Imitator/Aftershock

Тускло-серый утренний свет пробивался сквозь приоткрытые шторы, растягивая тени по спальне. В глаза словно песка насыпали, тяжёлые веки никак не хотели нормально открываться, и Рей с какой-то отрешённостью подумала, что она, наверное, плакала во сне, что случалось крайне редко. Она не задавалась вопросом, где она и как она оказалась в этом незнакомом доме, она всё прекрасно помнила. Да и главный ответ на все вопросы лежал на спине прямо рядом с ней — сон его был спокойным, а дыхание медленным и глубоким. Странная потребность прикоснуться к нему пальцами и убедиться в том, что он настоящий, заставила её вцепиться пальцами в простыни — трогать руками спящего психопата было бы самым идиотским поступком в её жизни, так что Рей ограничилась простым разглядыванием. По-хорошему нужно было бы тихонечко выскользнуть из постели и бежать-бежать-бежать, так далеко, как только сможет, но это они уже проходили. К тому же, как он там вчера сказал? Не знаю — смогу ли… Это не означало ровным счетом ничего. Вопросительная формулировка только добавляла неопределённости, как если бы ему было действительно интересно, сможет ли он, когда попытается. Попытается ли? Блять. Он её вчера отключил. Впервые с их знакомства, взял и отключил к чертям собачьим. Рей аккуратно поднялась с постели и на цыпочках прошла в уборную. Справив нужду и сполоснув лицо холодной водой, она дотронулась кончиками пальцев до кожи на шее, разукрашенной бордовыми разводами. Много времени прошло с тех пор, как эти краски ей приходилось прятать под шарфами, работая в полиции. Наверняка, её голос будет звучать так, словно она — прокуренный алкаш восьмидесяти лет. Она не расчёсывала мокрых волос вчера, и теперь на голове творилось чёрте что. Рей открыла шкафчик над умывальником и, с удивлением обнаружив там пару старых растянутых резинок для волос, собрала волосы в небрежный пучок на макушке, подвернув кончики волос под резинку. Уже собираясь закрыть дверцы шкафчика, она вдруг наткнулась взглядом на тот самый канцелярский нож на одной из полочек, которым она в итоге так и не воспользовалась и вчера оставила в куче своего залитого кровью барахла на полу. Тонкое лезвие выдвинулось из пластиковой рукояти с характерным щёлканьем, оголяя разметку по металлу, начертанную для того, чтобы отламывать те пару сантиметров, которые успели затупиться. Рука сама собой потянулась за полотенцем, и Рей с каким-то отрешённым автоматизмом отломала от стержня три тонкие острые пластины, блестящие в свете лампы под потолком. Она не знала, что произойдёт, когда Рен проснётся. Табельного оружия у неё больше не было, и защитить себя не представлялось почти никакой возможности, так что она быстро и с максимальной осторожностью запихнула два тонких острых лезвия в пучок волос — третье не поместилось — несколько раз покрутившись перед зеркалом и перепроверив, не видно ли их. Видно не было, но было бы намного лучше, если бы она всё-таки оставила длинные волосы, тогда туда бы поместилось лезвий десять. Ладно, к чертям, она и так чувствовала себя идиотской героиней из второсортных шпионских фильмов, но проделанная работа давала почувствовать себя хоть чуть-чуть спокойнее. Вернувшись в спальню, она как раз успела скользнуть обратно под простынь, когда веки Рена дрогнули и медленно поднялись, сонный взгляд скользнул по теням на потолке. Рей не стала делать вид, что спит; ни к чему всё это. Он повернул голову в её сторону, сонные глаза под полуприкрытыми веками встретились с её глазами. — Ты всё ещё здесь, — голос после сна был хриплым, губы чуть припухшими. — Не хотел засыпать, думал — уйдёшь. — Куда? — Её голос — как и предполагалось — прозвучал ржавым скрежетом, словно она вчера стекла наелась. Она уже давно отвыкла от того, что случается, когда её горло пережимают. Он провёл рукой по бледному лицу и запустил пальцы в волосы, отворачиваясь к окну. — Не знаю. Ты всегда уходишь. Рей решила не уточнять, что значат его слова, боясь ступить на опасную территорию разговора о её предательстве полуторагодичной давности. — Ты отключил меня вчера, — она сменила тему. — Не делай так больше. Рен промолчал, продолжая разглядывать потолок, закинув одну руку за голову, но в итоге первый нарушил тишину. — Я много думал о том, что случится, когда я всё-таки доберусь до тебя. Сценариев было неисчислимо много, но ни в одном из них не было тихого серого утра в одной постели. Это так романтично, ты не находишь? Не было ничего романтичного в том, что случилось вчера и чем всё в итоге закончилось. Её горло представляло собой градиент из бордово-фиолетовых кровоподтёков, мышцы шеи болели тупой, ноющей болью. Нахуй такую романтику, и всё же… — Да, есть в этом что-то, — Рей тяжело сглотнула, — нормальное. — Тебе нравится так? — Он снова повернул к ней лицо, пытливо всматриваясь, будто пытаясь заранее прочитать ответ. — Ты думала об этом, пока меня не было рядом? Ей не нравились все эти вопросы. Раньше между ними всегда висела плотная завеса неопределённости, которая оставляла ей хоть какой-то простор для маневров и давала пути к отступлению. Рей в каком-то плане даже устраивало, что зачастую он сам озвучивал её мысли за неё саму, ведь тогда она всегда могла ответить, что это всего лишь его собственные догадки относительно неё. Теперь же он задавал прямые вопросы, отвечать на которые она никогда не была готова и раньше, а тем более сейчас. Так что она только слегка пожала плечами и снова попыталась перевести тему. — Ты обещал ответить на вопросы. — Ты ведь на мои не отвечаешь, — он приподнял уголок губ. — Почему я должен отвечать на твои? Сукин сын. Ладно. — Я думала об этом ещё во время следствия по имитатору, — она с трудом сглотнула, морщась от боли. — В твоей квартире, когда наставила на тебя пистолет. И после тоже. — Как часто? — Моя очередь задавать вопрос. — Хорошо, — он покорно прикрыл глаза. — Можешь не задавать, я и так знаю. Жена Дэмерона, скорее всего, уже в госпитале, у его койки. Насколько мне известно, их дети временно у моей матери в доме. Теперь тебе легче? — Как?.. — она растерянно моргнула несколько раз. — Но… почему? Ты отпустил её? — Дэмерон был хорошим мальчиком, принцип «услуга за услугу» был выполнен, как бы мне ни хотелось перерезать ему глотку за тот давний фарс, — он снова улыбнулся. — Теперь мой вопрос, Рей. — Подожди, — она нахмурилась. — Я не собираюсь играть с тобой в вопрос-ответ, я уже ничерта не понимаю! Кто посылает всех этих людей за мной? Какого хера им всем от меня надо?! Но Рен лишь сладко потянулся, игнорируя все вопросы, будто и не слышал её. До колик бесила эта его расслабленная нега, когда вокруг творилось чёрте что, но Рей прекрасно понимала, что давить на него было бы сумасшествием. — Это нам предстоит выяснить, Рей, — он вдруг резко перекатился, в одну секунду оказавшись прямо над ней, упираясь локтями в матрац по обе стороны от её головы. — Но не прямо сейчас. Скажи, ты когда-нибудь представляла нас милой парой из пригорода, живущими в двухэтажном коттедже с лужайкой и собакой? — Что? Нет, — она часто заморгала и добавила уже увереннее. — Нет. — Почему? — Он склонил голову набок. — Только представь: ты и я, тихая семейная жизнь, какая была у твоих родителей, в каком-нибудь небольшом городке, где нас никто не знает. Я бы вернулся к практике, ты бы встречала меня вечером к ужину. Рисуешь картинку? Утренний свет всё так же тускло заливал комнату, окрашивая всё в серые полутона. — Нет, — челюсти сжались сами собой и на глаза навернулись предательские чёртовы слёзы, то ли от злости, то ли от понимания, что он давит на ужасно болезненные точки, только было абсолютно непонятно, зачем он это делает. — Не рисую. — Лжёшь, — он приподнял бровь. — Я вижу. Меня всегда развлекало твоё нежелание смотреть правде в глаза, признаться себе самой, что тебе абсолютно всё равно, кто я и что я сделал. Где-то внутри тебя теплится забавная надежда, что всё окажется неправдой. Ты всё ещё делаешь вид, что поступаешь правильно, нормально, но в глубине души всегда знала, чего на самом деле хочешь. Из уголков глаз к вискам заскользило что-то горячее, и Рей с силой уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь отодвинуть от себя. Злость вскипела мгновенно и ярко; вытаскивать на свет божий её демонов было не время и не место. — Слезь с меня, — горло царапало изнутри горечью. — Мне не нужны твои заумные разъяснения о моей психопатии, я сама прекрасно знаю, кто я и что я. Я не жду, что ты перевоспитаешься или искупишь свои грехи, мне на них вообще плевать. — Ну, вот и правда полезла наружу, — он улыбнулся и прижался к ней бёдрами, вжимая в матрас. — И раз уж начали, расскажешь мне о тех самых тёмных ночах, когда ты придумывала себе милую семейную жизнь со своим психотерапевтом, который никогда никого не убивал? Это было хорошо? У нас были дети? Возможно, двойня, в моей семье такое случаетс… Звук от пощёчины прозвучал оглушительно громко, словно выстрел. Ладонь обожгло болью, а голова Рена дёрнулась в сторону. — Слезь с меня! — Рей задёргалась под ним, пытаясь высвободить ногу и пнуть его в живот, но ничего не получалось. — Что тебе вообще от меня нахрен надо?! Почему ты именно меня выбрал из всех, какого чёрта ты так затянул со мной?! Он перехватил её запястья и сжал одной рукой, прижимая их к подушке прямо у неё над головой, сильнее вжимая в постель своим телом, пока она не перестала дёргаться. — Ну всё, прости, — он сжал пальцами свободной руки её подбородок и заставил смотреть ему в глаза. — Прости, ладно? Успокойся, пожалуйста. Я не хотел тебя обижать, Рей. Я тебе уже как-то говорил, что ты нужна мне. Ты знаешь, что я такое, и всё равно хочешь. Не об этом ли мечтает любой мужчина? — Ты не любой мужчина, — она прошипела это, прищурив глаза. — Ты грёбаный психопат и убийца, и мне надо было воткнуть тебе в горло эти сраные ножницы ещё вчера… — Но ты не воткнула, — Рен больно надавил коленом меж её бедер, не оставляя выбора, кроме как раздвинуть их; отнял пальцы от челюсти и потянулся к её волосам. — Я уверен, что мы оба знаем — почему. Рей этого ждала, тяжело дыша и с сильно колотящимся сердцем. С торжеством наблюдала, как широко распахнулись его глаза и приоткрылись губы, когда он запустил свои длинные пальцы в пучок волос на её макушке и, с силой сжав его, резко дёрнул. Тонкие струйки крови ползли по его запястью к предплечью, когда он отпустил её волосы и поднёс ладонь к глазам, удивлённо рассматривая порезы от лезвий. — Что-то не так? — её надломленный голос должен был бы звучать нейтрально, но он звучал победно. Вид его крови принёс облегчение и успокоил гнев. — Нет, — Рен перевёл заворожённый взгляд со своих пальцев на неё. — Ничего. — Покажи. Ладонь медленно поворачивалась в её сторону, а с локтя ей на живот упала пара капель — мышцы непроизвольно сократились. Два пореза на самой ладони, один на большом пальце, красные дорожки расчертили бледную кожу до локтя, извиваясь в замысловатые волнистые линии, среди которых хаотичной россыпью темнели маленькие родинки. — Что ты там говорил? — спросила Рей, не отрывая взгляда от его окровавленной руки. — Не знаю, — ладонь мазнула по её приоткрытым губам и легла на ключицы, окрашивая кожу в красный. — Не важно. Соль и железо попало на язык. Знакомый вкус, знакомый запах, знакомое чувство острой нужды, которую так и не получилось задавить в себе, сколько бы она ни пыталась. Дыхание участилось, когда Рен опустил голову и провёл языком там, где до того провёл раненой ладонью. Это нездоровая херня, такая больная, такая извращенная… но тогда почему всё ощущалось так хорошо, единственно правильно? Ему было больно, и от этого её ноги сами обвились вокруг его голеней, скользя по ним, подталкивая его ближе, ещё ближе. Губы на её груди были лихорадочно горячими, зубы впивались в кожу, вырывая низкие крики из болящего горла, и его пальцы у неё на губах пахли самой жизнью: красной и солёной, ржавой. Болезненно. Это всегда болезненно. По другому и быть не могло. Может быть, именно поэтому она вцепилась зубами в эти пальцы, скользя по ним языком, когда он медленно толкнулся в неё, упираясь пальцами ног в матрас и толкая бёдра вперёд так далеко, что ей пришлось отползти чуть выше по постели, чтобы избежать острой боли. Рей не помнила, в какой момент он отпустил её руки, потому что было жарко и мокро, и лодыжки замкнулись на его влажной спине, а руки прижимали его к себе так крепко, как только могли, вцепившись ногтями в его спину, и под пальцами перекатывались тугие мышцы. Она не помнила, когда именно Рен прокусил её губу, просто в какой-то момент соли стало слишком много, и её пришлось глотать. Всего стало слишком много: кожи, жара, давления, боли, удовольствия, запаха крови; в какой-то момент её глаза закатились и рот широко раскрылся. Было уже плевать на то, как она выглядит, потому что он опустил голову, скользнув взглядом по её перемазанной кровью груди и ниже, наблюдая за тем, как входит в её тело снова и снова, и низкий стон, сорвавшийся с его губ, заставил пальцы на ногах Рей поджаться. В этот раз всё было по-другому. Сильнее и намного откровеннее. Низкое изголовье кровати билось о стену с каждым рывком, а пальцы Рена вцепились в край матраса, когда он увеличил темп и прикусил зубами мышцу между основанием её шеи и внешним углом ключицы, сжимая челюсти. Голова начала кружиться от нехватки воздуха, когда он накрыл её собой полностью, прижав её лицо к своей груди, вдавив её тело в матрац всем своим весом. Он уже почти не выходил из неё, коротко ударяя в одну и ту же точку где-то так глубоко внутри, что каждый удар болезненно и ярко отдавал волной в живот, и было непонятно, чего было больше — боли или удовольствия, вызывающего лишь желание кричать и пытаться прекратить всё это. Бёдра дрожали от напряжения и ногти царапали его спину в кровь, снова и снова, раздирая кожу, в глазах темнело; Рей даже закричать не смогла, когда её накрыло так сильно, что она забилась под ним, сама не понимая, чего хочет больше — чтобы это сейчас же прекратилось, или чтобы продолжалось вечно. Темнота вышибла её из реальности ненадолго, ослепив чёрным, оглушив тишиной, и каждым обострившимся нервом она ощущала, как сокращаются его мышцы над нею, как он что-то выстанывает ей в ухо, говорит о чём-то, чего она не может разобрать, как вжимаются в неё и замирают его бедра, чуть подёргиваясь, и внутри неё разливается огонь, выжигая всё здравомыслие к чертям. Мышцы спины под её пальцами конвульсивно подрагивали, влажная кожа пахла кровью и потом, солью и железом, когда Рен аккуратно опустил её голову на подушку, всматриваясь в её лицо из-под полуприкрытых век мутными глазами, всё ещё не выходя из нее. — Я никогда… — Рей задыхалась, с трудом выталкивая из себя слова, но она должна была ответить, пусть и с опозданием. — Я никогда не хотела тебя в коттедже с детьми и собакой. — Хорошо, — он провёл рукой по волосам, убирая их с раскрасневшегося лица и приподнял уголки пухлых, искусанных ею губ. — Потому что всё это не про нас, Рей. Она прикрыла глаза, тоже стараясь улыбнуться, но ничего не получилось. От реальности было никуда не деться, и игнорировать её не получилось бы. Так было с самого начала, и так будет впредь. Это же не грёбаная сказка, где чудовище в итоге станет хорошим прекрасным принцем, невиновным и оклеветанным всем белым светом, да и Рей не принцесса с добрым сердцем, которой уготовано его спасти. Кто бы её спас от самой себя, которой чудовище стало необходимо таким, какое оно есть. Она сильно дёрнулась от громкой трели, разорвавшей тишину дома — кто-то звонил в дверь. Рен нахмурился и поднялся с неё, слезая с кровати и натягивая на себя серые тренировочные штаны, быстро выходя из спальни. — Оставайся здесь, мы ещё не закончили, — он прикрыл за собой дверь. Рей спустила дрожащие ноги с кровати и потянулась к белому халату, который лежал на тумбочке, аккуратно сложенный. Она тихонько подошла к двери и прислушалась к голосам в том конце коридора, когда входная дверь открылась и вновь захлопнулась. — Вы весь в крови, Господи Боже, что случилось?! — женский голос звучал приглушённо, но с отчётливыми истеричными нотками. — Вы сильно ранены? Я могу привести врача, он никому ничего не скажет… — Ничего не нужно, я в полном порядке, — голос Рена звучал тихо и сухо. — Вам лучше уйти, я же говорил вам не показываться здесь. — Вы не отвечали на звонки, я волновалась… Рей завязала халат на поясе и приоткрыла дверь, пытаясь понять, кто эта женщина. Это могла бы быть Фазма, но та до сих пор должна была находиться в больнице. Голоса переместились в гостиную. — Мисс Неталь, я уже говорил вам, что мне не нужно сопровождение. Повторю: вам лучше уйти сейчас. Не вынуждайте меня настаивать, это нежелательно. — Что… что это? — Женский голос изменился, будто его хозяйка подавилась воздухом. — Что у вас со спиной? Это… Рен, вы же обещали… Рей прошла по коридору, стараясь не издавать ни единого звука, вслушиваясь в этот холодный голос, который теперь казался знакомым. Она могла ошибаться, но всё же стоило проверить. — Вы говорили, что больше не заинтересованы в ком бы то ни было, дали мне надежду на то, что… после всего того, что я… — Я вам ничего не давал, вы всё себе прекрасно дали сами, — голос доктора теперь звучал низко и напряжённо. — Чего вы хотите, Базина? Рей подобралась ко входу и прижалась спиной к стене, затаив дыхание. Она была почти уверена, почти… — Я пришла за тем, чтобы вы выполнили наше соглашение. Как вы выразились? — Диван скрипнул, когда женщина поднялась на ноги. — Услуга за услугу? Пусть будет так, я хочу оплаты. Уверенность окрепла твердокаменно, когда Рей ступила в гостиную, с улыбкой рассматривая стоящую по ту сторону комнаты высокую, коротко стриженную брюнетку с красиво подведёнными графичными черными бровями, одетую в чёрно-белую блузку и обтягивающие кожаные штаны. — Я же сказала тебе, что рано или поздно приду, — Рей улыбнулась ещё шире и покачала головой. — А ты так и не спряталась, уважаемая.