Гоф

Итачи сидел в темном номере гостиницы при госпитале и беспрестанно теребил длинную челку. Хината осталась на попечение медперсонала в больнице, а он, получив порцию извинений и квалифицированную помощь, поспешил убраться в тишину гостиницы. Голос Ино пропал так же внезапно, как и появился. С той лишь разницей, что после его исчезновения он не просто испытал облегчение, он словил реальный кайф, как будто из башки выдернули раскаленный топор. Он даже не отреагировал на неумелое заигрывание медсестры, кокетливо и неуместно предложившей «нежно подуть на ранку». Только хмуро глянул. Что, да как, да почему? Будучи рациональным мыслителем, он быстро отсортировал имеющуюся информацию, разложив по полочкам. И вывод напрашивался самый рациональный из всех возможных: он сошел с ума, и ему слышатся голоса. Голос Ино. Почему? Он щелкнул зажигалкой, на миг сощурившись, и долго смотрел на огонь, раздумывая. Потом зачарованно медленно пронес пальцы над пламенем, туда, обратно, опуская все ниже, чувствуя, как натягивается чуть обожжённая кожа. Задержал подольше над огнем, пересиливая желание одернуть руку, прикрыл веки и тихо процедил сквозь зубы. – И где же ты? Тишина. – Ино. « Я точно псих». – Ино, – позвал чуть громче. Закрыл зажигалку, оглядел номер, взял охотничий нож и несильно полоснул по руке. Возможно, до реального сумасшествия ему еще далеко. Смерч в мозгах. Самое верное описание явления, что снова захватило его. Он мученически закатил глаза. Сосуды в голове скрутило в узел, глаза налились кровью, кровяные жилки проступили в черной радужке, когда крепко уснувшая на привале Ино вздрогнула от резкой боли в руке и бешеной фурией влетела в его сознание. – Ино? – вместе с болью он ощутил и облегчение от ее прихода. Он не псих. Пускай феноменально и запредельно, но реально. Итачи зажмурился. Кровавая пелена плыла перед глазами. Несколько минут она не понимала, что происходит, и где находится. Металась по его сознанию, круша мозговые капилляры. Итачи болезненно сморщился, вдавливаясь затылком в кресло. – Ты не могла бы делать это мягче, – натужно попросил он, надеясь, что она услышит. – Я делать? – Взвизгнул голос Ино, и словно лопнуло несколько сосудов. – Тише, – взмолился Итачи. – Ты меня убьешь… Из носа текла струйка крови, медленно заливая губы и подбородок. – Я тебя?? – Она не собиралась успокаиваться, бушуя ураганом. – Ты специально, да? Специально себя порезал?? Она знала, что он это сделал, на подсознательном уровне. Как только боль опалила руку, Ино уже знала, откуда она пришла, и что случилось. – Извини, хотел кое-что проверить. Не сильно поранил? Как ожог? – У меня его нет, – хмуро, но Ино его извинила, – только это, как ее… – Фантомная боль, – подсказал Итачи, догадавшись. Или он прочел ее мысли? – Угу, – буркнула девушка в его голове. – Ты тоже не очень-то ласкова со мной, – Итачи глубоко вдохнул, прогоняя головную боль. – Ну извини, – фыркнула блондинка, – я не по своей воле к тебе. Голос Ино звучал без агрессии, тихо, миролюбиво. Итачи сразу стало легче. – И как это работает? – помолчав, спросила она. Учиха неопределенно повел плечом, собирая воедино результаты скудного эксперимента. – Каким-то образом ты принимаешь на себя мою боль и вторгаешься в мое сознание. – Я уже догадалась, – теперь ее голос звучал задумчиво. – Но как и… почему? – Нечто похожее было в пропавшем озере, верно? – напомнил биолог, сверяя их наблюдения. – Верно, – без колебаний согласилась гостья. – Думаю, всё дело в памяти воды, – заговорил он после минутной фильтрации всех возможных вариантов. – Память воды? – недоверчиво переспросила Ино. – В кластере структурной единицы воды закодирована генетическая память воды: вся информация обо всем, с чем вода соприкасалась, взаимодействовала. Она что-то вроде компьютера: способна считывать и передавать информацию. Причем во вселенских масштабах. Это, конечно, крайне фантастичная теория, но многие всерьез широко занимаются ее подтверждением и находят неопровержимые доказательства, – в каждом слове улавливалось сомнение бывалого скептика. – Нас связали молекулы воды? Он представил, как она озадаченно морщит нос и думает, что он шизанутый. Он и сам так думает. Но как еще можно объяснить? Коллективное сумасшествие с обменом голосами? – Да… возможно… – Итачи помолчал, – возможно, наша своеобразная… телепатия – лишь передаваемая через какой-то общий пространственный поток информация, сохраненная в памяти воды. – Он горько усмехнулся. – Боже, что за бред я несу? – и откинулся на спинку, снова запустив пальцы в длинную челку. – Типа, то озеро запомнило нас и просто… – Растворилось в пространстве? – Огорошила его вопросом Ино. Она решительно не понимала всей этой ахинеи, вот если бы ей рассказали про микросхемы… Но эффект был, что называется, на лицо, а точнее в голове. И ей приходилось слушать и вникать. Итачи снова вздохнул. И почему все объяснения должен выдумывать именно он. Да, он перспективный ученый, которому пророчат блестящее будущее в науке. Но в мире есть множество явлений, которые до сих пор никто не сумел объяснить ни с какой точки зрения, кроме как "о, чудо!". – А ты как думаешь? – задал он встречный вопрос. Ино замолчала. И молчала долго, размышляя, он мог бы решить, что она ушла, но он чувствовал ее внутри своего сознания. Воочию видел, как она покладисто сидит, слушает его и размышляет, обреченно сложив руки и понурив голову. Или это она заставила его думать, что он видит? А потом он вдруг почувствовал, как Ино медленно, но настойчиво заставила его открыть глаза. Ино вылетела из его сознания, будто Итачи дал ей отличного пенделя. По сути, так и было. Ощущения видеть мир через призму ее восприятия были пугающе необычными. Он был порабощенным, не принадлежащим себе. Они не договорили, она не успела ответить, что думает об их мистической связи. Но в тот момент она и не думала, просто ей захотелось увидеть что-то еще, кроме темноты перед глазами, и она заставила Итачи разлепить веки. Он понял, что ее нет, ушли тяжесть и оцепенение. Он вынудил ее уйти или она сама? Итачи посмотрел на нож, вытер ладонью подбородок и губы, с удивлением обнаружив на них подсохшую кровь. И снова закрыл глаза. Фантомные боли, говоришь. Он представил ее как можно четче, насколько хватало зрительной памяти, в основном моменты у озера. Такую беззастенчивую и сексуальную. А потом подумал, как нож впивается острием в его руку. Заставил себя представить эту боль и передать ее Ино. Нет результата. Представил, как втыкает металлический кончик в ее руку. Лежа в спальнике, Ино смотрела в звездное небо, боролась с тошнотой и корчилась. Руки поочередно прошила боль, яркая реальная. «Да вот хрен тебе, не заставишь, – она сжала зубы. – Приду, когда сама захочу». Она старалась держаться в сознании, отгородившись от боли. Очень скоро пытка ее прекратилась. Ему не помог даже настоящий порез. Итачи задумчиво улыбнулся, отказавшись от самоистязания в научных целях. Надо ли ему, чтоб она приходила? А вдруг с ней что-то случилось? Легкое беспокойство закралось в душу. Почему она не пришла? Он улегся на кровать всё хорошенько обдумать, закрыл глаза и моментально уснул. Ино отрешенно изучала яркие созвездия и разминала руки. В кончиках пальцев еще сохранилось легкое покалывание. Тело ее основательно занемело. Пока ее сознание совершало сумасшедшие путешествия, тело пребывало в обморочном состоянии и успело хорошенько закоченеть. «Это очень плохо. Надо научиться контролировать». Так решила она. Почему только он может заставить ее прийти? Почему не сама? Точно какая-то сила вырывает ее из тела и швыряет внутрь Итачи. И требуется несколько минут, чтоб адаптироваться и понять. Что-то заставляет ее следить за этим парнем, волею неведомой силы ставшего для нее самым близким во всем мире; спешить к нему на помощь, когда он ранен, и, если обессилен, помочь ему открыть глаза и подняться. А фантомная боль – как сигнал, что он нуждается в ней. Ино поворочалась, устраиваясь поудобнее и шумно вздохнула. И при чем здесь озеро? Утром они почти не вспоминали о ее внезапном припадке. Хидан подстебнулся пару раз, но был слишком занят таинственными переглядками с Тен-Тен, которые та упорно игнорировала. Такахаши с искренней заботой и вниманием расспросила Ино о ее самочувствии и, получив однозначно успокаивающий ответ, велела поднимать задницы и шагать на метеостанцию. Поначалу Хидан домогался Тен-Тен расспросами о «следующем разе», очень уж ему хотелось конкретики и «следующего раза», но, получив суровый укор, плавно перетекающий в грозное предупреждение, сник, ругнулся и плелся следом. По утрам девушка была еще несговорчивее, чем ночью. *** Сакура избегала Сасори даже взглядом. На утреннее приветствие буркнула что-то скомкано и неприветливо. Неясно почему, но чувствовала себя обманутой. После поцелуя в пещере его ночные забавы с Тамико виделись ей предательством. Удивлялась, как остро реагирует на то, что в принципе логично и нормально. Они давно вместе работают, она его ассистентка. Это почти как секретарша. А редкий босс не трахает свою молоденькую секретутку. – Ревнуешь, мм, – в лоб спросил Дейдара, наблюдая, как она ходит по амфитеатру мрачнее тучи. – Нет, – резко ответила Сакура, предательски отводя глаза, – просто место здесь отвратительное. – Да, и погода отвратительная, и Сасори отвратительный, мм, – метко пошутил Дейдара, изучая ее сердитый профиль. Ночные стоны и шорохи тоже подействовали на него отвратительно. И без них сны взрывали его мозг. Близость Сакуры чуть не лишила его последних тормозов. В какой-то момент, когда Тамико, довольная и сытая, словно тигрица, отправилась спать, а Сасори перебирал кости, Дей почти встал, чтоб подойти к Сакуре, резко развернуть к себе, закрыть ее вечно удивленный рот поцелуем и дерзко воспользоваться ее замешательством и беспомощностью перед более сильным мужчиной. Успокоиться помогли лишь мысли о невесте. Сакура нервно передернула плечами, поглаживая лежащее в кармане обломанное острие алебарды, отданное ей Дейдарой. Магическим образом прикосновение к камню, ставшему частью ритуала, успокаивало ее, навевало умиротворение и странную уверенность, что ей на все хватит сил. Они закопали детские скелеты в их прежних могилах, сохранив треугольник. С холмами дела обстояли сложнее. Сложили останки в развороченные ниши, чисто формально сохранив прежний порядок и строй, и закидали камнями и землей. Чтоб мертвецы и дальше могли покоиться с миром. – И что мы выяснили? Обида обидой, но Сакура снова подалась ближе к руководителю, слушая их разговор с Какузу. Здоровяка вообще не трогали их ночные забавы, взаимные обиды, ахи-охи, недомолвки, взгляды, пересуды. – Самым поздним чуть меньше двухсот лет. Хоронили в среднем с интервалом в пятьдесят лет, плюс-минус, – Сасори сложил блокнот в широкий карман. – Да, давно хоронили, – заключил Какузу, окинув взглядом частично порушенные стены. – Потому они и кочуют по острову… – Почему? – Вопрос у Сакуры вырвался сам собой. Она мельком покосилась на Акасуна. Пускай она и пыталась избегать его взглядом, но то и дело оскорблённо косилась в его сторону. Но Сасори был слишком занят чтобы понять, что кто-то тут на него в дикой обиде. Какузу вскользь посмотрел на любопытную практикантку. – Скоро узнаем. Пока это лишь предположения. А сейчас чешем на метеостанцию. *** – Мы еще не едем?? – Хината не верила, что придётся дальше бесполезно торчать в больнице, лишая себя захватывающего путешествия. Даже компания Итачи ее не радовала. Но еще больше она переживала за повторные тесты: если результаты буду плохими, Итачи живо отправит ее домой. Потому не хотела их дожидаться. Но Учиха был непреклонен и суров, насколько может быть суровым мужчина с дикой головной болью и ожогом бедра. – Хината, доктор Узумаки настояла на повторной проверке. Это крайне важно прежде всего для тебя, – он глянул на нее так, будто спрашивал: ты че, не врубаешься, что ли? – Нам необходимо дождаться результатов. Мы, конечно, можем уйти. – Хината радостно подпрыгнула, но тут же сникла. – Но вся ответственность за твое здоровье ляжет на нас, если болезнь начнет прогрессировать, и твоё состояние ухудшится. Он говорил так плавно и занудно. Хината слушала и кивала, подчиняясь его рассудительности и мечтая закрыть уши и не слушать его нотаций. – Когда будут результаты? – обреченно промямлила она. – После обеда. – И можем ехать? – девушка снова встрепенулась. Итачи вздохнул. – Всему своё время. Ему не меньше Хинаты хотелось отчалить на Гоф. Хотелось увидеть Ино. К необъяснимому отчаянию Хьюга, после обеда они тоже не покинули Тристан-да-Кунью, несмотря на превосходные результаты всех исследований. После полудня начался шторм. Катер не вышел в океан. А вечером их и подавно никуда не собирались везти. Гонять ночью лодки ради двух туристов сочли нецелесообразным. Итачи не настаивал, согласившись отплыть следующим утром. Хинату поселили в той же гостинице, где жил Учиха. Ей ничего не оставалось, как терпеливо ждать. *** Группа Сасори прибыла на метеостанцию первой. Помимо самой метеовышки и ряда световых пластин и ветряных мельниц, питающих весь комплекс неиссякаемой энергией (благо, ветров тут в избытке), здесь располагались два добротных строения. Одно – громко и гордо именуемое центром управления, напичканное разного рода аппаратурой для профилактики и коррекции работы станции и обработки подаваемых сигналов. И другое – жилой домик, перевалочный пункт для исследовательских экспедиций, в том числе по поверке работы вышки. – Как всегда ждать приходится, – посетовал Акасуна, не слишком огорчившись возможности без торопливости и суеты подбить записи и заметки. Сакура кинула рюкзак в угол около широкой кровати и, уже привычно одарив Сасори косым взглядом, вышла на улицу. Он не смотрел на нее, но ему было достаточно ощущать ту напряженную ауру, что сгущалась вокруг Сакуры, когда она бросала на него осторожные взгляды. Девушка так стремительно окружала себя ею, тяжелой, горячей, что, сама того не ведая, мощно воздействовала ею на Сасори, цепляя посильнее обиженных взглядов и невысказанных колких реплик. Сакура взобралась на пригорок и застыла у ветряков. Сердиться глупо, но как убедить себя в этом? Дейдара, куривший недалеко от входа в дом, хотел составить ей компанию, но остановился, заприметив на тропке, ведущей к станции, знакомые пыхтящие силуэты, согнувшиеся под тяжестью рюкзаков. – Здаров, мм. Тен-Тен махнула ему. – Вы уже здесь. – Да, только приперлись, хм. Девушка довольно улыбнулась: не придётся выслушивать бухтения Сасори, как они долго шли, сколько времени потеряла группа из-за их медлительности, а ему, несчастному, пришлось ждать! – Ты еще не сдох, утырок! – Хидан широко улыбнулся, приветствуя Дейдару. – Нах пошел, мм, – блондин хищно оскалился. Несмотря на не самые радушные приветствия, мужчины вполне миролюбиво пожали друг другу руки. – Ох, нихуя ты.. – присвистнул Тсукури, пялясь на благородные седины приятеля, – ты там, наверно, еще и обосрался со страху, хмм. Ему было сложно вообразить, что такого жуткого могло случиться с непробиваемым пофигистом Хиданом, что он поседел. – Это только у тебя кишка тонка, а где тонко, там и подтекает, – криво улыбнулся Хидан и гордо взъерошил белую шевелюру. Дей надменно хмыкнул, разглядывая девушек. Те ничуть не изменились внешне. – А вот и ты, радость моя, – Ино счастливо улыбнулась и скинула ящик с плеча. Дейдара опешил от ее прямого откровения и чуть не выронил от удивления сигарету, но, проследив за взглядом девушки, усмехнулся. Обращалась она не к нему, а к метеовышке за его спиной. – А где остальные, хмм? – озабоченно поинтересовался он, наблюдая, как жалкие остатки группы Тен-Тен втягиваются в дом. Последней на базу влетела Сакура, хлопнув от волнения дверью. Увидев прибытие группы, она опрометью кинулась с холма. Ей не терпелось встретиться с Итачи. И разочарованно сдвинула бровки, не найдя его. – Где Итачи-сан? – она тронула Ино за рукав. – Итачи и Хината уплыли на Тристан, Хинате понадобилась срочная медицинская помощь, – Тен-Тен отчитывалась перед Сасори о пропаже «бойцов». – Сегодня-завтра они должны вернуться. Или же один Итачи. Сасори кивнул, не вдаваясь в подробности, что стряслось с Хьюга. – Ино, свяжись, узнай, как у них обстоят дела, – отдал он распоряжение радистке. Яманака браво кивнула и, оставив рюкзак, прихватила ящик и смылась из домика. – О, Хидан, стареешь прямо на глазах! А еще говорят, свежий воздух на пользу, – удивленно округлила глаза Тамико и издевательски хихикнула. – Так. Блять! Завалили ебучки, нахуй! – предупредительно рыкнул Хидан, недобро сощурив малиновые глаза. – Со мной всё в полном порядке, – пресек он любые расспросы. – С тобой от рождения не всё в порядке, – усмехнулся Какузу. Хидан швырнул на пол рюкзак и нагло развалился на единственной кровати. – Как и с тобой. Кто те рожу разодрал? – он указал на потрепанное лицо Какузу с кривым швом через щеку. – Налетел на сук, – не стал вдаваться в подробности мужчина. – И че? Суки разозлились и порвали тебе ебало? – Хидан вопросительно посмотрел на Сакуру и Тамико. Девушки переглянулись, на физиономии каждой ярко красовалось: вот дебил. – Рассказывай. Тен-Тен знала, что нетерпеливый Сасори не даст ей ни поесть, ни помыться, ни даже присесть, пока она полностью не завалит его информацией, которую он будет полночи переваривать, переосмысливать, сопоставлять и искать должное применение. Только тогда она будет совершенно свободна. – Мы нашли идола в амфитеатре, вот здесь, – она показала свои зарисовки и отметку на карте, – Хината сделала несколько фото, но они на планшете Учиха. Уехали вместе с ним, – девушка виновато развела руками. – Вокруг и вдоль сплошь захоронения Стражей, – она водила карандашом, наглядно показывая, где находится обширный по протяженности могильник. – Куда они смотрят? – Сасори не отрывал сосредоточенного взгляда от бумаги. – Судя по расположению выступающих костей в пещере, туда, – Тен-Тен указала тоже направление, как и ожидал Сасори. – А в амфитеатре? – он строго на нее взглянул. – Мы не копали, нельзя же, – она чуть опешила от его вопроса и удивленно дернула бровями. Мужчина понимающе кивнул. Тен-Тен была слишком правильной. Он перенес ее зарисовки на свою карту. – И вы тоже нашли? – ее карие глаза округлились, когда она обнаружила на карте Сасори абсолютно схожее святилище. – И мы нашли, – Сасори попытался соединить все линиями: обвел круг амфитеатра девственниц, задавая направление через черную пещеру до плато, протянул к детскому кладбищу. – Ну и что, – пробормотал он, безрадостно разглядывая рисунок и не имея понятия, во что он должен превратиться, найди они все недостающие части, – на что это похоже… Тен-Тен пожала плечами. – Ни на что. – На кривой хуй с двумя раскиданными яйцами, – Хидан вклинился между их плечами, заглядывая в рисунок, и авторитетно кивнул. Сасори и Тен-Тен дружно бросили на него суровые взгляды. – Возможно, их просто не надо соединять, – подал голос Какузу. – Возможно, – согласился Сасори, убирая лишние линии. – Эти смотрят туда, эти туда же, но по ту сторону, – Какузу шоркал узловатым грубым пальцем по карте, – предположительно, они стоят вдоль своеобразной тропы. – Которая ведет, опять же предположительно, чуть левее северо-восточного мыса, ближе в Пещерной бухте, – Сасори пробежал пальцами до конца карты, отмечая конечное направление. – Если разделить остров вдоль на две половины, то ваш амфитеатр был вот здесь, чуть ниже метеостанции, но на противоположной стороне. Детское кладбище вот здесь, выше метеостанции и на той же стороне. Где вы возвращались? – задумчиво почесывая подбородок, он посмотрел на Тен-Тен. – По берегу, – отозвалась девушка, – загрузили Хьюга на Южной точке и дальше вдоль залива Трансвааль. Но там ничего не было, один песок. Обогнули мыс, поднялись в горы и вышли почти по прямой. – Значит, этот участок в районе восточного залива остался не охвачен, – Сасори начертил тонкий круг между станцией и берегом, по которому шла команда Тен-Тен. Отмеченный им участок находился четко напротив истукана с девственницами. Он даже прочертил линию от условной точки идола в центре круга и соединил ее с центром окружности в неисследованной зоне. – Думаете, тут тоже что-то есть? – Тен-Тен внимательно смотрела ему в глаза. – Больше чем уверен, там обнаружится нечто похожее, – кивнул Сасори, что-то взвешивая в уме. Вероятно, кое-что стало проясняться. – Значит, дальше пойдем вот здесь, – он указал точное направление, пытливо глядя в сосредоточенное лицо Тен-Тен, – вы пойдете. Ты поведешь часть группы. Такахаши удивленно вскинула голову, темные брови подскочили на лоб. – Но… – Мы разделимся, – пояснил рокировку Сасори, – я, Дейдара, Тамико и Сакура вернемся на найденный тобой амфитеатр. Остальные идут с тобой. Найдете могильник, начинаете копать, – последнее прозвучало как суровый приказ. – Сасори-сан, – Тен-Тен строптиво дернулась всем телом. – Нельзя! – громко запротестовала она. – Начнете, Тен, начнете, – жестко давил он на ее несгибаемые принципы. – Мы быстро обернемся и придем к вам на помощь. – Быстро? – Повторила Тен-Тен одними губами. Она имела отличное представление о масштабах захоронений. Быстро там можно только… – Взрывать?? – ее голос зазвенел, оглушая присутствующих. – Так нельзя, Сасори-сан! Ни в коем случае нельзя взрывать! Мало того, что у них не было разрешения даже на самые безобидные, тихие раскопки, так Сасори решил устроить помпезный разнос. Сакура удивленно крякнула и уставилась на руководителя и его заместителя. Те смотрели друг на друга, Сасори как обычно вальяжно спокойно, Тен-Тен со сдержанным негодованием. – Почему нельзя, Тен-Тен? Сакура удивилась, что он вообще задал ей такой вопрос. А как же его излюбленная позиция: я так хочу, значит так и будет. И мы все тут расхерачим к такой-то матери, потому что это очень, ОЧЕНЬ просто! Она всмотрелась в его цепкие глаза, выискивая надменное ехидство, с коим он периодически смотрел на нее. Но во взгляде Сасори был только неподдельный интерес к Тен и ее аргументам. Остальные молчали. Какузу вообще предпочел прогуляться, пока вершится битва интересов. – Потому что это наследие предков, историческое достояние. Нельзя вот так просто взять и превратить всё в руины! – Тен-Тен всплеснула руками. – Надо иметь хоть каплю уважения к верованиям веками живущего здесь народа, возможно, однажды это место превратится в музей под открытым небом, благодаря нашим находкам. – Ее глаза воодушевленно горели, когда она представляла, сколько познавательного почерпнут люди, увидев захватывающие воображение обряды. Пусть не сейчас, а через сто лет или больше. – Боюсь, наши находки никто и не терял, – сбил с нее пыл идеалиста Сасори. – Вы разрушаете легенду! – ее гнев малость поутих, но молчать она не собиралась. – Не удивительно, что сюда никого не пускают! – сердито выпалила ему в лицо, – стараются сохранить всё в первозданном виде и защитить остров от таких вандалов, как вы. – Тен-Тен, чтобы постичь легенду, нужно вывернуть ее наизнанку, хорошенько выпотрошить, рассмотреть, понюхать и попробовать, если понадобится. – Но не разрушать же, Сасори-сан, не разрушать! – Такахаши в жестком отчаянии стукнула кулаком по столу. – И что ты предлагаешь? – мужчина сложил руки на груди и уставился на собеседницу. Та быстро выдохнула и облизала губы. – Поэтапно, осторожно, слой за слоем, слой за слоем, – успокоившись, она жестом продемонстрировала, как должны действовать приличные археологи, к коим не всегда могла отнести Сасори. – У нас нет времени, нам дан всего месяц, месяц! – он нравоучительно поднял вверх палец. – А мы не прошли еще и половины острова. Даже если мы все, – он охватил кругом всех собравшихся, – будем копать без сна и отдыха слой за слоем, как ты говоришь, мы и за полгода не закончим. А разве тебе не хочется узнать, что там внутри? – Он ткнул пальцем в предполагаемый круг очередного, еще не обнаруженного амфитеатра. Упрямство и непоколебимые принципы Тен-Тен чуть дрогнули, дав трещину, через которую уже просачивалась элементарная любознательность. Она яростно закусила губу. – Подумай над этим, – посоветовал ей Сасори, собрал записи и вышел на улицу; ему был необходим свежий воздух и одиночество. – Че ты паришься из-за ерунды? Ты же видишь, никого, кроме тебя, не заботят эти исторические могилы предков, – Тамико усмехнулась грозному виду абсолютно беспомощной перед Сасори Тен-Тен. Сакура хотела было поддержать Тен, сказав, что ее они тоже очень заботят, но Такахаши и сама неплохо оборонялась. – Да уж, – хмыкнула она, – тебя они уж точно не заботят, тебя заботит только, как бы забраться к Сасори в постель. И Сакура прикусила язык, кажется, ее это тоже немного заботило. – И заметь, – Тамико улыбнулась шире и лучезарнее, – я справляюсь с этим лучше, чем ты в защите памятников. Она гордо вскинула голову и покинула домик. – И как у такой стервы может быть такая шикарная улыбка, – хмуро пробубнила Тен, сверля взглядом карту. Сакура улыбнулась, соглашаясь. – Он вас слушает, – робко заметила она, стараясь утихомирить бурю внутри Тен-Тен. – М? – Такахаши словно очнулась и бегло глянула на практикантку, к удивлению обнаружив, что не одна тут. – Кто? – Сасори-сан. Вы спорите с ним, и он вас слушает. На других он смотрит как на полных идиотов. Чаще всего, – девушка нахмурилась, давя обиду. – А, – Тен-Тен скорбно махнула рукой, – не принимай на свой счет. Такой уж он человек. Он слушает лишь то, что ему действительно интересно. Я работаю с ним не первый год, но это вовсе не значит, что он преклоняется перед моими талантами, – она задорно усмехнулась и искоса глянула на Сакуру, мимоходом задавшись вопросом: с чего вдруг у этой девицы такой интерес к Сасори? – Если тебе есть что сказать ему, что-то действительно дельное, он тебя всегда выслушает. Сакура понимающе кивнула. – А что значит треугольник в круге? – она обвела пальцем святилище на карте. – Треугольник в круге, – Тен-Тен устало потерла лицо ладонями и громко выдохнула. – Означает, чтоб ты отвалила нахер, – Хидан грубо вклинился в их беседу, оттесняя Сакуру от стола, и покровительственно обнял Тен-Тен. – Пойди у Сасори спроси, он любит балабонить о всякой хуйне. --- – Достала уже со своими памятниками! – брезгливо проворчала Тамико. – Как думаешь, донесет? – она вперила глаза в Сасори. – Нет, – безразлично качнул он головой, наблюдая, как Сакура тихо выскальзывает из домика и аккуратно прикрывает за собой дверь. – Зачем вообще таскать ее с собой? У тебя и без нее отличная команда. Тем более, есть я. Ее громкое заявление могло бы сойти за шутку, но высокомерный поворот головы и надменно вскинутые брови говорили: она вовсе не шутит, считая себя не заменимой, но способной заменить любого. – Потому что она умна, эрудирована, исполнительна, – Сасори не смотрел на ассистентку, пытавшуюся привлечь на себя его взгляд. Он наблюдал за Сакурой, как та медленно, но верно сквозит мимо них к пригорку. – И она мой голос совести. Тихий и невзрачный, но голос совести. Тамико широко ухмыльнулась, поправляя белокурые вьющиеся волосы. – Который ты никогда не слушаешь. – Слушаю. И довольно часто. Тамико запальчиво дернула бровями, не понимая, чем Сасори привлекают такие серые простушки, как Тен-Тен или вон, Сакура. Смотрит, глаз не отводит. – Есть такие люди, от которых пахнет убийством, – его карие глаза уставились на ассистентку. Та нахмурилась, не улавливая смысла. – Человек еще ничего эдакого не совершил, а в нем уже чувствуется нечто, что определяет его сущность, его способность сотворить что-то из ряда вон. Я называю это «запах убийства». Тамико соблазнительно улыбнулась. – Все твои «головорезы» так пахнут, не правда ли? – промурлыкала она. – И ты тоже. И, знаешь ли, это очень притягательный запах, – она прижалась к Сасори, промаршировала пальчиками вверх по его предплечью и коснулась шеи, нежно мазнув ногтем. – Знаю. Но так пахнут не только мужчины, – где-то на дне его темных глаз таилась усмешка, с которой он смотрел на блондинку, – не только мужчины… Займись своими делами, – он отступил от помощницы, переключившись на сосредоточенный профиль Сакуры. Тамико растерянно пожала плечами и разочарованно вздохнула. Какие у нее могут быть дела без него? Но не рискнула навязывать Сасори свою компанию, лишь досадливо наблюдала, как он целенаправленно идет к Харуно, и немилостиво стиснула пальцы. – Сакура. Подчеркнутое игнорирование Сасори вовсе не означало, что она не ждала, когда он с ней заговорит. Сакура напряглась, что не укрылось от глаз мужчины, и повернулась. – Не забудь оставить собранные образцы на станции, – он приблизился к девушке, – через пару недель прилетит вертолёт пополнить запасы и забрать ваши промежуточные отчеты. Сакура быстро кивнула, всячески избегая смотреть в глаза собеседнику. Чего не скажешь о мужчине: он досконально изучал ее лицо, в сотый раз настырно всматриваясь в шрам на лбу, будто этот небольшой рубец хранил много секретов, что не давали Сасори покоя, заставляя лезть в холодные, пронизанные ветрами горы вулканического острова. – Хорошо, Сасори-сан, – она отвернулась, не желая видеть маячащую поодаль раздражающую до блевотины рожу Тамико. Ее довольная мина бросала Сакуру в дрожь. Не будь ее здесь, она наверняка подарила бы Сасори столь долгожданный, полный гневного осуждения взгляд. – Я пойду. – Нет. Внезапно строгий запрет озадачил ее. Она кинула быстрый удивленный взгляд на Сасори. – Я предупреждал. Никуда по одному! – сурово напомнил он. Сакура беспомощно огляделась: Хидан и Тен-Тен остались в доме, возвращаться туда и мешать им она не хотела; Какузу вроде только что был здесь, но уже куда-то испарился, Ино и Дейдару она не видела с момента их ухода, которого, кстати, никто и не заметил. Кого брать в компанию? Тамико? Та всё еще мялась за спиной Сасори, не торопясь оставлять парочку наедине. – Я тут рядом посижу, у ветряков, – вздохнув, предупредила она в надежде, что непрошенная компания в лице Акасуна от нее отвалит. – У ветряков, – Сасори повернул голову на холм, – отличное место, – оценил он выбор практикантки, круто развернулся и зашагал на пригорок. Сакура недоуменно выпятила нижнюю губу, но не отставала от руководителя, про себя размышляя о нелогичности его поступков. – Превосходный вид, – отвесил он скупой комплимент великолепному обзору и тут же уткнулся в карты, усевшись на широкую влажную лавку на краю мельничного поля. – Присаживайся, – великодушно позволил он разделить с ним скамью. Сакура присела с краю, гадая, к чему он поперся с ней, и уставилась в океанскую даль. Красиво. – Спрашивай. – А? – его предложение было столь неожиданным, что девушка действительно растерялась. – Но я буду вам мешать, – она с нескрываемым пристрастием рассматривала аккуратное лицо собеседника. – Нет. Ты задаешь нужные вопросы, – Сасори тоже посмотрел на бурлящий океан. Где-то вдали, ближе к другим островам угадывался шторм. – Они помогают мне думать. Брови Сакуры встали домиком. – Что значит треугольник в круге? Этот символ не давал ей покоя. – Круг сам по себе, – монотонно начал Сасори, и Сакура затаилась, растекаясь от звука его голоса, балансируя между сном и явью, точно всё, что говорил ей Сасори, рождалось ослепительными образами перед ее глазами, – графический символ цельности и замкнутости. Круг носит значение изначального и неделимого единства, в котором сокрыта суть закона цикличности и вечности бытия. Уроборос – змея, кусающая себя за хвост, образующая своим телом кольцо мироздания — бесконечно движущиеся, пожирающие и извергающие все сущие вовне. Сакура видела змею, летящую в блестках бесконечно темного космического пространства, образующего незримо огромный круг. – Треугольник в круге – символ упорядоченности мира в неупорядоченном хаосе вечного и бесконечного пространства. Треугольник, как мир существующих форм, заключен в круг вечности. Область внутри треугольника, – Сасори указал на место расположения идола в амфитеатре, – это общий центр всего: причин, форм, образов, что было и что будет. Они пребывают в покое, который не может быть нарушен, и Вечность окружает их. Сакура чуть не свалилась со скамейки, заслушавшись, открыв рот. До нее не сразу дошло, что Сасори давно молчит и смотрит на нее. – Одного не понимаю, – вдруг тихо задумчиво произнес он и перевел взгляд вдаль за ее спиной. – Чего не понимаете? – чуть сконфужено спросила Сакура, когда он так на нее смотрел, ей хотелось спрятаться. – Не понимаю, при чем тут ты? Сакура кожей ощутила его пристальный взгляд на своем лбу. Виновато потерла шрам, сбила челку, спрятав рубец, и поежилась, втянув голову в плечи и втиснув ладони между колен. Действительно, она-то тут при чем? Сасори опустил глаза и уставился в карты. Возможно, он зря заморачивается. Если бы не незначительное замечание старейшины, он бы даже не обратил внимания. Но как всё совпало… – Хозяин приказал сидеть, а сам пошел развлекаться? – грубо усмехнулся Какузу, поравнявшись с Тамико, которая продолжала стоять там, где ее оставил Сасори и убийственно пялиться в спину Харуно. Тамико грозно повернулась к мужчине и сердито раздула ноздри. Какузу вывалил изо рта язык, часто дыша, и скрючил на груди руки, изображая радостного преданного пса. Девушка озлобленно фыркнула. – Ага, – кивнул Какузу и хлопнул ее по плечу, – идем, кофейку попьем. Он тут, правда, преотвратный. Но делать пока всё равно нечего, – он развернулся и направился к домику.