***
Беверли хмуро посмотрела на ребят. Неудачники сидели, уткнувшись каждый в свой смартфон, и увлечённо переписывались с призраками из сети, периодически делясь друг с другом интересными ссылками. На неё никто не смотрел - она, живая девочка, уступала своей сетевой копии во всём. Конечно, Беверли была в полном восторге сначала: слишком интересными были открывшиеся Неудачникам возможности, слишком популярной она была в сети. Да что там, слишком приятно было читать о себе, про себя и купаться в лучах славы. Презираемая всеми бедная девочка превратилась в звезду. Читая о своей красоте, актёрской игре и таланте, Беверли невольно чувствовала счастье, чувствовала тепло внутри и даже плакала иногда от того, что мир любил её. И всё же, не смотря на счастье, Беверли чувствовала тревогу. Неудачники были вместе…и нет. Даже Бен теперь почти не смотрел на живую Беверли. Он лайкал и комментировал её фото, посылая ей «сердечки» в сети, засыпал девочку подарками…и всё больше и больше отдалялся от неё, предпочитая прогулке вдвоём очередной чат, где он рыцарски восхвалял ту же Бев и защищал её от нападок редких недоброжелателей и троллей. Неудачники были вместе, но все они были как никогда одиноки. Сидя вместе дружной компанией, ребята тем не менее отсутствовали в реальности, предпочитая сеть. И настал момент, когда сквозь сияние теперь уже призрачного счастья Беверли поняла, что происходит что - то очень нехорошее, опасное для всех Неудачников. Опасное даже для Пеннивайза. Проклятый зеркальный лабиринт был не просто лабиринтом. Люди не заходили в лабиринт без нужды. Все избегали это место, сами того не подозревая. Актрисы не подходили к зеркалам, чтобы посмотреть на себя и поправить макияж, ребята не бегали по коридорам, дурачась, взрослые не прятались в тени, чтобы незаметно покурить или выпить колу. В коридорах было холодно, даже если все умирали от жары. Лабиринт словно излучал яд, словно всасывал в себя тепло и жизнь. Он был уже не нужен, но о лабиринте словно забыли, не разбирая зеркала и не очищая место съёмок. Но больше всего Беверли пугало то, что там, в глубине зеркальной тьмы что - то было. Живое или нет, она не знала. Просто чувствовала - нечто присутствовало в зеркалах, двигалось там и выжидало. Всей съёмочной группе начали сниться кошмары. И не только по ночам - стоило уставшему артисту или техническому работнику заснуть на залитой солнцем скамье, как он тут же просыпался с криками ужаса. Тело несчастного было ледяным, словно всё это время он провёл на морозе, а не под жгучими лучами солнца. Всё списывали на усталость, кошмарную составляющую фильма и нервные срывы. Неудачники вроде бы осознавали, что творится неладное, особенно Майк и Стэн - но, внимательно осмотрев лабиринт и ничего не обнаружив, ребята снова уткнулись носами в свои ноутбуки и смартфоны, а позже и Беверли обнаружила, что больше не видит никаких теней и шевеления внутри зеркал. Тревога осталась, но девочка скоро снова погрузилась в сетевой мир и забылась в иной реальности.***
Она едва всё не испортила. Пеннивайз готов был искусать упрямую девчонку, мешающую ему играть. Юное Оно жутко раздражал интерес людей к зеркальному лабиринту. Это была его игрушка. Только его, и ничья больше. Он быстро устал от внимания Неудачников. Терпеть постоянные одёргивания и воспитательные беседы было скучно, объяснять любую мелочь будущего ещё скучнее, и Оно погрузило всю съемочную группу в очень сложный, продуманный и многогранный морок, сделав исключение для Билла Скарсгарда. С Биллом юное Оно хотело поиграть в особенную вкусную игру, и нарастающий ужас со стороны всё понимающего и видящего истинную суть происходящего Скарсгарда как никогда радовал Мёртвые Огоньки. Пеннивайз даже отпускал иногда свою жертву «поиграть» вместо себя, и радовался, когда Мускетти ругал измученного актёра: питающий собой юное Оно Билл быстро уставал от съёмок, ошибался, путался в тексте и вообще находился на грани нервного срыва. Восхищённые будущем ребята легко поддались мороку. Они были ещё слишком юными и восторженными, слишком верили в себя и в то, что в Цикле Сна Пеннивайза ничего плохого с ними или с кем - то ещё случиться не может. Всё ведь понарошку, правда? Даже Майк, которого Пеннивайз опасался больше всех, восторженно погрузился в реальность Мировой Сети, словно забыв про существование главного всепланетного Зла, с которого он поклялся не спускать глаз. Беверли продержалась дольше всех, но юное Оно избавилось и от неё - применив любимый метод самих же Неудачников, который они использовали по отношению к Пеннивайзу, и переведя её внимание на другой интересный «раздражитель». Отвлечь детёнышей было легко. Ещё легче было внушить им, что все хорошо, правильно, и что находиться в виртуальной реальности намного интереснее, чем в обычной. Неудачники послушно уткнулись в новые игрушки.***
Пеннивайз вошёл в зеркальный лабиринт и улыбнулся, когда в зеркалах отразились другие зеркала, и больше ничего. Зеркала не видели суть Оно, как и Тварь в них. Это было весело. Зеркальный коридор потемнел, температура воздуха начала понижаться. Юное Оно привычным уже жестом положило конечности на зеркальную поверхность и лизнуло вмиг оледеневшее зеркало. В зазеркальной глубине замелькали тени - ближе и ближе, и наконец Тварь с той стороны положила свою четырёхпалую серую конечность прямо на ладонь Пеннивайза. Оно снова лизнуло зеркало, чувствуя, как Тварь рванулась к нему из тьмы. Тварь обожала юное Оно - Пеннивайз чувствовал это так же сильно, как чувствовал опасность, исходящую от неё. Тварь буквально захлёбывалась в своей тоске, в жажде зазеркального существования. Ей хотелось разбить тонкую, сдерживающую её грань и выбраться. Пеннивайз чувствовал в Твари нечто знакомое, но что, юное Оно долго не могло понять, поэтому приходило и приходило в лабиринт, зачарованное своей личной страшной игрушкой. Тварь молила юное Оно о мельчайшей трещинке на зеркале. О милости, за которую предлагала всю Вселенную. Пеннивайз пообещал выпустить её, угарая над наивностью глупого создания. Конечно же, юное Оно и не думало выпускать зазеркальную Тварь и лишать себя такой интересной игры. Не для этого Пеннивайз создал идеальные зеркала, недостижимую мечту человечества о сверхточном изображении не только своей внешности, но и своей сути. Тварь скоро наскучила Оно. Выпустив из Мёртвых огней в зазеркальный мир суть своего самого ненавистного врага, Странника, Пеннивайз тем самым освободился от него, а освободившись, наигрался в свою жертву, напился её мучений и тоски, и стал её забывать. К этому времени Пеннивайз открыл для себя новый способ доводить до белого каления юного Билла, умилительно улыбаясь его «взрослому двойнику», и забросил все свои игры ради того, чтобы снова и снова видеть страдающее лицо старшего Денбро. Актёр Джеймс Макэвой подыгрывал, как он думал, Биллу Скарсгарду, «по - братски» обнимая его за плечи и улыбаясь не менее радушно, и заподозрил неладное только тогда, когда Билл буквально набросился на него с кулаками, стоило только Джеймсу в перерыве между съёмок в очередной раз положить ладонь на плечо Оно. Ситуация получилась сложная. Смутились все свидетели и участники этого события. Все, кроме Пеннивайза, разумеется. Юное Оно откровенно наслаждалось содеянным, пило чувство вины Джеймса, гнев Билла, обиду и смущение настоящего Билла Скарсгарда, и совершенно не думало о Твари, почти забыв о ней. Вот только Тварь о юном Оно не забыла. Пеннивайз больше не ходил в Лабиринт, но зеркал касался - расположенных в гримёрных юных и взрослых актёров и их маленьких карманных зеркал. Неудачников восхищало умение юного Оно погружать пальцы в зеркала и фотографии, исчезать в них и появляться снова, и Пеннивайз с удовольствием демонстрировал этот, по его мнению, довольно примитивный способ перемещения в человеческом времени и пространстве. Тварь в зеркале следила за Пеннивайзом; и каждый раз, когда палец или рука его касались поверхности зеркала, Тварь улыбалась, потому что знала то, что не знало юное Оно - на одном из зеркал Лабиринта была трещинка. Микроскопическая трещинка, неразличимая для человеческого глаза - она была, и торжество Твари росло. Синхронизировать свои и Оно прикосновения у Твари получалось всё чаще и чаще. Пеннивайз, сам того не осознавая, всё чаще и чаще касался зеркал. И настал день, когда Мускетти с изумлением услышал от «Скарсгарда» нечто настолько странное, что даже и не подумал отказывать ему. «Билл» сказал, что сцену с Лабиринтом следует снова переснять, и что он сам исполнит все трюки - никакого "зелёного экрана", никаких каскадёров и фальшивых зеркал. Андрес неприлично заржал, представив себе главную звезду Оно, ойкающую от первого же удара лбом о стекло и согласился на этот бред только для того, чтобы проучить обнаглевшего Билла Скарсгарда, «доставшего» всех своими выходками так, что Мускетти лично готов был сотворить с ним что - нибудь болезненное и ужасное в конце съёмок. Приказав подготовить Лабиринт, Мускетти предъявил Биллу странный контракт, обязующий актёра сняться в продолжении серии фильмов про Оно, абсолютно для Скарсгарда не выгодный, и торжественно зачитал его Биллу перед съёмками. Актёры, собравшиеся на съёмочной площадке, расхохотались. Совершенно спокойный и серьёзный Андрес уточнил, что дубль будет только один. Контракт вступит в силу, если Билл Скарсгард испортит этот дубль своей игрой или технической накладкой - например, не сможет разбить головой зеркало. Ко всеобщему удивлению, Билл этот странный контракт подписал. Лениво поставил роспись и самоуверенно улыбнулся несколько опешившему от происходящего Мускетти. Снимать начали в полной тишине. Когда наступил кульминационный момент, Пеннивайз обернулся к Мускетти и оскалился. Андрес тогда впервые вздрогнул - человек не мог так скалиться, не мог физически. Никакие вставные зубы, никакой трюк не может растянуть человеческий рот в такой чудовищный оскал. Мускетти не видел того, что увидели «взрослый Билл» Джеймс и маленький Люк Росслер, «мальчик на скейтборде», Дин. Оно подмигнуло им и показало свою истинную суть. Потом положило руки на зеркальную поверхность, и актёры, взрослый и юный, отчётливо увидели, как пальцы этого чудовища в облике Скарсгарда проходят сквозь стекло. В следующую секунду маленький Люк начал кричать, а Пеннивайз, почти ласково улыбнувшись ему, отвёл назад свою огромную башку и ударился ей о зеркало. Это была уже не игра. Джеймс едва не потерял сознание от ощущения того, что всё происходит здесь и сейчас. Чудовище билось головой о зеркало - размеренно, с кажущимся спокойствием…и улыбалось. Но самым страшным было то, что не бьющееся по всем мировым стандартам зеркало дало явную трещину и она расширялась с каждым безумным ударом чудовищной головы того, кого ни один человек на съёмочной площадке больше не считал Биллом Скарсгардом. Казалось, чудовище черпает силы из застывших в шоке людей. Последний удар - и голова Люка оказалась в зубастой пасти Пеннивайза. Джеймс Макэвой потерял сознание в тот момент, когда Оно с мерзким хрустом отгрызло Люку голову и посмотрело на него светящимися пожелтевшими глазами. - Это достаточно реально для тебя, Бииилли? Пеннивайз повернулся к застывшему от ужаса Мускетти и широко улыбнулся ему, словно с его губ и клыков не капала ещё горячая кровь маленького «Дина»; - А я для тебя теперь реален, Андрес? Юное Оно расхохоталось, и этот смех словно разбил морок. Люди закричали, забегали, требуя кого - то позвать и куда - то позвонить. Мускетти начал подниматься со своего режиссёрского стула, люди бросились к потерявшему сознание Джеймсу и останкам Люка Росслера... ... В этот момент в Лабиринт вошёл сонный, трущий кулаком глаза, совершенно живой Люк. - Простите, я проспал. - Люк виновато улыбнулся режиссёру, спокойно подошёл к Пеннивайзу и взял его за руку. - Извини, Билл.***
Все словно очнулись. Никакой крови, никаких трупов. Зеркало действительно было разбито, но никаких дополнительных ужасов сверхчувствительная плёнка не зафиксировала, как Андрес с ней не экспериментировал. «Билла Скарсгарда» наградили десятиминутной овацией - умение так вживаться в роль всем казалось чудом. Зеркальный лабиринт окончательно разобрали, и теперь это были уже не странные, прозрачные до невозможности зеркала. Это были обыкновенные, захватанные грязными руками технических рабочих дешёвые подделки «для кино», такие же одноразовые, как большинство декораций, имитации. Неудачники, присутствовавшие на съёмках легендарной сцены в Лабиринте, устроили юному Оно допрос с пристрастием. Пеннивайз, состроив виноватое лицо, покаялся в том, что устроил всем сложный морок, уверил ребят в том, что никто не пострадал и оставил их в полной растерянности. Ребята понимали, что юное Оно недоговаривает, что на самом деле им вовсе не показался отвратительный хруст головы Люка Росслера, но доказать что - либо было невозможно. Живой и здоровый Люк бегал по съёмочной площадке, Мускетти лихорадочно правил ленту, вырезая старые кадры и вставляя новую версию убийства в Лабиринте, за Скарсгардом тянулась толпа восхищённых поклонников. Выпущенный Оно на свободу настоящий Билл выслушал в тысячный раз очередной восторженный рассказ о «своей гениальной игре» и умножил число легенд о своей исключительности и умению «вживаться в образ». Пеннивайз улыбался ему из зеркала, и осознающий что всё происходит на самом деле актёр мог только задыхаться от ужаса, понимая, что никто ему не поверит, вздумай он рассказать правду. Глаза Твари из Зазеркалья следили за юным Оно с искренней любовью. Пеннивайз освободил Тварь, сам того не зная, и в этот раз она готова была исполнить всё, что обещала юному Оно когда - то. Все миры. Все Вселенные. Всё на свете. Какой - то уборщик уволился, на его место тут же приняли нового. Новичок был вежливым, охотно пошёл с ребятами после работы выпить пива и к следующему рабочему дню был уже «свой парень». Был он славным, добродушным и каким - то…сереньким. Не запоминающимся. Звали его Джон Смит.***
Джордж Денбро возненавидел этого маленького гадёныша сразу, раз и навсегда. Не актёра Люка Росслера. Джордж сомневался, что Люк вообще существует в реальности. Юный Денбро возненавидел Дина. Брызнувшая на Макэвоя кровь, откушенная Оно голова, всё, что случилось в проклятом Лабиринте, наводило Джорджа только на одну мысль: а был ли мальчик? Люк Росслер, подозрительно быстро привязавшийся к «Биллу Скарсгарду», на съёмках вёл себя как обыкновенный американский ребёнок, но было в нём что - то от управляемой марионетки. Всё, что играл Дин, было отравлено - казалось, этот мальчик специально строит из себя невинного агнца, заманивая "Взрослых Неудачников" прямо в лапы Оно, специально заманивает Макэвоя в Лабиринт... И вот за эту невидимую нить, связывающую сознание Дина и Оно, Джорджи мальчика и ненавидел. Джордж не мог доказать, что Люк (Дин, а не Люк!) - такая же чудовищная игрушка юного Оно, какой недавно был он сам. Не мог доказать того, что проклятый хруст никому не послышался, что если и существовал когда - то актёр по имени Люк Росслер, его жизнь окончилась в Мёртвых Огнях. Мальчишка бегал за юным Оно, не делая различия между ним и настоящим Биллом Скарсгардом, с детской непосредственностью тянул за цепочки на штанах юного Оно, и, когда эти двое замирали, понимающе переглядываясь, Джорджа терзала такая ненависть и боль, что он сам себе поражался. Вот, значит, как чувствовал себя Билл, когда видел своего маленького мёртвого братика. Его сердце так же разрывалось от боли, и ему так же хотелось убить эту инопланетную дрянь? Джордж не мог понять, что творится с Пеннивайзом. Это двухметровое рыжее чучело, которое мурлыкало, когда его гладили по красным антеннкам, которое очеловечилось до того, что осознало Неудачников не Едой, Оно, которое училось бегать на паучьих лапах под их подбадривающие крики и хохот… Этот Пеннивайз теперь словно забывал их всех и стремительно терял человечность. Его шутки становились всё злее, и Джордж поймал себя на мысли, что почти видит Голод Оно. Видит, как Пеннивайз стал смотреть на Неудачников. Как на Еду. Неудачники почти никак не отреагировали на горячую речь мальчика, который собрал их вместе после очередных съёмок, чтобы обсудить происходящее. Беверли вроде бы поняла его, но как - то вяло ужаснулась, словно её сознание спало и никак не могло проснуться. В Майке на миг появилось нечто хищное, но он тут же отвлёкся на очередную смс от поклонницы и добродушно похлопал Джорджи по спине: всё нормально, парень, успокойся. Даже Билл, зациклившийся на своей ревности, только отмахнулся от брата, провожая злым взглядом Джеймса Макэвоя. Джорджи едва не заплакал от отчаяния. Это была битва не одного человека, пусть даже и такого, как он, младший Денбро, почти Оно. Вдобавок ко всему, возле Пеннивайза стал часто появляться мужчина, на которого Джорджи сначала не обратил внимания, настолько тот был невзрачным и незаметным. Белый, светлые волосы убирает в хвост, перетягивая его обычной аптекарской резинкой. Часто и охотно смеётся. Глаза вроде бы голубые…или серые? Оказалось, он отличный техник - Мускетти уже пристроил бывшего уборщика чинить постоянно ломающуюся аппаратуру, и новичок справлялся не хуже целой бригады ремонтников, чем вызвал всеобщее восхищение. Звали его Джон Смит. Этот парень с незапоминающимся лицом с первого взгляда не понравился Джорджу. Было в нём нечто фальшивое - в его улыбке, его скользящем, но цепко подмечающем детали взгляде, в его движениях. Мальчик понаблюдал за Оно и Джоном Смитом и с возрастающим ужасом понял, что знает этого парня. Знает и ненавидит - как ненавидит его самого Смит, случайно не успевший погасить ненависти в своем взгляде, когда их глаза встретились. Или специально показавший её. Джорджи растерялся. Он узнал эту кошмарную тварь, принявшую новый облик. Но это было за гранью любого безумства и любой глупости Пеннивайза. Этого просто не могло быть. Оно сожрало то серое чудовище, последнего томминокера "Джона Смита". Маленький мертвец Люк подбежал к Пеннивайзу, которому что - то тихо говорил Джон Смит. Воскресшая Тварь взъерошила волосы на голове мальчика, а потом спокойно, хозяйским жестом положила руку на пальцы юного Оно…и Пеннивайз улыбнулся ему. Джорджи не поверил своим глазам. Он уже понял, что Пеннивайз наслал на всех сложный морок. Понял, что противостоит магии Оно каким - то чудом. Поэтому мальчик собрал все силы, разорвал свою паутину морока - и, буквально соединив своё сознание с сознанием Пеннивайза, в очередной раз был шокирован тем, что узнал и понял. Пеннивайз испытывал страх, отвращение, ненависть…и интерес к своему воскресшему врагу. Джон Смит знал это, и ему это нравилось.***
- Он намного красивее этого. - Джон Смит взъерошил волосы на голове Люка. - Наш детёныш. Пальцы зеркальной Твари легли на пальцы юного Оно. - Моё Божество. - Тварь улыбнулась. - Я пришёл с миром, пришёл, чтобы дать всё, что обещал, и я сдержу слово. Не бойся. Пеннивайз улыбнулся в морду существа, которому он когда - то откусил голову, чувствуя себя очень странно. Страх и правда был, но он был приятным на вкус, это был болезненно приятный сладостный ужас от того, что тебя поймали. Джон Смит понял это, положил руку на талию Пеннивайза, привлекая его к себе и стиснул так, что юное Оно зашипело от боли. Старший тоже так с ним поступал, но тогда боль была просто болью, от которой хотелось быстрее избавиться. А эта боль странным образом приносила удовольствие. Равный по силе противник, враг. Пеннивайз подумал о Билле, о Джорджи, о своём детёныше Роберте Грее и о существе, которое сдерживало его легко, словно двухметровая тушка Оно ничего не весила. Существо низшей расы, томминокер, насильно заставивший Оно Петь ему детёныша. И два человека, Еда, которых Пеннивайз любил. Три создателя его детёныша. Билл, Джорджи и… Джон Смит, последний томминокер. Позор любого Охотника - принадлежать подобным существам и создать от них ущербного детёныша с генами низшей расы и Еды. Зеркальная Тварь неожиданно поцеловала Оно - сильно, напористо и чудовищным усилием воли сдержала свою готовую порваться в клочья человеческую оболочку. - Примитивно. - подытожил Джон Смит. Человеческая кожа на его пальцах дала глубокие трещины, но разве такая ничтожная боль не достойна презрения? Тварь вытерла сочащиеся кровью пальцы о свою одежду. - Они так делали с тобой, Божество? Доноры генов нашего детёныша? О, какая злоба. Пеннивайз примерился было укусить Джона Смита, но не то томминокер поумнел в зазеркалье, не то ему самому хотелось узнать, чем всё закончится, но Тварь вовремя замолчала и снова поцеловала Оно, ещё грубее и болезненнее. Оказывается, это тоже было мучительно приятно.***
- Заседание Клуба Неудачников объявляю открытым. Ребята неохотно оторвались от своих сетевых дел и с недоумением уставились на Джорджи. - Да очнитесь же! Это морок!!! Джордж выглядел таким измученным и отчаявшимся, что старший Денбро прервал переписку в чате, выключил свой трансформер и впервые за долгое время посмотрел на брата серьёзно и ясно, как раньше. - Д-Джорджи, что случилось? - Всё плохо. Он упивается своим страхом. Ему нравится, Билл. Я долго не верил, наблюдал за ними, и…всё плохо. Хуже быть не может. Страх, понимаешь? Это как тошнит наоборот… - Так. - Билл взял брата за плечи и встряхнул. - Давай с начала и подробнее. - Помните последнюю съёмку в зеркальном лабиринте? Пенька откусил голову Люку Росслеру, а потом появился Смит... - Никому Пенька не откусывал голову, Джорджи, - попытался возразить Бен. - Росслер час назад пронёсся мимо нас. Для мертвяка он передвигается слишком шустро. Стэн вспомнил маленьких мертвецов из водонапорной башни и побледнел. О, мертвецы могут очень быстро передвигаться…особенно, если они голодны. - Да выслушайте меня! Джорджи крикнул это так отчаянно и громко, что даже Ричи перестал улыбаться и оставил в покое свой замученный смартфон, бросив его за диванные подушки. Неудачники, наконец, полностью сосредоточили своё внимание на Джордже. - Пенька сожрал Люка Росслера и сделал из него такого же вампира, каким был я. Понаблюдайте за ним сами и посмотрите запись сцен в зеркальном лабиринте. Парень, который играет Пеннивайза, Скарсгард, скоро умрёт, потому что Оно жрёт все его эмоции. Билл, помнишь томминокера Джона Смита, который…в общем, Пенька везде таскается с ним и от него идёт страх. Вот теперь на Джорджи смотрели прежние глаза Неудачников - чистые, сияющие, не замутнённые никакой сетевой мутью. - С самого начала, Джорджи. Расскажи всё с самого начала. - Билл старался говорить ровно и спокойно, но мальчик видел, что брат еле сдерживает себя. И чувствовал это - пальцы брата впились в его плечи до боли, чего сам Билл не замечал. «С самого начала» затянулось надолго. Беверли и Эдди три раза ходили за кофе для всех. К ребятам пришёл Билл Скарсгард и Неудачники не прогнали его, позволив слушать невозможные для нормального человека вещи. Андрес Мускетти поснимал для инстаграмма компанию ребят, умилившись идиллической картине: главный антагонист Оно 2 и его «жертвы» горячо и увлечённо что - то обсуждают вместе. Пеннивайз в тот вечер так и не появился.***
Спать никто не лёг. Неудачники расположились на свободном месте среди полуразобранных декораций, натащив подушек, складных стульев и страховочных матрасов. Это было не по правилам, но Мускетти велел не отвлекать ребят, и ни в коем случае не вмешиваться ни во что. Охрана удалилась, ворча что - то нелестное в адрес режиссёра. Скарсгард не ушёл в трейлер - не то забылся, оглушенный свалившейся на него информацией, не то боялся очередного визита Пеннивайза. Без грима и костюма видно было, как похудел и измучился актёр. Идею о розыгрыше Билл сразу отбросил - конечно, Андрес подобрал идеальный актёрский состав, но так сыграть отчаяние и душевные муки было невозможно, будь эти дети хоть миллион раз великие гении. Их горе и тревога были не на показ, их слёзы и эмоции были настоящими. - Я растерзаю этого Смита. - Майк с нежностью посмотрел на свою руку. На миг Скарсгарду показалось, что пальцы мальчика удлинились на несколько суставов, а его ногти стали когтями. - А Пеньку… - Помни, кто ты, Майк. - перебил его Стэн. Он внимательно посмотрел на друга и быстро отвернулся, гася льющееся из глаз сияние. - Я помню, Стэнли. - Майк усмехнулся. - А ты что предлагаешь, ещё раз прочитать ему лекцию о Яхве? Или ткнуть в морду птичий справочник? - Я предлагаю разобраться. - Стэн смущённо посмотрел на Беверли, снова спрятал глаза и закончил: - Этот "Смит" - один из отцов Роберта Грея. - "Смит" - грёбаный инопланетный извращенец! - немедленно взорвался Билл. - Какого хрена, Стэн, да ему много тысяч лет! - Ты тоже извращенец, Заика, - фыркнул Ричи. - Твой брат наговорил трэша, но вас обоих больше всего задело то, что Пенька решил потусить не с вами, а со своим третьим… - Закончить Ричи не успел. Билл молнией кинулся к нему, повалил на пол, и Неудачники еле растащили их - взбешённых, психанувших и залитых кровью. Беверли смотрела на ребят задумчиво, не вмешиваясь ни в разговор, ни в драку и курила. Бен обеспокоенно посматривал на девочку: не больно ли ей, не переживает ли она из - за слов и реакции Билла? Бев спокойно потушила окурок, достала новую сигарету и снова закурила. Бен немного успокоился. Биться в истерике девочка явно не собиралась. - Может быть, всем лучше высказаться по очереди? - предложил Билл Скарсгард. - Ты предложил, ты и начинай, - весело отозвался Ричи. Разбитый нос и залитая кровью футболка выглядели ужасно, но Тозиер не растерял своего нахальства, и, кажется, был даже доволен таким поворотом событий. - Я начну. - неожиданно вызвался Эдди. - Давайте все признаем, что нас развели, как маленьких детей. Но я не считаю, что Пеннивайз во всём виноват. Мы сами дали ему подсказку, как от нас избавиться. Мы все хотели сниматься. Мы ели, спали, гуляли и развлекались вместо того, чтобы изучить этот мир, это будущее. Вместо того, чтобы следить за Оно. Мы сами виноваты. Джорджи прав, этого Смита нужно остановить. Не потому, что он инопланетный извращенец, а потому, что мы допустили его появление. И нужно разобраться, что с Люком Росслером. - Отличная речь, Эд. - Майк кивнул Эдди. - Теперь я скажу. Эта тварь, Смит, очень опасна. Я буду биться с ним и разорву его на мелкие кусочки, чтобы возвращаться ещё раз было нечему. Если Росслер стал нежитью, надо попросить Одру исцелить его. С Пенькой я сам…поговорю. Он меня поймёт и сделает правильные выводы. Всех вас я прошу только об одном - не мешайте мне, потому что наш главный враг не Смит, - Майк обвёл Неудачников взглядом и жёстко закончил - а мы сами. - Это я во всём виноват. - Билл поднял голову и отшвырнул окровавленный платок, которым безуспешно пытался оттереть кровь с расцарапанной щеки. - Я должен был следить за братом и за Оно, за всеми вами…потому что это я втянул вас во всё это. Простите меня. Я постараюсь всё исправить. И ты прости, Ричи. Я потерял контроль над собой, потому что ты прав. Я чувствую ненависть к Смиту не только потому, что он тварь, использующая людей как живые генераторы энергии. - Ты не бог, Большой Билл. - отозвался Стэн. - Это не только твоя вина, и без нашей помощи ты не справишься. Согласен, мы слишком увлеклись всем новым и дали себя одурачить, что привело к беде, но всё ещё можно исправить. Я чувствую это. - Этот Смит - взрослый монстр, или кто он там. - подал голос Бен. - А Пенька детёныш. Я за предложение Майка, и готов помогать ему. И ещё - мне надоело пялиться в экран и чатиться с девчонками и парнями, которых я даже не знаю. Я скучаю по тому, как мы играли раньше, скучаю по нашему Клубу, по гонкам на великах… Здесь много интересного, но нет того, что было у нас там, в Новом Дерри. - А меня прёт чатиться, особенно после травки. - Ричи широко улыбнулся. - И сниматься в кино здорово. Ок, замочим Смита и оставим Пеньку безутешной вдов…то есть, оставим Грея без одного папаши, а над Росслером проведём обряд экзорцизма. Это мы уже решили. Что, меня одного интересует, как это, сообразить детёныша на троих? Или точнее сказать - от троих. - Вот и спросишь об этом у Смита, когда он будет подыхать, - огрызнулся Джорджи. - Бев? - Убивать, бить, снова убивать. - Беверли затушила четвёртую сигарету и помахала рукой, разгоняя дым. - Это не тот Смит, которого ты знал, Билл. Не факт, что он вообще смертный, Джорджи. Прежде чем вы все сделаете ещё одну ошибку, я поговорю с Оно, и я больше чем уверена, что никого бить и убивать не придётся. - Почему ты так уверена в этом, Бев?! - Билл вскочил, когда девочка встала со своего места, чтобы уйти, и придержал её за руку. - Прошу тебя, скажи! - Я тоже любила эту сладкую боль. - Беверли грустно улыбнулась. - Потому что мой отец поймал меня. Девочка высвободила свою руку из руки Билла и ушла в темноту. Несколько минут все пристыженно молчали. - Билл, а ты почему молчишь? Скарсгард смущённо посмотрел на задавшего вопрос Джорджи. - Я думал, у меня нет права голоса. Вопросов у меня очень много, но на один из них я, кажется, сам уже ответил, слушая всех вас. Сначала я думал, что вы не зовёте себя своими настоящими именами, потому что вжились в образ своих героев, но теперь понимаю, что всё намного проще…и сложнее. Вы не актёры, вы и есть те самые Неудачники из Дерри. Оно настоящее…и вы все - тоже. - Настоящими именами? - переспросил Ричи. - Парень, я всегда был Ричи Тозиер. - На съёмочной площадке вы откликаетесь на другие имена. - Билл пожал плечами. - Теперь я знаю, что это магия Оно. Морок. - Добро пожаловать в Клуб Неудачников. - Билл Денбро протянул актёру руку, и Билл Скарсгард пожал её. До утра никто так и не уснул.***
Беверли не искала Пеннивайза, просто позвала его и стала ждать, уверенная, что Оно явится на её зов. Она не знала, что скажет ему, не знала, как поступит. В голове не было ни единой мысли. Девочка просто сидела в парке на скамейке и курила, рассматривая свои кроссовки сквозь клубы дыма. Неоновые кроссовки - светящиеся, с колёсиками, нечто из прекрасного будущего, которое их всех ожидает…будущего, в котором сразу две девушки будут играть её, Беверли, а она пойдет «в кино» на фильм о своей жизни и будет плакать в темноте зрительного зала. Как Пеннивайз сделал это, как вселил их всех в совершенно других людей, которые ещё даже не родились или не знают еще, в каком фильме будут сниматься? Тайна. Как и то, что она должна сказать юному Оно. Пеннивайз появился, как всегда, из ниоткуда - сел рядом с ней на скамейку, звякнув своими дурацкими цепочками на штанах и жутенько улыбнулся. - Пенька, сходи со мной в кино. Я хочу посмотреть на нас. Хорошо, что не пришлось ничего объяснять. Пеннивайз осторожно взял её за запястье и потянул за собой. Вместо кого они сидели? Пустовали ли эти места во время премьеры, или они смотрели глазами людей будущего? Люди видели экран через Оно, или Пеннивайз наслал на всех очередной сложный морок? Впрочем, девочка скоро перестала думать о чем - либо, кроме фильма. Она плакала большую часть времени, стирала слёзы, чтобы видеть, а они всё лились и лились, и Беверли не могла остановить их. Её отец, её прошлое, нормальная жизнь обыкновенных американских детей, её взрослая копия, поцелуи Билла, слёзы Бена, смерть Оно. Смотри, говорила себе Беверли. Смотри на то, что человек видеть не должен. Смотри и знай, что этот сладкий Ад дало тебе чудовище из другой Вселенной, тебе, жалкая игрушка инопланетного детёныша. Она не сразу поняла, что немного озадаченный её реакцией Пеннивайз сунул ей в руки стакан с колой - обычный рекламный стакан с фигуркой на крышке. А когда поняла, рассмеялась, и, пока они выходили из кинотеатра, смеялась и пила колу вперемешку со слезами. Почти свидание. Пеннивайз вёл девочку по раскалённой улице, и Бев не видела людей, она шла где - то в другой реальности, и мучительное счастье от того, что она жива, что она существует, вознесло её над толпой. Этот раскалённый асфальт, эта кола, эти мгновения… Бев знала уже, что это на всю жизнь. Она запомнит именно эти мгновения будущего. Когда они свернули с оживленной части города в трущобы, Бев нашла нужные слова. Они остановились почти в тупике, девочка прислонилась к горячей стене дома, исписанной граффити и закурила. Пеннивайз смотрел на неё с удивлением. Он чувствовал всё, что чувствовала она, но многое не понимал, и эта гремучая смесь боли и счастья в человеческой самке его смущала. - Я тоже это любила, Пенька. Мой отец поймал меня и я…полюбила боль и его власть надо мной. Это так приятно, когда тебя кто - то ловит, правда? Не надо самой решать. Не надо сопротивляться. Он делал всё, что обещал, он показал мне другие миры…он любил меня. И он убивал меня, пока я не поняла, что мой отец хуже любого монстра. Ты показал мне демона во мне, и я убила его. Так убей своего, Пеннивайз, пока он не убил тебя. - Я с ним играю. - юное Оно нахмурилось. - Это моя игра. Беверли даже глаза прикрыла от нахлынувшего на неё ужаса. - Нет, это он тобой играет. И это самая чудовищная и жестокая вещь на свете - такая вот игра взрослого с детёнышем. Девочка выбросила окурок, неожиданно приподнялась на цыпочки и поцеловала Оно в щёку. - Спасибо за колу. И за всё. Пеннивайз сердито посмотрел Беверли вслед, потирая щёку, но за ней не пошёл. Человеческая самка сказала то, что хотела сказать, и хотела, чтобы он остался и думал над её словами. Он действительно остался, даже встал на то же место, где девочка стояла. Признавать её правду было болезненно, тем более, что Оно само знало, что самка права. Зазеркальный томминокер, Тварь, его игра, его самый сильный и насыщенный морок был сильнее и хитрее детёныша Оно. Пеннивайз прекрасно понимал, что они балансируют на тонкой грани между кажущимся равновесием сил и что Тварь покажет свою истинную суть, когда ей надоест её же игра. К тому же, каким бы привлекательным не казался ему улучшенный томминокер, Пеннивайз знал, что выберет он всё равно Билла и Джорджи. Настоящий томминокер не был таким...другим, не поймал его, он действовал грубо и примитивно. Был ли этот морок тем, что Оно само себе возжелало? Идеальный противник, идеальный хищник. Сильный, безжалостный и опасный во всех смыслах. Майк тоже был опасен, но Пеннивайз с удивлением признался сам себе, что не чует в Майке врага. Хэнлон был часть Оно, часть самого Пеннивайза, и это исключало в нём суть смертельного хищника, суть настоящего врага. "Новый" Смит был бы идеален...существуй он не только в Мёртвых Огнях Оно. Возможно, самка права, и он непозволительно надолго заигрался. Вырвать из себя эту болезненную привязанность и уничтожить Тварь? Пеннивайз не знал, как это сделать с существом, которое он сделал сильнее своим же страхом, но, конечно, даже не задумался о том, что это может быть невозможно. Для Оно нет ничего невозможного.***
Самка едва успела остановить Старшего. Не силой. Никаких сил Её не хватило бы на то, чтобы хоть на миг удержать обезумевшее от ярости Оно. Она остановила Его нежностью и Зовом - умоляя всего об одном мгновении промедления, прежде чем древнее Оно начнёт терзать Тварь из зазеркалья, Неудачников, и своего запутавшегося в собственных желаниях Младшего. Старший уступил Самке только потому, что решил понять Её Зов, понять Её мысли и то, на что Она хотела указать Ему. Одра едва успела сформировать несколько вариантов возможного "будущего", возможного развития событий. Самка спешила, и эта поспешность тоже немного успокоила Древнее Оно - раз Мать не спешит убивать и поглощать, возможно, и Ему следует повременить с уничтожением всего, что взрослеющий (но всё равно ужасно бестолковый) детёныш сам себе насоздавал? Он посмотрел то, что показала Ему Самка и усмирил свой гнев. Ни в одном временном потоке не было смерти Пеннивайза. А вот если Он вмешается сейчас, юное Оно рано или поздно всё повторит - и в этом, повторном будущем, смерть была уже не только во всех потоках, но и являлась концом существования Его Младшего. Самка - Мать едва не плакала от отчаяния и невозможности помочь, но Младший сам должен был сделать выбор. Древнее Оно свернулось в клубок, тихо рыча от ярости. Самка была права, и Старший принял это - детёныша нельзя вечно вытаскивать из всех бед, нельзя постоянно решать за него. Это Путь не Охотника, а...человека. Контролируемой Еды. Древнее Оно горько пожалело о том, что когда - то вообще Спело Себе дефектного детёныша, и приготовилось ждать то, что должно было случиться.***
Томминокера напрягало отсутствие Старшего. Тварь чуяла древнее Оно, но не могла понять, почему древнее Божество не нападает на него, Странника, своего ненавистного врага. Юное Оно было сильным, но Смит не боялся Создателя своего детёныша: Создатель, сам того не зная, сделал своего врага практически неуязвимым за зеркальной гранью, куда мёртвая Тварь смогла выбраться. Джон Смит продолжал существовать, нагло улыбался ребятам, ощущая их бессилие и своё превосходство, и вроде бы даже умилялся тому, что интерес его Божества к своему сильнейшему мороку ослабел. Какой Странник не любит брать силой то, что ему нравится? То, что юное Оно придётся приручать к себе заново, Смита только порадовало. Тварь, в которую превращался Майк Хэнлон, была опаснее юного Оно. Томминокер понимал, что не будь он зазеркальным, этот мальчишка легко победил бы его в первой же битве, но пока Майк только лишал томминокера "подзарядки" от его "божественной батарейки". Настоящей битвы было не избежать. Смит знал это, но не переживал за исход. Вне зеркала, в мире по ту сторону, зазеркальные Твари, мороки Оно, были практически неуязвимы и бессмертны. Всё было лучше, чем это ужасное заточение в нигде, в Мёртвых Огоньках. Чуять своё Божество, чуять детёныша, последнего во всех Вселенных детёныша с кровью томминокера, истинного Странника, и не мочь ничего сделать? Лучше смерть - настоящая, истинная, дарующая покой, а не вечную пытку.***
Деннис Залевски был в восторге от своих новых способностей. Пойти якобы в магазин, а на самом деле завернуть в бар и посидеть там с друзьями за кружкой пива, сотворив для жены все нужные продукты и вещи по списку; не проводить ревизию на работе, а сотворить уже готовый результат; не тратить больше деньги на пиво; успокоить плачущего ребёнка, развеселить его щелчком пальцев и вызвать восторг жены своим "умением обращаться с сыном"? Да запросто. Но ко второму своему "сыну", Малышу, Деннис свои "магические" способности не применял. Да и в своей "посмертной" жизни он не сыпал чудесами направо и налево, понимая, что всё это только подчёркивает нереальность его существования. Поиграв некоторое время в Супермена и затосковав, Деннис оставил только умение творить пиво - всё остальное он мудро решил не заменять чудесами, чтобы не отвыкать от нормальной жизни. Малыш молча одобрил его решение - даже стал чаще улыбаться, когда понял, что его человек решил остаться просто человеком. Кокон Самки - Матери над Дерри Залевски видел, и понимал, что на самом деле и он, и Малыш лежат сейчас в Логове Оно, свернувшись в клубок, но не сходил от этого знания с ума. Разум человека, знающего о своей смерти, живущего по милости детёныша Оно, выдержит и не такое. Единственное, что его мучило - это постоянная настороженность Малыша, мысленно следящего за своими Создателями и переживающего за них. Залевски это раздражало. Малыша он жалел и не понимал, почему тот никак не может смириться с фактами. Его создатели жили своей жизнью, особо не вспоминая о детёныше, творили всякую ересь, не думая, что вредят не только себе, но и Грею. Так зачем нужно было изводить себя? Деннис считал, что пара жизненных уроков никак не повредит ни обоим братьям Денбро, ни малолетнему Оно, которое лезло куда надо и не надо, ни этому загадочному "третьему", который, собственно, и был инициатором появления Малыша на свет. Вот только Малыш так не считал. Он, конечно, молчал и ни на что не намекал, но Деннис и так видел, что его найдёныш рвётся к Неудачникам - туда, где были его...родители, если называть вещи земными именами. Залевски понимал, что он для Малыша много значит, но против своей природы какое живое существо пойдёт? Его полубога тянуло к своим создателям со страшной силой, и с этим нужно было считаться. Помучившись так некоторое время, Деннис взял на работе отпуск и категорическим тоном велел Малышу собираться в дорогу. Когда ещё выпадет шанс посмотреть, как снимаются в кино люди и Оно? Небольшая увеселительная прогулка, вот и всё. На пару дней. Малыш воссиял лучезарнейшей улыбкой и едва не задушил Денниса в объятиях. Залевски, собирая дорожную сумку, глотал злые слёзы и уговаривал себя набраться терпения. То ли ещё будет? Если бы он знал, к каким последствиям приведёт его затея, он заточил бы Малыша в бункер поглубже прежнего и кинулся прямо к Старшему, древнему Оно, и Одре, Самке - Матери.***
После разговора с Беверли и собственных сложных выводов Пеннивайз решил больше не играть в Тварь. Его игра стала неконтролируемой...или, точнее, контролируемой не им, но не это заставило юное Оно прекратить её. Ему просто стало скучно и противно - всё, что происходило, было слишком человеческим. И взрослым. Юное Оно хотело Охотиться и играть с Неудачниками. И ещё Пеннивайз чувствовал себя виноватым, думая о возможной реакции древнего Оно. Старший не простит ещё одного детёныша от представителя низшей расы. И не будет больше ждать, когда Его Младший накопит побольше Огоньков, чтобы сливаться с ним. Юное Оно не задумывалось о том, почему Старший никак не проявляет себя в мире его Сна, но искренне радовалось этому факту, потому что подозревало, что при встрече Старший не ограничится одним "объяснением", а будет "объяснять" несколько раз подряд, и, возможно, не только "объяснять". Продолжать свою опасную игру с условием "и не только" Пеннивайз не хотел.***
Неудачники были настроены решительно, но никто не знал, как, собственно, можно было уничтожить зазеркального "Джона Смита". Это был уже не обычный томминокер. Как можно убить морок, питаемый самим Создателем? Беверли предположила, что раз Смит появился из зеркала, то и уничтожить его нужно при помощи зеркала. Стэн, помня свой опыт уничтожения мороков из Водонапорной башни, сказал, что нужно время - если морок не подпитывать, он со временем развеется сам собой. Все это было правильно, но ребята не знали, как заманить хитрого томминокера обратно в зеркало. Да и времени у них не было - не "подпитывать" морок не получалось. Смит так "пил" юное Оно, что выглядел уже реальнее самих Неудачников. Подсказку ребятам дал Люк Росслер. Как не ненавидел Джорджи эту дрянь, даже он заметил, что "Дин" страдает от того, что "Билл Скарсгард" совсем перестал его замечать. Сделал ли Пеннивайз свою временную (в этом младший Денбро не сомневался) игрушку слишком зависимой от себя или это маленький Люк так полюбил свою Смерть, было уже не важно. Он страдал, и даже озлобленное сердце Джорджи дрогнуло, когда он заметил, как стал выглядеть когда - то счастливый мальчик. Юный актёр стал тенью самого себя. Самым страшным было то, что никто этого не замечал - люди видели живого, весёлого мальчика. Люк стал собирать Лабиринт. Джорджи, следящий за ним, сразу и не понял, что делает эта маленькая нежить. Заметив его, Росслер зашипел, бросил тяжёлое зеркало, которое уже почти поставил на раму и убежал. Сознание Джорджа точно молния пронзила - всё вдруг стало кристально ясным. Нужно восстановить Зеркальный лабиринт. Пеннивайз что - то сделал с зеркалами. Они были настолько прозрачными, что Джорджи часто трогал их, каждый раз холодея от ужаса - вдруг его пальцы проникнут внутрь зеркала и их отрежет, или его самого затянет в эту невозможную ледяную прозрачность? Из этих зеркал выбралась Тварь, как раз после того, как Пеннивайз разбил головой зеркало и откусил голову Люку Росслеру...точнее, своей уже не - живой игрушке Дину. Неудачники выслушали Джорджи очень внимательно. Поднять тяжёлые зеркала - все, до одного (кроме разбитого) было нереально, да и не было на это времени. Лишние декорации могли увезти в любой момент. Но несколько зеркал ребята всё же подняли, установили и даже почистили их. Получилось что - то вроде прерванного зеркального коридора. Дин явился, когда Неудачники сидели, отдыхая, и смотрели на зеркала, пытаясь понять, что делать дальше. Презрительно фыркнул, подошёл к зеркалам, сдвинул одно из них так, чтобы оно перекрыло выход из Лабиринта и впервые улыбнулся Джорджу. Джордж только вздохнул. Маленькая нежить явно признала его "своим", простила его бывшее состояние "любимой игрушки" Оно. - Ночью, - мысленно сказал Дин младшему Денбро. - Когда луны будет много. - Много? - Джордж представил себе небо и полнолуние. Росслер нахмурился, отрицательно помотал головой, показывая мальчику луну, которая отражается во всех зеркалах сразу. - Брось его в зеркало. Дин ещё раз улыбнулся и убежал в трейлер к Биллу Скарсгарду. Неудачники молча следили за этим странным диалогом. Они слышали всё, что Дин "говорил" Джорджу, но, как и сам Джордж, не до конца поняли то, что хотел сказать этот странный мальчик. Они должны были как - то втолкнуть Смита в зеркало, пока луна отражается от всех зеркал? - Я сделаю это, - спокойно сказал Майк Хэнлон. - Мы уберём Смита, а потом разберёмся с Росслером. - Мы все сделаем это, Майки, - подтвердил Стэн. - Все вместе. - А я хочу сначала узнать его секретик, - Ричи безмятежно улыбнулся, - Его...как там пел Пенька?... - маленький и гаденький секретик о том, как можно забацать малолетке бэби от трёх папашек. Ричи жгла ярость. Он был так зол, что дрался бы сейчас даже с древним Оно, не то, что с мороком. - Бип - бип, Ричи. - отозвалась Беверли, но никто из Неудачников даже не улыбнулся. Бев посмотрела на Бена - тот же воинственный пыл, те же горящие глаза. Даже Эдди не выглядел слабым и сомневающимся. Итак, мальчики готовы убивать, рвать и терзать...как когда - то давно, все они убивали и терзали Оно. Девочка сомневалась, что Смит, зазеркальная Тварь, провалится в зеркало целой, а не по кускам. Она и сама была готова драться - и силе её ярости Ричи мог только завидовать. Кому, как не ей было знать, что такое желающий ребёнка взрослый? Но это состояние эйфории будущей битвы для Беверли было не полным. Они все что - то упустили, какую - то мелочь, которая могла решить исход боя. Бев не могла понять, что это, не знала, в каком направлении ей думать. Осталось только довериться везению Неудачников. И луне.***
Деннис пожалел о том, что притащил Малыша на съёмки почти сразу же. Его полубог сиял от счастья ровно десять минут - до того момента, как увидел какого - то невзрачного человека рядом с Биллом Скарсгардом. Точнее, это было юное Оно, но Деннис даже при умении читать мысли некоторое время сомневался, кто из этих ребят кто. Ещё большая путаница была с Неудачниками. Их называли непривычными именами, и ребята откликались на них, похоже, сами того не замечая, но больше всего Залевски удивил маленький актёр Люк Росслер, который выглядел...не очень живым, и даже не очень реальным. Понаблюдав и сделав выводы, Деннис начал сердиться по - настоящему. Это были не съёмки, а бред какой - то, как пятно Роршаха - что вы видите, почему, где и в каком измерении? Он бы взял Малыша за шиворот и в тот же день увёз обратно в Дерри, но Малыш не отводил взгляда он насмешливо улыбающегося мужчины с неприятным взглядом и незапоминающимся лицом, и Деннис решил потерпеть до вечера. Пусть Малыш пообщается со "своими". Билеты на вечерний рейс Залевски предусмотрительно уже сотворил. Вечером Малыш исчез. Никто не знал, где он. Залевски чуть с ума не сошёл, перебирая в голове всякие ужасы, которые могли случиться с его найдёнышем. Он уже взвинтил себя до предела, когда Малыш появился снова - подавленный, измученный и такой страдающий, что Деннис сразу же передумал ругать его. На вопросы Малыш не отвечал. Когда на небе появилась луна, он уставился на неё с тем же жадным интересом, с каким смотрел на невзрачного спутника Пеннивайза.***
Луна светила во все зеркала, отражалась в них, и лунные блики делали подобие лабиринта странным местом вне времени и пространства. Все Неудачники, Билл Скарсгард, Деннис и Малыш смотрели на лабиринт и ждали Джона Смита, зазеркального томминокера, который не мог не явиться. Деннис с трудом верил в происходящее. Он всё уже понял, но не мог заставить себя поверить в то, что должно было произойти. Они все будут драться с какой - то Тварью из зеркала, и драка заключается в том, чтобы запихнуть эту самую Тварь обратно? Бред. Джон Смит явился эффектно - возник в лунных перекрещивающихся лучах, в самой середине импровизированного Зеркального лабиринта. С ним явился и Пеннивайз, но он не подошёл к Неудачникам и не остался со Смитом - остановился в отдалении, словно наблюдая за происходящим, и под руку ему тут же ввернулся Дин, со своей странной загадочной улыбкой. Майк Хэнлон радостно выпустил ночную Тварь на свободу. Неудачники только попятились от него, чтобы не мешать, а Залевски от неожиданности вскрикнул и шарахнулся прочь, стараясь загородить собой Малыша. - Иди, - насмешливо позвала Тварь томминокера, поманив его многосуставчатым пальцем. - Поиграем. Тут Залевски вскрикнул во второй раз и выругался, потому что "Джон Смит" сбросил личину человека, и выпрямился, являя всё своё иномирное уродливое совершенство Странника, хищной и безжалостной твари, ненавидимой во всех мирах. Драки красиво выглядят в кино - горы битых вещей, взорванных машин и окровавленных противников; на лице главного героя обычно красуется только кровоточащая царапина, в то время как его противник выглядит так, будто попал под пресс. В драке Майка и зазеркальной Твари не было никакой красоты. Была жажда крови, убийства, жажда чужой боли и муки. Созданный Неудачниками лабиринт, конечно же, пострадал в первую очередь - сложно было не разнести зеркальные рамы, впечатывая в них противника. Звон разбитого стекла заставил Смита и Майка прекратить бой. Несколько мгновений Смит смотрел на осколки, в которых всё ещё отражалась луна, а потом...рассмеялся. Это охладило Хэнлона сильнее, чем осознание того, что они натворили. - Вы серьёзно хотели убить меня таким пустяком? - почти простонал Смит, глядя на Неудачников и скаля острые и загнутые, как рыболовные крючки, зубы. - Неразумные, наивные человеческие существа. Это так глупо, что я даже сердиться на вас не могу. Томминокер перевёл взгляд на юное Оно. - Идём со мной, моё Божество. Ты же видишь - твои игрушки, твои ничтожные люди, твоя Еда не в состоянии причинить мне вред. Иди со мной, Пеннивайз, туда, где ещё не был и никогда не будет даже твой Старший. - Нет. - тихо сказал Роберт Грей, но его почти шёпот прозвучал как гром. - Никто никуда не пойдет, кроме тебя. Джон Смит посмотрел на него, и Залевски с мучительной ревностью понял, что Малыш всем своим существом тянется к этой Твари. Юный томминокер смотрел на Смита огромными глазами и Деннис буквально слышал, как стучит его сердце - бешено и страшно. - Грей, - Смит улыбнулся своему детёнышу, и на его жуткой узкогубой окровавленной морде проявилось почти человеческое выражение тепла и восторженной нежности. - Идём. Ты идеальный Странник, ты совершенен и достигнешь того, чего не мог достичь я. Ты станешь великим Охотником. Идём со мной и твоим Создателем. Малыш едва слышно застонал, и по его щеке сползла слеза - одна единственная, которую Грей сразу же стёр. - Я буду всем для тебя, божественный Роберт Грей, детёныш мой и моего Божества. - Томминокер говорил так, будто не было больше никого в мире, кроме него, Оно и юного Грея. - Поверь мне и иди. - Нет. - Повторил Малыш с мукой в голосе. Странно, но и в его голосе была нежность. Глаза Грея стали просто чёрными дырами в никуда - страшные мёртвые омуты, в которых Смит отражался до жути...настоящим. - Я думаю о тебе. - сказал Смит Малышу, и Беверли вздрогнула, словно отец положил руку на её плечо. Я думаю о тебе, Бевви. Тревожусь за тебя. Иди ко мне. Маленькая несчастная девочка и взрослый мужчина. Подонок, который хочет изуродовать собственного детёныша, и сделать "вечным генератором" детёныша второго, о котором он уже позаботился. Иди ко мне, Беверли. Беверли издала низкий головой смешок, который напугал Неудачников даже больше, чем её саму. Хищная, опасная Беверли - совсем не та насмерть напуганная девчонка, которая вся сжималась от горя и отвращения к себе, когда папочка подходил, чтобы позаботиться о ней. - Да пошёл ты. - хрипло сказала Бев. Её словно вытошнило этим словом. Тварь посмотрела на девочку с интересом и ухмыльнулась, но Бев не стала больше ни ругаться, ни проклинать Джона Смита. Пеннивайз помог ей убить её главного демона, а теперь она поможет ему - пока этот инопланетный ребёнок ещё не понял, чего добивался от него Странник, последний представитель своей проклятой всеми мирами расы. Все произошло в доли секунды. Зеркальные осколки стали прозрачными, и Зеркальный Лабиринт появился снова, будто и не было никакой драки двух Тварей, ночной и иномирной. Лунные лучи вспыхнули в зеркалах так, что стали похожи на лазерные, и от зеркал повеяло холодом - тем самым страшным, потусторонним холодом, который и был предвестником появления зазеркальной Твари. Конечность Пеннивайза, его рука, впилась в плечо Дина когтями, но маленькая нежить не отстранилась - наоборот, Росслер ещё ближе придвинулся в юному Оно и рассмеялся - ликующим, победным смехом. А Пеннивайз смотрел на Лабиринт, и свет и холод в зеркальном коридоре разбили реальное время на такие же осколки, из которых слились в единое целое истинные зеркала. Неудачники попятились - даже Майк, с когтей которого всё ещё капала зелёная кровь томминокера. Деннис едва успел схватить обеими руками Малыша, обнять его и оттащить назад - юный томминокер, оскалясь едва ли не ужаснее своих Создателей, примерился уже к прыжку в зеркальное сияние. Беверли прыгнула на Тварь, но не вцепилась в неё; вместо этого девочка выставила вперёд обе руки, и толкнула томминокера в глубь зеркального коридора с такой силой, что Джон Смит отлетел назад, ударился о зеркало...и оно поглотило его, как поглотили бы воды спокойного озера камень, брошенный в него. Зеркало на миг помутнело, по нему пошла рябь, и снова стало прежним, за исключением Твари, заточенной в нём. Томминокер не стал биться о зеркало с той стороны - он положил обе лапы на стекло и стал смотреть на юное Оно. И такая тоска и боль была в его взгляде, что Малыш снова рванулся из рук Денниса. Залевски едва удержал его. Если бы не Майк, Грей вырвался бы и прыгнул в опасное сияние Лабиринта. Пеннивайз внимательно посмотрел на своего детёныша, потом на Тварь, заточённую в зеркале. А потом сделал то, что от него никто не ожидал - ни Неудачники, ни Джон Смит. Он вошёл в ослепительное ледяное сияние Лабиринта, подошёл к зеркалу с заточенной в нём Тварью и положил конечности на зеркало. Улыбнулся томминокеру так, что Смит рванулся к нему, ударившись о невидимую преграду всем телом. Многосуставчатые пальцы Оно прошли сквозь зеркало с лёгкостью, как сквозь воду, и Пеннивайз вошёл внутрь. Тут же страшное сияние погасло, и единственное, что смогли увидеть на расстоянии Неудачники, были светящиеся глаза юного Оно - жёлтые, хищные Мёртвые Огоньки, отражающиеся в широко распахнутых чёрных глазах томминокера. Пеннивайз положил обе конечности на плечи Джона Смита, потянулся к нему, словно для поцелуя, и....откусил ему голову. Деннис как смог загородил собой страшное зрелище и закрыл Малышу глаза рукой. Грей не сопротивлялся. Он даже не плакал больше - просто замер, позволив Деннису обнимать себя и только вздрагивал, слыша из темноты хруст пожираемой плоти одного из своих Создателей. - И в каком месте мне надо было вставить свою реплику о трёх отцах? - спросил Ричи. Он был очень бледным, но пытался улыбнуться онемевшими от холода и шока губами. Такой же бледный Эдди испугался, что Тозиер сейчас потеряет сознание, а он не успеет его подхватить. Но Ричи сознание не потерял. Вместо этого потерял сознание сам Эдди, а Ричи стошнило после очередного хруста и влажного сосущего звука из милосердной темноты. Майк смотрел в темноту с интересом, периодически облизываясь. Он с трудом смог восстановить свой человеческий облик. Если бы не пристальный взгляд Стэна, Хэнлон прыгнул бы вслед за Пеннивайзом. Зачем? Это Майк запретил вспоминать даже себе. Он вовремя вспомнил то, что он всё же человек. Бен обнял Беверли, но девочка была на удивление спокойной и даже довольной. Если не считать царапин, которые она получила при падении после прыжка на томминокера, Бев была целой и невредимой - даже, можно сказать, цельной; смерть Джона Смита словно дала ей второе дыхание. Джорджи не сразу понял, что всё это время он сдерживал брата так же, как Залевски сдерживал Малыша. Только когда странно спокойный Билл стал очень осторожно и медленно разгибать вцепившиеся в него пальцы брата, Джорджи расслабился и отпустил его. Впрочем, пальцы он так и не смог разжать самостоятельно, без помощи Билла. Из темноты вышел Пеннивайз и улыбнулся своей обычной жутенькой улыбкой. Она померкла, когда он оценил "масштабы бедствия", но не исчезла. Выглядело юное Оно очень довольным собой и...сытым. - Господи. Мне никто не поверит. Все обернулись. Билл Скарсгард ответил на их взгляды нерешительной болезненной улыбкой, перевёл взгляд на Пеннивайза и потерял сознание. - Интересно, много он увидел? - не сдержался Тозиер, рассматривая актёра. - Бип - бип, Ричи. - Беверли решительно отстранила Бена, опустилась на колени возле Скарсгарда и приподняла его голову. - Ребята, помогите мне перенести его в трейлер и найдите врача. - А если он всё видел и будет рассказывать об этом направо и налево? - задумчиво поинтересовался Майк. - Ему никто не поверит. - горько улыбнулась Беверли.***
Новый Дерри. - То есть как это ничего не было?! - не мог прийти в себя от изумления Эдди. - Это всё что, нам только показалось?! - Чел, мы лежим в Логове в позах зимующих червяков, - авторитетно "подлил масла в огонь" Тозиер, занимающийся очень странным делом; он пытался забраться повыше и прыгал оттуда, размахивая руками. Никто не понимал, что он делает, а Ричи не спешил объясняться. Билл внимательно смотрел на Пеннивайза, который под его взглядом смущённо ёрзал, хотя улыбаться не переставал. Юное Оно вообще довольно улыбалось почти постоянно с того момента, как сожрало зазеркального томминокера. Ничего не было?! Они столько пережили после этой страшной битвы со Смитом - помогали выйти из шокового состояния Биллу Скарсгарду, отвечали на его вопросы, пытались растормошить Грея, который с момента смерти зазеркального томминокера ни разу не улыбнулся и вообще выглядел так, будто ему расхотелось жить. Деннис увёз Малыша домой, но Билл до сих пор помнил его погасшие глаза, в которых застыла боль. Сниматься больше никому не хотелось. Неудачники старались изо всех сил, но именно старались - такой сумасшедшей энергии, такого счастья на съёмочной площадке больше никто не испытывал. Намного позже, когда все посмотрели фильм про себя же, стало понятно, почему через все шутки и ужасы фильма проступала грусть - такая щемящая грудь тоска по тому, что уже никогда не могло случиться. Может, все они повзрослели? Билл посмотрел на очередной прыжок и падение Тозиера и улыбнулся. Нет, не повзрослели. Они поумнели. Пеннивайз вернул всех в Дерри так же внезапно, как переместил в будущее. Когда Неудачники наперебой принялись ругать его, юное Оно надулось и неожиданно выдало нечто шокирующее: ничего не было, всё случившееся - всего лишь Сон, причём Сон именно его, Пеннивайза. Можно расслабиться и больше ни о чём не думать. Сон? Но Билл помнил всё так ярко и так живо, помнил мельчайшие детали, которые нельзя увидеть даже во сне. - Ричи, что ты делаешь? - поинтересовался Эдди, на которого Тозиер чуть не упал. - Пытаюсь научиться летать. - серьёзно сказал Ричи, и, отдышавшись, полез на очередной выступ. - Если мы в грёбаном сне Оно, я должен уметь летать, Пенька же обещал. - Много что он наобещал, - Майк, прищурившись, уставился на юное Оно. - Ты же обещал больше не играть с нами в такие игры, да, Пенька? Пеннивайз осторожно кивнул и весь подобрался; кажущегося спокойствия Хэнлона он боялся больше, чем пристального, задумчивого взгляда Билла. Оба этих человека были сейчас опасны, но юное Оно чуяло, что Билла нужно бояться меньше, чем Майка. Билл был...ну...его Билл. Майк вздохнул и начал меняться. - Ой, - не удержался Ричи, и это относилось не к очередному его падению с высоты. - Иди, - поманила многосуставчатым пальцем Пеннивайза ночная Тварь. - Я напомню тебе, в какие игры детям нельзя играть. - Майк, - начал было Стэн, но Тварь только махнула на него рукой. - Я помню, кто я, Стэнли. И прыгнула. - Мальчишки. - Насмешливо фыркнула Беверли, когда юное Оно и ночная Тварь скрылись в туннеле. - Билл, прекрати страдать. Если это был один из Снов Оно...что ж, теперь мы все знаем, что это такое. В любом случае мы справились, верно? Ричи, Пенька сказал, что мы будем летать. Вот так. Девочка немного приподняла руки и взлетела. Ричи несколько секунд рассматривал её, открыв рот, и попытался взлететь, но только запрыгал на месте. - Как ты сделала это?! - Очень просто. - Бев улыбнулась сверху и взлетела повыше. - Нужно просто думать о чём - то хорошем, Ричи. О том, что ты счастлив. О том, что ты ребёнок. О том, что ты убил всех своих демонов. Лёгкие мысли. - Убил всех демонов? - Ричи растерянно посмотрел на Эдди. Он смутно понимал, о чём говорит Беверли...но убил ли он сам всех своих демонов? - Дай мне руку, Эдс, - попросил Тозиер. И, когда рука Эдди легла в его руку, мальчик перестал чувствовать под ногами землю Логова.***
- Разлетались. - проворчал Старший, с неодобрением следя за Неудачниками. Маленькие самцы и самка парили посреди Логова, летали, задевая воздушные шарики, и смеялись так, как смеются только дети - весело и беззаботно, полностью отдавшись волшебству момента. Майк Хэнлон не летал, он мчался сейчас за Его Младшим, и древнее Оно позволило ему совершать задуманное: с ролью няньки темнокожий самец справлялся отлично. А вот что касается Сна - Его детёныш в очередной раз сделал глупость, или это был такой хитрый ход "на будущее" и для будущего? Древнее Оно всмотрелось в события, произошедшие и будущие, привязало к своей Паутине очередную временную петлю и довольно улыбнулось. Детёныш продолжал Его радовать и веселить.***
Летать было так...восхитительно, так здорово! Билл тоже летал и улыбался, и он был не великим Биллом, человеком - легендой, а просто старшим братом, который сам был ещё ребёнком, верящим в чудеса. Что - то они все упустили. Пеннивайз сказал, что всё это был Сон, но что - то мешало Джорджу ощутить совсем уж полное счастье, какая - то мысль не давала ему покоя, как камушек, попавший в ботинок. Но летать было так...!! Джорджи заснул с улыбкой на лице.***
- Скарсгард? Билл? Актёр вынырнул из сна, как из вязкого болота. Светило солнце, вокруг него столпились Неудачники, "взрослые" и дети, гримёры, костюмеры и бог знает кто ещё. Андрес Мускетти со смехом похлопал Билла по плечу. - Не спи на солнце, Билл, ты весь мокрый. Сейчас будем снимать сцену в зеркальном лабиринте. Ты готов, всё нормально? - Да, Андрес, всё окей. - Скарсгард встал со скамьи, на которой уснул, и вокруг него закипела обычная съёмочная работа. Сон? Этот кошмар, Оно, жрущее не менее мерзкую серую Тварь, зеркала и лунный свет, Неудачники... Билл огляделся. Дети как дети, в его сне они были...другими. - Где Росслер?! - рявкнул Мускетти, и Билл едва не закричал, когда маленькая ручка Люка Росслера, "Дина", скользнула в его ладонь. - Простите, я проспал. - Люк потёр глаза, весело улыбнулся проходившему мимо Джеймсу Макэвою, "взрослому Биллу", и сжал ладонь Скарсгарда. Ладонь в белой перчатке Пеннивайза. - Откуси мне голову, Пенни, - скорчил страшную рожу Люк, и Билл снова почувствовал странную реальность своего кошмарного сна. Съёмки прошли идеально.***
Люк Росслер перевернулся во сне, сбросил одеяло на пол трейлера и повернулся к стене. Ему снилось волшебное место - этакая "Страна Рождества" с добрым Сантой в красивом костюме с бубенчиками, алой улыбкой на лице и воздушными шариками. Шариков было много, и все они летали. А ещё был запах - невозможно вкусный, чудесный запах, которым Люк не мог надышаться. Луна зашла за тучи, и в трейлере стало совсем темно, но Люк не проснулся. Губы его приоткрылись, и из уголка губ потекла кровь. Люк привстал, сплюнул выпавший зуб, упал обратно на подушку, пачкая её кровью, и улыбнулся ещё шире. В его Стране Рождества Санта раздавал шарики, и Люк знал, что полетит, когда возьмёт шарик. Полетит над всеми, потому что Санта избрал его в свои помощники. Глаза Люка Росслера вспыхнули серебряным светом.