Revenge of the Chimera

      Эта ночь стала кошмаром. Неконтролируемым, жутким, диким, от которого невозможно проснуться и нереально убежать. Кошмаром, который неспособен представить даже душевнобольной человек. Повсюду полыхало пламя, пожирая хлипкие деревянные домики и тела тех, кто не успел выбраться. Хотя, какая разница, где умирать? Когда за тобой приходит демон, спасения нет. Есть только страх, приносимый крыльями смерти. Страх, который заставляет так сильно биться в груди сердце, что оно чуть ли не выпрыгивает из горла окровавленным комком. Причина? Разве нужна причина? Хотя, наверное, да. А ведь все начиналось так невинно…       В один из дней я получила письмо. Обычное письмо, ничем, на первый взгляд, не примечательное. Сюрприз крылся внутри — выяснилось, что меня назначили хозяйкой небольшого поместья в Англии. Тетушка Мари-Анж, вышедшая замуж за мелкого английского помещика, отдала Богу душу, а я почему-то оказалась ее единственной наследницей. Нет, я не жалуюсь, только для чего мне поместье в Англии, если я — коренная француженка? Впрочем, лишнее поместье никогда не бывает лишним. А уж что с ним делать, придумать легко, или я не дочь торговца.       Кстати, о родителях — maman и papa умерли незадолго до того, как я стала наследницей тетушки Мари-Анж, оставив мне в наследство почти разорившийся ресторанчик «Берега Италии». У отца случился апоплексический удар, а мама просто зачахла от тоски по отцу. Оставшись одна, как могла, поднимала бизнес с колен, но мои усилия шли прахом — едва одно подлатаю, как тут же еще две прорехи. А то и три. Так что наследство тетки оказалось весьма кстати. Ничтоже сумнящеся, я собрала вещи и в тот же день поездом добралась до Гавра. А оттуда, на первом корабле, отплыла в Англию.       Но, как оказалось, путешествие на корабле было самой приятной его частью. Едва только я ступила на землю Англии, как начались неприятности. Сначала я не могла найти извозчика. Пришлось заночевать в гостинице, больше напоминавшей сарай. Ну, как заночевать? Полночи гонять клопов, а второю половину ночи стучать зубами от сквозняков — когда я снимала комнату, никто не обмолвился, что в стенах полно щелей. В итоге, злая и не выспавшаяся, вышла с постоялого двора, намереваясь добираться до цели поездки пешком. Но тут мне внезапно улыбнулась удача — меня подобрали торговцы, направлявшиеся в Лондон.       Впрочем, не скажу, что мне долго везло. На третий день я проснулась одна — лагерь, разбитый на ночь, оказался пуст. То ли меня забыли, то ли намеренно бросили. Боюсь, что этого я уже не узнаю. Да и Бог им судья — доберусь. Надеюсь, что в наш цивилизованный век на дорогах не водятся грабители и бандиты? Впрочем, что взять с бедной путешественницы? Кроме чести, разумеется.        Не знаю, сколько я шла, но, когда на закате передо мной показалась незнакомая деревня, обрадовалась ей так, будто это была моя родина со всевозможными благами. Прибавив шагу, чтобы добраться засветло, поспешила к небольшому селению.       Я достигла безымянной деревушки, когда солнце почти скрылось за горизонтом. Я постаралась не унывать, расспрашивая, есть ли здесь гостевой дом, рассчитывая получить здесь кров и горячую еду на одну ночь. Во всяком случае, таковы были мои планы. Но, в силу обстоятельств, я вынуждена была провести в ней куда больше времени, чем хотелось бы, оттягивая отъезд в Лондон. Точнее, три недели.       Я нашла приют в доме одного зажиточного крестьянина по имени Сэм. Его миловидная жена Джейн сразу же вызвала у меня искреннюю симпатию, а трое детей — привязанность. Они были такими милыми и добрыми, что я ловила себя на мысли, что была бы не прочь поселиться здесь. И, хотя их домик был небольшим, но в нем царила чистота и уют, и даже мне нашлось местечко. Правда, на чердаке, но это такая мелочь, тем более, что большую часть своего времени я проводила, помогая Джейн или играя с детьми.       В первый день, — не считая ночи, ведь в это время суток люди спят, не так ли? — я присматривалась к людям, у которых нашла приют. Во Франции есть стереотип, что все англичане — холодные и чопорные люди, и потому в моей голове отсутствовали мысли, как к ним подступиться. Но, как оказалось, я очень сильно ошибалась — Сэм завел весьма дружескую беседу о торговой монополии, вызвав мое удивление. Я, выросшая в семье торговцев, мало что знала об этом. И потому с искренним интересом слушала его.       — Сэм, прекращай разглагольствовать, — по-доброму рассмеялась Джейн. — Ты сейчас утомишь девушку.       — Ерунда, — отмахнулся он. — Если бы ей не было интересно, она бы сказала.       — Верно, — я улыбнулась. — Это весьма познавательно и любопытно.       — Обед стынет, — сказала англичанка. — Потом наговоритесь.       На это возразить было нечего. Мы встали и направились вслед за хозяйкой.       Справедливости ради стоит сказать, что готовила Джейн отменно — я с огромным удовольствием съела свою порцию пшеничной каши с кроликом и овощами. И не забыла отметить выдающиеся таланты госпожи Уотерс.       У четы, приютившей меня по дороге в Лондон, было, как я уже говорила, трое детей. Милые и очень смышленые, хотя и те еще сорванцы. Что понравилось — они никогда не мучили животных и не делали пакостей другим людям. И в драке я видела их один раз. Но в чем причина, сорванцы так и не признались. Мне же доставляло удовольствие возиться с ними — я забывала о своих неприятностях хотя бы короткое время.       Вот и в этот вечер ничто не предвещало неприятностей. После сытного ужина, прошедшего в теплой и семейной обстановке, где я чувствовала себя скорее членом семьи, нежели гостьей, мы разошлись по спальням. Я отправилась на свой чердак — чистый, уютный, как и все в этом доме. Тот факт, что мне пришлось спать именно там, не слишком меня огорчал — приходилось испытывать и куда больший дискомфорт, потому что я происходила из семьи мелкого торговца-буржуа. Поэтому, поблагодарив гостеприимных англичан, я стала подниматься по скрипучей лестнице. Оказавшись в импровизированной спальне, сняв верхнее платье и аккуратно повесив его на пахнущую смолой балку, устроилась на соломенном тюфяке, укрывшись сверху теплым одеялом. Чувствуя, как меня охватывает сонная нега, закрыла глаза, позволяя себе уплыть в объятия Морфея.       Среди ночи меня разбудили вопли ужаса. Не вполне понимая, что происходит, я подошла к крохотному оконцу и выглянула. Но ничего не смогла понять — по улице метались люди, что-то крича и размахивая руками. Весьма недовольная этим обстоятельством, я напялила платье и, на ходу застегивая пуговицы, спустилась вниз. И вовремя — стены дома зашатались и я опрометью выскочила на улицу.       Снаружи царил ад — непонятно откуда летели огненные шары и, падая на землю, взрывались, разбрасывая вокруг языки пламени, разрушая дома. Я ощутила, как меня охватывает страх и, заражаясь всеобщей паникой, принялась бестолково метаться по улице в поисках щели, в которую можно было забиться. Наконец, отыскав, как мне показалось, идеальное убежище, я быстро юркнула внутрь и затаилась.       Алые отблески плясали на стене соседского дома. Я сидела в небольшом закутке, образовавшимся из-за обвала стен соседних домов, сейчас пожираемых пламенем, и дрожала от страха. Я очень надеялась, что меня не видно среди груды мусора, состоящей из балок, глины, и непонятно чего еще. Я старалась даже дышать через раз, чтобы не чихнуть из-за витающей в воздухе пыли, чада и пепла сгоравших вещей. По спине катились струйки холодного пота, дыхание казалось слишком громким, хотя среди ревущего пожара, в котором утонула вся деревня, вряд ли это можно было различить. Но тот, кто пришел за нами… ему не нужно было видеть своих жертв.       Я стиснула пальцы в кулаки, чтобы унять дрожь. Наверное, правильнее было бы убежать в лес, спрятаться там. Но страх парализовал, лишая способности здраво размышлять и принимать рациональные решения. Поэтому я сидела в своем закутке, сжавшись в трясущийся комок, наблюдая за тем, как обезумевшие от страха люди мечутся по узким улицам в поисках спасения.       Поначалу я не понимала, чего они так испугались. Но потом… потом я увидела ее — красивая женщина с белоснежными волосами. Против воли, я залюбовалась ею. Статная, с красивой фигурой, одетая в какой-то нелепый костюм, она была воплощением красоты и женственности. Но только миг. А потом она превратилась в чудовище. От ужаса волосы на голове встали дыбом, зубы застучали и мне захотелось оказаться как можно дальше отсюда.       Я смотрела, как чудовище приняло облик красивого мужчины во фраке и небрежной походкой направилось в деревню. Но теперь, когда я видела, кто это, понимала — уйти будет невозможно и мне остается только ждать смерти. От такого монстра не уйти. Он найдет меня по запаху, услышит любое движение. Увидит даже в кромешной тьме. Сопротивление бесполезно.       Заглушая рев пламени, в ночи раздавались крики ужаса. Я знала, что происходит — демон поглощал души несчастных. Передернув плечами от омерзения, только сильнее вжалась в горячие от пылающего рядом пожара стены своего убежища и стала читать все молитвы, которые были мне известны.       — Это не поможет, — раздался бархатистый мужской голос и я, цепенея от дикого, первобытного страха, медленно подняла голову. Золотые глаза смотрели на меня с легкой насмешкой, губы улыбались, однако это напускное дружелюбие ничуть меня не обмануло. Но сдвинуться с места я не могла: он словно загипнотизировал меня, как змея — маленькую птичку. Во всяком случае, я чувствовала себя именно так.       В голове продолжали звучать слова молитвы, слабея с каждой секундой, а потом воцарилась звенящая пустота. Я могла только смотреть в золотые глаза, чувствуя, как в груди все сильнее колотится сердце.       — Надо же, как нехорошо, — он продолжал говорить, но я с трудом воспринимала его слова. — Такие большие люди обижали двух мальчишек-сирот, за которых некому было заступиться. Должно быть стыдно.       Мальчишки-сироты? Он, должно быть, о братьях Маккен. Но эти сорванцы далеко не безобидные. Вся деревня плакала от них. Они же принимали заботу за слабость и не упускали возможности ударить исподтишка. Даже я испытала на себе их жестокость. Я хотела дать детям еды, зная, что они остались без родителей и потому вряд ли нормально ели. Но в ответ услышала только насмешки и оскорбления, а еда, которую я завернула в чистое полотенце, была выброшена и растоптана. А теперь выходит, он здесь из-за…       — Да, меня призвал Лука, чтобы я наказал тех, кто обижал его братика.       — Они сами… обижали всех… подряд, — превозмогая охвативший меня ледяной ужас, я все же смогла ответить ему. — Они не… ценили заботу…       — Это сейчас совершенно неважно, — золотые глаза изменились, став лиловыми, с вертикальным зрачком. — Он попросил только за одного человека. И это, к великому сожалению, не ты.       Я смотрела в лицо приближающейся смерти. И, когда тело пронзила боль, я до крови закусила губу. Боль немного отрезвила меня, хотя было бы лучше забытье. Если бы я знала, чем это обернется для меня, я бы просто покорилась.       С губ сами собой сорвались слова молитвы и по ушам ударил дикий визг. Ослепляющая вспышка боли… и вот я уже смотрю на себя сверху. Точнее, на то, что от меня осталось. Изуродованные куски мяса, в которых невозможно опознать человека. А я… кем стала я? Я поднесла к глазам пальцы и завизжала — они были полупрозрачными. Нет! Только не это! Я не хочу!!! Не хочу быть призраком! Не хочу!!!       — Твое время еще не пришло, — я обернулась на голос и увидела… сама не понимаю, кого. Я присмотрелась, пытаясь понять, кто это такой, но у меня ничего не вышло. На призрак он не был похож. Не прозрачный. Но и не человек. Пожалуй, то, что он сидел спиной к пожару, очень сильно мешало рассмотреть черты его лица. Я видела только светлые волосы, бесформенный балахон… и вот, собственно, все.       — Вы меня видите? — удивилась я.       — Разумеется. А вот наш общий знакомец — нет.       — А почему?       — Разве это имеет значение, милая леди? У меня не так уж и много времени, чтобы вести с вами беседы, хотя мне, вне всяких сомнений, очень приятно. Но, если коротко — твое предназначение: спасти Цепного Пса королевы. Любыми способами. Сиэль Фантомхайв не должен стать демоном.       — Но как?! — в моем голосе легко можно было услышать отчаяние. — Я — привидение! Ничто! Пустое место для живых!       — Ты получишь силу, — он незаметным для меня движением встал и через миг стоял рядом, нависая надо мной. Я видела только сверкающие, словно звезды, глаза. — Она будет уступать силе того, кто стал причиной твоей смерти, но у тебя будут и преимущества.       — Я хочу отомстить, — во мне разгоралась ненависть. Я чувствовала, как от незнакомца в меня перетекает сила. Магия, если угодно. Впрочем, в тот момент меня интересовало другое. И я была готова отдать ему взамен душу, лишь бы получить желаемое.       — Делай, что тебе угодно. Но помни о том, что я сказал.       — Мне нужно тело.       — Химера сама способна добыть себе тело, — по лицу незнакомца скользнула улыбка. И, прежде чем я успела сказать хоть слово, он исчез.