(не)правильные отношения

— Мы можем остановиться, если ты хочешь, — говорит Макс, потирая чуть порозовевшую ягодицу Димы. У того грудь вздымается часто-часто, а лицо покраснело, потому что давно вставший член лежит на его чуть выпирающем животике и капает смазкой. Вообще-то его не должно так заводить то, что его парень изображает «папочку» и сейчас готовится его отшлепать. Но его это заводит. И очень сильно. Все началось около пары недель назад с глупой угрозы наказания из-за плохих отметок. Их прогулы уроков химии в школьных туалетах закончились провалом контрольной работы и жирной двойкой в дневнике. Сначала Макс действительно пытался помочь своему мальчику, младше его на пару классов, выучить предмет, но, будем честны, их дополнительные занятия всегда прерывались из-за того, что Дима начинал тереться о бедра Макса своим возбуждением и жалобно хныкать. Кто бы мог подумать, что такой милый мальчик с пухлыми щечками и непослушной челкой может быть таким грязным. Или вытворять такие грязные вещи — например, как сейчас. — Нет, — хрипло отвечает Дима и кашляет, не отрывая взгляда от своего небольшого члена. В глазах его мольба, но вслух он, конечно, не просит — хочет быть послушным. Нельзя ведь быть настолько жадным, верно, малыш? Макс оглаживает ладонью его попку и проталкивает палец под правую подъягодичную складочку, задумчиво хмуря брови. — Я бы мог потереться своим членом о тебя, если достаточно смазать маслом, — говорит он так, словно действительно не может решить. — Да, пожалуйста, — сдержано отвечает Дима, стараясь, чтобы голос не выдавал его заинтересованность. Окей, у него не получается, но это не значит, что его не нужно похвалить за старательность. Макс чуть ухмыляется уголком губ и убирает палец. Член Димы уже темнеет от приливающей к нему крови и требует внимания, но Макс и не думает что-либо с этим делать. Он отодвигается в сторону, устраиваясь между ног Димки, аккуратно оглаживая кончиками пальцев кожу под коленкой — Дима от прикосновения тут же выгибается, подбрасывая бедра вверх, но снова берет себя в руки. — Ты не должен так поступать, — укоризненно произносит Макс. — Мы же говорили об этом. — Прости, — виновато тянет Димка, краснея ещё сильнее. — Просто я… Что он «просто», остаётся неизвестным: Макс шлепает его ладонью по внутренней стороне бедра, и мальчик шипит, но больше ничего не говорит. — Это задумывалось как наказание, любовь моя, — поясняет Макс. — Поэтому оно и должно быть наказанием. И он кивает в сторону их рюкзаков, где под книжками спрятался дневник с позорной оценкой. Диме действительно стыдно, потому что он хороший мальчик: он всегда исправно выполняет домашнюю работу, помогает родителям по дому и выгуливает собаку. У него не бывает мятых рубашек, а галстук всегда аккуратно завязан на шее. Но он не может справиться с желанием оказаться рядом с Максом и почувствовать в себе его длинные пальцы (в силу разницы возраста те у него намного длиннее Диминых) или с удовольствием, лёжа на животе и незаметно потираясь о простыню, пососать Максов член. Его возлюбленный парень любит делать это долго: он перебирает волосы на затылке Димы, пока его губы жадно обхватывают головку, толкается глубже в рот, а потом останавливается, наслаждаясь тем, как сжимается тугое горло. Это целая игра со своими правилами и штучками — например, Максиму нравится давать Диме за щеку и смотреть, как вырисовывается головка, натягивая кожу. Ему нравится смотреть в глаза своего мальчика, иногда вытирая слюну, когда тот начинает давиться, и шепча нежные словечки. Иногда Дима становится чересчур чувствительным и хочет особенного внимания к себе, и Макс всегда его даёт — он называет его своей славной девочкой с рабочим ротиком и всегда текущей киской, так что у Димы от этих пошлых слов наворачиваются слезы на глазах, а член в тугих трусиках болезненно натягивает ткань. Ему нравится быть девочкой для своего парня. Ему нравится называть свой анус киской и изображать женскую мастурбацию, хоть это так стыдно. Но сегодня день не таких игр. На самом деле сегодня вообще они не должны играть, но даже провинившийся Дима для Макса остаётся все таким же возлюбленным ребёнком, так что он не может быть слишком строг. — Я бы хотел прекратить, когда тебе станет больно, — говорит он как можно более мягче, качая головой. — Но ты же понимаешь, что иного выхода нет. Дима прекрасно понимает, и от мысли, что он не против быть выпоронным, у него кружится голова. — Тогда ты не должен сводить свои ноги, малыш, — распоряжается Макс, снимая с шеи школьный галстук. — Я завяжу твои руки, так чтобы ты вёл себя прилично. Но ноги ты обязан держать сам. Дима сосредоточенно кивает, полностью расслабляясь и подчиняясь своему парню. Ему очень стыдно, что он получил такую отметку, стыдно, что теперь ему приходится быть перед своим парнем в такой смущающей позе: Максим помогает ему перевернуться на живот, а потом приподнимает за бедра вверх, так чтобы попка была абсолютно открытой. — Держись, пожалуйста, крепко за спинку кровати, — распоряжается Максим, растягивая первую пуговицу на рубашке. Это тоже смущает Диму — то, что его парень полностью одет, в то время, как на нем ничего нет. Он послушно держится за спинку, глазами бегая по своей комнате: здесь очень светло, и молочный тюль пропускает слишком много солнца с улицы, а белые простыни и одеяло почти светится в этих лучах. Аккуратно прибранные тетради и учебники на столе соседствуют с его коллекцией фигурок из «Звездных войн», а дальше на стене притягивает взгляд чуть потрёпанный плакат «My little pony» под стеклом и в белой рамке. Когда Дима впервые привёл Макса в свой дом, ему было очень неловко из-за того, что его комната со всеми этими нежно-сиреневыми и лазурными подушками, фосфоресцирующими звёздами на потолке, белым пушистым ковром и обклеенным феями Винкс ноутбуком покажется любимому слишком девчачьей. Но Макс поспешил тогда развеять его сомнения и прошептал ему, сладко поцеловав, что это самая милая спальня в мире, и он рад, что его мальчик такой нежный. Чуть позже он подарил ему красивые гирлянды, которые светятся тёплым золотом — Дима был в полном восторге и счастливо развешивал их над своей постелью, пока Макс придерживал его за талию, чтобы он не упал. Сейчас он тоже держит его за талию, но не так нежно, потому что, Дима знает, он недоволен своим возлюбленным. Хорошие мальчики не приносят из школы двойки. Макс раздвигает его ноги и чуть надавливает на поясницу, чтобы Дима выпятил попку. Ягодички чуть порозовели, и из-за того, что в комнате так светло, процесс наказания кажется Диме чересчур смущающим, так что он пытается сдвинуть ноги, чтобы прикрыться. Но Макс кладёт свою ладонь на его грудь и слегка теребит его сиськи, чтобы он успокоился, ведь он знает, насколько у его мальчика чувствительные соски — совсем как у девочки. — Я начну с ладони, а потом перейду на ремень, малыш, — предупреждает Макс, оглаживая попку Димы. Тот старательно выгибается, выпячивая ягодички, и Макс не может удержаться, чтобы не поцеловать пару родинок на правой. Кожа у Димы нежная, и только несколько небольших прыщичков портят вид — он всегда переживал из-за этого, потому что думал, что его парню будет противно. Однако Макс всегда так нежно играл с его попкой, так нахваливал его гладкую дырочку, поджатые яички и небольшой, аккуратный член, что мальчик расслабился. И теперь он с удовольствием принимает его ласки, понимая, что дальше ему будет очень больно. Но он заслужил. — Я хочу, чтобы ты считал, — потираясь щетинистым подбородком, просит Макс. От болезненного прикосновения Дима шипит, а его парень думает, до чего же хрупкий у него мальчик — если ему больно из-за пусть и небрежного прикосновения, то что же будет после порки? — Да, — кивнул Дима, прикрывая глаза. — Хорошо. Максим выпрямляется, закасывая рукава школьной рубашки, напоследок проводит кончиками пальцев по аппетитно вытавленной дырочке напоказ. Мальчик тут же судорожно выдыхает, и Макс в который раз с гордостью говорит, насколько же у него отзывчивый любовник. Ему кажется, что разница в возрасте действительно ощутима, потому что Дима очень неопытный и инфантильный, по-детски наивный и такой послушный в его руках. Ему нравится думать, что у него такой славный мальчик, и Макс правда хочет быть для него сильным мужчиной. На самом деле для своего возраста Дима очень даже высокий, лишь на пол головы ниже Макса. То, что он ещё совсем ребёнок, выдают его худенькая попка и детский жирок на животике, которого он так смущается. Но Максу нравится все в нем, а особенно его старательность и послушание. Именно поэтому он должен быть строгим к своему любимому. Когда Макс замахивается, Дима слегка дрожит — это очень трогательно, но ему не следует останавливаться сейчас. Так что он с размахом опускает свою ладонь на попку мальчика — тот громко скулит и дергается всем телом, пытаясь закрыться, так что Макс позволяет малышу немного придти в себя. Первый удар оставляет после себя яркий след его пятерни, и он переживает, что перестарался. Но Дима шумно выдыхает несколько раз, подаётся немного назад, и снова послушно выпячивает попу, прекрасно понимая, что это только начало. Следующие несколько ударов идут один за другим, так что он очень громко стонет, а из глаз начинают литься слезы. Дима дергается вперёд, забывая, что должен держать ножки разведёнными, отчего ещё один удар получает чуть пониже ягодиц. — Послушай, малыш, ты должен стоять смирно, — хмурится Макс. — Но, любимый… Ещё один хлопок приходится ровно по отпечатку ладони, и Дима хнычет. — Папочка, это очень больно, — жалуется он, поворачивая голову и глядя полными слез глазами на Макса. — Моя попка горит. Его парень сочувственно кивает, но прекращать не спешит: подвигается ближе к ягодицам и начинает с силой гладить красные местечки, пальцем задевая дырочку. Из-за того, что пару часов назад они играли с ней, внутри все ещё есть немного смазки, и она чуть хлюпает, когда он надавливает на неё подушечками. Дырочка сжимается и разжимается, желая получить внутрь хотя бы один пальчик, а член Димы, до этого обмякший, снова начинает наливаться. На кончике собирается капля предэякулянта, так что Макс тут же тянется, чтобы ее слизнуть — нельзя запачкать постель. Стоит его языку пройтись по дырочке уретры, как Дима с шумом выдыхает и неосознанно подаётся вперёд, чтобы Макс пососал его пенис. Но тот, разумеется, отстраняется и снова аккуратно надавливает на спину своего мальчика: наказание далеко ещё не завершено. — Сейчас я ударю несколько раз, — предупреждает он, выпрямляясь. Мальчик же понятливо кивает и отворачивает лицо, чтобы хотя бы немного расслабиться. Но у него это не выходит: удары идут целой серией, то на одну ягодичку, то на другую, так что он протяжно хнычет, захлебываясь слезами и с силой сдавливая пальчики на спинке кровати. Дима все пытается отодвинуться, однако это не получается, потому что Макс крепко держит его поперёк талии. Один из шлепков попадает по дырочке, и перед глазами у мальчика звезды, до того это больно. Но, по всей видимости, это задумка его «папочки», потому что удары прекращаются, зато пальцы возвращаются к его анусу. — Ты должен раскрыть попку, — строго произносит Макс, поудобнее устраиваясь у него в ногах. Он раздвигает пальцами его ягодички, чтобы иметь лучший вид на его дырочку, но одной рукой это делать неудобно, так что он просто освобождает одну из ладоней Димочки и заводит ее за спину. — Положи ее вот сюда, детка, — говорит он, располагая руку своего мальчика на правой ягодичке. — Мне очень больно, когда ты попадаешь по моей киске, — жалобно всхлипывает ребёнок, смаргивая слезы. — Твой анус — это твоя киска, Дима? — уточняет Максим, свободной ладонью отодвигая вторую ягодицу. — Так? — Да, — послушно кивает мальчик, раздвигая свою попку. — Но ты ведь был непослушным, — объясняет Макс, качая головой. Он внимательно смотрит, как дырочка сокращается, а член, не смотря на всхлипы малыша, стоит. На самом деле это потрясающе — то, как сильно Димочке нравится порка. Выдохнув и собравшись, Макс прицеливается и сильно шлепает его двумя пальцами по анусу, а Дима кричит и падает на бок, прикрывая ладонями попку. Слезы льются у него из глаз, а сам он хватает искусанными губами воздух и выглядит абсолютно разрушенным — Максим тут же нагибается к нему ниже и нежно целует в уголок губ, одновременно поглаживая его горящие ягодички. — Ты прекрасно справляешься, — утешает он своего мальчика. — Ты большой молодец. Слова звучат так успокаивающе и нежно, так что Дима на сто процентов уверен, что все происходящее ему на пользу и из любви. Ведь Максим так ласков с ним, так нежно вытирает его слезы и целует его лицо, языком проходясь по щекам и поглаживая при этом его сосочки, чтобы отвлечь от боли. — Спасибо большое, — говорит Дима, стараясь подавить всхлипы и тяжело дыша животом. Мягкие пальцы ощущаются великолепно на его сосках, так что он даже улыбается и снова прикрывает глаза, наслаждаясь этой лаской. — Теперь ты должен потерпеть десять ударов ремнём, детка, — чуть виновато произносит Максим, снова приподнимая мальчика за бедра. Попка Димочки красная и подрагивает, когда парень касается её. Макс не выдерживает и обхватывает напряженный член и его яйца левой ладонью, чтобы контролировать своего мальчика, так что ребёнок стонет, хитро поводя бедрами, чтобы незаметно потереться о его руку. — Детка, — укоризненно тянет Макс, а потом без предупреждения шлепает его чуть ниже подъягодичной складочки — Дима шипит, но не вырывается больше, потому что понимает, что сейчас он поступил очень нехорошо. — Мне очень жаль, папочка, — шепчет он, оборачиваясь. Его покрасневшее личико выглядит очень огорченным и виноватым — мокрые от слез щечки пошли пятнами, а губки искусаны до малинового оттенка. Это невероятно красиво — такой его мальчик нравится Максиму очень сильно, потому что он выглядит абсолютно разрушенным и подчиненным ему. Ему нравится контролировать его и самостоятельно решать, что будет происходить дальше. Наверное, именно поэтому он сжимает свою ладонь снова на его члене и аккуратно тычет ногтем в дырочку его уретры, растирая выступающую капельку и внимательно глядя на реакцию Димочки. — Это так неприятно, — стонет тот, но не вырывается — лишь сильнее раздвигает ноги, чтобы дать своему парню лучший доступ к его пенису. — Это не должно быть тебе приятно, — пожимает плечами Максим, но все же отпускает его член и поджавшиеся яички. Он позволяет на несколько секунд расслабиться своему мальчику, тем временем вытаскивая из школьных брюк ремень. Это будет очень больно, и он с сомнением складывает кожаную полосу в два ряда. Дима выпячивает попку, снова хватаясь обоими руками за спинку кровати, а потом потирается щекой о свое плечо. Это очень трогательно, так что Макс улыбается нежно, но все равно не забывает о том, зачем они здесь. Несильно замахиваясь, он делает пробный удар, и Димка красиво выгибается, сдвигая лопатки и откидывая голову назад. Максим тут же прижимается к его попке своими бедрами и потирается жесткой тканью брюк, чтобы ощущения были ярче, а сам ловит его губы своими губами и жадно вылизывает его рот. Они целуются на выживание, захлебываясь в стонах и всхлипах Димы. — Один… — шепчет тот, снова раздвигая ноги. Следующие удары опускаются без предупреждения, так что он едва успевает считать, но левая рука на его сиськах заставляет его старательно подставлять свою попку, чтобы папочка был им доволен. Ему нравится быть послушным, нравится думать о том, что доставляет своему любимому парню удовольствие своим телом, и Дима думает, что больше не будет разочаровывать его и исправит свои отметки, чтобы быть хорошим мальчиком. — Десять, папочка! Десять ударов, — взвизгивает он на последнем шлепке, попавшем частично по его яичкам. Это невероятно больно, так что он плачет навзрыд, пока Макс помогает ему распутать узел на руках и заботливо укладывает его на лопатки, подкладывая под горящую попку пушистую подушечку “Hello Kitty”. — Вот так, какой хороший мальчик, все так хорошо принял, — бормочет успокаивающе Макс, опускаясь ладонью к его члену. Пенис Димы стоит, а с кончика безостановочно капает смазка, так что чуть грубоватые толчки рукой любимого быстро доводят его до пика, и на животик ребенка капает мутновая сперма. — Спасибо, папочка, спасибо, ты такой заботливый, чувствуется великолепно, — бессвязно хнычет он, отодвигая от ставшего таким чувствительным члена руку своего парня. Макс напоследок проводит языком по его животику, собирая сперму, а потом укладывается рядом, позволяя малышу устроится на его груди. Его собственный пенис напряжен, но он не позволяет ни себе, ни Диме прикоснуться к нему. Ведь он тоже был плохим мальчиком, отвлекая своего парня от учебы. Димочка засыпает, все еще чуть-чуть хныча и вытирая слезы, а Макс ласково гладит его шею и волосы — мальчик должен отдохнуть перед тем, как они займуться уроками.