***
Для юного Оно ничего необычного не случилось. Пеннивайз вообще не понимал, почему люди иногда воют. На Песнь это было не похоже, да и звуки были для слуха Оно странными и малоприятными. Но Джордж был потрясён до глубины души. Поющий Билл?! Когда Билл осознал себя старшим братом, Джордж смог, наконец, выпустить на волю ту детскость, которой его лишила судьба. Джордж часто вспоминал, как он кинулся за корабликом к водостоку с воплем: " — Нет! Теперь Билл меня убьёт!» и снова и снова переживал этот момент и всё, что потом случилось. Он мог бы вернуться домой целым и невредимым, без кораблика. И Джордж тысячи раз жалел, что не сделал этого в тот дождливый день. Мальчик вспоминал происходящее, и истина смущала его, потому что чудовище из водостока просто мирно болтало с ним — почуяв ровесника, узнав его так же, как узнают «своих» все дети во всех мирах. Джордж часто думал, что его смерть была неминуемой — пропитанный страхом в очередной раз рассердить брата, мальчик сам преподнес свою жизнь Пеннивайзу. И винить за это следует не голодную иномирную Тварь, и даже не старшего брата, а самого себя. Джордж не забыл и слов, сказанных ему древним Оно — о том, что это он, Джордж, не даёт своему брату быть старшим братом. И Джордж снова стал младшим — сначала с великим трудом и мучениями, ломая себя и принуждая, а потом…с внезапной лёгкостью. Он с радостью перестал видеть в брате сверхсущество, которое нужно обожать за себя и родителей. Билл стал целым, стал, наконец, настоящим Старшим. Но…поющий Билл? Джорджи смотрел на брата открыв рот, и не мог поверить своим глазам и ушам. Билл пел — пусть его голос был далёк от совершенства, но и неприятным он не был. И никакого заикания. — Что ты так уставился на меня, жопа? — закончив петь, Билл улыбнулся солнечной улыбкой, словно скопированной у младшего брата, и вручил Джорджу мусорный мешок. Мальчик тихо выскользнул обратно за входную дверь. Теперь он ещё и улыбается?! — Да, кстати! — Невозможный Билл выглянул из — за двери, и ткнул пальцем в мусорный мешок. — Если при следующей уборке я увижу ещё хоть одну такую штуку, вам обоим придется скрываться от меня неделю. Или больше. Пока я не пойму, что больше не хочу вас поубивать. — Хорошо, Билли. — Джордж вернул брату лучезарную улыбку и со вздохом подумал, что теперь ему придётся тащиться аж до Логова Оно с мусорным пакетом, набитым детскими конечностями. Это было малоприятно, учитывая наличие в Логове древнего Оно, но Джорджи подумал о том, что ожидает Пеннивайза, и прибавил шаг. Этот новый улыбающийся и поющий Билл его немного пугал.***
Все реки текут. Все временные реки тоже текут — туда, куда направлен временной поток. Ну, или куда направит этот поток некое Божество, давшее маленькой планетке гигантский толчок вперёд, и заставившее её развиваться по воле Своей, а не по воле случая. Древнее Оно могло бы быть полностью удовлетворённым. Никаких проблем. Земля, эта жалкая, малосъедобная планетка, впитала в себя суть Оно, и люди, эта паразитическая раса, низшая Еда, по сути поклонялись только одному Божеству — Смерти. Упав на Землю, проспав в недрах ее несколько Циклов Сна и взойдя на поверхность, Оно было удивлено, поняв, что знания о Нем, о Сути Его человечки впитали в себя с генами предков. Смерть, какой люди Её представляли себе — в чёрном, с острой, как бритва косой, с черепом и сияющими нездешним светом чёрными глазницами. Не был ли этот образ образом Оно — вечной Тьмы с Мёртвыми Огоньками? Жалкое человеческое восприятие рисовало Смерть очеловеченной, но даже такое жалкое видение сути Оно заставляло людей трепетать перед тем, что их ждало. Мертвые Огни, пульсирующие в давно умерших Вселенных. Человеческие души, служащие только кормом для существа, могущество которого было безграничным. Люди придумывали себе разные лазейки, создавали богов для собственного самообмана — лишь бы не принимать простую истину, которое каждое живущее на Земле существо и так знало. Истину о том, что краткие мгновения жизни служат лишь приправами к основной Еде, которая рано или поздно окажется перед Оно, будет брошена в Мёртвые Огни и перестанет существовать. Ад. Чистилище. По легендам людей выходило, что они понимали, что их ждёт — но древнее Оно тревожили легенды о том, что после гибели всего человечества их истинный Бог будет судить всех — и их, Еду, и Смерть, эту Еду поглощающую. Истинный Бог? Древнее Оно даже думать не хотело, что есть Нечто сильнее Его и Черепахи. Что легенды Еды не лгут, и Оно на самом деле всего лишь инструмент для этого Всемогущего — который может уничтожить Его так же легко, как древний Пеннивайз мог уничтожить любую Вселенную. Это была единственная мысль, причиняющая Оно почти физическую боль — мысль о том, что где — то есть Охотник, просто играющий с ним, как кошка с мышью. Но помимо этих раздражающих размышлений, древнее Оно не могло не признать, что Его великое терпение и Его первый детёныш привели всё к идеальному равновесию. Лангольеры больше не пытались вырваться из своих временных рамок. Занятый своим сумасшедшим банкиром Туми, Главный Лангольер Ник, не помышлял более о жизни в будущем, да и не особо стремился туда. Ведь Крейг Туми и был тем самым будущим, и у Ника хватило ума понять, что Оно было к нему более, чем милостиво. Земля послушно развивалась по заданному Оно направлению. Еда множилась, уничтожала сама себя, деградировала с достойной сожаления скоростью. Древнее Оно это не волновало, всё равно Пищей служили детёныши Еды, а не она сама. А детёныши Оно никогда не разочаровывали — в любом времени и в любых ситуациях это были сгустки пока ещё чистейшей жизненной силы, питательной, вкусной и восхитительной в своей нечеловеческой составляющей, этой детской непосредственности и особом видении мира. Даже ненавистные Денбро больше не раздражали Оно. Эта жалкая Еда, которую юный Пеннивайз называл «Старший», всё меньше и меньше походила на Еду, изменяясь. Древнее Оно понимало, к чему всё идёт, и это знание безмерно Его веселило. Человечек, посмевший общаться со Смертью на равных — может ли быть что — либо забавнее пищи, считающей себя нечто большим, чем Еда? Но древнему Оно нравились аномалии, и нравились дерзкие Охотники — пусть даже Охотник был существом ничтожной расы Еды. Да и Джорджи, игрушка Младшего, которую древнее Оно ненавидело едва ли не сильнее Черепахи — даже этот человечек смог удивить Его, став полезным для Его детёныша, и не повторив не только жизненный путь своего менее умного брата, но и не повторив обычный жизненный путь любой смертной Еды. Взросление, зрелость, увядание — для Джорджа не существовало ничего, кроме Оно. Самым интересным было то, что оба брата даже и не подозревали о происходящем. Древнее Оно с удовольствием расправило конечности и рассмеялось, множа эхо в туннелях Логова. Смерть и Еда, равные друг другу, долгожданный Контакт, которым бредит человечество? Жалкие игрушки Его детёныша, игрушки полезные… и вкусные. Игрушки Смерти.***
Джордж Денбро посмотрел, как древнее Оно отправляет в полёт принесённые детские останки, и улыбнулся солнечной улыбкой, которая даже в Логове Смерти не теряла своей магии — чудовищный Старший, этот сгусток мёртвой Тьмы, улыбнулся ему в ответ. «Улыбка» была ужасной — но Джордж, давно научившийся видеть суть Оно за кошмарным внешним видом, улыбнулся в ответ ещё солнечнее, потому что в этот крошечный миг времени победил он, а не всесильное Оно. Джордж знал, что древний Старший ненавидит и Билла, и его самого. Тем слаще была его победа — раз за разом побеждать ненависть создателя Младшего, единственного существа, за которое Джордж не раздумывая отдал бы все свои жизни. Проигрывать Оно умело. Ничем не выдав своей досады, древнее Оно милостиво растянуло рот так, что Его глаза превратились в узкие, горящие Мёртвыми Огнями щёлки, и погладило мальчика по голове — если можно было так назвать эти болезненные, царапающие до крови прикосновения многосуставчатых пальцев. — Хочешь к маме и папе, Джордж? Солнечная улыбка погасла. Сердце мучительно сжалось, и мальчик тяжело вздохнул — древнее Оно умело причинять боль красиво, маскируя пытку кажущимся сочувствием. Кажется, он поспешил радоваться своей победе. Древнее Оно ещё раз погладило мальчика по голове, жадно наблюдая, как гаснет радостный блеск в его глазах. Маленькая мерзкая тварь, возомнившая себя равной Его детёнышу. — Я очень хочу к маме и папе, мистер Грей. — спокойно сказал Джордж, и посмотрел древнему Оно прямо в Мёртвое сияние. — Когда — нибудь я буду с ними. Он вежливо поклонился, небрежно смахнул каплю крови, выступившую из ранки, оставленной когтем Оно и повернулся, чтобы уйти. — Вернуть их, Еда? Сердце Джорджа пропустило удар. Отец и мать, живые, любящие, счастливые. ЖИВЫЕ. — Нет, мистер Грей. — Джордж даже глаза прикрыл от ужаса, услышав собственные слова. Что он творит?! Они могут ожить, они… — Они давно мертвы. Пусть покоятся в мире. Оно понравилось мужество Еды, но больше всего ему понравился червячок сомнения, проникший в сердце этого странного мальчика. Выдержит отродье Денбро этот удар или нет, древнее Оно уже не интересовало. Игра шла по Его правилам, и любой результат был лишь подтверждением Его великой мудрости. Еда хочет Контакт? Ну так пусть станет достойной его, либо очистит Землю от существования своего жалкого вида.***
Пеннивайз не слушал то, что с таким жаром объяснял ему Билл. Было нечто обидное в том, что ему ставили в вину неумение идеально прятать изгрызенные детские конечности (как - будто вещи братьев не валялись где попало), но даже желание зарычать и укусить Билла исчезло после того, как Денбро снова завыл. Этот вой показался юному Оно знакомым. Билл уже не выл мелодии, считающиеся интересными у людей, он выл что — то свое, и вот эти звуки и заинтриговали Пеннивайза настолько, что он даже подавил раздражение. Билл пытался Петь?! То, что люди Поют только буквами на бумаге, Пеннивайз давно знал. Но Билл пытался Петь как Оно, и это шокировало. Замученный Билл, в резиновых перчатках, грязной одежде и мусором в волосах показался Пеннивайзу таким интересным и прекрасным, что юное Оно не долго думая, сцапало его, прижало всем телом и сунуло ему пальцы в рот, пытаясь понять, как это устроено — откуда берутся звуки, и как Билл вообще их производит. Полузадушенный Денбро еле вырвался из хватки Пеннивайза, мучительно кашляя кровью — ещё немного, и Оно разорвало бы его горло. — Ты Поёшь, Билл, — утвердительно сказал Пеннивайз, и улыбка на его морде стала ликующей, — Как ты это делаешь?! Денбро прикрыл рукой горло, пытаясь не захлебнуться кровью. Не то, что говорить, он даже дышал через раз, и боялся, что каждый раз окажется последним. Пеннивайз в очередной раз удивился хрупкости Еды, взял Билла за горло и остановил внутреннее кровотечение — только для того, чтобы услышать ответ. — Сделаешь так ещё раз, жопа, и я сдохну. — Билл отодвинул от горла когтистые пальцы Пеннивайза и вытер окровавленные губы. — Я пел, что в голову придёт. — Пой! Билл потрогал саднившее горло, проглотил остатки кровавой слюны и покачал головой. — Я не могу петь, Младший. Т-ты мне горло повредил. Если я запою, захлебнусь кровью. — Я тоже буду Петь, — неожиданно сказал Пеннивайз, и Билл даже рот приоткрыл от изумления. Они будут ПЕТЬ вместе?! Даже если он не сможет больше произнести ни звука, даже если порвёт связки и навсегда онемеет — Билл не мог отказаться от такого предложения. Петь с Оно, с существом, способным творить миры?! Билл закрыл глаза и издал какой - то жалкий звук. Горло немедленно сжалось и закровоточило, но это странным образом успокоило нервы и Билл, вздохнув, запел. Оно творили звуками - и Билл интуитивно понял, что ждал от него Пеннивайз. Петь невидимое. Творить жизнь. Билл забыл о том, кто он. Не существовало больше настоящего - он был Биллом Денбро, обыкновенным американским мальчиком, но одновременно был и человеком, который мог приказать Земле остановиться. Он даже не понял, что Оно тоже поёт - делает его звуки живыми. Билл чувствовал себя всесильным - и, поверив в себя, отчаянно позвал Одру. Вызвал из небытия её колени и розовые ноготки, зацелованные им, её бесконечно любимое лицо и гибкое тело, каждый миллиметр которого знали его пальцы и губы, её сияющие глаза и нежный смех. Он почти увидел её живой и воплощённой - и в последнюю секунду, с последним звуком, завершающим её возвращение, Билл вдруг увидел Одру очень юной. Девочка, отсвет Беверли, юная и прекрасная Одра бежала к нему сквозь солнечные блики, смеясь и нетерпеливо отбрасывая со лба огненные кудряшки. Билл знал, что больше никогда не сможет так Петь - даже не потому, что истерзанное горло восстанавливалось с ужасающей медлительностью, и привкус крови стал для Билла обычным. Не сможет, потому что не хочет платить за Контакт мучениями своего Младшего. И Билл позвал Одру с отчаянной силой - уже возвращаясь, чувствуя заливающую горло кровь и теряя сознание. Человек Спел свою подругу. Пеннивайз был в таком изумлении, что даже не отреагировал на появление Старшего. Как Его когти рванули за микроскопические антеннки (которые люди почему - то упорно считали рыжими волосами у Оно), как они оказались в Логове, он отметил краем сознания, проваливаясь в какую - то эйфорию. А потом исчезло всё, кроме Мёртвых Огней.***
Детёныш раздражал неописуемо. Древнее Оно, конечно, напоило его своими Огоньками, в очередной раз избавив от мучений, но на этом и остановилось. Пеннивайз больше не сидел, уставившись в одну точку своими голубыми глазищами, не развоплощался от потери сил (из - за проклятого Денбро, разумеется, и собственной глупости), и Старший, сердясь, отдалился от него - уполз в самый дальний угол и отгородился паутиной. Он знал, что случилось. Бестолковый детёныш, как всегда, сделал почти всё за ненавистного Денбро, и едва не ушёл навсегда в Мёртвые Огоньки. Знал ли Билл, это человеческое отродье, что Петь чужую Песню даже для Оно тяжёлый и очень сложный процесс? Отродье, мучительно кашляя (и радуя Старшего кровавыми брызгами), пыталось проникнуть в Логово, но древнее Оно, разумеется, не пустило к Пеннивайзу даже Джорджи. Юное Оно заметило паутину и неразумно проникло за неё, забравшись древнему Оно на колени. Его глаза сияли нездешним светом, морда была донельзя одуревшей, и Старший со вздохом привычно замахнулся лапой, привычно уменьшая свою силу, чтобы не убить сородича на месте. Пеннивайз этого даже не заметил. Вцепившись Старшему в то, что казалось людям воротником яркого клоунского костюма и звеня бубенчиками на манжетах, юное Оно радостно улыбнулось в морду древнего Оно и сказало такую ересь, что Старший на пару мгновений испугался за его рассудок: - Они могут Петь, Старший! Люди не Еда. Люди - не Еда?! Древнее Оно не прибило детёныша с ту же секунду только по одной причине - несмотря на шок, ярость и ненависть к братьям Денбро, Оно поняло, что произошло нечто очень важное. Старший решил подождать ещё немного - мудрость подсказывала Ему, что скоро всё закончится. Контакт был. Это понял даже Его Младший - но поняла ли это Еда? Древнее Оно поклялось себе, что поставит точку в этой затянувшейся истории - и поставит её насильно, если Еда оправдает Его надежды и окажется слабой. Старший очень на это надеялся.***
Волны реки Кендаскиг красиво серебрились в лунном свете. Пеннивайз, сидя на выступе берега, покачал ногой в воде, и Джордж увидел феномен, в своё время напугавший Эдди и Бена - вода не намочила даже подошву ботинка Оно, а словно обволокла его, создав воздушную прослойку, потянулась вверх, и нехотя отхлынула, словно живое существо. Это был красиво и пугающе, но Джорджи только засмеялся, и смело сунул в воду Кендаскиг обе свои ноги прямо в сандалиях, подняв тучу брызг. Билл, бледный, но спокойный, сидел рядом с братом и даже не вздрагивал, когда огромное паучье тело древнего Оно задевало его колючими конечностями. Юный томминокер Грей, не поднимая глаз, кидал в Кендаскиг мелкие камушки, дробя лунную дорожку на волнах. Древнее Оно смотрело на своего детёныша, его томминокеровское отродье и людей почти с нежностью, радуясь силе своего терпения, которое, наконец, сейчас будет вознаграждено. Если Еда оправдает его надежды - начнётся Охота, о которой сложат легенды. Все понимали, что происходит. - Младший, - вдруг нарушил молчание Билл, обернувшись к Пеннивайзу. - Я люблю тебя. Т-ты не Джорджи...но я люблю тебя. И спасибо за Одру. Моя жизнь - твоя. Джордж внимательно посмотрел на брата. Да, недолго ему довелось быть малышом - но мальчик и не хотел этого больше. Он давно вырос и давно принял решение, принять которое никак не мог решиться Билл. Или...которое Билл ему уступал? Прекрасный мистер Грей. Чудовище из канализации. Тварь из другого мира. И он - спаситель Дерри (а заодно и всего человечества), клон с многолетней памятью, мудрый бывший вампир и первый на Земле лучший друг чудовища из другого мира, маленький мёртвый мальчик. Братья Денбро переглянулись и Билл вздрогнул, прочитав в глазах Джорджа то, о чём годами думал сам. Заметив, как вздрогнул Билл, Джордж немного виновато, но упрямо сказал ему: - Извини, Билли. У меня свой путь. И, улыбнувшись своей солнечной улыбкой, сказал юному Оно: - Научи меня Петь, пожалуйста. И танцевать, как ты. - голос Джорджа зазвенел от напряжения. - И это...Спой мне детёныша, Пенька. Когда - нибудь, когда...вырастешь. Юный томминокер Грей незаметно покинул сородичей. Ему не хотелось смущать своим присутствием своих создателей, решающих для себя собственные судьбы. Было немного грустно понимать, что тот, будущий детёныш будет желанным, в отличии от него - но томминокер был рад тому, что сказал Джорджи. И тому, что думал про себя Билл в эти мгновения. Видеть Оно в Беверли, в Одре, в каждой кудрявой рыженькой девчонке. Бояться своих тайных желаний, скрывать то, к чему возврата не было. Любить женщину из плоти и крови, мучая себя сводящими с ума мыслями о том, что ты назвал космическую Тварь братом, Младшим братом, а не...своей жизнью. Древнее Оно усмехнулось. Вот, значит, как? Не Билл, единственный из Неудачников сумевший зачать сына, представляя на месте своей самки Оно, а Джорджи, эта Еда в желтом дождевичке, с лучистой солнечной улыбкой? Или Его Младший прав, и эти человечки больше не Еда? Что ж, Охота откладывается. Древнее Оно вернулось в Логово - точка поставлена, но поставила её Еда (ЧЕЛОВЕЧКИ, поправило себя Оно со смехом - ЛЮДИ. Не Еда.) - так что наблюдение за этой странной планетой продолжается.***
Пошёл дождь. Пеннивайз не произнёс ни слова с тех пор, как они втроём ушли от реки. Шёл впереди братьев своей странной танцующей походкой и что - то делал со светом между пальцами. Струи дождя огибали его, словно Оно генерировало невидимое силовое поле, отталкивающее воду. Братья Денбро промокли насквозь, но тревожило их не это, а молчание Пеннивайза. - Мы кретины, Джорджи. - тихо и виновато сказал Билл, убирая с лица мокрую чёлку, струйки воды с которой заливали его глаза. - Достали его своими взрослыми разговорами. Я думал только о чудесах и Одре, а ты никак не можешь забыть "Джона Смита"? Повтори своё предложение через пару веков, не раньше. Если Оно вообще захочет ещё с нами разговаривать. Джордж смущённо улыбнулся брату. Он понимал, что его высказывание было несколько преждевременным, но не жалел о том, что озвучил его. Пеннивайз, наконец, остановился возле водостока. Это был не тот водосток, в котором погиб Джорджи, но у Билла всё же сжалось сердце от старой, почти забытой боли, когда он увидел, что протягивает им юное Оно. Кораблик. Точная копия "Посудины" - даже "S" была такой же кривой и расплывчатой, какой Билл её запомнил. - Хочешь свой кораблик, Джорджи? - Хочу, - Джордж взял с ладони Оно "Посудину" и невольно улыбнулся. Вот и сбылась его мечта - Билл стоит рядом, и сейчас они оба запустят кораблик, отдавая последнюю дань прошлому - которого никогда не было. Та самая "точка", которую предвидело Древнее Оно, была поставлена. И Билл, и Джордж понимали, что с этого момента начнётся совсем другая история их жизни. Мучительная и по - прежнему кошмарная, тем не менее она будет ещё и историей Контакта - уникальной, захватывающей и единственной в своём роде. Пеннивайз улыбнулся братьям жутенькой зубастой улыбкой, помахал им рукой и исчез. - В-всегда мечтал запустить к-кораблик с тобой, Б-билли, - стуча зубами от холода, заявил Джорджи. - З-запускай, жопа, - серьёзно отозвался Билл и братья расхохотались, невольно глотая дождевые струйки и от этого смеясь ещё сильнее. Джорджи пустил "Посудину" плыть к водостоку, помахал рукой тьме, в которую низвергались потоки воды и вместе с Биллом пошёл домой. Кораблик погружался и всплывал, но не тонул. Когда братья Денбро уснули, развесив по спинкам стульев мокрую одежду, нахохотавшиеся и счастливые, он поплыл к Логову, и Пеннивайз, достав кораблик из чёрной воды, растянулся с ним на куче игрушек, мечтательно глядя на парящие вокруг башни останки детей и разноцветные воздушные шарики. Старший забеспокоился, почуяв странное изменение в детёныше и подобрался поближе взглянуть на него. Пару ужасных секунд он считал, что юное Оно погасло. Но Пеннивайз просто спал, держа в руке кораблик, спал, как спят...люди, и улыбался во сне.