О любви

      Эдди никогда не был таким уж красавчиком. Вечно болел и сидел дома. Внешность у него была обычная, непримечательная. Ровный носик, прямо как у девчонки, припухлые губы цвета спелой вишни, карие большие глаза, немного кудрявые каштановые волосы. Телосложение у него худое, из-за чего ключицы выпирали, как говорит Беверли, очень эстетично выпирали, но Эдди так не считал. А ещё он по уши влюблён в лучшего друга. И это просто ужасно. В их городе неприемлемы такие отношения, поэтому приходится уже три с половиной года душить в себе эту любовь, совершенно глупую и неразумную любовь по словам Каспбрака. Все друзья твердят, что пора бы признаться, — кроме, конечно, Ричи, — но Эдвард отказывается, думая, что это пройдёт. Но это это не прошло ни через два года, ни через три, ни через даже пять, когда все неудачники уехали по колледжам и только Ричи потащил Эдди с собой в Нью-Йорк, обещая, что поможет ему обустроиться там или жить вместе, как мечтали в детстве. И Эд по-глупости, — или, может, потому, что сильно влюблён, — согласился даже не подумав. Соответственно, Соня была категорически против, но после долгих уговоров и рыданий по ночам в подушку, она сжалилась и отпустила подростков в огромный город.       Они учились в одном университете, только на разных факультетах. Ричи на журналиста, а Эдди на учителя. И в один день, когда у Тозиера была пара по истории, а у Эдварда по философии, у Каспбрака случился приступ астмы, хотя она уже не проявлялась шесть лет после битвы со странным существом, терроризировавшим Дерри. — Мистер… Пейн… Можно… выйти… — задыхаясь спросил парень, держась руками за грудь и судорожно вдыхая кислород. — Что-то случилось? — надменно спросил преподаватель. Он никогда не любил Эдди. — Мистер Пейн, у Эдди, кажется, приступ! — выкрикнул один студент с задней парты — Вернан. — Ну да. Никогда не было, а сейчас вдруг появился. Хватит ломать комедию, Каспбрак, — закатил глаза мистер Пейн. А Эдди тем временем уже скатился на пол. — По-позо-зовит-те Рич-чи… — прохрипел парень, проваливаясь в небытие. Он будто был в обмороке, но всё видел, слышал и не мог ничего сделать. Все студенты засуетились, а одна девушка — Лори — побежала на третий этаж, где проходила лекция у Ричи и её парня, Рона. Спустя буквально три минуты в кабинет влетел Ричард. Он стремительно подбежал к сидящему на полу Эду и быстро вложил в хрупкую ладонь ингалятор, что носил с собой всё время. — Эй, Эдс… — прошептал кудрявый, всматриваясь в почти неживое лицо друга, — Давай же… Эдс, ты должен это сделать, хотя бы ради того, чтобы снова сказать мне, что тебя бесит это прозвище. Ну же, Эдс… — и он вдохнул, вдохнул горькое лекарство и снова задышал. А Рич на радостях крепко обнял его. — Идиот. Не называй меня так, сколько раз просил. — Ну слава богу! — выдохнули однокурсники. И Эдди отпустили домой, настоятельно порекомендовав сходить к врачу.       Вечером, после пар, вернулся Ричи. Он был хмурым и задумчивым, что забеспокоило его друга. — Хэй, Рич, что случилось? — спросил Эд у него, но в ответ получил лишь отмахивание и молчание. — Ричард Тозиер! — рявкнул Каспбрак, заставив очкастого вздрогнуть. — Если ты сейчас же мне не ответишь, я… — Это правда? — шёпотом спросил парень и обернулся, сталкиваясь взглядом с карими глазами лучшего друга. — Ты о чём? — Ты знаешь. Почему ты мне не сказал? — Что не сказал? Прекрати говорить загадками! Я не понимаю! — Ты вчера был на вечеринке? — ответом послужил кивок, — Так вот. Сегодня я как-то случайно услышал от девочек с моего курса, что ты там стал прямо ловеласом. Поимел нескольких разом. Так? — ТЫ ДЕБИЛ ЧТО ЛИ???? ТЫ МОЗГИ ГДЕ ОСТАВИЛ? — крикнул Эдди, ударяя друга по груди. — А ЧТО НЕ ТАК?! НЕУЖЕЛИ Я НЕ ПРАВ?! — зло рыкнул Ричи. — КАКОЕ ТЕБЕ ВООБЩЕ ДЕЛО?! — ТАКОЕ! НИКТО НЕ ВПРАВЕ БЫТЬ С ТОБОЙ! — ПОЧЕМУ?! Я что не заслуживаю счастья?.. — уже немного всхлипнул Эд. — Нет-нет… Заслуживаешь. Но… — и тут Ричард собрал себя в руки, стремительно подхватил Каспбрака за талию и прижался губами к его губам, выбивая, кажется, весь воздух из лёгких Эдди. — Зачем?.. — Ты мой, слышишь? И мне всё равно, что подумают другие. Мне плевать, что скажут нам. Мне плевать, что мы друзья и были ими с пяти лет. Плевать. Ты мой. И я люблю тебя, — Эдвард уткнулся в крепкую грудь уже-не-друга и заплакал. — Эдс… Ну чего ты? — Перестань меня так называть, идиот. — Вот так значит? Я тут признаюсь ему в любви, а он: «идиот»! — Рич мягко погладил Эдди по голове и чмокнул в макушку. — Знаешь, это странно слышать от тебя… — И почему? — Ты не способен на нежности. Ты либо берёшь сразу, либо отступаешь. — Вот какого ты обо мне мнения? — Ричи. — мягко позвал Эд, поднимая голову и почти касаясь губами подбородка парня. — Да? — Я о тебе только хорошего мнения, просто ты иногда, почти всегда, ведёшь так себя, что невольно складывается такое впечатление. — А ты бы как хотел? — В смысле? — Ну… Я люблю тебя, ты меня. Что мешает нам быть вместе? — С чего ты взял, что я люблю тебя? — Ты бы не стоял до сих пор в моих объятиях, если бы не любил. Всё просто, как дважды два, детка. — Фу! Ужас! Не называй меня так! — Как хочу, так и называю. Так ты согласен? — Куда деваться… — тяжело выдохнул Эдди. — Только у меня пара условий. — Что пожелаешь, детка! — Первое, романтика. — Ну я даже не знаю… — Не перебивай меня! — Хорошо-хорошо! — Второе, не приставай. — За кого ты меня принимаешь?! — И третье, никому не говори об этом. — Океееей! Хотя это будет сложно, скрывать отношения с самым лакомым пончиком универа… — РИЧИ! — Молчу.