Мир моего безумия.

Я пьяна в сопли. Пьяна так сильно, что перед глазами чертова размытая карусель. Танцую на пустой улице возле местного бара в своем городе и безумно, со всхлипами, смеюсь. В раздолбанных кедах с американской символикой и в вечернем красном платье. Как же я хотела себе это платье. Каждый выход в город оканчивался у витрины магазина. Я мечтала его себе купить, но на этот дорогой бутик - денег у меня просто раньше не было. А сейчас кому нужны эти бумажки. Нет никого в моём городе живого, кроме меня. Подол платья волочится по грязному асфальту и капли из бутылки весьма дорогого виски добавляют новых пятен с крепким запахом спирта. Похуй, мне сейчас на всё похуй. Город пуст, не одного живого человека или какого-нибудь домашнего животного. Всех сожрали мертвецы. А мёртвых здесь для меня одной хватает. Ходячих мёртвых. Вот, один идёт ко мне нетвёрдой походкой, хрипит и тянет руки. Пыльный, но весьма дорогой смокинг, за место бабочки - кровавая рана. Красавчик, если бы не сильный запах разложения. Потанцуем, мой таинственный незнакомец? Что вы предпочитаете, вальс или может быть танго? Или может вовсе ча-ча-ча? Вы предпочитаете смерть. Бью битой по голове. Точнее - пытаюсь. В глазах от алкоголя всё плывёт цветными кругами и я громко хохочу. И бью, бью, бью. Мертвец падает на асфальт с проломленной головой и окончательно теперь умирает. Мёртвое становится мертвым. Вот и потанцевали. На красном платье и на моём лице кровавые брызги и возможно даже кусочки кости черепа и протухших мозгов. Падаю возле трупа и блюю прямо на него. Прости мой незнакомец. Встаю, колени содранные в кровь, а во рту вкус кислой желчи и алкоголя. И платью теперь точно пришла пизда. Похуй, похуй, похуй! Поднимаю упавшую на земле бутылку и пью жадными глотками. Алкоголь обжигает пищевод и выбивает из глаз слёзы. А я запрокидываю к синему небу голову и безумно хохочу. Как сумасшедшая. А возможно, я давно была такой. Я почти к новому и страшному теперь миру привыкла. Мне хватило на это месяц. **** Я почти неделю не могла выбраться из школы. Не было ни полиции, ни армии. Никто не пришел за мной. И отчаянные крики теперь раздавались редко, да и то, где-то на улице. Спала прямо в классе - под столом учителя, прямо на голом и холодном полу. Пробиралась в пустую столовую и пряталась от таких бывших знакомых школьников - теперь ставшими ходячими мертвецами. Я отчаянно ждала помощи. Хоть от кого-нибудь. Пожалуйста помогите мне... На третий день нашла живую старшеклассницу в соседнем классе и была теперь постоянно рядом с ней. Ведь вдвоём не так страшно. Она много болтала, рассказывала про свою семью, трехлетнею кошку и парня из А-класса. Была весьма жизнерадостной, а главное - живой. Она вселяла в меня надежду. Пока её не укусили. Как же глупо. Кто же знал, что она станет такой - же как и они? Я даже взломала дверь в медицинский кабинет и набрала жаропонижающих лекарств с бинтами. Но это ни капли не помогло. А потом мне пришлось убить её. Она была первой. Я не хотела чтобы меня сожрали. Не хотела стать такой же. Прости меня, Мэри-Энн. Школьный двор был полон мертвецов и я из-за этого не могла выйти из школы. Уйти к чертям отсюда. Я просто начала здесь сходить с ума. Окончательно. Возможно я уже с ума сошла? Кто же мог подумать, что мёртвые восстанут? Какого это, размозжить в кровавую кашу стулом голову своего одноклассника пытающегося убить тебя? Он был второй. Темноволосый мальчишка со второй парты соседнего ряда. Он любил много шутить и заразительно смеяться. Прости меня, Патрик. Люди уезжали из города. Я кричала из окна, но никто не пришёл на помощь и даже не остановился. Ублюдки. Какие же вы ублюдки. Одно было хорошо - большинство мертвецов уходило вслед за живыми. Они шли на шум отъезжающих машин. А я смогла наконец-то вырваться из школы. Добралась по лесу до своего дома. Отец был мёртв, но ходил и тянул ко мне руку с загнившим чёрным укусом. Его я убила даже с удовольствием. Он был третий. Его я похоронила на заднем дворе. Телевизор показывал мертвецов на улицах по всем городам, а по радио говорили о ближайшем лагере выживших в Атланте и звали всех туда. А я, захватив биту из гаража, пошла до дома Диксонов. Их там уже не было. Они собрали свои вещи и уехали. Ружья и револьвера, как и арбалета Дэрила, не было в доме. На земле отпечатки шин пикапа и мотоцикла Мэрла. Они уехали. Они бросили меня! Я разбила со злости все окна в доме Диксонов. Хотела даже сжечь этот гребаный дом, но из леса на шум вышли два мертвеца. Мужчина с оторванной левой рукой и внешне целая женщина, но в окровавленной одежде. Я не стала убегать. Я разбила им головы в кровавую кашу. И била, била, била... Потом упала на пожухлую листву, рыдала с громким воем, до мигрени и била ладошками с обломанными ногтями по земле. Господи, как же больно. Больно! Они бросили меня здесь совсем одну. Это больно. Спасите меня кто-нибудь... Пожалуйста. *** Радио замолчало неделю назад и электричества нет. Продукты в холодильниках начинают тухнуть, как и окончательно мёртвые на улице и в домах. Я ходила по городу, вламывалась в чужие квартиры, шарилась по чужим вещам и убивала ходячих мертвецов. За что мне нравилась Америка - у каждого второго в доме было оружие. Стрелять я умела. Оружейного магазина у нас в городе не было, приходилось ходить по домам и искать. Находила многое, но брала не всё. Остановилась на пистолете Beretta FS - ограбила мёртвого полицейского. Потом целенаправленно искала глушитель и патроны. Шуметь я не хочу. Мертвецы любят шум. И конечно бейсбольная бита. Бита хорошо отцентрована, из твёрдой прочной древесины, очень удобна для удержания одной рукой. Ей весьма удобно проламливать чужие головы. Я не знаю зачем меня понесло в детский сад. Что я там хотела увидеть или найти? Гниющие останки детей и сами дети - ходячие маленькие мёртвые. Маленький двухлетний мальчишка в синем комбинезоне скалится на меня и страшно хрипит раной на горле, хрупкая девочка в розовой пижаме, без одной ручки, пытается дотянуться до меня через цветной забор. Много детей. Много мёртвых ходячих детей. Бог нас покинул. Маленькие невинные души были жестоко убиты. Господи, за что? Наверно это меня и окончательно добило. Я поняла, что никто не придёт на помощь и в мире такое твориться везде. Наступил чёртов апокалипсис. Я пила неделю. Заливала так, как-будто живу последний день. Для моего слабого организма хватало пару стаканов - раньше, с Мэрлом, мы иной раз выпивали по бутылочке пива перед телеком, но не глушили литрами вискарь. Такого он бы мне не позволил. Громила магазины, разбивала битой и что попадется под руку, проламливала головы мертвецам и разговаривала с манекенами в магазинах. Мне даже казалось, что они мне отвечают. Одиночество. Раньше я любила тишину, теперь я её ненавижу. Мне требовалось общение, требовались живые люди. Социум. Потом я решила - хватит. Выкинула бутылку с алкоголем и начала собирать вещи. Нужно выбираться отсюда и искать живых людей. Искала сначала машину, но с моим ростом и весом было проблематично нормально нажимать на педали. В итоге выбор пал на обычный велик с большой корзиной впереди. Бензина не требует и проехать можно почти где угодно. Так что, в путь.