От сладких снов и до любви.

Они находились в кладовой уже продолжительное время. Патронус даже не собирался возвращаться. Гермиона отчаялась во время ожидания и устало болтала ногами, сидя на деревянном столе. Снейп нарезал круги по маленькой кладовой, как тигр в клетке. - Никто не придет, правда? – она пыталась не выдавать свою радость. - Не знаю, - протянул он задумчиво, - узнаю, чьих это рук дело, оторву эти руки, по самые корни. Или вышвырну из замка это мерзкое приведение. - Он опять захватит замок и будет отстреливаться сухим хлебом, - она подавила смешок, - как было при директоре Евпраксии Моул. Снейп подошел к ней и обхватил руками ее талию. - Экскурс в историю, профессор? – он медленно потянулся своими губами к ее губам, - Напомните мне, что мы делали, прежде чем … Гермиона не дала ему договорить, закрыв его рот сладким, тягучим, как патока, поцелуем. Он прижал ее к себе как свою собственность. Именно в тот момент он понял, что никуда ее не отпустит, даже если Темный Лорд вновь воскреснет, замок обратится в пепел, а окружающие люди в прах. Он не отпустит ее, даже если планета загорится синим пламенем, океаны выйдут из берегов, и даже если 10 казней египетских упадут на его голову. В его объятьях была самая прекрасная на свете девушка. А мир? Мир подождет. Северус потянулся к ее шее губами, пока его руки ласкали ее грудь. Она, трясущимися руками, хаотично расстегивала многочисленные пуговицы на его сюртуке. - Их много, - произнесла она хриплым голосом, - слишком много. - Обычно я не занимаюсь любовью с женщинами в своей кладовой, - прошептал он, задыхаясь от желания, опаляя горячим дыханием ее тонкую шею, - в конце рабочего дня. - Только в середине рабочего дня, профессор? – она, наконец, справилась с сюртуком и провела ладонью по его груди, скрываемой лишь тонкой тканью белой рубашки. - Никогда… – сказал он на выдохе. Северус снял с нее платье и откинул его в сторону. Смущаясь, Гермиона попыталась прикрыть руками грудь. - Не надо. Не стоит. – он провел руками по ложбинке меж грудей, - Она идеальна. И ты идеальна. Их накрыла волна ненасытности. Слишком долго они были одиноки, слишком долго они ждали, слишком долго думали и слишком долго хотели. В таких вещах бывает «слишком». Они не наслаждались собой. Они наслаждались друг другом. Юная, храбрая девушка с искренними помыслами и измученный, перенасыщенный всеми несправедливостями жизни мужчина. Они были созданы друг для друга. Как две половины одного целого, которые при воссоединении образуют идеальный природный баланс. Они не хотели нежничать, играть, выжидать. Мужчина и женщина, желающие друг друга, находятся в одной кладовой. Инь и ян. Мужское и женское начало. Он не церемонился с ней. Руки шустро добрались до ее трусиков и сдернули их с нее, не жалея материала. Губы блуждали по коже, не желая пропускать ни одной клеточки ее тела. Пальцы, его изящные, аристократические пальцы, без ложной скромности коснулись ее лона. Северус мягко, почти невесомо, провел ими по ее естеству и получил в награду сладостный стон от своей желанной женщины. У нее не было сил ждать. Единственное желание, что тлело в ее груди, было ощутить его в себе. Испытать чувство наполненности с мужчиной, которого она боготворила. - Пожалуйста… - простонала она, нетерпеливо расстегивая пуговицы на его брюках, - Северус, пожалуйста. Не унизительная просьба, а мольба. Она разрывалась от возбуждения. Стойкое желание сделать много действий одновременно. Она целовала его шею, щеки, нос, губы сталкивались уже не в нежном, трепетном поцелуе. Они жадно, до одури, до боли, играли друг с другом, засасывая, прикусывая. Скромность в их соприкосновениях отсутствовала напрочь. - Скажи это мне, - голос был хриплым, а руки Гермионы, пытающиеся расстегнуть пуговицы его брюк выбивали из него здравомыслие, оставляя только возбуждение, которые эти самые брюки, казалось, сдерживать уже не могли, - Девочка моя, произнеси это вслух… - Северус, я хочу, очень хочу, - она наконец-то справилась с трижды проклятыми пуговицами, - Что бы ты вошел в меня. Он только этого и ждал. Обхватив руками ее ноги, он закинул их себе на плечи. Гермиона легла на стол. Северус провел, лаская, даря нежность, по ее груди. Провел ладонями по женственным формам, захватил сосок между указательным и большим пальцем, нежно выкручивая их, протягивая. Она стонала, извиваясь и хныча от желания. Он притянул ее ближе к себе и медленно, дразня, провел головкой члена по ее лону, затрагивая клитор, вошел в ее влажное естество. Восхитительное чувство наполненности затмило ее разум. Ощущение его в себе – лучшее, что она испытывала. Ей не хотелось расставаться с этим чувством. Оно должно быть с ней каждый день, каждый вечер, каждую ночь. - Ты такая тесная, такая нежная, такая влажная… - хрипло простонал он с закрытыми глазами. Северус двигался в ней уверенно, лаская ее грудь, под аккомпанементы ее крика. Шаткий, грубо сбитый деревянный стол в темпе бился об каменную кладку замка. Его пальцы, ласкали ее клитор, центр ее женственности в сумасшедшем темпе, приближая ее скорый оргазм. Она подбадривала его своими стонами, среди которых особенно ярко выделялась просьба: «Еще». Гермиона не бросала попытки привстав дотянуться до его губ. Ей хотелось прижаться к нему полностью, раствориться в нем, как в космической бесконечности. Отдаться на его суд. На милость победителя. Северус опустил ее ноги со своих плеч, позволяя им обвить его бедра. Он сам опустился к ней для поцелуя, не в силах смотреть, как ее зубы терзают пухлые губки. Схватившись руками за край стола, он стал врываться в нее остервенело и жадно. Оргазм Гермионы не заставил себя долго ждать. Блаженство и чувство жара, идущего от ступней ног, охватило ее. Гермиона чувствовала сильное, до дрожи, возбуждение, потом полное отключение от всех мыслей. В голове было такое чувство, будто все отодвинулось вдаль. Все сконцентрировалось на половом органе, откуда неописуемое чувство перенеслось с низа живота на все тело и закончилось приятной негой и большой слабостью. Северус почувствовал пульсацию ее естества, которое сладким чувством единения разлилась по его телу, не смог больше терпеть или ждать. Оргазм накрыл его с головой. Удовольствие вышибло из его тела усталость. Ничего не осталось, только блаженство. Он не то со стоном, не то с рычанием излился в нее, желая, что бы этот потрясающий миг никогда не заканчивался. - Пусть я буду проклят, - проговорил он уверенно, - если позволю кому-то прикасаться к тебе. Ты теперь моя. Только моя. Гермиона не хотела перечить ему. Она была счастлива принадлежать этому мужчине. Радость от того, что Северус теперь ее мужчина, а она его женщина. - Круцио покажется легкой щекоткой тому, кто притронется к тебе. – он смотрел ей в глаза и в них отражалось то, что он не шутит, - Моя… Моя… - он повторял словно мантру. - Твоя, только твоя… - вторила ему Гермиона. Они только успели привести себя в порядок, как дверь кладовой отворилась. - Простите что так долго, - из-за двери сказал Римус, - меня не было в замке. - Спасибо что не торопился. Слова Северуса прозвучали не однозначно. Никто так и не понял, был ли это сарказм или же благодарность. Но Северус и Гермиона понимали одно. Из-за неспешности Римуса они приобрели друг друга. Они будут вместе максимально возможный срок. Желательно, всегда.