Hope World

Снег кружил и падал неровными подтаявшими каплями на кожу. Первый в этом году. Как иронично. Одна такая снежинка-капля попала на подожженную сигарету. Но не затушила. Слава яйцам. Ибо эта была последней. Из легких вышла новая порция дыма, обволакивая приятными ментоловыми нотками. Курение стало привычкой в дань утраты собственного запаха. Жалкая попытка компенсировать то, что вернуть не получится. Юнги затянулся в последний раз и отбросил сигарету прямо на землю. - Фу, как некультурно, - совсем рядом раздался насмешливый голос. Бесячий до чертиков альфа подкрался как-то незаметно. Застал врасплох на ненужных воспоминаниях. Паскуда. Омега не стал ничего отвечать. Просто показал средний палец подошедшему парню. Этот жест уже стал у них чем-то вроде приветственного. - Тебе сразу сказать, куда тебе следует засунуть свои претензии, или сам догадаешься? Намджун фыркнул. Язвительность Юнги неисчерпаема. Хотя, может именно она и цепляет так сильно. Почем знать. В психологии оба были слабоваты. - Я бы с радостью исполнил, но ты же мне не даешь. Омега страдальчески закатил глаза, а потом строго посмотрел на улыбающегося Намджуна. - Господи, ты даже на кладбище продолжаешь подкатывать ко мне свои яйца. И кто из нас некультурен? Их странно-привычный диалог прервали совершенно неожиданно. Крохотный мальчик, отважно шлепая по образовавшимся лужам, с явным упорством и пыхтением передвигая ножками в шуршащем и мешающем комбинезоне, подошел к Юнги и подергал за штанину. Вся колкость и настороженность испарилась, сменяясь мягкостью и искренней любовью. - Сок-и, что случилось? – обеспокоенно спросил Юнги, присаживаясь на корточки перед маленьким альфой. У того глаза были на мокром месте и дыхание сбитое. Но он мужественно держался, понимая, что он вообще-то мужчина. И не важно, что ему всего три годика. - Там папочка плачет. А мне не говорит почему, - с трудом проговаривая слова, пролепетал малыш, а потом стер кулачком выбежавшую слезу и уцепился крохотной ручкой за капюшон куртки Юнги и спросил шепотом: - Это потому что ты его оставил одного? - Нет, Сок-и. Не поэтому, - у Юнги не было привычки врать, но и сказать ребенку правду он не мог. Она слишком тяжелая для его крохотной, еще несформировавшейся толком и трепетной души. Они расскажут ему чуть позже. Непременно. – Но я обязательно спрошу у него. А пока не хочешь с дядей Джуном сходить за сладеньким? Мы скоро уже все равно поедем домой. Хосок упрямо шмыгнул носом и кивнул. Сладкое он любил. И дядю Джуна тоже. - Только спроси обязательно! – строго попросил напоследок. А потом подошел к Намджуну, все также смешно топая, и протянул ручки. Этот дядя любил его баловать и таскать на руках, за что получал нагоняев от Чимина, конечно, но ничего не мог с собой поделать. Малыш был очень похож на своего отца. И дело далеко не в имени. Прямо-таки маленькая копия с яркой улыбкой и глазками. От папы достались только пухлые губы и чрезмерная чувствительность. - Мы подождем вас в машине, - сказал альфа, поднимая ребенка на руки. Юнги в ответ слабо кивнул и направился в сторону, откуда притопал расстроенный малыш. Намджун вздохнул, глядя ему в след. Потому что просто в Джуна он превращался только в присутствии маленького Хосока. События трехлетней давности еще вставали преградой между ними, хотя времени прошло предостаточно и от прежнего образа мыслей и приоритетов не осталось и следа. Но сколько бы он не просил прощения, творя всякие глупости вроде подложенных в карман шоколадок или неподписанных, отправленных курьером цветов, омега был непреклонен. Все их общение сводилось до колких фраз и редких теплых взглядов, когда Намджун счастливо возился с ребенком. Ближе Юнги не подпускал. А все потому что боялся. Обжечься как Чимин в свое время. И в глубине души считал себя по-прежнему не способным на теплые чувства. Хотя маленький Хосок знатно подтачивал эту уверенность. И только одному Юнги было известно насколько близко успел подобраться назойливый альфа к самому сердцу. Паршивец. Чимин обнаружился у могилы с заплаканным лицом. Даже не заметил сразу, чем и воспользовался Юнги, прижимаясь со спины и укладывая голову на плечо. Напугал вздрогнувшего от неожиданности друга. - Сок-и очень переживает за тебя, - выдохнул в шею, прижимаясь сильнее. Ему было неуютно здесь находиться. А сигареты так не во время кончились. Мрак. Привычный сарказм показался неуместным, и от этого стало гораздо паршивее. Молодец, Юнги. Даже себя подбодрить не в состоянии. - Я в порядке, - Чимин шмыгнул носом и стер ладошками следы своей слабости. – Правда. А потом развернулся в объятиях и сжал крепко до хрипов и шутливых просьб не губить молодого и невинного. Юнги всегда отшучивался, когда ему было неловко. Кому как не Чимину знать об этом. - Пойдем домой? – отпустив, наконец, «невинного», он бросил последний взгляд на безмолвную могилку и мысленно попрощался. Стеснялся друга, чтобы сказать вслух, но внутренне клятвенно заверил, что вернется в следующем году в этот же день, чтобы подтвердить, что исполняет просьбу. Будет приходить пока жив, чтобы отдать дань тому, кто спас. Тому, кто подарил замечательного сына. Тому, кого не успел толком узнать, но кто остался в памяти чем-то светлым. Все темное уже давно забыто. Поистерлось за ненадобностью. Как и вся боль. Она не была больше такой уж острой. Да, не ушла до конца, засела противной занозой, но поистаяла под улыбкой родного малыша, нежными, теплыми объятиями друзей и названного папы. Кихен так и называл его сыном, а Сок-и звал внуком и любил всем сердцем, как родного. Правда, бурчал на Юнги, который не собирался радовать его еще парой таких же карапузов, и подмигивал Намджуну с намеками. Но тот мог только разводить руками. Он-то был не против. Вся загвоздка в омеге, который злился каждый раз и ругался безбожно, но на пару тонов ниже, чтобы не услышал Чимин, который бы по губам надавал за мат в присутствии ребенка. Весело в общем. Не соскучишься уж точно. Да и вообще отношения Юнги с Джуном со стороны, несмотря на всю колючесть, казались Чимину органичными и правильными. Даже завидно немножко. И интересно, с Хосоком они тоже были бы хорошей парой? Вытряхнув ненужные сейчас мысли, он взял под руку замерзшего друга и потащил на выход. Там его уже ждал довольный Намджун и не менее счастливый Хосок. Тот жадно грыз длиннющую зефирку маршмеллоу и смотрел за редким танцем снежинок за окном. Все-таки привычка ныкать сладости в бардачок оказалась для альфы полезной. Чимин улыбнулся, наблюдая за сыном, и радостно помахал рукой, когда тот заметил его через лобовое стекло машины. К кладбищу вдруг подъехала вторая машина. Со знакомыми номерами. Теперь все в сборе. Как и всегда в этот день. - Привет, - не менее радостно замахал еще и им. Юнги поморщился от децибел и лишь сдержанно кивнул вышедшим из мазды друзьям. Сокджин уверенно держал Чонгука за руку. А тот все также стеснялся и прятал взгляд. Все никак не мог привыкнуть к любому публичному проявлению чувств. От поцелуев в щеку вообще покрывался пятнами и неслабо бил своего альфу по плечу. С этой пары умилялись, пожалуй, все. Никто так и не понял, когда они стали ближе друг к другу. Просто в один прекрасный день Сокджин обмолвился о том, что они встречаются. Чонгук чуть не прибил его. Остановил радостно пищавший Чимин с круглым еще тогда животиком, который кинулся обниматься и поздравлять. Намджун, еще только перебравшийся к ним в омежье царство, завистливо выдохнул и не менее искренне поздравил. В конце концов, они все стали в какой-то мере счастливыми. Да, проблем все еще было много, но они держались друг друга и отбивались ото всяких мерзостей по мере возможностей. Так оказалось гораздо проще. И меньше вероятность допустить роковые ошибки. Прошлое научило многих и многому. Однако мир уже начал меняться. Взять хотя бы тот факт, что история о Лаборатории и опытах над омегами была похоронена в средствах массовой информации, а все источники сожгли или удалили. И пусть общество вернулось к изначальному латентно-похуистичному состоянию, а омеги были все еще чем-то чуждым, но уже не ошибкой природы. Их уже не пытались уничтожить.