Escape

— Я что, буду один? Серьезно? Из-за того, что мы немного поссорились? — удивленно спросил Курт, сжимая в руке ключи от номера. Он только успокоился, а сейчас Блейн снова злил его. Оставить его одного только потому, что Курт хотел немного времени провести с семьей, — это нелепо. — Ну и отлично, прекрасно, обижайся дальше, мне плевать, — пробурчал Хаммел, вешая свою сумку на плечо. Он направился к номеру, не дожидаясь Андерсона, открывая его и громко хлопнув дверью. Кретин. И как он мог поверить в то, что у них с Блейном все по-настоящему? Наивный идиот. — Зайди через минут двадцать, я сделаю то, что обещал, — произнес Хаммел, заглядывая в номер Блейна буквально через минуту и после быстро отправляясь обратно к себе. Он принял душ и разложил белье по кровати, чтобы Блейн сам мог выбрать то, что он хочет посмотреть. Надев халат, который он выбрал в одном из магазинов, Курт принялся ждать Блейна, разглядывая белье. Он был зол на него, но обещания должен был выполнить. Блейн боролся с желанием послать Курта к чертовой матери и вообще не выходить до утра, потому что тот снова безумно раздражал его всем. От внешнего вида, до голоса и каждого слова. Если мальчишка рассчитывал, что при виде его голой задницы, Блейн растает и примет его точку зрения или вообще откажется от своих слов, то он очень плохо его знает. Блейн не просто упрямый. Он доминирующий. Он всегда будет требовать послушания, кроткости и опущенных глаз. Курт давал ему это, когда хотел. Играл ли он роль или искренне подчинялся — Блейну плевать. Но ему это было необходимо и иначе он не мог. Впрочем, зачем сейчас было говорить о чем-то таком, если для него все это было уже закончено? Он и идти никуда не хотел, чтобы Курт не думал, словно это повод для них начать делать что-то вроде того, что было вчера. Или что Блейн утром снова будет таким жалким кретином и понесет ему кофе в постель. Выйдя из душа с влажными волосами, Блейн надел черные джинсы и белую майку, и, задумчиво посмотрев на часы, все-таки отправился к Курту в номер, равнодушно глядя на мальчишку в халате и опускаясь в кресло в углу. — Ну, — скучающим тоном протянул он, взмахивая рукой, чтобы Курт начинал. — Посмотри и выбери что-то, что ты хочешь, чтобы я надел. Я тут трусы не просто так разложил, — произнес Курт, складывая руки на груди и глядя на Блейна. Он выглядел таким равнодушным, что у Курта сердце разбивалось от взгляда на такого Андерсона. Ну конечно, разве мог Блейн что-то испытывать к нему? Чем бы он мог зацепить его, кроме собственного тела? Курт вздохнул, закусив губу, чтобы не расплакаться, и отошел от кровати, давая Андерсону рассмотреть белье и получить то, что он хотел. Ему всегда было нужно только его тело и совершенно было плевать на душу. — Это только первый пакет, я думал, что пока покажу только это, а потом, если что, то и все остальное. Но не сегодня, — тихо произнес Курт, обнимая себя руками и скидывая халат, оставаясь в одном белье, которое он выбрал еще утром. Если честно, Курту хотелось залепить мужчине хорошую, звонкую пощечину, но Курт сам понимал, что если сделает это, то их отношениям придет конец. Их несуществующим отношениям, если быть точным. Курт был так зол на него, на себя. Больше, конечно, на себя, что он позволил себе влюбиться, расслабиться, отдаться в руки этому мужчине, а он хотел лишь одного. И Курт позволил ему взять это. Блейн понятия не имел, как будет смотреть на полуголого Курта, не возбуждаться, не касаться его и не демонстрировать желание. Он мог просто отменить все это к чертовой матери и не устраивать цирка. Ему хотелось секса. Чтобы все это было весело, сексуально. Можно было даже добавить немного романтики, включить музыку. Курт бы станцевал, Блейн бы усадил его на руки. К черту. Блейну не хотелось даже разглядывать вещи, которые он покупал с восхищением и предвкушением, что увидит все это на теле Курта. Он протянул руку к шелковым сиреневым трусикам в мелкий горошек с милыми бантиками с двух сторон и сердечком-подвеской по центру. Блейн поднял их вверх и сначала отложил было в сторону, а затем махнул рукой. — Я хотел от тебя шоу, которое должно было привести к чему-то и доставить удовольствие и мне, и тебе. А посмотреть порно с актерами, которые не заинтересованы в происходящем, я смогу и заплатив пять баксов на стойке регистрации за дополнительный пакет каналов. Так что не нужно мне делать одолжений, раз это доставляет тебе такие неудобства, — заметил Блейн, отбрасывая белье к остальной куче, и направляясь к двери. Курт вздохнул и поймал Блейна за локоть, не давая уйти, но быстро отпустил, не желая злить мужчину. — И я хотел сделать это, потому что мне нравится делать это для тебя. Но ты сам не высказал огромного желания, когда вошел в комнату и вел себя, словно я страшная стриптизерша в замызганном стриптиз клубе, — произнес Курт и подошел к двери, закрывая ее на замок и усаживая Блейна в кресло. — Давай поговорим, хватит злиться друг на друга из-за своих же мыслей и слов, ладно? — Курт поднял халат, накидывая и запахивая, чтобы не отвлекать Андерсона. — Я не понимаю, почему я не могу провести немного времени с моей семьей и приехать к тебе. Я искренне не понимаю этого и… Не закрывайся от меня опять, хорошо? Я хочу выяснить все это, пока снежный ком наших обид и злости не задавил нас, переламывая кости. Я хочу, чтобы мы поговорили и потом мы сделаем то, чего мы хотели, — Курт поставил стул напротив Андерсона и сложил руки на своих коленях. — Расскажи мне, что ты хочешь? Чтобы мы улетели сразу, верно? Но будь ты на моем месте, ты бы не хотел немного побыть с семьёй? Да, я знаю, моя семья не самая лучшая, но я люблю ее. Каждого в этой семье. И все что я говорил тебе, это все правда, и я не отказываюсь ни от единого слова. Я думал, что мы…нашли общий язык и сблизились за эти несколько дней, так что, пожалуйста, не отталкивай меня, — тихо произнес Хаммел, заглядывая в глаза напротив. Блейн сидел молча еще с минуту после проникновенной речи Курта. Ему было сложно открываться людям. Закрывался он легко, в считанные секунды. Но открыться во второй раз было буквально болезненно. Курт не предавал его, да и не был особенно близким, прямо говоря, за такое короткое время. Но Блейн серьезно решил ничего не планировать относительно него, так что не мог сейчас вдруг просто броситься на колени перед ним. — Если бы разложим тарелку картошки фри на шансы, то знаешь, как это будет выглядеть? Большая часть — за то, что тебя объявят пропавшим без вести, а нас обоих убьют. Куча поменьше — что меня убьют, а тебя благородно доставят домой, но к тому моменту твой отец уже либо сделает все, что требовали, либо будет мертв. Совсем маленькая горка — что это я смогу доставить тебя домой, предупредить своих людей и обезопасить тебя и Берта, а затем меня убьют. И одна, Курт. Одна ебаная картошка на то, что мы оба останемся живы. Причем не факт, что мы сможем вернуться в Нью-Йорк. Не факт, что нас не отправят в Австралию или куда еще силой, лишив личности и пригрозив молчать до конца жизни. Ты понимаешь, да? Одна. Ебаная. Картошка. И знаешь, чего я хочу? Чтобы если мы получим именно одну блядскую золотую картошку, ты, не раздумывая, не говоря ни единого слова и не ведя даже бровью, отправился со мной на ебаный край ебаного света. Потому что другого шанса у нас не будет. Ты не понимаешь, что это за люди, не понимаешь, какие дела там проворачиваются. И если ты считаешь, что я пожму руку твоему отцу, ты кинешься ему на шею, а я поцелую тебя в губы, оставлю все данные, дам проводить в аэропорт и радостно улыбаясь отправлюсь в Сидней, где буду ждать тебя месяц в гостинице, попивая пиво, то ты охуенно заблуждаешься. Блейн перевел дыхание, сжимая руки в кулаки. Он должен был сказать это. — Я не хочу тебе такой жизни. И я трезво оцениваю шансы на эту одну картошку. И я был бы рад, чтобы ты был жив. И твой отец. И чтобы ты бегал по ромашковому полю и нашел себе хорошего, достойного человека. Буду я жив или мертв, хотя я не верю в загробный мир, я хочу, чтобы ты был счастлив. Но, знаешь, в тот один из тысячи шанс мне бы хотелось знать, что ты будешь со мной неотрывно и неразрывно. Если нам выпадет такая неебическая удача, что мы выживем оба, ты просто не сможешь остаться без меня ни на миг и отбросишь все, потому что во второй раз так не повезет. И в ответ на твой вопрос… Нет, я бы не променял даже минуту с тобой на месяцы с другими, важными людьми. Потому что я умею расставлять приоритеты и потому что я знаю, что так, как с тобой, больше не будет ни с кем. Надеюсь, что я доступно объяснил, что чувствую. Курт внимательно слушал Блейна, потому что заставить его говорить это не самая легкая задача с которой Хаммел, слава богу, справился. В своей голове Курт сделал все, как Блейн сказал, разложив эту проклятую картошку по тарелке. С каждым словом Блейна он опускал глаза все ниже, прикидывая их шансы. Они с Блейном были такими разными — мужчина смотрел на их шансы, выбирая всегда самый худший, не смея надеяться на лучший расклад. А Курт же надеялся на то, что они останутся в живых, вместе, со временем вернутся в Нью-Йорк и заживут своей спокойной жизнью. Хаммел положил свои холодные ладони на сжатые кулаки Блейна, надеясь, что тот не будет злиться сильно. Эта морщинка снова появилась на лбу у Блейна и Курт немного нервно выдохнул. Хаммел присел на колени к мужчине, крепко обнимая его за плечи. — Я буду с тобой неотрывно и неразрывно. Как ты хочешь, — тихо зашептал Курт, понимая, что так, наверное, и правда будет лучше. Блейн хотел лучшего для него, и, может, Курт пока еще понимал, как лучше, но Блейн знал все. — Не злись на меня, я не знаю всего. Я знаю гораздо меньше твоего, но… я верю тебе. И если нам дадут эту картошку, мы без колебаний воспользуемся этой возможностью, — шепнул Курт, немного отстраняясь и глядя в глаза Блейну. Верить кому-либо было сложнее всего. На самом деле было проще убивать, прыгать с крыш и бегать сколько угодно долго, чем поверить кому-то на слово. Это сейчас Курт так говорит. А потом увидит отца и сбежит к нему. Или Кэрол. Или Финна. Увидит свою комнату, свои вещи. Вспомнит, что такое не жить в дешёвых мотелях, и быстро забудет, какими важными ему казались руки Блейна. Но Блейн ничего этого не озвучивает. Ему приятно от того, что Курт говорит. И он благодарен ему за это. Наверное, умирать с мыслью, что за тобой бы шли до конца, приятнее. Или, наоборот, обиднее… В любом случае то, что Курт пошёл на уступки, заставляет Блейна чувствовать себя счастливым, насколько это возможно. А ещё немного виноватым. — Извини, — Блейн говорит это тихо, потому что ему не нравится извиняться, но он понимает, что должен. Он вёл себя плохо. Не столько плохо, сколько равнодушно и холодно и… Ну да, плохо. — Ничего, все ссорятся, правда? Мы переживем это, — тихо ответил парень, слабо улыбаясь. Мужчина обнимает Курта за талию и притягивает к себе, обнимая и прикасаясь губами к губам. Чувствовать губы Курта даже после разлуки в половину дня — это безумно приятно. Так что изначально нежный и короткий поцелуй становится страстным и влажным, когда Блейн негромко стонет в рот Курта от того, что его рука забирается под халат и обводит бедро с ягодицей, сжимая их. Курт шумно выдохнул, когда поцелуй перетек из нежного и легкого в более страстный. Кажется, это невозможно, но они успели соскучиться друг по другу за какие-то полдня, поэтому тонкие пальчики Курта быстро забрались в густые кудри Андерсона, немного сжимая руку на затылке и оттягивая. Мурашки побежали по телу Хаммела, когда Андерсон негромко застонал в его губы, сильнее сжимая его ягодицы. От этих рук Курт всегда сходил с ума. — Теперь ты покажешь мне небольшое шоу, детка? — интересуется Блейн так, словно пару минут назад ничего и не было, и легко развязывает халат Курта, оставляя его себе и шлепая мальчика по заднице. — Конечно, — с улыбкой шепнул Хаммел и поднялся с колен мужчины, подходя к кровати и поднимая шелковые сиреневые трусики. — Эти ты выбрал? Дай мне минутку и пока выбери следующие. Я хочу тебя порадовать, — улыбнулся Курт, скрываясь за дверью в ванную комнату.