Любовь и долг

      В камере очень тихо и темно. Единственный звук здесь — звук дыхания, а свет от факела падает крохотным пятном, через маленькое зарешеченное окошко на двери. Поначалу Нед ничего кроме этого пятна разглядеть и не мог, но постепенно глаза привыкли. Сколько времени он провёл в камере, вспомнить он не может. Сперва, он ещё пытался считать дни, но быстро сдался. Ни единого луча солнца сюда не попадало, а сколько раз в день приходили стражники, понять он так и не смог.       Почему они ещё живы, Нед не понимает. Рейегар Таргариен победил Роберта в схватке на Трезубце, и победа склонилась на сторону королевской армии. Нед был уверен, что их казнят прямо там, на поле, залитом кровью двух армий, измена и мятеж не заслуживали милостивого отношения. Но принц так и не отдал приказ о казни, лишь посмотрел на своих пленников, коротко велел не спускать с них глаз и, казалось, забыл. Не вспомнили про них и в столице, разорённой войсками Ланиистеров. Рейегар Таргариен, ставший королём, после того, как Джейме Ланнистер убил его отца, отдал лишь один приказ, о казни Тайвина Ланнистера, а потом исчез, оставив город на попечение своих гвардейцев.       С тех пор о нём ничего не было слышно. Ни о нем, ни о Лианне. Мысли о сестре мучили Неда. Брандон и отец погибли, пытаясь её спасти, восстание организовывали под красивые слова о спасении девушки. Вот только сейчас, задумываясь обо всём, Нед понимал, что ситуация могла быть совсем не такой, как ему представлялось. Сестра всегда была умной девушкой, её было бы трудно обмануть, да и защитить себя она вполне могла. Возможно, не против трёх гвардейцев, но у неё была охрана, которая даже не заметила исчезновения Лианны. Сейчас Нед думал, что, если бы не твёрдая уверенность Брандона в том, что Лианну похитили, он бы подумал, что сестра уступила своей волчьей натуре и сбежала. А ещё и это послание от принца Рейгара, которое принесли ему перед битвой на Трезубце. Оно говорило, что Лианна уехала по собственной воле и стала женой Рейгара, предлагало разрешить всё миром, обещало помилование восставшим домам. Тогда перед битвой Нед не ответил на послание, оно вызвало лишь ярость, как мог принц, похитивший его сестру, из-за которого погибли его отец и брат, что-то требовать. Сейчас мысль казалась совсем не такой плохой.       — Сюда, ваша милость. — Голос одного из стражей, раздаётся весьма неожиданно.       — Кажется, король вернулся, где бы он ни был. — Джон до этого момента, казалось спавший, открывает глаза и хмурится. — Что же, зато ждать больше не придётся.       — Вы уверены, ваша милость? Всё же мятежники могут быть опасны, а вы ещё и с ребёнком.       Ответ услышать не удаётся, так как слова стражника слышит Роберт, и речь короля заглушает яростная ругань, призывающая все беды мира на дом Таргариен.       — Видите, ваша милость. — Голос стражника вновь становится слышен лишь тогда, когда он отпер дверь камеры. — Лорды, а воспитаны хуже бедняков из Блошиного конца. Я запру дверь, ваша милость, постучите, когда пожелаете выйти.       — Благодарю. — Тихий голос не принадлежит Рейегару Таргариену, но знаком Неду, слишком хорошо знаком. Вот только обладательницы этого голоса здесь не должно было быть.       Стражник с поклоном закрепляет на стене факел, свет которого на несколько секунд ослепляет, запускает золотистые кольца перед отвыкшими от света глазами, и покидает камеру.       — Ну, что, братик, признаться, я не думала, что наша следующая встреча произойдёт в таком месте. — Та, которую он уже не ожидал увидеть, стоит под светом факела и хмурит тонкие брови.       — Лианна. — Больше сказать нечего. Хотя ещё недавно хотелось столько всего спросить и объяснить, но почему-то слов нет.       — Леди Лианна. Как вижу, слухи о вашем похищении оказались несколько преувеличенными. — В голосе Джона скользят странные нотки, которых Нед не может понять. Неужели он огорчён тем, что с Лианной всё в порядке? — Но почему же вас зовут королевой?       — О да, лорд Аррен. К несчастью для вас слухи о моём похищении оказались слишком сильно преувеличенными. Жаль, не правда ли? — А теперь и в голосе сестры звучат те же нотки. Неужели она обвиняет Джона в чём-то? — Я жена короля, а значит — королева. Единственная с тех пор, как ваш мятеж стоил жизни Элии.       — Скажете, что расстроены?       — Я предложу вам замолчать, пока я не решила, что королевство неплохо обойдётся без вас. — Откровенную угрозу не услышать было трудно, но Нед никак не мог понять, почему его сестра и Джон злятся друг на друга. — Ну что, Нед. — Сестра разворачивается, и особенной радости от встречи в её лице нет. — Может, расскажешь мне, зачем всё это было нужно.       — Лианна, мы думали…       — Думали. — Договорить сестра не даёт, серые глаза блестят в свете факела. — О чём думали они, я знаю. Свергнуть Таргариенов и усадить на трон удобного короля хотел Аррен, Талли нужно было пристроить дочек, про твоего друга оленя, я молчу, как же девушка посмела предпочесть ему другого. — Лианна повышает голос, делает несколько резких шагов. — А вот ты о чём думал? Я твоя сестра, Нед? Ты, правда, поверил, что меня могли похитить?       — Но Бран… — Оправдания звучали глупо, но что он ещё мог ей сказать.       — Что двигало Брандоном, я разберусь, но мне всегда казалось, что ты умнее нашего старшего брата. — Она хмурится, качает головой, кажется успокоившись. — Видимо, я ошибалась.       — А что двигало тобой? — Она слишком легко отбросила Брандона и отца, а ведь в их смерти была и её вина. — Ты должна была выйти за Роберта, этого требовал твой долг.       — Не долг, а отец. — Она поводит плечами. — Я полюбила. Полюбила человека хорошего и достойного, того, кто несравнимо лучше Баратеона. Я не отрицаю своей вины, Эддард. — Она вздыхает и садится рядом, и только тогда Нед замечает, что она что-то держит на руках. — Знакомься, Нед, твой племянник.       Она осторожно отодвигает одеяльце и даже в полутьме становится видно крохотное детское личико и серебристый пушок волос. Младенец спит, кривя губки, а Нед невольно вспоминает, что и у него теперь уже должен быть ребёнок. Что же будет с ним? И с Кейтилин? — Мальчик? — Но сестре он не говорит. Что она может сделать?       — Мальчик. Весь в отца. Наследник престола, принц Джейехейрис. — Младенец, с трудно произносимым имением, возможно, услышав голос матери, открывает глаза, фиолетовые глаза. От матери в нём нет ничего. — У тебя ведь тоже семья?       Переход столь неожиданный, что не сразу понимает, о чём она говорит. — Да, жена. И сейчас уже ребёнок должен быть.       — Да уж. Не очень хорошо. — Лианна качает головой и поднимается. — С ними всё будет в порядке, но ребёнку придётся стать воспитанником дома Тиреллов.       — Заложником?       — Уж я постараюсь, чтобы мой племянник был именно воспитанником. — Она слабо усмехается. — Но, ты прав. Это меньшее, чем придется заплатить за восстание. Поверь мне, Нед, по сравнению с домом Ланнистеров, Старки отделались очень легко.       — Мне казалось, наши приговоры ещё не объявляли. — Джон, всё это время молчавший, вдруг вновь заговорил.       — Поверьте, лорд Аррен, ваш вам не понравится, а вот брата его вполне может устроить. — Больше она не говорит ничего, разворачивается и стучит, и, лишь когда стражник отпирает дверь, поворачивается, и говорит неожиданно печально. — Когда увидишь Бена, передай ему, что его вины в произошедшем нет. Помешать мне он бы не смог.

***

      — Навечно отправить в Долину, без права покидать ее, без личного указа короля до конца жизни. — Десницы у короля пока нет и его обязанности исполняет сир Герольд Хайтауэр, он же и объявляет решение короля.       — Я благодарю вас за милосердие, ваша милость. — Джон Аррен улыбается сухо и смотрит на Рейегара без намёка на благодарность.       — Ваша благодарность принята, лорд Аррен. — В умении держаться королю равных нет. — Идите.       Джона отводят Золотые Плащи, и для Неда приходит время занять его место. Король неожиданно милосерден для человека, которому восстание стоило части семьи, он помиловал семьи мятежников, большая часть лордов отправилась либо в вечную ссылку в свои земли, либо, не пожелавшие принять милость короля, на Стену. Казнили лишь тех немногих, кто отличился чем-то особенно страшным во время восстания.       — Вы признаёте свою вину? — Прозвучавший список обвинений не длинный, но каждого из них достаточно, чтобы обеспечить смертную казнь или пожизненную службу на Стене. Измена, организация мятежа, участие в нём. Каждое тяжелее предыдущего. Разве можно отрицать очевидное. Он совершил ошибку, и он за неё заплатит, как и велит честь. Он уже за то благодарен королю, что его семья не пострадает. Кейтилин и их ребёнок ни в чём не виноваты. — Признаю. — Спокойно отвечает он, глядя на судей. Король едва заметно качает головой, приподнимает тонкую серебряную бровь, лорд Тирелл, спешивший сюда от самого Штормового Предела, хлопает глазами, открывает рот, будто хочет что-то сказать, но так и не издаёт ни звука, а сестра, неожиданно для него, занимающая третье кресло и очень серьёзная до того, неожиданно улыбается и прикрывает улыбку ладонью.       — В таком случае, полагаю, судьям нет необходимости обсуждать виновность лорда Старка. — Говоря это, король будто бы едва заметно улыбается, но этот призрак улыбки пропадает столь быстро, что Нед не может быть уверен, что ему не привиделось. — Сир Герольд, прошу вас, зачитайте. — Если до этого момента у Неда ещё теплилась надежда, что приговор Джона просто успели написать достаточно быстро, то сейчас, когда король протянул свиток своему гвардейцу, она пропала. Все решения были уже приняты и повлиять на них происходящее в тронном зале никак не могло.       — Лорд Эддард Старк, лорд Винтерфелла и хранитель Севера за измену и участие в мятеже вы приговариваетесь к отправке на Стену и службе в Ночном Дозоре. — Этого стоило ожидать. Приговор вполне справедлив. Служба на Стене всегда была почётной для Старков, многие из его семьи служили там. — Но, в связи с тем, что лорд Старк участвовал в восстании, будучи введённым в заблуждение Джоном Арреном и Робертом Баратеоном, его милость король Рейегар Таргариен первый своего имени посчитал необходимым заменить наказание на ссылку на Север с запретом покидать его без личного разрешения короля. Так же сын лорда Старка по достижению десяти лет будет обязан стать воспитанником дома Тиреллов. Есть ли вам что сказать, лорд Старк?       Слова обрушиваются, будто подтаявший летний снег с одной из крыш Винтерефелла. Первое, что Нед может выделить, что у него сын. Значит с Кейтилин всё хорошо, и она родила здорового ребёнка, мальчика, его наследника. Только ребенка придётся отдать Тиреллу, который сидит и улыбается, похожий на большую лягушку. Как же объяснить это Кейтилин? Потом он понимает, что вечной службы на Стене не будет, что он сможет вернуться домой, растить своего сына, восстанавливать Север. Последними становятся понятны слова о причине изменения наказания, и Нед понимает, что не может молчать. Пусть даже это будет стоить ему нормальной жизни, но он не может допустить подобную несправедливость. Его никто не вводил в заблуждение, он сам совершил ошибку и никто не должен был расплачиваться за него. Он вскидывает глаза, собираясь возразить… и видит сестру, которая одними губами повторяет два слова — твоя семья. Вновь вспоминаются слова о его сыне, о мальчике которого он должен вырастить достойным человеком, о его матери, которой придется пережить разлуку с ребёнком, которой нужна будет его поддержка, Бенджен, совсем ещё мальчишка, ему трудно будет принять на себя управление целым регионом. А ещё Север, который необходимо восстановить, и знаменосцы, которые последовали за ним на войну. Его долг перед ними был не меньше чем перед Джоном и Робертом, вот только те, кто почти стали ему отцом и братом могли и сами защитить себя, а его семья — нет. — Нет, ваша милость. Благодарю вас за милосердие.       Рейегар Таргариен кивает, Лианна улыбается, уже не пытаясь спрятать улыбку, но разворачиваясь, Нед видит Роберта, на лице которого лишь одно — непонимание. И он понимает, что теперь лицо друга и улыбка сестры останутся в памяти навсегда, что даже, если ему доведётся прожить ещё сотню лет, он не сможет сказать, верный ли выбор он сделал сегодня.