Любовь и долг

      Аккуратно нарезанный пирог такой красивый. Он притягивает взгляд, хотя Сэм и старается отводить глаза. Тот кусок, что положил ему слуга, он уже съел. Так хочется ещё, но Сэм опасается, что отец может увидеть. Тогда вновь придётся выслушивать какой он бесполезный и ни на что не годный, что отец не понимает, как у него мог родиться такой сын. Сэм не хочет вновь слушать всё это, но, с другой стороны, он может никогда в жизни больше не увидеть такого пирога. Если отец осуществит угрозу, Сэм вообще больше ничего никогда не увидит.       — Сэм, идём танцевать. — Она почти падает на скамью рядом с ним, убирает с лица несколько выбившихся из причёски прядей. — Здесь слишком весело, чтобы сидеть весь вечер.       — Я плохо танцую, ты же знаешь. — Лира всего на год старше его и уже шесть лет воспитанница его отца. Она не старшая дочь леди Мормонт, но, когда восстание было подавлено, и король издал указ, две старшие дочери леди Мейдж уже были старше десяти лет.       — Знаю. — Она смеётся. Дружба в семье у неё ни с кем кроме Сэма и его матери не заладилась. С сёстрами ей было скучно, она не любила быть леди, Дикон был слишком мал, рядом с ним она тоже скучала, а отец недолюбливал её за решительность и боевой характер, которых не должно было быть у женщины. — Но это не важно. Дочка Грейджоя, — она фыркает, у неё дома Грейджоев не любят за их постоянные набеги, — тоже не умеет, но активно пыталась что-то изобразить и, кажется, даже не отдавила королю все ноги. Пошли. Я тебе покажу.       — Я даже не знаю. — Сэму до сих пор странно, что Лира дружит с ним. Они такие разные, это ей нужно было родиться мальчиком. Отец гордился бы таким наследником. Порой Сэму даже кажется, что отец гордится и воспитанницей, только как-то очень по-своему. — Я-то точно отдавлю тебе ноги.       — Сэм, ну хватит. — Ей нравится сидеть рядом, когда он читает. Иногда они даже читают вместе. А если попадается книга по военному делу, то Лира любит устраивать настоящие сражения, для которых берёт солдатиков Дикона. Сэму она нравится, он бы даже сказал, что чуть-чуть влюблён в неё, но он не достоин такой девушки. — Что мне тебя весь вечер уговаривать?       — Прошу прощения. — Они были заняты разговором и не заметили, как к ним подошли. Юноша стоит совсем близко, внимательно смотрит на Лиру голубыми глазами. — Леди Мормонт, лорд Тарли.       — Лорд Старк. — Глаза Лиры загораются. Наверное, это здорово встретить одного из своих, северянина. Робб Старк наследник Винтерфелла, будущий хранитель Севера, а Лира лишь третья дочь из маленького северного дома, но здесь и сейчас они оба заложники, оторванные от своих домов, семей и родных. Сэму даже становится неуютно, он тут лишний.       — Можно просто Робб, миледи. — Он улыбается, слегка скашивает глаза на Сэма, и ему видится презрение в чужом взгляде. Конечно, что он, неуклюжий толстяк делает рядом с красавицей Лирой. — Позволите пригласить вас на танец, если лорд Тарли не против?       — Конечно, Робб. Сэм, ты же не против? — Она смущается, краснеет, Сэму становится совсем неловко. Остаётся только кивнуть. Он же хочет, чтобы Лира была счастлива, а она точно будет куда более счастлива, танцуя со Старком, а не сидя рядом с ним. — Можно просто Лира.       Стоит ей уйти, как взгляд Сэма вновь притягивает пирог. Теперь съесть его хочется ещё больше. Заесть обиду и горечь от несвоевременного появления Старка, от того, что её глаза так засияли. Нужно было сразу принимать её предложение.       — Возьми ты уже этот торт, Тарли. — Тихий смех за спиной заставляет Сэма почти подпрыгнуть на месте и обернуться к говорившему. — Ты, мне кажется, с начала вечера на него смотришь. — Его высочество наследный принц Джейехейрис Таргариен улыбается странно весёлой улыбкой. Сэм много про него слышал, но о том, что принцу нравится насмехаться над другими никто не говорил. — А теперь ты ещё и смотришь на меня как затравленный зверёк. — Он опускается рядом, наклоняет голову. — Без шуток, возьми ты этот кусок. Всё равно большую часть того, что сегодня на столах, завтра раздадут на улицах.       — Разве оставить еду для бедных это плохо? — Принц слишком красив, слишком уверен в себе. Сэму это не нравится. Такие всегда презирают его за трусость, за слабость, за то, что так и не смог стать мужчиной. — Они голодают, а у нас еды всегда в достатке.       — Будь это плохо, мама не посылала бы каждый раз всю оставшуюся от пиров еду беднякам. Но Сэм, столы ведь накрывают не для них. — Королева добрая женщина. Это Сэм всегда знал. Хотя отец и многие другие лорды не любили её. Король даёт ей слишком много власти, говорили они, женщина должна заниматься теми делами, в которых смыслит, а управление государством в число этих дел не входит. Интересно, знала ли королева об этих разговорах? Если знала, то Сэм преклонялся перед её выдержкой. Как можно оставаться такой спокойной и уверенной в себе, когда столько людей говорят тебе, что ты ничтожество?       — Это не значит, что о них не надо думать. — Сэм сжимает зубы и отворачивается от принца. Это очень страшно, но правильно. Похоже, от доброты королевы её сыну не досталось даже крохотной части.       — Не обижайся, Тарли. — Вновь смех, а затем на его тарелку опускается тот самый кусок пирога. — Считай проверку прошёл. По большому секрету скажу тебе, что если ты съешь этот кусок, то горожане ничего не потеряют. Пирог особое блюдо, его полностью съедают всегда. Не ты, так кто-то другой, но беднякам эта красота не достанется.       — Но зачем? — Сэм вновь поворачивается к принцу, и встречается взглядом с удивительно серьёзными фиолетовыми глазами, совсем не сочетающимися с улыбкой.       — Я хотел узнать кто ты. Доводилось слышать, что ты умён, но умных людей много — тот же Тирион Ланнистер, например. — От кого интересно ему доводилось это слышать? Дома его умным называли мама, сёстры, Лира, но не мог же принц расспрашивать их про него. — Но вот людей умных и при этом добрых, с правильными принципами и уж тем более готовых эти принципы отстаивать очень мало. Я рад, что ты такой.       — Нет. — Сэм теряется от таких слов. — Я трус. Я не могу ничего отстаивать.       — Ты трус? — Таргариен вскидывает серебряные брови. — С чего ты это взял? Ты осмелился возражать наследному принцу. Большинство отъявленных храбрецов, обитающих при этом дворе, никогда не решились бы на такое.       — Да, я трус. — Почему он пытается ему это доказать? Надо радоваться и принимать непривычные похвалы, может даже попробовать решить свою проблему с помощью принца. Умный человек так бы и поступил, но это слишком неправильно. — Я боюсь крови, боюсь высоты, боюсь сражаться, взять в руки меч. Я не достоин называться мужчиной.       — Нет, ну я, конечно, слышал, что у лорда Тарли свой подход к воспитанию детей, но чтоб настолько. Нужно Дени рассказать. Она будет впечатлена. — Принц, кажется, это даже не ему говорит. Фальшивое веселье полностью пропадает из его глаз. — Вот что, Тарли. — Впрочем, он быстро приходит в себя, встряхивает головой. — Мне всё равно, что считает трусостью твой отец. Я тебя трусом не считаю и хватит об этом. — Несколько мгновений они молчат, Сэм слушает музыку. — Танец подходит к концу. Пока леди Мормонт не вернулась, не хочешь рассказать почему ты весь вечер выглядишь так, будто сидишь на собственных похоронах?       — Так это вы сделали так, чтобы Лира ушла танцевать? — Он слышал, что в столице ничего не бывает просто так, но даже не подумал, что ради него кто-то может прибегать к подобным методам.       — Уговорить Робба было не сложно. — Он пожимает плечами. — Моего кузена серьёзно оскорбили сегодня. Побыть в обществе северянки для него в радость. Так что насчёт моего вопроса.       — Всё нормально. — Он мог бы рассказать, о том, что отец стыдится его. Что отчаявшись сделать из него достойного наследника, он вызвал Сэма и дал ему жуткий выбор: надеть чёрное или умереть. Что от Стены Сэма спасло только приглашение на празднование пятнадцатилетия подавления восстания. Что совсем скоро он навсегда расстанется со всем, что ему дорого и отправится на север, к преступникам и бунтовщикам, которые точно не рады будут сыну самого Рендилла Тарли, первого, кто одолел в сражении Роберта Баратеона. Но это было неправильно. Будто он упрашивает принца его спасти. — Просто пирог был слишком аппетитным.       — А, ну тогда всё в порядке, проблема решена. — Принц улыбается, но улыбка не доходит до глаз. — Что там пожизненная служба на Стене для человека, боящегося крови, среди ненавидящих его отца людей в сравнении с аппетитным пирогом. Даже упоминания не стоит. — Смысл слов не сразу доходит до Сэма. Он знает, всё знает, но откуда? Может не зря говорят про его мать, что нет в королевстве ничего, чего она бы не знала. — Ты знаешь, что ложь королевской особе — преступление?       — Н-н-но. — Губы дрожат, сказать то, что хочется, никак не получается. Откуда же он знает обо всём?       — Я прощу тебя. — Вновь улыбка, на этот раз и в глазах тоже. — Если ответишь сейчас честно. Чего ты на самом деле хочешь? Сэмвелл Тарли?       — Я? — Он хочет, чтобы Лира улыбалась ему также, как Старку, чтобы отец любил его, а маленький Дикон уважал. Он может сказать об этом, но какой в этом смысл, он слишком плохо знает принца, чтобы жаловаться ему на судьбу. Он может не говорить ничего. Но это опасно, вдруг он действительно разозлится. Он мог бы солгать, но Сэм решил сказать правду. Была у него когда-то мечта, о которой можно было сказать и принцу. — Я хотел стать мейстером. — Искажённое злостью лицо отца встаёт перед глазами. «Мужчины дома Тарли никогда не были слугами. Любишь цепи, так поноси их». — Но отец никогда не позволит мне.       — О, поверь мне. Позволит. — В этот раз от улыбки принца становится жутковато. Что же он задумал, что будет с отцом? Может зря Сэм ему сказал? — Он хотел убрать неугодного наследника. Что же мы дадим ему такую возможность. А дом его, если он будет умён, сможет получить влияние, которое мало у кого есть.