всеми Неудачниками. Она верила тому, что рассказал им Билл - про все эти путешествия во времени, про Пеннивайза, раз за разом возвращающего их, про Джорджи, лангольеров и томминокеров. Неудачники тоже вроде бы верили - но Беверли видела, что это знание отравляет их всех, как невидимый вирус. Она чувствовала себя подопытной крысой в бесчеловечном эксперименте Оно, позволяющего своему детёнышу играть с человеческими судьбами. Крысой ласкаемой, возможно, любимой...но кем она была для Пеннивайза, экспериментом номер бесконечность? Создавать её снова и снова и смотреть, как она будет себя вести и как будет жить? Он почти никогда не причинял ей боль, и даже устроил ей жизнь без озабоченного отца - садиста (и никто не заинтересовался, почему несовершеннолетняя девочка живет совсем одна), но Беверли помнила отца, и неизвестно, что было хуже - её ярость от того, что о ней пытались заботиться, или отсутствие постоянного источника мучений. Билл сказал, что в будущем она вышла замуж за такого же мерзавца, каким был её отец, и Беверли ненавидела его за то, что чувствовала - он говорил правду. Более того, перестав испытывать мучения и унижения каждый день, Беверли, сама того не подозревая, стала сторониться и своих друзей...которые желали ей только добра и любили её. Лишить её отца и оставить яд, давно, медленно и верно разрушающий её? Лучше бы Оно её убило. Ей было плохо. Так плохо, что Беверли стала задумываться о самоубийстве. Джорджи помог ей, сам того не подозревая. Беверли согласилась встретиться с Пеннивайзом, потому что уже ничего не боялась. Ни Оно, ни смерти, ни мучений. Она боялась остаться жить.***
Неудачники понимали, что происходит что - то не то. Они были дружны, как никогда, ни один хулиган не смел задеть кого - нибудь из них, не рискуя нарваться на большие неприятности. Но ни один из них не мог признаться вслух, что боится. Они играли вместе. Они доверяли друг другу самые стыдные секреты и тайны, но главную тайну, которая разрушала их с таким трудом завоёванное счастье, озвучить вслух никто не мог. Они боялись потерять свою дружбу. И чем больше боялись её потерять, тем больше отдалялись друг от друга. Билл. Большой Билл, сердце их маленького дружного Клуба. Никто не признавался в том, что после своего более чем странного рассказа, Билл стал для Неудачников...чужим. Эта его внезапная симпатия к монстру, жестоко убившему его младшего брата - что это было? Стокгольмский синдром? Безумие? А внезапно оживший Джорджи - был ли это тот же самый маленький шестилетний мальчик, выбежавший под дождь с корабликом в руке навстречу своей смерти и пожизненным кошмарам своего старшего брата, или это была игрушка Оно, имеющая отношение к Джорджи только своей внешностью? И ещё была Бев, которая медленно умирала, делая вид, что всё хорошо. После долгих споров и ссор Неудачники решились на самоубийство, которое предложил им Джорджи. Поиграть с Пеннивайзом? С разрушающим их жизни кошмаром? Конечно, без проблем. Они всё равно уже устали так "дружить".***
Она шла в Логово Оно. Крысы, бегущие за Ней, взахлёб рассказывали о гневе Оно, предостерегая Её, но Она успокоила их, и крысы отстали, провожая Её настороженными и печальными взглядами. Она слушала крыс, слушала мокриц и комаров, слушала даже мутировавших рыб, поколениями существующих без света и питающихся останками человеческой плоти, и лягушек, давно отравленных излучением Мёртвых Огоньков. И гнев Её рос с каждым шагом, приближающим Её к Логову и древнему Оно. Ей понравилось, что Старший встретил Её как равное себе существо. Он чуял Её суть и был в восхищении и ярости. Она послала Ему свои паутинки и занялась детёнышами - всё равно Она не собиралась при них говорить то, что должна была сказать древнему Оно. Едва живого детёныша вымершей расы, сияющего редкой, невозможной красотой смешанной сути Оно и томминокера, почти замученного древним Оно, Она немедленно исцелила, мучаясь его болью. - Твой создатель гордился тобой до последней минуты, - сказала Она, и по удивлённому взгляду детёныша поняла, что никто ему об этом не говорил. Никто и никогда. Единственное, что он знал о своём сотворении - он был Спет насильственным образом, и примесь низшей расы навсегда перекрыла для него возможность любви Оно. Оставив маленького томминокера в изумлении, Она подошла к Пеннивайзу и гнев Её достиг предела. Её возмутило даже не то, что сотворил с ним в приступе ярости его древний сородич, а то, что юное Оно приняло это как само собой разумеющееся. Она присела рядом, нежными и осторожными движениями залечила его самые сильные раны, срастила разорванные мышцы и остановила ручейки крови. Когда Она смогла перелить в юное Оно часть своих сил, Пеннивайз посмотрел на Неё вопросительно. - Это называется "Мама", - сказала Она, понимая, что Пеннивайз искал имя Её сути в Её Огоньках. - Ма-ма. Ты это слово не понимаешь и не поймёшь, милый, но Я есть Мать всего живущего. И твоя тоже. Она ответила на его улыбку, погладила по красным антеннкам и взор Её обратился на древнее Оно.***
Она пришла. Древнее Оно спокойно смотрело, как Она лечит детёнышей, и выжидало. Голод исчез - Сияние Её насытило Оно предельно. Уровень опасности в Его сознании зашкаливал, и Старший почувствовал радость Охотника - наконец - то перед Ним был достойный противник. Самка была опасной и так Сияла, что древнее Оно почувствовало желание слиться с Ней - а потом проглотить и Её силу, и Её Огоньки, такие узнаваемые, но всё же отличающиеся от Его Мёртвого Света. Её паутинки Оно смогло разорвать не сразу, что только усилило Его желание слиться с Ней. Она посмотрела на Него, одним движением руки создала сияние, отгородившее от Них детёнышей, и улыбнулась. - Детёныш, создавший детёныша, Я пришла говорить с Тобой. Ты допустил сотворение Меня, и Я спрашиваю - что Ты теперь будешь делать? - Тебя послал Матурин? - Голос Его был ликующим, но Она покачала головой, так же улыбаясь. - Матурин следит за равновесием миров. Я намного сильнее Черепахи. - Дай Мне познать Тебя, - попросило древнее Оно, - И Я отвечу Тебе. Она согласно кивнула, открыла рот и выпустила Огоньки. Старший сделал то же, Огоньки смешались и Его восторг перешёл в эйфорию. - Ты не Оно. - Я Оно, и Я больше, чем Оно. Паутинки ласкали Его лапы и тело, Она придвинулась ещё ближе и Их Огоньки ещё больше смешались. Её губы растянулись, обнажив зубастую пасть, Огоньки хлынули потоком, и Его эйфория достигла своего пика. Самка явила свой истинный облик. - Я Твоя Смерть.***
Она ушла, Сияние Её более не насыщало Его Голода, и Старший отправился на Охоту, думая над тем, что сказала Ему Самка в момент слияния Их Огоньков. На Младшего Оно даже не посмотрело, сердясь на него, но, к удивлению Пеннивайза, не отшвырнуло его со своего пути, как раньше, а просто отстранило лапой. Позже, когда все закончили кормиться детьми, принесёнными древним Оно и отправились отдыхать, Пеннивайз свернулся в клубок возле Старшего, и задал Ему неожиданный вопрос, который явно не давал ему покоя: - " Мама " - это хорошо? - Хорошо. - рявкнуло древнее Оно. - Молчи. "Я не ставлю условий", - сказала Она Ему, - "И даже от Тебя уже ничего не зависит. Выбор придётся делать всем, и вы все решите судьбу мира, свою судьбу...и Мою тоже." Оно сердито посмотрело на засыпающего Младшего и с трудом подавило естественное желание уничтожить существо, доставляющее столько неприятных эмоций. Да, конечно. Самка не поставила никаких условий, но Ему пришлось выбрать, и выбор этот был очень похож на принуждение, а не действие свободной воли. Если Он, Его детёныш и люди сделают неправильный выбор, Она заберёт всех самок на Земле. Древнее Оно понимало, что это значило, и не могло этого допустить - Его детёнышей ещё слишком мало, они должны ещё долго расти и множиться, и не должны мучиться от Голода. Старший снова посмотрел на своего спящего страшным человеческим сном детёныша, вспомнил то, что Он ответил Самке и проклял принятое Им решение.***
Беверли едва не подвернула ногу, пробираясь в Логово Оно. Её испугало большое количество крыс - но вместо того, чтобы кусаться и бросаться на неё, крысы словно указывали путь, направляя девочку в конкретную сторону. Её это рассмешило - этакая пацанка - Белоснежка в окружении "милых" зверюшек. Но когда крысы незаметно исчезли и Беверли увидела Пеннивайза, улыбка исчезла. Что бы Пеннивайз ни сделал, он не заслуживал того, что с ним сотворили. Беверли затошнило - сердце у неё было доброе, и девочке было плохо каждый раз, когда она сталкивалась с подобными проявлениями хладнокровного садизма и жестокости. Беверли невольно покраснела, вспомнив, как все они добивали Оно. Тогда адреналин и страх ослепили её глаза и разум, но сейчас она словно увидела результат великого боя Неудачников...и ей стало плохо, как никогда. Почему они не искали другой выход из того кошмара? Почему сразу решили убивать? Если в глубине её сердца ещё был страх перед Оно, сейчас он исчез без остатка. Девочка подумала, не поздороваться ли ей с Пеннивайзом, но не решилась. Всё же это был враг, а не друг. - Почему ты нас преследуешь и мучаешь? Сидящий у основания башни из игрушек Пеннивайз даже не посмотрел на неё - он сидел, обвив руками колени и смотрел на чёрные воды, на поверхности которых плавали детские останки. И...кораблики. Беверли хотела было повторить вопрос, но как только она открыла рот, Пеннивайз неохотно ответил: - Я играю. Это Охота. Голос его был тусклым, равнодушным и безжизненным. Беверли в ужасе подумала о Неудачниках - она стояла в Логове Оно по колено в ядовитых сточных водах и едва не плакала от сострадания к Оно, а ребята в это время строили планы, как эффектнее его убить. И самым страшным было то, что Бев знала - мальчики, возможно, смутились бы, увидев сейчас Пеннивайза, но...не стали бы жалеть его. И довели бы до конца то, зачем пришли. - Джорджи сказал, что ты не собираешься нас убивать. Ты...хочешь с нами дружить? - Играть. - Пеннивайз из всего сказанного понял только то, что девочка пришла узнать, чего Оно хочет. Это ему понравилось. Он даже посмотрел на Беверли, которая тихо вскрикнула, увидев его морду. - Играть с вами долго - долго, всегда, пока я существую. - И ты...не будешь нас убивать, если мы будем играть с тобой? Не будешь мучить и убивать нас и других детей? - Вас не буду. - А других детей? - Вас не буду. - раздражённо повторил Пеннивайз, снова замыкаясь в себе, и Беверли поняла, что Оно больше ничего ей не скажет. И она рискнула взять на себя ответственность за то, что произнесли её губы: - Добро пожаловать в наш Клуб Неудачников. Приходи...играть с нами. Когда захочешь. Как она выбралась из тоннеля, Беверли не запомнила, поглощённая мыслями об Оно. Солнечные лучи согрели её, ветер унёс остатки сладковатого запаха гниющей плоти, впитавшегося в её одежду, и только тогда Беверли полностью осознала то, что сделала. Ей стало страшно - вдруг лица её друзей станут чужими после того, как она объявит им чудную новость о новом члене их Клуба? Распадающегося Клуба, - подумала девочка. Терять им всё равно было уже нечего. Что ж, если ничего не получится, то хотя бы Билл не отвернётся от неё. Беверли улыбнулась, засыпая. С Биллом она была готова даже сойти с ума.***
Неудачники приняли новость так, как Беверли и ожидала - они все снова едва не перессорились и не наговорили друг другу обидных слов. Все неделю находились в предельном напряжении, ожидая, когда чудовищный Клоун явится к ним поиграть. Но Оно не появилось, и к концу второй недели Неудачники стали испытывать что - то вроде...разочарования. Они быстро привыкли к свободе. Кошмары прекратились, никто больше не мучил их и не терзал. И Неудачники вдруг почувствовали странную пустоту - словно лишились чего - то незаметного, но, оказывается, важного для себя. Того, что придавало остроту их ощущениям. Того, что заставляло их любить жизнь. Человек странно устроен - получив полную свободу, счастье и покой, он стремится пожертвовать всем этим при первом же испытании жизнью. Неудачники так привыкли ждать появления Пеннивайза, что в конце - концов стали желать этого уже по - настоящему, всем сердцем. Но вместо Пеннивайза к ним явился...Билл.***
Сначала Неудачники решили, что Большой Билл явился к ним поддержать идею Беверли. Когда он, решительно забравшись в Штаб, обвёл их всех прищуренным взглядом и открыл рот, Неудачники приготовились выслушать очередную лекцию о том, что Оно на самом деле маленький ребёночек из другого мира, которому надо прощать загубленные жизни человеческих детей, что Оно нужны друзья, и что теперь они, Неудачники, удостоены великой чести служить игрушками существа, считающего их просто Едой. Но Билл сказал нечто совершенно противоположное ожидаемому. Настолько противоположное, что, когда он закончил свою речь, выбрался из Штаба и ушёл, Неудачники не кинулись вслед за ним, а ещё долго сидели, обдумывая услышанное и гадали, а не Пеннивайз ли это начал с ними свою новую изощрённую игру. Билл очень серьёзно попросил ребят держаться подальше от Логова, Пеннивайза и его самого. Сказал, что его, Билла, выбор никак не должен влиять на отношение Неудачников к Оно и добил всех, попросив прощения за причинённые неудобства, пообещав, что больше не станет мучить всех, оставаясь членом Клуба. Неудачникам стало страшно. Без Билла не существовало Клуба. Хоть они все и отдалились друг от друга, в глубине души Неудачники верили - Большой Билл вернётся. Перестанет сходить с ума от двухметровой космической Твари и вернётся к ним - чтобы всем вместе закончить начатое и жить спокойно. Вместо этого Билл в буквальном смысле помахал им ручкой и вернулся к Оно. Это было больно и обидно. И больнее всего было осознание того, что всё это он сделал ради них, Неудачников. Ради их безопасности. И для того, чтобы защитить от них Пеннивайза. Клятва убить Оно больше не существовала.***
Она следила за происходящим и плакала от того, что не могла вмешаться. Но Она действительно могла только наблюдать за тем, что выберут Её дети - и была готова принять любое их решение. Оно ответило Ей. Теперь Она ждала ответа людей и Свой приговор - Жизнь или Смерть.