Мир моего безумия.

- Алекс! Алекс, блять! Вставай дрянная девчонка, я жрать хочу! И уебывай в свою школу! - это орёт мой отец и громко пинает ногой дверь в мою комнату. Сипло ору в ответ: - Да встаю я! Тот уходит на первый этаж громко скрипя ступенями на старой лестнице. Медленно встаю с кровати и иду к потрескавшемуся зеркалу. Там отражается чужое лицо. Серые, почти прозрачные глаза, узкие бледные губы, сжатые так сильно, что кажется губ вообще нет, светлые посеченные волосы и острые скулы на узком лице. Тощая и бледная девчонка. Пятнадцатилетняя девчонка которая выглядит лишь на двенадцать лет. Не я. Каждый день в этом зеркале я вижу чужое лицо, проживаю чужую жизнь и живу в другой и чужой для меня стране. Возможно я сошла с ума и это мир моего угасающего рассудка. Всё возможно. Если бы не было всё так реально, а иной раз - и больно. Живу с вечно пьяным отцом в старом доме, с постоянным сквозняком, возле леса, добраться до школьного автобуса - два часа ходьбы до остановки. Живём почти на выезде из города, из соседей рядом только дом Диксонов, бывший собутыльник моего отца старший Диксон умер, сейчас остались только два его сына: Мэрл и Дэрил Диксоны. Мэрл мне нравится, жаль что сейчас домой он редко приезжает. Нравится его весьма пошлые шуточки, рассказы про тюрьму и остальное, о чём маленькой девочке не следует слушать и вообще знать. И я тоже слегка расист, но возможно стала им после нравоучений Мэрла. Дэрил изредка подкидывает нам домой дичь, если мой отец долго не просыхает. Я охотиться не люблю, хоть и умею. Но иногда приходиться, когда жрать ничего нет дома или нужны деньги: лесное мясо у нас в городе любят покупать. Хотя много на этом и не за работаешь. Дэрил научил меня стрелять из арбалета, а потом Мэрл из револьвера. Последнее мне весьма понравилось, хоть и грохот выстрела оглушил и первоначально чуть запястье от отдачи не сломала. Мяса на костях почти не растёт, мышцы слабые, кроме ног. Бегать я люблю. Вообщем, братья Диксоны мне единственные нравяться из всех кто окружает меня. Мать моя неизвестно где. Когда мне было чуть больше года - я помню её усталое лицо и крепкий запах сигарет от её халата. Помню заботу, её неуклюжую любовь. Отец тогда почти не пил. Было всё хорошо и спокойно. А потом она пропала. Исчезла. Она бросила меня! Если бы я не помнила смутно прошлую жизнь - то я была просто сдохла. Представьте двухлетнего ребёнка на высоком стуле у плиты. Ребёнок сосредоточенно мешает двумя тощими ручками ложкой кашу. Представили? Так и ходила везде в обнимку со стулом, как ещё пуп не надорвала - просто удивительно. Мытье тела много предоставляло проблем - до кранов я не дотягивалась и приходилось постоянно прыгать. Да и горячая вода редко была, так что я закалялась. И почти не болела. Папаше моему было на меня насрать. Он меня редко замечал. А если и замечал, то пинок был мне обеспечен. Хорошо хоть не сильный. Как и ничего не замечали социальные работники - ни разу не было их у нас в доме. Благослови господь эту ебанную Америку! Да три раза! Вечный голод и грязь меня окружал первые прожитые здесь годы. Что можно было толком сделать этими маленькими слабыми пальчиками? Но я старалась как могла. А как то осенью я пошла гулять, мне тогда было уже года четыре, я дошла аж до дома Диксонов. Интересно было посмотреть на соседей. Посмотрела и познакомилась. Если бы не братья Диксоны - до своих лет я бы вряд ли дожила. Голодные глазища на чумазом лице и худое тело с повсюду выпирающими косточками - у меня был вид узника концлагеря. Не удивительно, что Мэрл, тогда ещё ученик старшей школы, сжалился надо мной. И подкармливал меня: яблоком, сэндвичом или просто хлебом. Да даже одежду мне покупал! У меня с ней была большая напряженка. Я и зачастила к ним. Мэрл заменил мне старшего брата, а возможно даже и отца вместе с матерью. Он водил меня по медицинским комиссиям и он же привёл меня потом в школу. Он, а не отец. Папаша у них был ещё хуже моего. Заливал в глотку дешёвый вискарь и начинал бушевать. Ломал мебель, таскал в дом размалеванных шлюх и бил братьев. Однажды я не выдержала. Он бил Дэрила, бил крепким кожаным ремнем с железной пряжкой. Прямо по голой худой спине, со всего размаха и злобой. До крови. Мне тогда было лет семь уже, я испекла печенье и понесла угостить Дэрила. Мэрл не так давно откинулся из тюрьмы, но ещё не добрался до дома. А тут пришла и увидела это. Я конечно знала, что их папаша покалачивал, но не думала что так сильно и до таких шрамов. Диксоны единственные кто дороги мне. Те, благодаря которым я снова захотела жить. Печенья полетели в сторону, а я кинулась на спину старшего Диксона. Колотила худыми кулачками со всей своей силы. Потом и отлетела от него от сильного удара. Но хоть от Дэрила отстал. Рассматривая дома в потрескавшимся зеркале большой синяк на лице - я знала уже что буду делать. Если не я, то кто? Я умела тихо ходить по лесу, братья меня научили. Диксон старший застрелился в лесу на охоте. Осечка ружья при прочистки - так было сказано в протоколе у шерифа. Пусть так и будет. А то что старший Диксон брал с собой другое ружьё - знала только я и Мэрл. Я ему потом всё рассказала, после скромных похорон. Обозвал меня сумасшедшей дурой, но Дэрилу сказал ничего не говорить. Так и жили дальше, тихо и спокойно. Мэрл периодически садился в тюрьму за хулиганство и кражи, а потом Дэрил ездил его забирать на старом пикапе. Вот и сейчас уехал. Школа, я не хотела учиться, но училась на отлично. Чему здесь удивляться? Я многое уже знаю. Подсчитать в младшей школе количество яблок? Так я и интегралы могу уже решать. И так во всём. Кроме истории и литературы - там я узнавала хоть что-то новое. Друзей я в школе так и не завела. О чем мне с ними говорить? О куклах? Не смешно. Со старшекурсниками в курилке изредка болтаю и этого мне хватает. Хотя психолог мне мозг часто выносит. Как же, социально неадаптированный ребёнок, а ещё и гений. Даже напечатали однажды мою хмурую мордашку в местной газете - пророчили мне великое будущие. Вот и вцепился в меня психолог. А мне не нужны эти странные разговоры, не нужно ваше внимание и вообще, не лезьте мне в душу! Так и жили. И вот сейчас, сижу за партой и задумчиво смотрю в окно. С улицы раздаются громкие вопли, как и в самой школе. В классе все сразу всполошились и преподаватель вышел из класса проверить что там происходит, нам сказал сидеть здесь и не выходить. Не сильно и хотелось. Что там происходит? Может это террористы или какой-нибудь бывший ученик пришёл перестрелять нас всех? В Америке такое часто происходит. Много трудных подростков и некомпетентных психологов. Пытаюсь расслышать происходящее в школе. Пока выстрелов не слышно, только громкие крики и топот. Одноклассники шёпотом переговариваются, кто-то судорожно строчит смс, а я, растерянно и с большим удивлением, смотрю в окно. Кто-то из одноклассников тоже это увидел и шума стало ещё больше. На улице происходит что-то странное и безумное. Люди суматошно бегают, дерутся и громко кричат. Слышны первые далёкие выстрелы, а дальше по улице чернокожий мужик пытается снести голову старушке в розовом халате. Старушка падает, но тянет к нему руки. Мужик убегает дальше по улице и громко вопит. Люди едят друг друга. Что происходит? Люди сошли с ума? Похоже на это. Одноклассники все убежали из класса, я же заклинив дверь стулом, вернулась к окну. Я не хочу туда выходить. Старушка в розовом присоединилась к трапезе парня в брюках и белой рубашке. Едят они мою учительницу по истории - миссис Мирл, а та уже и не трепыхается. Никогда она мне не нравилась. Злобная сука. Старушка и парень уходят, подволакивая ноги, в сторону машины, в которой громко орёт сигнализация. Смотрю на тело учительницы. Она пытается встать. До сих пор жива? Встаёт, из распоротого живота болтаются кишки и ещё хрен поймёшь что. Мисис Мирл не твёрдо стоит на ногах и слегка покачивается. Как будто сильно пьяна. А потом начинает идти туда же, куда и ушла старушка с парнем. Учительница мертва, но идёт. С такими ранениями не встают. Мне это не нравится. Мне не нравяться мёртвые люди, которые ходят. Мёртвые должны лежать в могиле, а ни как не разгуливать по городу. Что происходит? Меня колотит от страха и я сожусь под подоконник. Обняла худые коленки и сижу и пялюсь в карту мира на стене. В класс периодически кто-то ломится и по прежнему кто-то громко кричит - с надрывом и плачем. О, господи, их там тоже едят?! Выходить категорически из класса не хочу. Это же когда-нибудь кончится? Ведь правда же? Кончится? Приедет полиция или даже армия и точно разбереться Вот тогда я и выйду.