Как-то так вышло

— Глупый сын. Катсуки возмущенно вскинул голову, отрываясь от бумаг, которые он, между прочим, разбирал по милейшей просьбе матери. Блондин пусть и грубил родительнице, но никогда не смел ослушаться: сказывался её авторитет в семье. Мицуки — властная женщина. Лобовая, прямолинейная и дерзкая — так о ней думали все. Не умеет отступать, гнёт свою линию, расшибётся, но не признает свою ошибку до последнего, делая всё, чтобы справиться самостоятельно. В кого Катсуки, интересно, пошёл? Его отец, Масару, был полной противоположностью Мицуки: тихий, спокойный, вежливый, порой суетливый, добрый. Так о нём думали. Покладистый, не спорит с женой, часто извиняется, не ругается, не пьёт. Не мужчина, а мечта. Когда знакомые семьи смотрели на Катсуки и Мидорию, то говорили: «Мальчик-то себе девушку нашел по подобию не матери, а отца!» Действительно, Изуку и Масару очень хорошо ладят. Во время совместных ужинов они обычно разговаривают на разные темы и остаются довольными, в то время как Катсуки и Мицуки сотрясают дом своими криками. А мужу и девушке хоть бы хны! Привыкли. Как-то раз мать и сын очень долго спорили, стоит ли заворачивать курицу в пакет для запекания: Катсуки настаивал, что да, а Мицуки — нет, вот и носились по кухне. В руках у одной — курица, у другого — пакет. За это время Мидория успела рассказать отцу Бакуго всё об их академии, Всесильном и показать свои записи о всевозможных героях и даже парочке злодеев. Масару, в свою очередь, внимательно и увлеченно слушал девушку и, в конце концов, закончил семейный марафон, предложив сходить в ресторан. На самом деле, ещё в самом начале их отношений Катсуки весьма трепетно относился к тому, что приводил свою девушку в родительский дом. Было в этом что-то сокровенное и интимное. Все знали, что Бакуго — такой парень: не гуляющий направо и налево, не тусующийся каждый день, а вполне себе порядочный, если исключить его грубость, излишнюю нервозность и иногда проступающее Небесным токийским деревом* (которое, между прочим, достигает больше шестисот метров в высоту!) высокомерие. Если уж такой парень знакомит девушку с родителями и тем более регулярно приходит с ней к ним на ужин, то его намерения и впрямь нешуточны. Это немного и смущало Катсуки поначалу: ведь получается, что он в открытую показывал, что у них с Изуку всё серьёзно. Не то чтобы его волновало чужое мнение о нем: ему начхать на любителей почесать языками. Просто для парня это было впервые. По натуре своей, резкий и бесцеремонный, он поверить не мог, что склонен к нежным, сопливым чувствам. Вопросов бы не было, если бы он просто хотел Деку, как здоровый, нормальный парень, в его возрасте постоянно грешащий одноразовыми связями. Но ведь ему было недостаточно от неё одного лишь плотского удовольствия: она была той, кто возвышал его, дарил спокойствие, раздражение, злость, веселье, мечты, азарт, счастье. И сам Бакуго, не раз и не два убеждавшийся в том, что просто не хочет без Деку, желал быть тем, кто подарит Мидории равноценные чувства. Желал меняться ради неё, если это потребуется. В действительности Изуку никогда ни в чём его не упрекала. Конечно, она могла поругать его за не сложенные после улицы вещи, за забывчивость и отсутствие муки для выпечки, но всё это не так важно. Девушка вообще была неконфликтной, и если уж они и ссорились, то всегда с подачи блондина. В такие моменты Мидория предпочитала самоустраняться на кухню или на задание, открыто говоря парню: она ждет, пока он не остынет. Естественно, это злило его ещё больше, но, живя под одной крышей с Деку, блондин научился признавать свою неправоту. А как иначе? Совместная жизнь — это не просто пунктик, не всегда доступный секс, а извилистая и шаткая тропа, по которой легче идти, взявшись за руки. После таких ссор Бакуго какое-то время отходил, успокаивался и возвращался. Как и прежде, невзначай бросая какую-нибудь фразу, будто закидывая удочку, он ждал. К примеру. Деку, я починил замок в ванной. Деку, сегодня я мою посуду, да? Деку, я поменялся сменами в патруле с Киришимой. Деку, я купил твое любимое мороженое. Все эти задабривающие слова с подходящей интонацией и слегка виноватым, но улыбающимся лицом всегда давали Мидории знак, что Катсуки всё понял и пытается загладить вину. Она в игривой манере, подхватывая его настроение и улыбку, отвечала, уже ему сигналя, что он прощён. Тогда Бакуго подхватывал её на руки, и они шли мириться, закрепляя результат. Но если говорить серьёзно, то Катсуки и правда не припоминает таких случаев, когда они действительно ссорились, чтобы стены дрожали, а соседи на них жаловались. Несмотря на его колючесть и её занудность, они были достаточно гармоничной парой. И именно это являлось просто невероятным фактом. Мицуки постоянно говорила сыну: «Если не прекратишь вести себя глупо и грубо, Изуку-чан бросит тебя!» Разумеется, Катсуки знал, что мать не хотела ранить его или сделать ему больно: наоборот, она очень переживала и по-своему пыталась помочь. Она хотела убедиться, что её мальчик действительно дорожит Мидорией и готов бороться за их совместное будущее, в частности с самим собой. Зачастую преградами к цели становятся не обстоятельства, а люди, не делающие всё, от них зависящее. Мицуки не была утешающей или жалеющей. Она всегда ставила вопросы и проблемы ребром, не откладывая ничего в долгий ящик. Но даже так она проявляла свою заботу. Катсуки понимал в этом свою мать и, как никто другой, знал, что они с ней похожи. Они оба неуклюжи. Им сложно выражать свои чувства, потому что иррациональный страх овладевал ими, прорастая изнутри колючей проволокой из недоверия, злости и сомнения. Это словно инстинкт, первородный, объединяющий, неотделимый. Красная пелена застилает глаза, отключая всё то, что человечество из поколения в поколение передавало в своих генах, желая стать особенными, не похожими на животных, уверенными в своём благоразумии. Бакуго решил, что курсы по преодолению гнева помогут ему стать лучше, но в самом деле, пойти против себя, против природы нельзя. И против Деку. Бакуго очень часто волей-неволей смотрел на своих родителей и всё никак не мог понять отца: если быть откровенным, то Мицуки — очень проблемная женщина. Не проще ли было найти другую, спокойную, милую, покладистую и ласковую девушку, которая бы не била, не грубила, не ругалась? Взять, к примеру, Мидорию. Она же словно белый пушистый котёнок, послушный, нежный и игривый. Её хочется оберегать, держать при себе, никому не отдавать. А Мицуки больше похожа на ощетиневшегося дикобраза. Когда однажды (единственный раз) Катсуки решил поговорить с отцом о девушках и даже расспросить его об их с матерью отношениях, Масару лишь легонько постучал парня по голове и покачал головой с такой свойственной себе интонацией: — Глупый сын. Твоя мать не так сильна, какой ты её видишь. Блондин долго размышлял над словами отца. Если здраво судить, то Катсуки совсем не разбирался в женщинах. Конечно, курицу от стервы или стерву от тихони он мог различить, но о глубинных и потаённых уголках женской души и не ведал. А в чём, собственно, было дело? Просто его мать позволяла себе слабости только рядом с Масару. Он всегда был учтив и ласков, а знакомы они были многие годы, совсем как Катсуки и Изуку. Масару всегда смотрел на Мицуки, восхищался её бойкостью, смелостью и исключительной предприимчивостью, но стоило ему единожды увидеть её слезы в минуты отчаяния и грусти, он раз и навсегда понял: он хочет быть с этой женщиной, заботиться о ней. Для мужчины важно знать, что он является опорой для своей спутницы, что она доверяет ему больше, чем кому бы то ни было, что она не сможет без него обойтись. Так мужчины сохраняют свои честь и достоинство, самомнение и самолюбие. Для Масару же на первом месте всегда была Мицуки, за которой он готов был следовать куда угодно. Со стороны самой Мицуки ситуация была похожей. В определённый момент её жизни рядом оказался именно Масару. Она посмотрела на него и больше никогда не отводила своего взгляда, потому что знала, что больше ей никто не нужен. Хоть её муж и был достаточно скромным и выглядел хилым, Мицуки никогда не сомневалась в нём, и именно это являлось очень важным фактом. Факты, факты… Катсуки всегда был прагматикам и верил не в Бога, а в науку, но почему-то факты его нынешней жизни оказывались очень субъективными, основанными на вере, чувствах. Он в который раз убеждался, что рядом с Мидорией стал слишком сентиментальным. Разобравшись в довольно-таки не хитрых взаимоотношениях своих родителей, Бакуго начал по-другому смотреть на себя с Деку. Почему он держится за неё? Он до сих пор со вздрагиванием вспоминает времена, когда они были порознь, когда блондин не имел ничего святого и позволял себе всестороннее насилие. Катсуки точно знал, что не вина за прошлые ошибки заставляет его держать руку Мидории, целовать и желать её. Может быть, рядом с Деку он не притворяется? То есть ему нет в этом нужды. Она всегда поддерживала его и никогда не предавала. Парень просто убежден, что может положиться на неё, может доверить свою спину, слабости и страхи. Он не готов этого делать перед кем-то, кроме Деку. И от неё самой хочет того же. Катсуки — собственник до мозга костей. Он не любил, когда кто-то забирал у него его приспешников, его славу, его авторитет. Свое парень всегда яро защищал, а неверных — наказывал. С годами он взрослел, и шкала ценностей заметно изменилась. В зоне наибольшей опасности теперь находилась Деку, и Катсуки не был уверен, что с теми же годами что-то измениться. Мидория больше не пугливая маленькая девочка. Она сильная и уверенная в себе девушка, профессиональный герой, почти дипломат. Ей не составит труда что-то сделать самой, найти пути отступления и многое другое. У неё куча друзей, фанатов, которые требуют себе своего героя номер один. Смирится ли когда-нибудь Катсуки с тем, что, несмотря на их чувства, на их общее прошлое, настоящее и будущее да даже на их ребёнка, ему придется делить ту единственную для него с другими людьми? Она нужна ему, но не ему одному. Он давно уже не был мальчишкой и не собирался слепо ревновать или закатывать скандалы. Это было его маленьким секретом, его червячком сомнения, яблоком раздора. Кстати о Деку. Бакуго глянул на часы: она наверняка ещё спит. Дневной сон стал неотъемлемой частью её графика, и она никак не могла бороться с дрёмой. Если честно, это очень умиляло Катсуки. Он непроизвольно улыбнулся, и мать посмотрела на него настороженно, как на идиота. — Совсем с катушек слетел. — Слушай, карга старая, ты чего прицепилась-то? — парень не переставал улыбаться. Сама мысль о беременной цветущей Деку поднимала ему настроение. Мицуки покрутила пальцем у виска. — Катсуки, я, конечно, очень рада, что ты пытаешься всеми способами привязать к себе Изуку-чан заранее, пока ей не надоели твои выходки окончательно. Ты даже обрюхатить девочку успел! А ведь ей всего девятнадцать! — женщина театрально взмахнула руками, подтирая с глаз несуществующие слезы. — Ма, тебе напомнить, сколько тебе было, когда ты меня родила? — сын выгнул бровь, с вызовом смотря на неё. Мицуки показала ему язык. — Не понимаю, что ты хочешь сказать. И вообще, зачем ты позвала меня в мой выходной разбирать какие-то левые бумаги, которым лет десять, не меньше! Могла сама уборкой заняться! Она хлопнула себя ладонью по лбу, горестно вздыхая. — Боги, дайте силы с таким сыном. Катсуки раздражённо цокнул, кидая кипу в руках на стол. Чего он не выносил больше всего, так это необоснованных обвинений в свою сторону. Признаться, со стороны матери это было куда более непонятно и раздражающе. Мицуки вновь глянула на закипающего сына и примирительно прикрыла глаза, тяжело вздыхая. — На какой неделе Изуку-чан? — На десятой, — блондин выжидающе скрестил руки на груди. — Тебе не кажется, что, прежде чем рожать, нужно пожениться? Катсуки моргнул один раз, потом второй, затем третий. Мицуки усмехнулась ступору сына. — Какой же ты всё-таки ещё глупый, сынок. И это являлось чертовски правдивым фактом.