Оно: Нерасказанные истории.

Никакого тёмного туннеля с ослепительным светом в конце не было. Свет был сразу, и свет был Мёртвыми Огоньками такой нечеловеческой красоты, что Авери рассмеялся от счастья — так вот как выглядят таинственные Огоньки, которые он мог создавать силой воли, материализовывать то, чему на человеческом языке нет и не было названия! Авери летал в Мёртвых Огоньках в эйфории и не мог даже сейчас поверить в то, что он спасён. Нет больше Института. Никто не мучает его, не пугает, не пытает. Он свободен и…мёртв, но если бы он знал, что смерть будет ответом на все его незаданные вопросы, он бы постарался умереть сразу же, как попал в этот поганый Институт. И никому не помог бы. Радость потускнела, словно сияние Огоньков уменьшилось. Они были божественно прекрасны…и что дальше? Он вечно будет вот так летать в эйфории? Авери вдруг с отчаянной силой захотел жить. В мире, где тебя могут похитить и пытать, в мире, где есть люди, которые не пожалеют жизни маленького ребёнка для того, чтобы воплотить невозможное. В мире, где он заснул любимым сыном в теплом доме, а проснулся подопытным кроликом в мерзкой копии «Ангара 18». В мире, где жизнь ничего не стоит, детство кончается в тот миг, когда слепой рок укажет костлявым пальцем на тебя, а твои мама и папа, такие сильные, такие вечные, - мама и папа, которые будут жить вечно, как и ты и никогда не умрут, вот никогда — никогда — исчезнут в тот миг, когда пули вопьются в их тела.  — Я хочу жить! — сказал Авери Огонькам. — Пожалуйста. Разумеется, ничего не произошло.  — Я хочу жить! — повторил Авери, и голос его задрожал. Мальчик медленно опустился вниз, почуял запах земли и ноги его коснулись травы. Трава. Земля. Жизнь.  — Пожалуйста! — закричал он всесильным Огонькам, так же равнодушно и загадочно танцевавшим в черноте. — Вы всё можете, я знаю! Авери присел на корточки и заплакал.  — Ну даа, детёныш, а потом скажешь что я чудовище и бууфф мне из пистолета в башку? Авери испуганно поднял голову. Напротив него так же на корточках сидело невообразимое чучело, и, склонив голову на бок, внимательно его изучало. Мальчик приоткрыл рот от изумления. Существо было рыжим, высоким и одетым в совершенно неуместный серебристый клоунский костюм, нежно позванивающий бубенчиками. И, не смотря на то, что Авери сразу же понял, что это существо опаснее самой Смерти, именно бубенчики заставили его улыбнуться.  — Огонёк?!  — Меня зовут… — начало странное существо, но Авери кинулся ему на шею и обнял изо всех сил.  — Тебя зовут Огонёк, я знаю. Я же сам тебя создал. Существо расхохоталось и повалилось на траву, дрыгая ногами. Авери вынужден был отцепиться от него и упал рядом, умудрившись расцарапать локти. Странно, но эта мелочь мальчика почему — то успокоила.  — Огонёк? — вопросительно повторило существо и снова расхохоталось. Зубы у него были очень острые и их…было, пожалуй, многовато даже для такой широко растянутой пасти.  — Эти Огни, из моей головы, — я их создаю, — попытался объяснить Авери. — Ты так же светишься, я только не понимаю, почему придумал тебя таким…ну…странным. Существо снова расхохоталось и мальчик начал чувствовать лёгкое раздражение. Ну и как ему договориться с этим легкомысленным созданием, которое он сам же и придумал? Огонёк явно не воспринимал его слова серьёзно.  — Я хочу жить. — со вздохом сказал мальчик, когда Огонёк перестал истерично хихикать. — В том мире, где были мама и папа. Еще хоть немного, пока не вырасту. Ты можешь это сделать? Можешь вернуть меня?  — Могу. — Огонёк нехорошо улыбнулся. — Под бетонные плиты, за миг до твоей смерти, человечек?  — Нет. — Авери вдруг понял, что рано обрадовался. Кем бы ни было это существо, оно…не очень дружелюбное. Огонёк смотрел на него задумчиво и как — то странно.  — Ты не будешь стрелять в меня? Если мы поссоримся?  — Стрелять?! — Авери так изумился, что забыл про свои переживания. — Конечно не буду. Я не умею, не хочу, я… — мальчик смутился. — Почему ты это спросил?  — Ты сказал, что придумал меня, Мальчик — с — Огоньками. В другое время меня тоже придумал мальчик с Огоньками, которые он превращал не в силу, а в чёрные закорючки на бумаге. Он умер внутри после того, как я сожрал его брата. Оживить его было легко, но он потом всё время умирал и пытался убить меня. Это… — Огонёк передёрнулся — неприятно. Авери мало что понял, но уловил суть — Огонёк знал такого мальчика, как он, Авери, и тот мальчик попытался его убить. Такого же мальчика, как он. С такой же…силой?!  — Не буду стрелять. — твёрдо сказал Авери. — Я хочу узнать больше о том мальчике и о его брате. И не называй меня Мальчик — с — Огоньками, Огонёк. Я Авери Диксон.  — Пеннивайз, Танцующий Клоун. — Огонёк насмешливо фыркнул. — Детёныши называют меня Пенька.  — Ты не очень похож на Танцующего Клоуна, — честно признался Авери, чем вызвал очередной приступ хохота у Огонька. — Я бы звал тебя Вайз, но если хочешь, буду звать как зовут они. Особой радости в голосе мальчика не было и Авери с удивлением понял, что мальчишка, давший имя ЕГО Огоньку, заранее вызывает у него, Авери, далеко не дружеские чувства.  — Мы поиграем, Авери, — пообещал Огонёк, поднимаясь с земли. — Ты сделаешь их снова вкусными и мы поиграем, а потом ты полетишь.  — Что? — не понял мальчик. — О чём ты говоришь?  — О Неудачниках, — пояснило существо и протянуло Авери красный воздушный шарик. — Хочешь ша-арик, Мальчик — с — Огоньками? Авери не хотел. Белая верёвочка от шарика выходила прямо из многосуставчатого пальца Огонька, и это было жутко. Но подумав, мальчик всё же взял шарик — чтобы не обижать отказом единственное существо, которое могло дать ему хотя бы иллюзию жизни. Шарик тут же взорвался у него в руке. Авери почувствовал кровь на губах, давление многотонных бетонных плит, его тело содрогнулось в последней мучительной агонии, и мальчик полетел по чёрному туннелю навстречу ослепительному сиянию.

***

Какая гадость ему приснилась. Мальчик проснулся, задыхаясь от ужаса. Но теперь, при солнечном свете, сон казался полной ерундой. Институт, пытки, смерть, Пеннивайз…фантазии малолетнего школьника, нахватавшегося слишком много нужной и ненужной информации в сети. Авери сонно потягивался, не спеша выбираться из — под тёплого одеяла, и виновато думал, что это было слишком — «снить» себе ужасную смерть родителей и мерзкие пытки в Институте. Даже в общем симпатичный Огонёк во сне был всё — таки жутковатым. Ничего, сейчас он увидит маму и папу и будет как никогда милым и послушным — в надежде, что подобная гадость ему никогда больше не приснится. Он обыкновенный американский мальчик, и с ним и его родителями никогда не произойдет ничего похожего на то, что разбило ему сердце в этом ужасном кошмаре. Все будет хорошо.  — Авери? Милый, ты проснулся? Мама зашла в комнату, и Авери не сразу понял, что не так, продолжая сонно щуриться на её сияющий силуэт.  — Милый, вставай, завтрак стынет. Дик уже приходил и звал тебя играть, я сказала ему, чтобы зашёл немного позже… Авери? Авери не смог закричать. Горло перехватило так, что он вздохнуть не мог, не то, чтобы крикнуть.  — Милый, что такое?! Господи, опять… Мама выронила полотенце, которым вытирала руки, бросилась к застывшему от ужаса мальчику и обняла его, заливаясь слезами.  — Авери, скажи что — нибудь. Пожалуйста, милый, не молчи! Авери сам не думал, что умеет так кричать. Вырваться из объятий этой чужой женщины было легко — он почти отшвырнул её от себя, едва не сбил с ног вбегающего в комнату бородатого мужчину с добрым и обеспокоенным лицом и вылетел на улицу. Не тот дом. Не тот город. Не те родители. Мальчик бежал сам не зная куда до тех пор, пока не потерял сознание. Последней угасающей мыслью его была мысль о том, что всё это не сон. Это был его личный Ад.

***

Холодно. Туман. Авери осмотрелся, уже жалея, что поступил так необдуманно — кем бы ни были эти добрые мужчина и женщина, он не должен был поддаваться первому порыву и убегать от них. Это скорее всего огорчило их и напугало. Нужно было узнать, где он и что с ним. Его потряхивало от озноба, кожа на руках и ногах казалась воспалённой и горела, но этот внутренний жар не грел мальчика, а, казалось, замораживал ещё больше. Ну и сколько он уже провалялся вот так на земле — голый, если не считать нижнего белья, сначала под солнцем, потом в туманной сырости? Авери неожиданно для себя рассмеялся. Смех прозвучал вымученно и немного безумно, но мальчик смеялся долго и от всей души — о да, смотрите вторую серию захватывающих приключений Авери Диксона: Авери в туманном Нигде. Да я главный герой, подумал мальчик, я вытянул счастливый билетик в волшебную страну, и меня ждут чудовища и принцессы. И никакой смерти — главные герои не умирают, правильно? Смех перешёл в рыдания. Авери долго сидел, обняв колени и выплакивая свою усталость и горе. Сложно понимать в десять лет, что ты уже никогда не будешь ребёнком, что бы ни случилось. Его родители мертвы. Он убийца. Он…мёртв. Всё это из — за того, что он «сияет». Ну и что, что ему десять лет? Он знал, что мир не так хорош, как убеждали его взрослые, что сияющих детей никогда не оставят жить своей жизнью. Знал, как знают все дети, что чудовища рано или поздно приходят за «сиянием» и с ними придётся биться. Но он не ждал чудовищ в человеческом обличии. Не знал, что такое бывает. За это незнание жизнью заплатили все. Туман немного рассеялся и Авери смог осмотреться. Правда, понятнее, где он находится, ему не стало. Трещины в земле, разрушенные дома, огромные деревья…в кустах мелькали огоньки, и мальчик невольно поискал глазами палку или камень, понимая, что любой зверь разорвёт его прежде, чем он сможет попытаться защитить себя.  — Дерри. Еда говорит — Старый Дерри, но он не старый, детёныш. Он как Старший, а Старший не старый, он был давно — давно, до Еды. Авери с радостью обернулся на уже знакомый голос и с криком отшатнулся. Да, это был его Огонёк, Вайз, или как его называл другой Мальчик — с — Огоньками, Пенька, но как он выглядел! Глаза горят жёлтым огнём, окровавленные многосуставчатые когтистые пальцы хищно двигаются, словно вслепую ищут добычу, в которую могут вцепиться, а зубастая пасть, и так чересчур большая и широкая даже для такой большой головы, вообще разодралась от уха до уха.  — Ты меня напугал. — Честно сказал Авери. Огонёк радостно оскалил свою жуткую пасть, но Авери неожиданно для самого себя закончил — Не делай так больше. Снова этот восторженный взгляд. Авери даже смутился — вместо того, чтобы рассердиться, чудовище явно умилилось его словами.  — Дерри, — повторил мальчик, удивляясь собственной смелости. — Я в Дерри. А теперь объясни, как я сюда попал.  — Ты хотел жить, мёртвый детёныш. Теперь ты живёшь в моём Старшем Дерри. Огонёк уселся как кошка, «копилкой», и Авери неожиданно для себя улыбнулся. Полуголый мальчик в тумане и Тварь с горящими глазами и окровавленными пальцами, сидящая, как кошка. Так ведь не бывает на самом деле.  — Ты мёртвая Еда, — продолжил Огонёк. — Я тебя Спел, но в следующий раз я Спою тебя лучше. Мальчик невольно вздохнул. В ответах Огонька он понимал одно слово из десяти в лучшем случае.  — Я хочу домой. — тихо сказал Авери. — К маме и папе. Настоящим. Это невозможно, да?  — Джоорджи. — Лицо Огонька на миг исказилось, как от боли, и его горящие жёлтые глаза стали голубыми. — Ты даже говоришь как он. Авери тихо плакал, его Огонёк смотрел на него, а мальчик думал о том, что чудеса в жизни бывают, но они страшные, и что он действительно никогда больше не увидит маму и папу. Огонька он решил больше не допрашивать. Мальчик уже понял, что это существо вроде бы старается ответить на его вопросы, но пройдёт некоторое время прежде чем он сам научится понимать его. Что ж, мёртвому мальчику некуда торопиться, не так ли? Окровавленные пальцы и детские кружевные манжеты с бубенчиками. Это было ужасное сочетание, от которого волосы вставали дыбом. Авери задал вопрос, уже зная ответ.  — Почему у тебя пальцы в крови?  — Охотился на Еду, — радостно отозвался Огонёк.  — Я…я запрещаю тебе это. — Авери без сил опустился на холодную землю, чувствуя, что скоро снова потеряет сознание. До него только сейчас дошёл смысл значения слова «Еда», которое имела в виду придуманная им Тварь. — Не смей есть людей. Огонёк улыбнулся ещё шире, от чего его косые глаза почти совсем уехали на затылок, обнял трясущегося от холода мальчика и свернулся с ним в клубок.  — Не есть Еду? — хихикнул Огонёк. — Как скажешь, Джорджи. Авери хотел было сказать, что он не Джорджи, хотел ещё раз запретить Огоньку есть людей и убедиться, что он правда понял, но мальчик заснул, отогревшись в объятиях страшной Твари со светящимися глазами.  — Мы поиграаем в Огоньки, Авери, — сказало юное Оно спящему мальчику. — А потом ты полетишь. Пеннивайз долго смотрел на спящего мальчика счастливыми глазами ребёнка, получившего, наконец, вожделенную игрушку, и думал о том, что это будет очень, очень интересная ИГРА.