Aging Gracelessly

Сириус вошел в кухню Поттеров, словно владел ею, и проигнорировал сердитый взгляд Лили, когда он взял ее новое мыло для рук, несмотря на то, что он не должен ничего касаться, пока был испачкан моторной смазкой и грязью. Он начал мыть руки с мылом, но потом пришел Джеймс и, открыв шкаф, вручил ему скраб для рук. Сириус ухмыльнулся и принюхался, мельком взглянув на Джеймса.  — Ну ты и дедуля. — …девять лет и все еще не старый. Сириус улыбнулся во все зубы.  — Знаешь ли ты, что сегодня твой внук закадрил какого-то синеволосого хипстера в гараже.  — Правда? — спросил Джеймс, прислонившись к кухонному шкафчику и скрестив руки на груди.  — Ага, — кивнул Сириус и уже потянулся к полотенцу для рук, как был перенаправлен к пачке кухонной бумаги. Он вздохнул, взглянув на не смывающуюся грязь под ногтями. — Кстати, он довольно милый. Пришел под ложным предлогом, но из-за того, как Джейми на него смотрел, я не успел с ним хорошо познакомиться.  — Под ложным предлогом? — спросила Лили, обернув пальцы вокруг чашки чая.  — Он утверждал, что у него проблемы с байком, но признался, что сам, блин, едва ли не собрал его, — Сириус вытащил завибрировавший мобильный из своего кармана. Он разблокировал экран и скользнул взглядом по строчкам. — Христос Всемогущий.  — Бродяга, это что, смартфон? — Джеймс поднял брови. — Что это с тобой?  — Это вина Джейми! — пожаловался Сириус. — Это маленькое дерьмо потащило меня в магазин, и следующее, что я помню — так это то, что вот это вот находится в моих руках, и я понятия не имею, что с этим делать. И даже не знаю, что это такое. Джеймс выхватил телефон из его рук и посмотрел на экран поверх очков. ИМХО, но я думаю, что пиво — то еще дерьмо, чел, но какая разница. Сконтачимся потом. Джеймс моргнул, а потом взглянул на Сириуса.  — Что это за хрень?  — Не знаю! — воскликнул Сириус. — То он пишет нормально, то я получаю вот это, и он утверждает, что это пишет его сын. Не знаю. — Он откинулся назад со вздохом. — Хотя сегодня я узнал, что «сконтачимся» означает «свяжемся».  — Свяжемся. Господи, ты что, переписываешься с двадцатилеткой?  — Все может быть, — фыркнул Сириус. — Он ошибся номером. Видимо, он пытался набрать номер своего ребенка, а набрал мой, и мы немножко поболтали. Мне кажется, это немного смахивает на те онлайн-свидания, на которые Ал продолжает меня уговаривать. Лили подавилась чаем.  — Звучит слишком хорошо, — сказала она.  — Ты вообще понимаешь, что вся эта чушь значит? — Сириус склонился к ней. — Я имею в виду, что ты учишь этому детей.  — Я преподаю у шестиклассников и стараюсь не смотреть ни на один из их телефонов. Но я почти уверена, что твой новый знакомый считает, что пиво — это дерьмо и вам с ним надо поговорить попозже.  — Как, черт возьми, они переводят это на нормальный английский? — спросил Сириус со стоном. Он забрал свой мобильник обратно и сердито посмотрел на Джеймса, который открыто рассмеялся. — Это не смешно, осел.  — Может быть, совсем немного. Только подумай: вы с ним ничего не понимали в технике, а потом случилось вот это. Вы уже обменялись фотографиями? Сириус покачал головой.  — На самом деле я пытался отправить ему что-то под названием «селфи», — он замолк, когда Лили снова подавилась чаем, — но в итоге я сфотографировал лишь свои ботинки и стул, перед тем как сдаться.  — Смотри, — сказала Лили, выдернув мобильник из его рук. Она нажала на кнопку, а затем направила телефон прямо на него. — Покажи нам свою лучшую улыбку, дорогой. Вместо этого Сириус скорчил гримасу и услышал щелчок, похожий на щелчок фотоаппарата.  — Ну как?  — Дерьмово, — ответила она. — Что насчет нормального фото? Сириус вздохнул, но все же откинулся назад, забросив одну руку на спинку стула, и принял свою самую привлекательную позу. И эта фотография получилась хорошей. Ему уже пятидесятник, а он все еще может затащить, если захочет. Время было милосердно к Сириусу Блэку.  — Ну, это гораздо лучше. Хочешь я отправлю ему? — спросила Лили.  — Э-э-э. Может быть позже. Я даже не знаю, что это все значит, на самом деле. — Сириус снова вздохнул и посмотрел на экран. — Даже не знаю, что об этом сказать. Только Лили заметила появление черноволосого подростка, который потянулся и выхватил мобильный из рук Сириуса. Игнорируя все протесты, Джейми, сумел удержать мобильный вне досягаемости Сириуса, пока читал сообщения. Джейми завыл от смеха, когда что-то отправил. Сириус в конце концов прижал мальчишку, вырвав устройство из его пальцев и прочитал то, что тот уже успел отправить.  — Что ты… только что написал?  — Ничего особенного, просто сказал ему, что он ведет себя как пафосный придурок. — Джейми схватил грушу из корзины на столе, прежде чем скользнуть на стул рядом с Лили и положить ей голову на плечо. — Привет, бабуль. Лили поцеловала его в лоб. В ее взгляде появились мягкость и нежность.  — Как прошли лекции, дорогой?  — Дерь… довольно скучно. Обычно. — Он потер лицо. — Можно я останусь тут на ночь? Не думаю, что я в состоянии возвращаться к себе в квартиру. Там воняет грязными носками.  — Если бы ты убирался, так бы не воняло, — напомнил ему Джеймс. Джейми закатил глаза.  — Ладно, — согласилась Лили. — Но не жди никаких кулинарных шедевров. У меня был адский день.  — Получил, да, дедуль? — сказал Джейми. Никто из его бабушек и дедушек не мог ему отказать. Сириус тоже ухмылялся. Лунатик, а не его сын-неуловимый-воришка-телефонов, написал ему ответ. Мне удалось расшифровать почти половину. Сын твоего крестника, как я понимаю. Да, это маленькое дерьмо. Я сейчас у его бабушки и дедушки, и он пытается уговорить их, чтобы остаться у них на ночь и поесть нормальной еды. Ох, эти университетские дни. Мой настолько избалован, что все еще не съехал, и я боюсь, что если буду продолжать обращаться с ним так, будто бы люблю его, он останется навсегда. Пришло время избавиться от него. Ради всеобщего блага. Быстрый вопрос, что означает ЛОЛ? Ну даешь, приятель. Наверное, что-то вроде загрузи стиралку* или люблю очень сильно?* Как-то самонадеянно, тебе не кажется? Ты вот загружаешь стиралку? Вообще — да, но чаще всего я подкупаю одного из детей моего крестника, чтобы они сделали это за меня. Подкупаешь? Я не самый нравственно развитый человек. Звучит… не так плохо. Хочу чтобы ты знал, у меня довольно гибкие моральные принципы и мне, блять, это нравится. А еще ты много материшься. С кем не бывает. *серия смеющихся эмодзи* Я буквально чувствую, что создатель этих глупых смайликов начинает сожалеть, что придумал их. Да как ты смеешь? Откуда ему вообще знать? Разве они не получают копии сообщений? О Господи, я надеюсь, что нет. Лунатик, подожди, это правда? Лунатик? Э. Ну не знаю. А что, ты писал неприличные вещи? Ну. Нет. Но разве это не кажется ужасающим? Я живу хорошей, честной, нравственной жизнью, Бродяга. Боюсь, я не могу тебе посочувствовать. Ты меня пугаешь. Мы должны встретиться, чтобы я тебя развратил. Еще не слишком поздно, да? Мне, например, почти пятьдесят. Не можешь научить старую собаку новым трюкам? Потому что это похоже на то. Это ты меня собакой назвал? Пожалуйста, не отвечай. Вообще-то мне нужно идти. Мои злые-злые друзья и мой внук-крестник сплетничают обо мне прямо сейчас. Звучит ужасно. Тогда спишемся? Можешь рассчитывать на меня. *фотография* Потерпи немножко. Кстати, это я во всей своей красе. Надеюсь, я получу что-то подобное в ответ. *** Ремус остановился в дверном проеме на полпути к ванной, глядя в свой телефон. Бродяга — он до сих пор не знал его настоящего имени — был великолепен. Особенно для человека среднего возраста. Из-за его улыбки (от которой у Ремуса слабели колени) в уголках глаз появились лучики-морщинки, глаза немного сузились, а прядь волос упала на лицо. Это подействовало на Ремуса почти болезненно. И Бродяга хотел получить фото в ответ, что заставило Ремуса захотеть тут же отправить свою фотографию, однако это желание сопровождалось ужасным смущением, потому что он был абсолютно точно не так хорош, как этот человек. Во рту у него стало сухо, стоило лишь подумать об этом. Но он должен прислать фото. Должен же? Их разговоры определенно вели к чему-то, хотя они обходили конкретные и прямые формулировки по поводу встречи друг с другом. Ремусу совсем немного хотелось этого. Или чуть больше, чем просто немного, если уж быть честным самим с собой. Он испугался, когда поступил звонок, но увидел имя Тедди на экране.  — Надеюсь, ты звонишь, чтобы сказать что-нибудь хорошее, сынок.  — И я тебя люблю, пап. Вот честно, я чувствую себя таким желанным и ценным каждый раз, когда ты отвечаешь на мои звонки.  — Так чего ты хочешь?  — Просто проверить своего старика. Что делаешь?  — Ну. Честно? — Ремус вздохнул, проводя рукой по лицу. — Я пытался понять, как включить ту камеру, о которой ты мне рассказывал, чтобы сфотографироваться.  — Для твоего супер старого супер гея-бойфренда по переписке?  — Не такой уж он и старый, и к тому же он не мой парень.  — Но он же супер гей? — настоял Тедди. — Он прислал тебе фото? Он горячий? Боже, держу пари, он горячий, — Когда Ремус ничего не ответил, лишь прочистил горло, Тедди продолжил тараторить: — Боже мой, я знал. Я знал. У тебя будет та гейская свадьба с блестками и Шэр. Боже, скажи что ты собираешься пригласить Шэр. Разве все гомики в семидесятых не любили ее?  — Я не знаю, кто такая Шэр, и мы не собираемся выходить замуж, — сказал Ремус со стоном. — А ты что делаешь?  — Рассказываю тебе о селфи. Короче, если ты не поймешь, как переключать камеру, просто подойди к зеркалу. Ты можешь выбрать угол так, чтобы сфотографировать только свое лицо или что-то еще. Ремус взглянул на свою голую грудь — он готовился принимать ванну — и пожал плечами.  — Ну, думаю, у меня все получится. Это же не сложно?  — Конечно нет.  — Тогда ладно, ты у мамы?  — Да. Она сказала, что ты ну просто огромный идиот. Что, вероятно, означает, «я люблю тебя» и всякие такие блевотные родительские вещи.  — Увидимся завтра, — сухо сказал Ремус.  — Океюшки! Линия оборвалась, и Ремус, наконец-то, зашел в ванну. Он посмотрел на экран мобильного, открывая переписку, и провел пальцем по значку камеры. Через секунду вспыхнуло изображение с видом на раковину. Ремус случайно сделал фотографию серебристого крана, но смог отклонить отправку.  — Иисус, — пробормотал он тихо. Вздохнув, он поднял телефон так, чтобы были видны его плечи, шея и лицо. Он попытался улыбнуться: и выглядело это как-то нелепо. Но все это ради общего блага. Может быть, Бродяге он бы не показался таким непривлекательным. Вздохнув, он нажал пальцем на кружок, чтобы сделать снимок с длинной задержкой перед щелчком. Он взглянул вниз, ожидая увидеть значки с подтверждением отправки, но с ужасом понял, что каким-то образом он активировал переднюю камеру и в настоящее время Бродяге отправлялось фото его левого соска.  — Дерьмо. Боже мой, ебать, — воскликнул он, пытаясь все исправить. Запаниковав, он открыл экран набора номера и позвонил Тедди, который ответил через секунду. — Как ты отменяешь отправку фото? Перед ответом повисла долгая пауза.  — Боже мой, ты что, отправил ему фото своего члена?  — Тедди! Господи, нет! Но… я совершил ошибку. Самую большую ошибку.  — Что ты сделал? — спросил Тедди медленно. Когда Ремус объяснил в чем проблема, Тедди выл от смеха так сильно и так долго, что Ремус уже забеспокоился, не пора ли вызывать скорую. — Боже, пап, нет. Боже. Нет, ты просто не мог отправить это тому парню! Я сейчас умру. Я буквально умираю. Я на самом деле умер, и теперь ты разговариваешь с призраком своего сына. Земля ему пухом.  — Тедди! Скажи мне, как мне это удалить!  — Прости, папуль. Но ты не можешь. Оно уже отправилось и вот-вот высветится на его экране. Раздались вибрация и звук уведомления, и Ремус почувствовал, как страх сковывает его живот.  — Боже. Мне пришло сообщение.  — О, черт! Я воскрес для того, чтобы меня убили снова. Пожалуйста, скажи мне, что он написал.  — Нет! — воскликнул Ремус. — Это все твоя вина. Ты уговорил меня на весь этот бардак, и ты тот, у кого идиотский номер, который даже я не смог написать правильно. Я отказываюсь быть твоим отцом. Скажи своей матери, что она теперь твой единственный родитель.  — Я так сильно люблю тебя, пап. Так сильно, что мне даже больно от этого. Ремус решил, что бросить трубку при разговоре со своим ребенком — это никакого рода не пренебрежение или жестокое обращение с детьми, так что он сделал это. Он подождал секунду, чтобы покончить со своими страданиями раз и навсегда. Проведя пальцем по экрану, он морально подготовился к чтению. В конце концов, угости меня ужином, пока ты совсем не разошелся. За всю свою жизнь я никогда не был так смущен. Мой бывший ребенок рассказывал мне, как делать фото. Я готовился принимать ванну и… Вселенная меня ненавидит. А меня она чертовски любит, потому что мне только что прислали фотографию с красивой грудью. В любом случае, ты же поработаешь над тем, чтобы отправить остальную часть себя? Если каким-то образом мне удастся сфотографировать свой член, я сдамся навсегда и откажусь от всех мобильных телефонов на всю оставшуюся жизнь. Так драматично, Лунатик. Давай, иди и сделай это. Пять минут спустя *селфи* Ну, что скажешь? Мужик. Что я могу сказать, если у меня уже есть фото твоего соска. Я бы прислал тебе один из своих, но я уже в пижаме и в постели. Мне не нравится то, что моя ошибка так на тебя влияет. Может быть, какой-нибудь напиток развеселит тебя? Ремус задержал дыхание, а потом решил, какого черта. Я узнаю, когда буду свободен после того, как завтра доберусь до своего офиса. Если ты будешь достаточно терпеливым. Я постараюсь. Но не слишком долго. Спокойной ночи, Бродяга. Спокойной ночи, Лунатик. Жаль, что ты не сфотографировал свою задницу. х Может быть, завтра.