Лерка

Ну, попробуй объясни родителям, Что поскольку мальчик ты стеснительный И не любишь привлекать внимание, Отличаясь чем-нибудь от сверстников, То тебе, естественно, приходится Покрывать себя татуировками, В нос кольцо вставлять и красить волосы То зелёной краской, то малиновой. (Г. Остер) - А к доске у нас пойдет… пойдет у нас к доске… - Ольга Викторовна подняла глаза от журнала и оглядела притихший класс. – Может, желающие есть? Желающих не нашлось. Почти каждый, скрестив под партой средний и указательный пальцы и опустив взгляд, повторял про себя: «Только не я, только не меня». - Так, ладно. Раз желающих нет… Михаил, - я вздрогнул. – Давно мы тебя не слушали. К доске. Все, вот абсолютно все повернулись, чтобы на меня посмотреть. И чего не видели? Я медленно, вальяжно даже, поднялся со своей последней парты и, демонстративно крутя бедрами, словно я модель, пошел по проходу. Губы против воли растянулись в широкой улыбке. Химичка пару раз моргнула недоуменно, видимо, не понимая, чему я так рад. - Пижон, - прошептал Никитос. Я обозрел его надменно и, подув на отросшую челку, послал незаметно воздушный поцелуй. Никитос хохотнул, но как-то нервно. - Так, Михаил, домашнее задание делали? - Делал. Химичка постучала ручкой по столу. - Хорошо. Тогда прошу. Я открыл тетрадь, в которую вчера писал под диктовку дома у Лерки, и стал выписывать на доску уравнения реакции. - Так-так, уравнения верны, слушаю ваши комментарии. - Серная кислота… - начал я. И забыл. Все забыл. – Э… вот она, - ткнул пальцем на уравнение. Какая-то тварь тонко захихикала, я гневно повернулся лицом к одноклассникам: совсем страх потеряли, ржут тут! И встретился взглядом с Леркой. Он смотрел на меня без улыбки, сочувствующе даже. А потом зашевелил губами. Я попытался прислушаться. - Запах, - услышал. - Валера, не подсказывайте, - улыбнулась химичка Лерке. Другого бы уже рядом у доски поставила за подсказки с места, но Лерка ведь любимчик, победитель олимпиады, надежда выпуска, все дела. – Видите сами, уравнения у кого-то списал, а параграфы не читал. Поэтому только «три». - Он знает материал, я ему сам вчера объяснял, - неожиданно страстно вступился за меня Лерка. И покраснел, как помидор. Никитос, зараза, ржал, уткнувшись лбом в парту, а я разозлился. Да сколько можно уже! - Серная кислота, - начал опять и, можете не верить, но словно мне кто-то зачитывал прямо в ухо, и я повторял, но не тупо, а обдуманно, так, будто и в самом деле все-все вчера запомнил, - Окислитель. А иодоводородная, взаимодействуя с ней, проявит восстановительные свойства. И все это будет вонять тухлыми яйцами, - бодрым голосом сказал я. И понеслась… тележка по кочкам. Я говорил, как истинный бог химии, честное слово. Химичка даже рот от удивления открыла. Рассказал, какого цвета газ выделится при взаимодействии серной кислоты с муравьиной, что серная кислота при нагревании отнимет воду у щавелевой. Я жег и пепелил! - А эти вот кислоты, – ткнул пальцем в реакцию на доске, – cильные окислители. И реагировать не будут. Вот. - Надо же, - покачала головой Ольга Викторовна. – Михаил, садитесь. - А оценка? - «Отлично». Вижу, что материалом владеете, просто смутились у доски, - я закивал, соглашаясь. - Буду вызывать вас чаще, со смущением нужно бороться. Вот же черт, а? На место я шел триумфатором. Даже жалко стало, что мы с Кристинкой в разных классах – она бы гордилась. - Ну? – Никитос подвалил после уроков, когда я ждал Кристину в раздевалке. – Надумал? Надумал. Чести мне такие думы не делали, но кому сейчас легко? Знаете, что я понял после химии? Что, хорошенько выпив, смог бы завалить Лерку. - По рукам. Но у меня условие, - Никитос напрягся. – Тебе знакомо слово «конфиденциальность»? - Это к чему ты? - Спор держим в секрете. Никто больше, - я ткнул кулаком ему в грудь, - ни одна рожа о нашем споре знать не должна, ясно? Никитос кивнул. - А то сомневаюсь, что Кристинка меня по доброй воле к себе после Леркиной задницы подпустит. - Заметано, друг. Мы и не собирались трепаться. Я поверил. Проводил Кристинку до парадки, поцеловал, крепко прижав к себе. Положил ладони на попку, легонько стиснул. Она изогнулась и потерлась бедром о мой пах. Член бодро подпрыгнул, реагируя. Кристинка засмеялась хрипло. - Скоро… сама уже хочу… - Так, может, не ждать дня рождения, а? – спросил с надеждой. – Устроим себе праздник. - Да где? У меня сестра младшая дома болеет. Не на скамейке же! Признаться, я был готов и на скамейке. - Можно у меня… - Да, и нагрянут твои предки. Здрасьте, я Кристина, мы тут с вашим сыном трахаемся. Что они скажут? - Попросят предохраняться, - хмыкнул я. - Нет уж. Терпи. И я терпел. До дома, до душа. А там, под горячими струями, дал волю рукам и воображению. Утро начиналось с физкультуры, любимого моего предмета. Физрук у нас был конкретный, спуску не давал никому. Кроме меня. В конце концов, именно я принес ему второе место по городу в прыжках в длину. Поэтому он периодически, особенно когда нужно было сдавать планирование и заполнять журнал, оставлял меня вместо себя. Так вышло и сегодня. - Михаил, отжимания у класса примешь? – спросил Евгений Борисович. - Не вопрос. - Класс, слушаем сюда. Норматив по отжиманию у вас будет принимать Михаил. По всей строгости. Кто сдал, идет играть в баскетбол. - Ура! – заголосил народ. А я улыбнулся и сказал: - Кто вчера ржал на химии? - Нет… мы нет… мы никогда… Забавные. Девчонки отжимались от скамейки, парни от пола. Никитос, зараза, отжался на твердую «пять», остальные тоже неплохо справились. Остался Лерка. Он всегда сдавал нормативы последним. То ли надеялся, что прозвенит звонок, и не придется, то ли на то, что Евгению Борисовичу надоест, и так поставит. Лерка шел на «медаль». Но спортсмен из него был, что из меня стоматолог, поэтому относительно него установка была четкая – не валить. - Ну, начинай, - я сел на скамейку, вытянул ноги и исподлобья посмотрел на Лерку. Тощий он был: футболка болталась, спортивные штаны висели. Он принял упор лежа и тяжело вздохнул. – Раз, два, три, - медленно считал я. – Ниже, не засчитываю. Я слез со скамейки и, присев на корточки, поставил под Леркиной грудной клеткой кулак. Подумал секунду и накрыл его ладонью – пусть полегче будет. - До кулака. Касаться каждый раз. Лерка старался, реально старался. Лицо покраснело, напряженные руки дрожали. Он отставил зад, плюхаясь на предплечья, и выдохнул. - Не могу больше. Ставь "двойку". Я поднялся, обошел его по периметру, зацепившись взглядом за довольно круглую задницу, мысленно дал себе пинка и сказал: - Давай еще два раза, и "четверку". Пойдет? - Ага. Я попробую. - Давай-давай, будешь сильным, красивым, девчонкам будешь нравиться. Он посмотрел на меня как-то странно и хмыкнул. Опять принял упор лежа и чуть-чуть согнул руки. - Не могу, - прохрипел. - Можешь! – я перекинул через него ногу, обхватил его руками за пояс, не давая упасть. – Давай! Лерка коснулся грудью пола, но поднял зад. И уперся мне им в пах. К моему глубокому стыду, я смутился. - Так, ладно, фиг с тобой. Зачту за два раза, - хрипло, не узнавая собственного голоса, сказал я. – «Четверка». Пойдет? - Ага, - Лерка на выходе растянулся на полу. Замученный, запыхавшийся, усталый, красный. Как будто его тут трахали только что. Я чертов извращенец!