Escape

Жизнь Блейна уже давно напоминала дешевый боевик со скучным сценарием, где он исполнял роль пятого плана с редкими появлениями перед камерой и отсутствием у персонажа какой-либо линии. Теперь же это превратилось в какое-то до безумия глупое и унылое реалити-шоу, где человеку нужно было существовать в ограниченном пространстве, изредка общаясь с кем-то. Ему привезли книги, спасибо на этом. Кормили. И пару раз в день водили в туалет, а заодно и выгуливали. Для чего все это было и почему его не застрелили, Блейн не понимал, но чувствовал, что происходит что-то. При нем, разумеется, никто ничего не обсуждал, но ему хватало и общего настроение. Единственное, что он услышал сегодня утром — это то, что Себастиан закончил с документами и купил билеты. Это означало только одно: Хантер решил бежать. Очевидно, Курт действовал верно, прижал Кларингтона. Вот только… Что, если Курт сам был схвачен? Если был в опасности? Если сам был мертв? Прошло уже пару недель. Он наверняка знает, забеременел ли тогда или нет. И он наверняка тоже переживает. Блейн не допускал даже мысли о том, что с Куртом что-то может быть не так, и рассчитывал теперь лишь на то, что и его самого оставят в живых. Черт знает как. И черт знает почему. Но когда у человека не остается ничего, у него остается надежда. Впрочем, когда вечером этого дня на кровать бросили документы и билеты до Сиднея, Блейн понял, что все может порядочно усложниться, но вместе с тем и выдохнул. Если он будет жив, то он обязательно снова окажется рядом с Куртом. Если Курт, конечно, того захочет. Он ведь захочет, верно? Кажется, главным врагом самого Блейна был даже не Хантер, а собственная неуверенность и осознание того, насколько же далеко они с Куртом находятся друг от друга на социальной лестнице. Прилетит ли Курт к нему, бросив все и начав заново уже там? Или между Блейном и всей своей жизнью предпочтет все-таки ее? Жизнь Курта, как раз наоборот, стала наполненной и яркой. Как казалось остальным, конечно. Он ходил в клубы, встречался с друзьями, посещал салоны, в общем, делал все то, что делал раньше. Только никто даже не догадывался, что парень, с которым он встречается в клубе — агент ФБР. Это было хорошим отводом глаз, ведь так кажется, что Хаммел совсем забыл о Блейне, хотя сам Курт передавал всю информацию в ФБР. Все, что он знал. Его отец быстро пошел на поправку, принимаясь за дела еще в больничной койке. Курт просто не мог смотреть на то, как Хантер улыбается ему каждый день, рассказывая что-то, ведь он знал, что именно из-за него отец сейчас в больнице. Именно из-за него Курта похитили. Именно из-за него его разлучили с Блейном. Блейн. Курт каждый вечер засыпал с мольбами на губах, чтобы брюнет был жив хоть еще один день. Чтобы дождался, пока ФБР соберет достаточно информации и доказательств, пока они копнут поглубже. Чтобы он вернулся к нему. К ним. Да, во время планового осмотра у врача Курт узнал, что у него будет ребенок. У них. Хаммел еще никому не рассказывал, скрывая все до последнего. Он хотел рассказать Блейну первым, поделиться с ним счастьем. Их счастьем. Как сказал агент ФБР, уже через пару дней они накроют Кларингтона, а значит Блейн, если он будет жив, окажется свободен. Хаммел заметно нервничал, списывая все на гормоны и просто плохое настроение. Охранники за его спиной шептались, что Курта просто перестали хорошо трахать, тихо посмеиваясь, но он старался игнорировать их. Скоро Блейн к нему вернется. Скоро Курт снова будет счастлив. Если Блейн, конечно, этого захочет. Если он все еще любит его. Если Блейн захочет ребенка. Курт так переживал о том, как отреагирует брюнет. Если он вообще еще жив. На рассвете Блейна избавили от наручников, сводили в душ, прилично одели и усадили в машину. Он уже понимал, куда именно едет и зачем. Шанс сбежать на этом этапе был очень велик, но и он и эти ребята понимали, что он не сделает этого просто потому, что боится за жизнь Курта и за то, что сделают с ним, если Блейн сделает хоть один неверный шаг. Но он должен был сделать хоть что-то. Если он не сядет в этот самолёт, Курта могут пристрелить. В качестве ручной клади ему даже сложили какую-то одежду, что явно не принадлежала ему, и с милой улыбкой вручили бумажник с деньгами и кредиткой. И откуда такая щедрость? Неужели Хантер и правда так высоко оценил его преданность, даже когда казалось, что в ней уже нет смысла? Пройдя таможенный контроль, Блейн двинулся к таксофону. Какое счастье, что у него отличная память на цифры и что в один из дней, они смеясь разыгрывали сценку знакомства и Курт назвал свой настоящий номер, словно для того, чтобы Блейн перезвонил ему после. — Сколько времени тебе нужно чтобы купить билет до Сиднея и приехать в аэропорт Кеннеди прямо сейчас? Желательно без хвоста, — ровным голосом добавил Блейн, как только услышал сонное «алло» от Курта. Курт плохо спал. Он вообще почти не спал эти дни, вообще-то. Пара часов сна, ровно до того, как ему не приснится кошмар о том, как он находит мертвого Блейна. Или как ему самому пускают пулю в лоб. И в этот день он проснулся ночью, а потом смог заснуть только под утро, почти на рассвете, когда через некоторое время его разбудил телефонный звонок. Подняв трубку, Хаммел даже не сразу понял, с кем он разговаривает, но через секунду его словно током ударило. Это был Блейн. — Я…я…минут двадцать на сборы и примерно час на дорогу, — шепнул Хаммел, поднимаясь с кровати и направляясь к своему шкафу. — Ты в порядке? Пожалуйста, скажи, что с тобой все хорошо, — попросил Курт, крепче прижимая телефон к уху, будто так можно было получить больше Блейна. Хоть еще немного звука его голоса. Курт не глядя бросал свои вещи в сумку, но бережно и аккуратно складывал в нее вещи Андерсона. — Может, я могу прилететь позже, если я не успеваю? Или… Боже, я так скучал по твоему голосу, — Хаммел прижался лбом к шкафу, прикрывая глаза. — До вылета почти три часа, регистрация на рейс закончится за сорок пять минут. Тебе необходимо приехать сейчас, потому что в противном случае ты не сможешь улететь, а меня прихлопнут где-то на пересадке. — Хорошо, я должен…должен успеть, — произнес Хаммел, вытягивая черные джинсы и толстовку Блейна из шкафа. Волнение снова накрывало его с головой и он напомнил сам себе, что ему необходимо взять свои таблетки с собой. Витамины, успокоительное, еще витамины… Все это было очень, очень рискованно. И совершенно безумно. Мозг Блейна работал в экстренном режиме и он сам с трудом облекал эти мысли в слова. Времени было слишком мало, все было слишком опасно. — Со мной все хорошо. Возьми такси с улицы, ничего не вызывай ни в коем случае. И оставь мобильный телефон дома, его не должны проследить. И не волнуйся, мы с тобой обязательно вернёмся. Я не должен тебе звонить, потому что по отдельности наши шансы куда выше, но Курт, я не хочу жить без тебя и не могу. Лучше день с тобой, чем десятилетие без. Не оставляй записки на видном месте, но объясни все как-нибудь Кэрол на словах. Чтобы она догадалась. Мы свяжемся с ней уже оттуда, так что долго им волноваться не придётся. И я не могу долго говорить. Я люблю тебя. И буду ждать около нашего выхода на посадку. Места на рейс ещё есть, я только что уточнял на стойке. — Я понял. Поймать такси, предупредить Кэрол или Финна, оставить телефон. Я скоро буду, — кивнул Хаммел, прижимая трубку плечом к уху и натягивая джинсы. — Я тоже тебя люблю. И я обязательно буду там. Обещаю, — прошептал Хаммел, застегнув джинсы и отключив звонок, как только услышал гудки на том конце трубки. Курт оставил телефон под подушкой, забронировав себе билет на самолет, а потом взял немного наличных, оставляя сумку с деньгами Блейна глубоко в своем огромном гардеробе. Собрав все, Курт бросил сумку у входа, отправляясь к Кэрол, чтобы разбудить ее. Она, конечно, знала о Блейне, ведь именно на ее плече Курт плакал все эти дни. Именно она успокаивала мальчика, когда он вернулся из того дома, где Блейн сдал ему Хантера. Конечно, таких подробностей она не знала, ведь это может быть опасно, в первую очередь — для нее. Сказав, что Курту нужно уехать и он свяжется с ней через некоторое время, Хаммел взял сумку и выбежал на улицу. Этот город никогда не спит, так что поймать такси было не проблемой, а вот пробки уже изрядно доставали. Пусть он собирался гораздо меньше времени, но он слишком много потерял его в пробках, так что, когда он забежал в аэропорт, времени оставалось не так уж и много. Но он все равно успел, точно выполняя все указания брюнета и уже через некоторое время стоял у выхода на посадку, разглядывая людей и стараясь, наконец, найти Блейна. Блейн старался вести себя непримечательно и не разглядывать толпу слишком уж откровенно. Но как только увидел Курта, тут же вскочил с места. Здесь уже никто не должен был тронуть их, пока они находятся на нейтральной территории. Блейн также надеялся, что Курт действовал правильно и его родные тоже теперь в безопасности благодаря слежке ФБР. Все должно было сложиться правильно. Они залягут на дно, за это время Хантера и всю его банду повяжут, и тогда они смогут вернуться. Курту нужно быть рядом с его семьёй, а Блейну нужно быть рядом с Куртом. Конечно, ему вряд ли посчастливится стать частью его семьи в полноценном понимании этого слова, но пускай лучше у Курта будет возможность видеться с ними не только в скайпе. Хотя жить они, конечно же, будут отдельно. Блейн ни за что не станет приживалкой у Хаммела. Ни за что. Так. Его мысли унеслись слишком далеко. Быстро кивнув Курту, чтобы шёл в туалет, который был в двух шагах, он сам отправился туда первым и зашёл в кабинку, куда через секунду втащил вошедшего следом Курта и захлопну дверцу. Пару минут у них было. — Привет, детка, — прошептал Блейн, обхватывая руками лицо Курта и впиваясь губами в его губы со всей жадностью и желанием, со всей тоской, страхом и волнением, что накопилось за эти дни. — Блейн, — выдохнул Курт, отвечая на поцелуй мужчины, снова и снова двигая губами, прижимаясь ближе. Ему так этого не хватало, он так давно мечтал об этом, что сейчас, когда руки Блейна крепко обнимали его, Хаммел никак не мог в это поверить. Если уж им и суждено умереть, то Курт бы хотел сделать это так — в объятиях Андерсона. Только в его крепких руках ему было не страшно и он мог позволить себе расслабиться и перестать быть таким, как последние несколько недель — грубым, осторожным, холодным. Он мог снова быть собой.