Too different

      Проснувшись, Рита даже не поняла, что происходит. В Хомстеде было шумно, как и во всём Глэйде в целом. Все суетились, бегали туда-сюда, и Рита, кажется, единственная ничего не понимала. На миг ей стало страшно, вспомнилась её поездка в Ящике, когда девушка чуть не потеряла сознание во время приступа клаустрофобии, но сейчас она не в замкнутом пространстве, и беспокоиться не нужно. Рита вдохнула, выдохнула и огляделась по сторонам.       Вокруг царила странная тьма. Она могла поклясться, что легла спать несколько часов назад, и сейчас должно быть утро, но за окном темно, как ночью. Все остальные девушки уже не спали, переоделись из пижам и выглядели взволнованно и почти испуганно. Немного успокоившись, Рита решила, что стоит спросить о происходящем у Фэй.       — Почему все так волнуются? Что произошло?       — Солнце не встало, — немного помолчав, ответила девушка.       Солнце не встало? Тогда ясно, почему она так долго спала, солнечного света не было, и её ничто не разбудило, как это происходило до этого. Но почему солнце не встало? Что-то типа тех аномалий, что начались в Глэйде месяц назад? Сначала дождь, потом жара, теперь вечная ночь.       Из-за того, что пропал свет от солнца, везде были включены лампы и расставлены свечи. Рита быстро переоделась и выглянула в коридор. Прямо перед её носом пронёсся Галли, выкрикивая на ходу какое-то оскорбление. Девушка пропустила его мимо ушей, пытаясь понять, идти ли ей на работу. В комнате были Лили и Фэй. Лили могла быть не в медпункте потому, что он находился в соседнем помещении, а Фэй, возможно, ждала её.       — Сколько времени? Мы пойдём сегодня на работу или, может, объявили какое-нибудь экстренное положение? — девушка зашла обратно в комнату и начала заправлять кровать. Делать это почти в полной темноте было не очень удобно, и Рита чуть не уронила одну из свечей на кровать. Только пожара им не хватало.       — Сколько времени, неизвестно, электронные часы есть только у кураторов. Про работу пока ничего не говорили, только принесли три свечи и смылись, не ответив на наши вопросы. Джейн захотела выяснить что-нибудь насчёт всего этого дерьма и пока не вернулась, — ответила Лили, смотря в потолок. Она лежала на кровати в форме звезды, что было не очень хорошей идеей, учитывая то, что кровать была достаточно узкой.       Рита села на кровать, обхватив колени руками. Почему погасло солнце? Почему вообще происходили эти странности с погодой? В своём письме Создатели писали, что жизнедеятельность глэйдеров останется той же, просто закроются стены. В остальном их жизнь не должна была меняться. Почему же тогда сейчас они сидит в комнате, смотря во тьму за окном? Вдруг темнота никогда не отступит, и настанет вечная ночь? Им придётся выживать почти в полной темноте. Растения без солнечного света скоро умрут, да и глэйдеры от недостатка витамина D быстро загнутся. Мирной жизни придёт конец. Ещё как минимум два года выжить без солнца просто невозможно.       Лили вздохнула и села на кровати. Её белая кожа, казалось, отражала свет от свечей и светилась вместе с ними. Рита перевела взгляд на Фэй. Девушка лежала на кровати и, можно подумать, спала, но её веки слегка подрагивали. В коридоре послышались шаги, приближающиеся к их комнате, дверь открылась, и на пороге появились Ньют и Джейн.       — Сидите здесь. Вы должны были начать работу ещё полтора часа назад, но сегодня оставайтесь в комнате. Неизвестно, что может произойти, пока свет исчез. Будем надеяться, завтра всё встанет на свои места, и жизнь войдёт в обычное русло, — Ньют покачал головой, тяжело вздыхая. — С этими Создателями, не знаешь, чего и ждать. В следующий раз сами приедут в Ящике и перестреляют из пушек!       На этой ноте он поспешно удалился из комнаты. Каким бы его заявление о пушках с Создателями в Ящике не было ироническим и глупым, почему-то Рита заинтересовалась этой идеей. Может, к этому всё и ведут? Может, их медленно готовят к чему-то пострашнее вечной ночи и жары? Может, после нескольких этапов подготовки настанет конечная стадия проверки? Вроде бы Фэй говорила, что Лабиринт — это проверка, и в письме ПОРОКа что-то такое явно было. Рита легла на кровать, уткнувшись в потолок. Он и так не блистал особой чистотой, но теперь стал мрачным и сумеречным, как и всё в Глэйде.       Стало жутко. Рита сама не понимала, почему, но в животе как будто образовалась пустота, а теперь её наполняли страхом. Вся эта темнота вокруг, молчание девушек, слова Ньюта о том, что что-то может произойти во время тьмы. Такая нагнетающая атмосфера царила кругом, что Рита даже не удивилась, если бы сейчас в комнату вломились гриверы и разорвали всех глэйдеров на куски. За окном раздавались приглушённые голоса, но Рита не могла ни разобрать слов, ни увидеть говоривших. Ей показалось, что она услышала британский акцент Ньюта, но остановилась на том, что ей и правда просто показалось.       Довольно странно, что её акцент, который появился у девушки после того, как ей и всем остальным девушкам вживили те гены парней, звучал вполне обычно. Как будто она с самого детства разговаривала с этим акцентом, хотя Фэй говорила, что она родилась в США. Рите казалось, что у неё акцент звучит даже более натуральнее, чем у Ньюта. Вроде бы ни у кого другого из глэйдеров не было такого акцента.       Фэй в своих рассказах почти никогда не говорила о себе, и Рита вдруг задумалась, что ничего о ней не знает. В то же время девушка рассказала о своих подругах всё, что знала, и они хоть что-то знали о самих себе, но зато ничего не знали о Фэй. Наверное, Рита и не вспомнила бы об этом, но именно в такой обстановке разговаривать хотелось как никогда раньше.       — Фэй?       — Что?       — Почему ты ничего не рассказала о себе?       Фэй села на кровати, удивлённо глядя на Риту. Конечно, она рассказала некоторые детали, и Рита услышала их одной из первых, но всё же многое осталось не оглашённым. Фэй вспомнила о себе гораздо больше, чем обо всех остальных. И, наверное, из этих рассказов можно было бы и выяснить что-то о том, что происходит с ними в Глэйде.       — Я рассказала. Я рассказала столько же, сколько и о вас.       — Ну в этом всё и дело, — Рита тоже села, радуясь возможности поговорить и не смотреть в эту тьму за окном. — Ты рассказала столько же о себе, сколько и про нас, а ведь ты же помнишь о себе намного больше, чем рассказала. Нам интересно знать подробности не только нашей жизни, но и твоей.       — А ведь и правда, Фэй! — Лили повернула голову, чтобы лучше видеть девушек. — Как ты жила? Что там с твоей сестрой? И про иммунитет, который есть не у всех. Расскажи нам всё, что помнишь.       Фэй на миг бросила взгляд на чёрный просвет окна, осмотрела лицо каждой из девушек.Она не горела желанием об этом говорить, но одновременно очень хотелось с кем-то поделиться своими воспоминаниями. Нельзя сказать, чтобы она помнила так уж много, но гораздо больше, чем все остальные глэйдеры, чьи знания заканчивались на собственных именах. Которые, вообще-то, были ненастоящими.       — Ну ладно. Про свою сестру я не очень много помню. Но я знаю, что она была очень доброй, и мы почти никогда не ссорились. Когда её забрали, мне было четыре, а Шерил два года. У Ньюта с его сестрой та же разница в возрасте. Мы с отцом жили в старом разваливающемся доме, но это нам почти не мешало. Несмотря на бедность и всё остальное, мы никогда не голодали, нам не было плохо. Только вот мама… У неё всегда были проблемы со здоровьем, и она заразилась Вспышкой. Папа переносил лучше, но болезнь вскоре начала прогрессировать. Наверное, если бы он не был болен, то ни за что не отдал бы нас ПОРОКу, но он понимал, что останься мы с ним дольше, нас ждала бы судьба, гораздо более страшная, чем если он отдаст нас Создателям. Не знаю, где сейчас папа. Умер, скорее всего.       Фэй замолчала, смотря куда-то в пустоту. Рита подумала, что она сейчас будет плакать, но на глазах у Фэй не было ни слезинки. Она так давно не видела свою семью, что теперь это не вызывало в ней никаких эмоций. Если в первые дни появления у неё памяти ей становилось страшно и тоскливо только от того, что она представляла у себя перед глазами лица папы и Шерил, теперь это всё лишь служило напоминанием о том, что когда-то у неё была другая жизнь.       — У Шерил были русые длинные волосы. Она всегда заплетала их в две косы, когда её уже забрали в ПОРОК, и она подросла. Она была похожа на маму, а у меня волосы каштановые, как у папы. Но глаза у обеих большие и карие, у мамы были такие же. Наверное, если бы сейчас Шерил меня увидела, не узнала бы. Думаю, она уже давно стала меня забывать. Конечно, всё ещё помнила, что она моя сестра, но перестала плакать, когда меня видела. Стала отвыкать от того, что я должна постоянно быть с ней. Сначала меня это угнетало. Мы ведь семья, единственное, что осталось друг у друга. Но потом и я привыкла. Но я всё ещё скучаю по ней. И по папе тоже. Только маму не помню. Когда мы оказались в ПОРОКе, над нами проводили множество экспериментов. Искали отличия Шерил от неиммунных. И от меня, в том числе. Не все дети нового поколения имели иммунитет к Вспышке. У кого-то он был сильным, у кого-то совсем слабым. Но всех их они забирали из семей, и все были задействованы в эксперименте. У меня иммунитета не было, но они решили, что я могу быть полезной для них. Не только меня забрали для других целей. Ньют, например, тоже не имеет иммунитета. Ты, Рита, в результате опытов над тобой, тоже должна была стать неиммунной, но это не сработало. Так же как и в обратную сторону, когда ген иммунного Галли вживили мне. Только вот я в итоге не поддаюсь Стёрке, а у тебя никаких сверхъестественных способностей нет.       Рита от этого не расстроилась. Лили и Джейн были телепатами, и теперь Томас может залезть им в голову, если захочет. Фэй помнила ужасы прошлой жизни. А Рита была в блаженном неведении. Ей не известно, как она жила до Лабиринта, она не была награждена какими-либо ментальными способностями, но это ей ничуть не мешало. Скорее, наоборот. Рита похожа на всех глэйдеров в своей неосведомлённости, и её это устраивало.       — Ну, а теперь, давайте я расскажу вам о Вспышке, — вновь начала рассказ Фэй. Голос её приобрёл какой-то холодный, жестокий оттенок. — Этот вирус был разработан искусственным путём для популяции населения для сохранения ресурсов после вспышек на солнце. Её настоящее название VC321xb47, но все называют её Вспышкой. Но вирус очень быстро вышел из-под контроля, и в итоге большая часть цивилизации рухнула, оставив лишь некоторые части общественной организации. Уцелевшие города страдали от Вспышки изнутри. Вирус передаётся воздушно-капельным путём, каждому, не имеющему иммунитета. Заражённых называют шизами. Постепенно заразятся все, если не найдут лекарство. Есть сыворотка, которая на некоторое время подавляет Вспышку, но этого недостаточно, и через некоторое время вирус прогрессирует. Существуют две стадии поражения. На ранней стадии у человека меняется личность, он становится всё более раздражительным. Появляются произвольные лицевые движения. На поздней стадии человек похож больше на зверя, чем на человека. У него появляются галлюцинации, паранойя, внезапные вспышки агрессии, мышечные спазмы, постепенно снижается интеллект. Человек пристращается к каннибализму.       Фэй снова замолчала и, вроде бы, больше не собиралась продолжать свой рассказ. Никто и не просил. Больше всего их впечатлил именно фрагмент с Вспышкой и шизами. Риту поражало то, с каким спокойствием Фэй об этом говорила, ведь это она заражена, это ей придётся пережить все те ужасы, если им нужно будет выйти из Лабиринта, а лекарства от Вспышки не найдут. Однако Фэй говорила об этом так, будто рассказывала не о том, что ей предстоит в будущем, а о том, какую книгу прочитала сегодня. Будто не было в этом ничего страшного. Хотя всё как раз наоборот. Рите плакать хотелось от того, что кому-то придётся умереть. У неё был иммунитет, ей волноваться не о чем, но в Глэйде как минимум два человека, которые заразятся, если окажутся во внешнем мире. И оба этих человека ей по-своему дороги.       — То есть… ты умрёшь? — Джейн тоже была под впечатлением. Возможно, если бы солнце сегодня встало, можно было бы увидеть, как девушка плачет. По крайней мере голос её дрожал.       — Нет, — невозмутимо ответила Фэй, всё ещё смотря в пустоту. — Мы же не выйдем отсюда ещё очень долго. А даже если я заражусь, не ждите, что я сдохну так просто.       Наверное, Фэй хотела их рассмешить, но никто из девушек не засмеялся. Они просто молча смотрели на неё, поражаясь несправедливости жизни. Хоть они и знали друг друга всего месяц (почти все), Фэй успела стать для них подругой, и сама мысль о том, что она, возможно, когда-то умрёт, была просто кошмаром наяву.       — Знаете, что я подумала? — неожиданно для всех подала голос Рита. — Если жизнь связала нас вместе, мы никогда не больше не окажемся по отдельности.       — О, это просто прекрасно, милая! — съязвила Лили, но в её голосе слышалась теплота и настоящее умиление.       Почему-то Рита и правда верила, что они никогда не расстанутся.