Любовь и долг

      Даже сквозь толстые стены замка слышно, как завывает снаружи ветер. Буря не успокаивается вот уже четыре дня, и вой ветра хорошо скрывает тяжёлое дыхание Визериса. К кроватке он подкрадывается осторожно, только бы не услышали, только бы не узнали, Рейегар будет в ярости, если узнает. Визерису очень страшно, и какая-то часть его сопротивляется, не хочет делать то, ради чего он пришёл сюда, но он должен. Визерис замирает над кроваткой, силится разглядеть что-то помимо контура маленького кулька. Ему говорили, что это девочка, она могла бы быть его сестрой, но мама… Эта убила маму, и Визерис не может простить такое, он должен отомстить за свою самую красивую и самую лучшую в мире маму. Руки дрожат ужасно, а легкая пуховая подушка, кажется тяжелее каменных изваяний Драконьего Камня, но он всё же поднимает её над младенцем. Она просто не проснётся с утра, никто и не поймёт, что случилось. Он зажмуривает глаза, готовясь опустить подушку…, а в следующую секунду чужая ладонь с силой сжимает его запястье, а другая зажимает рот, не давая закричать.       «Убийцы! Они проникли в замок! Отец всегда говорил, что они прячутся в стенах! Они пришли за ним!» Визерис пытается, вырваться ударить человека, но чужая хватка крепка, и рукой не удаётся даже пошевелить.       — Тише. Не дёргайся. Это я. — Ему требуется время, чтобы понять, что голос, шепчущий над самым ухом, принадлежит новой жене брата. Она северянка, и люди вокруг говорят, что она опасна, но на убийцу она не похожа. — Я отпущу, только не кричи, детей разбудишь.       Визерис, немного успокоившись, дёргает головой в знак согласия и чужие ладони разжимаются, а северянка поспешно проскальзывает мимо него к кроватке, наклоняется, смотрит, касается младенца рукой и, Визерис слышит несмотря на завывания ветра, выдыхает.       — Пойдём со мной. — Она говорит тихо и спокойно, совсем не так, как прежняя жена брата, но что-то такое звучит в её голосе, что не повиноваться невозможно, и Визерис идёт за ней в её покои, смеженные с комнатой, где спят младенцы. — Садись. — Она указывает на резную скамеечку, непонятно зачем стоящую у стены, а сама берёт свечу.       Визерис почти заворожено смотрит, как она зажигает её от едва тлеющих углей очага, как бережно поджигает остальные свечи в комнате. Пламя на свече, кажется, танцует стремительный танец, когда северянка, наконец, опускает её в подсвечник и поворачивается к Визерису.       — Рука не болит? — Её вопрос сбивает с толку, она должна была начать кричать, угрожать, что расскажет Рейегару, называть безумцем, а не интересоваться его рукой. — Я могла не рассчитать силу. Мои руки к мечу привычнее, чем к игле. — Она улыбается странно мягко, это кажется ещё более подозрительным, и садится рядом. — Так как, не болит?       — Нет. — Визерис мотает головой, не понимая, чего хочет от него жена брата. — Но ты меня испугала.       — Извини меня. Я сама очень испугалась. — Голос у неё по-прежнему спокойный, и Визерис начинает понемногу успокаиваться, Элия всегда начинала ругать сразу. — Понимаешь, твоя мама доверила мне заботу о маленькой Дейенерис, и я никак не могу её подвести и позволить чему-то плохому случиться с малышкой.       — Мама? — Визерису никак не понять, ведь эта убила маму, зачем же просить о ней позаботиться?       — Да, твоя мама. Она любила свою маленькую девочку, боялась за неё и просила меня позаботиться о малышке и сделать её жизнь счастливой.       — Но она ведь убила маму? — Визерис уже не может держать этот вопрос в себе, хотя северянка наверняка разозлится, Элия всегда злилась, когда речь заходила о чём-то подобном.       — Ну что ты. — Она, однако, лишь всплёскивает руками и вовсе не повышает голос. — Малышка вовсе не виновата. Такое случается иногда, моя мама умерла, рожая моего младшего брата, но он не стал от этого плохим человеком, и винить его было не в чем. Твоя сестрёнка ни в чём не виновата, Визерис. Она лишь младенец. Думаешь, она хотела бы жить без матери?       — Нет, не думаю. — Она права была, наверное, разве мог кто-то хотеть жить без мамы. — И мама её любила?       — Очень, Визерис. Так же как тебя и Рея, больше всего на свете.       — И ты хочешь, чтобы и я любил её? — Это очень важный вопрос и поэтому, задавая его, Визерис заглядывает в серые глаза северянки.       — Я не могу не хотеть этого. Но никто не вправе указывать нам, кого любить. — Она не отводит глаз и кладёт тонкую ладонь на его плечо — Но ты её старший брат, ты должен оберегать и защищать её. Твоя мама хотела бы этого.       При упоминании мамы вновь защипало в глазах, но Визерис сдерживает слёзы и выпрямляет спину. — Я буду, я справлюсь и не подведу маму.       — Я не сомневаюсь в этом, Визерис. — Лианна серьёзно кивает ему, и Визерис понимает, что она действительно верит в него.       — Но ты ведь не расскажешь Рейегару? — Он задаёт этот последний вопрос, потому, что должен знать точно.       — Нечего рассказывать.       — Элия бы нашла, что рассказать. Она говорила, что я безумный, как папа. Мама очень злилась на неё из-за этого. — Глаза затуманиваются, даже думать о маме больно, но он не может плакать. Отец говорил, что драконы не плачут.       — Я уверена, она просто плохо тебя знала. — Он неожиданно почувствовал, как тонкая женская рука обняла его за плечи, а другая погладила по волосам. — Даю тебе слово королевы, что ничего, что произошло сегодня ночью не выйдет за пределы этой комнаты.       — Я тебе верю, ты хорошая. — Визерис всхлипывает, не в силах больше сдерживать слезы, а потом закрывает глаза и обнимает Лианну, надеясь вновь почувствовать себя рядом с мамой.

***

      — Писать не забывайте, мы будем очень ждать воронов. — Лианна даёт последние наставления Визерису и Рейнис, на которой оправляет дорожный плащ. — Слушайтесь Дорана и прислушивайтесь к Оберину, он иногда даёт весьма ценные советы. Но, Визерис, я рассчитываю, что ты сможешь отличить ценные советы от не слишком ценных.       — Конечно, Лианна. — Её чрезмерная опека немного раздражает, но Визерис не может не признаться себе, что не против слушать и дальше, только бы оттянуть момент расставания.       — Всё. Довольно. Идёмте. — Видимо она поймала себя на тех же мыслях, так как встаёт, крепко сжимая ручку Рейнис.       — Мама, а нам обязательно уезжать? — Лианна не мама Рейнис, но Визерису нравится, что девочка так называет её. Лианна намного лучше Элии, и милая добрая Рейнис заслужила именно такую маму.       — Разве ты не хочешь познакомиться со своими дядями, малыш? И с кузиной Арианной? И кузеном Квентином? — Визерис достаточно хорошо изучил Лианну за эти годы, чтобы понять, что королева сдерживает слёзы, отвечая на вопрос девочки. Она не хотела отдавать их, но пришлось. Дорн требовал воспитанников, грозил войной, и Лианне и Рейегару пришлось согласиться, чтобы не мучить и без того настрадавшееся королевство.       — Хочу. Но я не хочу уезжать от тебя. — Выбрать нужно было двоих, и Визерис не сомневался, выбор верный. Рейнис её дяди должны были хорошо принять, а он был взрослым, способным в случае необходимости защитить и себя, и малышку.       — Ничего. Мы обязательно будем видеться. — Лианна украдкой смахивает слезинку и выводит их из замка. Снаружи на ступенях уже ждёт кортеж, что сопроводит их в Дорн, а ещё Рейегар и Дени и Джейх, как всегда трогательно держащиеся за руки.       — До встречи, Визерис. Я рассчитываю на тебя. — Брат как всегда серьёзен. — Защищай Рейнис.       — Обязательно, Рейегар. — Он отвечает настолько уверенно, насколько способен и, пока брат прощается с дочерью, оборачивается к племянникам.       — Мы будем скучать, Визерис. — Джейх старается выглядеть столь же серьёзным, как и его отец, но получается пока плохо. — Пиши нам чаще.       — Я сделала тебе подарок, на память. — Дени смущенно прячет глаза, протягивает тонкий лоскуток ткани, на котором красными нитями вышито что-то напоминающее помесь кракена и львоящера.       — Спасибо, Дени. Очень красивый дракон. — Видимо девочка будет вышивать так же плохо, как и её мать, но зачем сейчас расстраивать её, она ведь так старалась. — У меня для вас с Джейхом тоже кое-что есть. — Он ловко выуживает из кармана две броши, заказанные специально для этих двоих, и протягивает им. — Серебряные драконы, для серебряных Таргариенов.       — Спасибо, Визерис. — Детвора повисает на нём, Дени целует в щеку, пока слабо улыбающаяся Лианна не забирает своих детей и не обнимает на прощание.       Визерис ловко взбирается на коня, оборачивается, машет своей семье, улыбается Дени и Джейху и поворачивается навстречу дороге. Расставаться горько, но, кажется, он готов открыть для себя что-то новое.

***

      День жаркий. Жаркий настолько, что даже в обычно шумных Водяных Садах тихо. Жара разогнала всех в тень и прохладу зданий, но только не Визериса. Он знает чудное место. Одинокий прудик, укрытый в тени апельсиновых деревьев, где прохладно даже в самую сильную жару. Это его тайное место, его и Рейнис, возможно, она даже сейчас там. Визерису хочется в это верить, хотя он и понимает, что вероятность мала. Скорее она сейчас вышивает с Арианной и Тиенной или читает с леди Ним.       В тени апельсиновых деревьев, как он и думал, тихо и пусто. Никого, все прячутся. Визерис отгоняет лёгкую тень сожаления, сбрасывает тонкую рубашку на песок и ныряет в чудесные прохладные воды прудика. И чего он расстраивается? Отлично отдохнуть можно и без Рейнис. Хотя, если быть с собой честным, то без неё даже самое приятное времяпрепровождение что-то теряло. Пока они жили в Королевской Гавани, Визерис не был так к ней привязан, она была слишком маленькой и проводила почти всё время с Джейхом и Дени, а он тренировася, занимался с мейстером или отдыхал в компании каких-то своих приятелей, имена которых он сейчас уже не мог вспомнить. Но здесь в Дорне она неожиданно оказалась не только самой, но и единственной близкой. С принцессой Арианной отношения не заладились сразу, она на вкус Визериса была слишком гордой и заносчивой. Принц Квентин был воспитанником Айронвудов и хоть познакомиться с ним и удалось, но вот дружба у них так и не завязалась. Юные же дочери принца Оберина — песчаные змейки, оказались девушками интересными, но к тёплым и доверительным отношениям не располагающими. Так и получилось, что он постепенно привязывался к Рейнис всё сильнее и через какое-то время уже с трудом мог представить, как жить, не общаясь с ней.       — Эй, Визерис, ты там уснул? — Весёлый голосок звучит откуда-то со стороны, вынуждая открыть глаза и невольно улыбнуться.       — Привет, Рейнис. — Она сидит на самом бортике пруда, подобрав юбки, и сплетает свои удивительные волосы, в которых перемешаны чёрные и белые пряди, в косу. — Я думал ты со своими кузинами.       — Я сбежала от Арианны. — Рейнис перехватывает косу алой лентой и хихикает. — Они с Тиенной обсуждают, как соблазнить какого-то очередного молоденького оруженосца, а мне это не интересно.       — Ну да, зачем тебе оруженосец. — Глядя на неё невозможно не улыбаться. Рейнис не самая красивая девушка Семи Королевств. Дени и Лианна точно красивее, но она самая весёлая и солнечная, других таких ему встречать не доводилось.       — У меня же есть целый принц Семи Королевств, пусть и не наследный. — Она привстаёт и снимает с одного из деревьев большой спелый апельсин и крутит его в руках.       — У тебя всегда есть шанс сменить на наследного. — Они так часто подтрунивают друг над другом, ревновать к Дени или Джейху невозможно, сестрёнка и племянник влюблены, кажется, с того момента, как стали сознательно воспринимать мир, и разлучить их невозможно.       — Я недолго проживу после этого. Дени меня убьёт. — Рейнис снова смеётся и поднимает свою добычу над головой. — Хочешь апельсин, не наследный принц?       — Причём на неё никто не подумает. — Улыбка, наверное, получается несколько кривой. Сестрёнка очень опасна для своих врагов и Визерис рад, что она не знает о причине, по которой им мог бы стать он. Лианна сдержала слово и никому не рассказала, а Визерис сдержал своё и не только заботился о малышке, но и смог её полюбить. Хотя для этого маленькому мальчику пришлось убедить себя, что сестра ему не сестра, а племянница, а мама умерла от какой-то болезни. — Ну, давай, если не жалко такую красоту.       — Жалко. — Рейнис не знает о его мыслях, которые в одну секунду разгоняет её смех. — Но одну дольку я тебе по старой дружбе дам.       — Да как ты разговариваешь с принцем. — Он хмурится, честно стараясь сдержаться и не расхохотаться. — Принц должен получать всё самое лучшее.       — Ты не наследный. Хватит с тебя и одной дольки. — Она начинает снимать кожуру с апельсина, но взвизгивает и сжимает его слишком сильно, когда Визерис, забавляясь, брызгает в неё водой. Переспевший плод лопается, и сок брызгает на лицо и руки Рейнис. — Ай. — Она вскрикивает и вскидывает руки к глазам, пугая Визериса. Апельсиновый сок, попав в глаза, может доставить несколько минут крайне неприятных ощущений.       — Что случилось? В глаза попало? — Он в несколько коротких гребков подплывает к ней. — Давай промоем.       — А давай. — Она вдруг резко отмирает и кидает в него апельсином. Увернуться Визерис не успевает, только прикрыть глаза рукой, но удар апельсином по голове ничто по сравнению с радостью от того, что у неё всё хорошо. — Теперь вот всё платье в соке из-за тебя.       — Да как ты позволяешь себе обращаться с принцем? — Воспользовавшись тем, что она отвлеклась на платье, он хватает её за руку и резко дёргает к себе, и не ожидавшая Рейнис падает к нему.       — Ты что творишь? — Она взвизгивает, забавно барахтается в воде, пытаясь его стукнуть. — Я теперь вся мокрая.       — Зато платье чистое. — Удержать её не так уж и трудно, а значит она не против, что бы не говорила. Несмотря на хрупкость, Рейнис вполне способна себя защитить.       — Ну, если только так. — Она успокаивается, встаёт на дно и хищно улыбается. — Но ты не надейся, что я забуду, Визерис Таргариен. Я тебе ещё отмщу.       — О, я буду ждать с нетерпением, моя принцесса. — Визерис позволяет себе фыркнуть и вылавливает всё ещё плавающий в воде апельсин. — Хочешь дольку?