Гоф

Слыша за обвалом вопли Сакуры и глядя на упершуюся лицом в стену коматозную Тамико, Дейдара и Какузу обреченно переглянулись и пожали плечами. – Да, не повезло нам с бабами, сплошь истерички, – покачал головой Какузу. Вооружившись кирками, они взялись за завал. Голова Дейдары раскалывалась от ушибов, глаз слезился и не желал видеть этот мир, медленно, но верно заплывая кровянистым отеком. Но парень трудился, не сбавляя оборотов. Работали осторожно, дабы не вызвать новые обрушения. --- Вначале лаз шел строго горизонтально и не был пугающе узким, как показалось со страху Сакуре. Девушка беспрепятственно двигалась в нем, меняя положение рук и ног. Она думала обо всем на свете: кто и зачем прокопал этот лаз? И делали ли это специально или он – лишь естественное творение природы? Но кто тогда отделил его плитой от основного туннеля? И так ли просто туннель, по которому они изначально планировали выбраться, оказался заваленным? Ползет ли Сасори следом? Она замирала, вслушиваясь, силясь уловить шорох и его тяжелое дыхание, но кроме своего ничего не слышала. И почему он ее поцеловал? Она всячески старалась гнать от себя фобии, задаваясь разными вопросами. Через какой-то промежуток пути лаз начал подниматься вверх: сперва плавно, но затем все круче так, что Сакуре даже пришлось искать в камне выбоины, за которые она смогла уцепиться и опереться, чтоб подтянуться выше. Дальше дорога вновь была ровной и горизонтальной. Воздух становился чище и свежее, лаз светлее. Впереди уже маячил долгожданный выход, камень под Сакурой сменился землей. --- Вопреки обещаниям, Сасори не последовал сразу за практиканткой. Потолок еще держался, Какузу и Дей скреблись по ту сторону, точно мыши. Сасори, недолго думая, собрал воедино части скелета, определив по характерным признакам, что перед ним останки женщины. Среди обрушившихся в обломки фрагментов он нашел слетевший с поломанной шеи медальон на железной, поеденной коррозией цепочке. Обсидиановый треугольник, смотрящий вершиной вниз. Спрятав находку, Сасори вплотную приблизился к завалу. Он не собирался дожидаться, когда друзья очистят проход; оставлять надолго Сакуру одну ему не хотелось. – Мы с Сакурой выбираемся на поверхность, – громко заговорил он. Мужчины на той стороне прекратили возню. – Наши рюкзаки тащу следом. Тут в углу валяется скелет. Дей, не вздумай над ним рыдать. Ему уже лет двести. Дейдара зло хмыкнул, всадив кирку в тонкую брешь. Тамико встрепенулась, услышав голос Сасори и жалобно заскулила. Сасори накинул на себя веревку, как упряжь на ездовую собаку. Рюкзаки уложил ниц в рядок у входа в лаз и привязал поочередно к другому концу веревки, так, чтобы они один за другим вползли в туннель, когда он будет тянуть их изнутри. Контрольно осмотревшись, он покинул пещеру. --- Желоб, по которому Сакура благополучно проползла, заканчивался чуть сплюснутым широким отверстием в отвесной скале, уходящей круто вниз метра на три. Сакура аккуратно раздвинула лианы вьющихся растений, обрамлявших дыру, и высунула наружу кончик носа. Было пасмурно, накрапывал мелкий дождь. Нырять вниз головой было форменным самоубийством, Сакура согнулась в три погибели, выпростала наружу ноги и, уцепившись за хрупкий длинный стебель растения, спрыгнула вниз, на поросшую высокой травой поляну. Тонкая лиана смягчила приземление и порвалась у самой земли. Сакура плюхнулась в траву довольно удачно, лишь слабо ударилась пяткой о каменный выступ под ногами, и тут же посмотрела вверх, ожидая, что Сасори вот-вот выскочит следом. Даже посторонилась. Но Сасори не спешил. Тянулись долгие минуты ее одиночества, она уже подумывала лезть назад: было неуютно находиться одной в неизвестном месте, под дождем, который почти ей не докучал, застревая в сплошной зеленой «крыше» густо сцепленных между собой веток низких деревьев. Хлебнув воды из набедренной фляги и прополоскав горло, Сакура тревожно огляделась, насколько позволяла бойкая растительность, и взъерошила грязные жесткие волосы, вставшие на изломе колом. Место, куда она попала, было обнесено высокими скалистыми холмами, резко уходящими в небо. Деревья портили обзор, но Сакура с уверенностью могла предположить, что находится на круглой поляне, опоясанной живой каменной «изгородью». Боясь отлучаться далеко от лаза, она сделала несколько снимков растений, присела на корточки для удобства, уперев колено в землю, и поморщилась. Неровный край каменной плитки под ногой болезненно врезался в кожу. Сакура раздвинула траву и обнаружила разбитую пластину, некогда ровную и гладкую. Падающие с потолка скелеты и пластины в земле натолкнули на мысль об очередном могильнике. Она, на корточках, медленно поковыляла дальше сквозь траву, прибивая ее руками и ища другие знаки захоронений. Она уже и думать забыла об опасности, о Сасори и их поцелуе, с головой закопавшись в заросли и находя новые и новые плитки, каждую из которых она прилежно фотографировала. Пару раз вздрогнула и подпрыгнула, натолкнувшись на змей. По счастью, те не особо интересовались незваной гостьей и уползали. --- – Там, надо двигать, – Какузу подошел к подрагивающей всей телом Тамико и неласково двинул в плечо, – завязывай истерить. Проход расчищен, – он обхватил ее широченной рукой за плечи и оттянул от стены. Девушка жмурилась и что-то шептала. – Мы тебя здесь кинем, если не успокоишься, хмм, – жестокая улыбка подтверждала грозные намерения Дейдары. – Короче так, – Какузу прижал съежившуюся девушку к себе, – обмотаем ее веревкой… – За шею, ага, – довольно осклабился Дейдара. Жуткая головная боль делала его еще бессердечнее. Какузу жестом попросил не вякать. – Ползун она сейчас никакой, – рассудил он, – застрянет где-нибудь, нах, посреди дороги, и придется мне ее за ноги обратно волочь. Поэтому ты ползешь первый, – он кинул подрывнику веревку, – дальше твой рюкзак. В случае чего, сможешь подпихнуть его ногами. Ну, или этой хватит мозгов помочь, – он кивнул на обреченно молчаливую Тамико, – она за тобой, если застопориться, вытянешь. Я сзади поддам, если че. А я два рюкзака потяну. Привязав к одной веревке рюкзак и покорную Тамико, Дей нырнул в лаз, через полминуты за ним въехал рюкзак, глухо шаркая о каменный пол. – Там, лезь, – распорядился Какузу и смачно хлопнул ее крепкой ладонью по заду, приводя в чувство, – и не думай тормозить. Вытащу, нахер, из лаза, всю морду об камень сотрешь, – предупредил он. Девушка быстро кивнула, облизав серые от пыли и нервного перенапряжения губы, и юрко шмыгнула в проем, заработала руками и ногами, стремительно пробираясь вперед, гонимая паникой. Несмотря на парализующий страх, застревать в желобе она не собиралась и, очень скоро взяв себя в руки, подпихивала Дея в пятки, грозно бормоча. Какузу одобрительно кивнул, наблюдая, как ее ступни бойко удаляются и исчезают в мягких поворотах желоба. – Такими темпами она и Тсукури выпихнет наружу. Он связал рюкзаки и последовал за остальными. --- К тому времени как Сасори выбрался из желоба, Сакура перепахала половину круглой поляны, иногда забредая не в ту сторону. Сасори задержался на краю лаза, наблюдая за ее поисковой деятельностью. Сверху прекрасно просматривалась траектория ее перемещений. – Сакура, – окликнул он ее, когда она пропала среди деревьев, но спускаться не спешил. – Сакура! – А? – спохватилась она и озадаченно выглянула из-за узкого ствола, так и не поднявшись на ноги. Появление Сасори (которого она всего несколько минут ждала с нетерпением) не сбило ее с мысли и не остановило. Она снова скрылась за деревом, ползя дальше. – Что ты нашла? – крикнул Сасори, сидя на краю лаза. – Здесь плитки, похожи на те каменные кучки на плато. И они так интересно расположены, – приглушенно донесся ее голос. Он снова увидел меж деревьев ее торчащую розовую челку, а потом и саму Сакуру: она стоял почти на коленях, рыща в траве. – Как «интересно»? Разломанные, покрытые толстым слоем земли, они были плохо видны с высоты трех метров. Но Сасори не спешил спускаться, осматриваясь. Природный амфитеатр метров тридцать в диаметре, образованный горами, попасть куда можно только через пещеры. – А вот как, – Сакура распрямилась и пошла обратно, по пути обозначая найденную могилу, – вот одна, тут вторая, дальше сюда, и вот тут, – она широко шагала, останавливаясь у каждой надгробной пластины. Сасори мысленно соединял найденные Сакурой могилы, пока она не вернулась к лазу, где начался ее поход. – Неполный треугольник, – Сасори задумчиво потер кончик носа, – треугольник в кольце. В круге. – Ну че, мы лезем, нет, мм? Или тут будем сидеть? – Дейдара, пыхтя, нетерпеливо ерзал за двумя рюкзаками, что тащил Сасори, и напирал ими на спину руководителя. – Давай живее, хмм, там Тамико у меня на привязи, – он издевательски хохотнул. Сасори скоренько спустился, пока Сакура продолжала осмотр территории с другой стороны. Очутившись на земле и поймав валящийся сверху рюкзак, Дейдара (невзирая на лютую неприязнь) приготовился ловить и Тамико, но та спустилась сама с проворством обезьяны, окончательно распрощавшись с паникой, как только глаза встретились с солнечным светом, и фурией налетела на подрывника, злобно плюясь и остервенело скрежеща зубами. — Ты же сказал, что взрывать нельзя! Опасно! — орала она, тряся Дея за грудки, — и сделал! Из-за тебя мы чуть не погибли! — Не погибли же, — беспечно отмахнулся тот. — Иногда стоит рискнуть, мм, — он беззаботно скалился во весь рот, радуясь триумфу безумцев. — Рискнуть всеми? Это не смешно, придурок! — Она повернулась к Сасори. — А ты не просто позволил, ты настоял… — она осеклась. Сасори преспокойно обследовал могильник вместе с Сакурой, забыв о помощнице. — Не имело значения: долби мы её кайлом или точно отмеренным зарядом. Обвал мог случиться в обоих случаях. Нам нечем было закрепить свод. Мы лишь немного ускорили процесс, — Дейдара отцепил от себя перевозбужденную от истерики Тамико и отвернулся. — Всë пучком! Не вопи, мм. Пока оставшаяся часть группы благополучно десантировалась в амфитеатр, наслаждаясь приятным морским воздухом, Сасори и Сакура завершили поиск захоронений. Как верно предположил Сасори, они образовывали правильный треугольник, заключенный в круг скал. – Тут всё очень, очень просто, – бормотал Акасуна, рисуя схемы захоронений. Дейдара жмурился на него подбитым, заплывшим лиловым отеком глазом, ожидая дальнейших распоряжений. – Ой, надо что-то холодное приложить! – Сакура обеспокоенно смотрела на Дейдару, который пытался браво улыбнуться с перекошенным лицом. И улыбка его была перекошенная и издевательская. Завладев рюкзаком, Сакура вынула спиртовые салфетки, тщательно отерла свои руки и рассеченный лоб и, не спрашивая разрешения, убрала челку Дейдары назад. – Наклонись ниже, – строго попросила она и досконально вытерла лицо подрывника, особенно осторожно и нежно вокруг подбитого глаза. Даже как-то чересчур медленно, зависнув на его плутоватом взгляде и полураскрытых в кривой усмешке губах. – Пробираемся в центр, – Сасори закрыл блокнот, мазнул взглядом по идеалистической картине: Мать Тереза и объект ее миссионерской любви, и направился к деревьям, прихватив топор. – А холодного ничего нет? – окликнула его Сакура, ускорившись с обработкой ушиба. Сасори молча мотнул головой, не оборачиваясь. – И так нормуль, мм, – уверил ее Дейдара, – спасибо, – он подмигнул заботливой девушке и довольно отвалил. Прорубив сквозь спутавшиеся ветки дорогу в центр треугольника, они нашли две каменные статуи, плотно привалившиеся друг к другу плечами. Глаза их были закрыты, разбитые временем лица выражали скорбь. Сложенные у груди ладони походили на колыбели, в них собиралась дождевая вода. На груди одного истукана был выбит треугольник, вершиной вверх, у другого – вершиной вниз. Сакура невольно тяжело вздохнула. Захотелось безотчетно плакать от печали, затаившейся в каждой каменной недвижимой мимике истуканов. – Что это за статуи? – надтреснутый голос выдал ее душевное волнение, чем немало удивил Сасори. Он уже изучал руны у подножья изваяний, убирая часть земли лопаткой. – Идолы невосполнимых утрат. – Что это значит? Сасори поднялся, не став вдаваться в подробности. Выражение его лица никак не изменилось от не озвученных им строк, выбитых у основания. Он снова придирчиво осмотрелся, оставив безответным встревоженный взгляд Сакуры. – Опять копать, м? – кисло сморщил нос Дейдара и вынул лопату. – Да, – Сасори отошел от статуй и ткнул носком ботинка в плитку, – сначала тут. Выроем несколько для сверки. – Куда смотрит Стража, – пробормотала Сакура. В ход шли основные атрибуты: кирки, лопатки, руки. Копали три могилы, по одной на каждой стороне “треугольника”. Дейдара, не изменяя устоявшейся традиции, взял в сообщницы Сакуру, хотя та охотнее поработала бы рядом с Сасори. И вовсе не из-за поцелуя (после всех приключений, он вспоминался чем-то далеким и ненастоящим), а из-за возможности побольше узнать о древних легендах и обрядах, в чем Дейдара совершенно не шарил. Сасори трудился со своей ассистенткой, усердно помогавшей боссу в раскопках. Какузу ковырялся один. Наверно именно потому (что ему никто не мешал), он вырыл своего мертвеца первым. Сасори оставил Тамико докапываться дальше, сам направился к Какузу. Мужчины склонились над круглой ямой, чуть слышно переговариваясь. Сасори чиркал в блокноте. Затем опустился на колени и что-то вытащил из могилы. Как показалось Сакуре: цепочку с болтающимся на ней кулоном. Девушка живее заработала руками: странный нездоровый азарт овладел ею увидеть то, что уже видят Какузу и Сасори. Лопата налетела на затылочную кость, покрыв ее сетью трещинок. – Ну бля, не археолог я, хмм, – на суровый косой взгляд Сакуры Дейдара виновато пожал плечами, повредив очередную черепушку. – Только разрушать могу. Сакура не слушала его объяснений, продолжая вытаскивать из ямы горсти земли, бережно очищая скелет. Выкопав полностью голову и плечи, она в тревожном волнении поджала губы и посмотрела на Дейдару. Череп был слишком мал, плечевые кости узки для взрослого человека. – Карлик? – Упавшим голосом просипела она, не веря своим заключениям. Ее глаза вернулись к скорбному лику статуй в центре. Дей мрачно покачал головой. – Ребенок, мм, – озвучил он ее страшную догадку. Сакура зажмурилась, не давая воли слезам. Тело сковало холодом. Она открыла глаза и сквозь легкую пелену влаги посмотрела на Тамико. Та тоже перестала рыть и, хоть подобные находки были в экспедициях не редкость, вид у нее был подавлено-нервозный. – Звездная пыль, хули, м, – угрюмо буркнул Дей, кивнув на могилу, стараясь успокоить впечатлительную напарницу, и закурил, решив, что хватит пока с них раскопок. – У вас тоже? – Подошел Сасори и заглянул в могилу. – Смотрят на идолов, – мимоходом уточнил он. Сакура вскинула на него мокрые глаза. – Здесь везде дети? – Глухо прошептала она. – Вероятно да, – ответил он, не отрываясь от блокнота, где отмечал все, даже самые мизерные детали амфитеатра. Он хотел попросить раскопать глубже, но, видя пришибленный невменяемый взгляд потрясенной до глубины души Сакуры, плюнул и взялся за лопатку. На шее второго скелета тоже висел медальон на ржавой цепочке, похожей на тот, что он забрал в пещере. Но детские амулеты были выполнены в виде ромбов, а не треугольников. Сасори повертел оба амулета в руках, изучая, затем оглянулся на статуи, вынул третий амулет в форме треугольника. И его взгляд приклеился ко лбу Сакуры, где красовался покрытый подсыхающей багровой коркой свежий шрам. – Тами, что у тебя? – крикнул он ассистентке, не отрываясь от созерцания Сакуры и теребя в пальцах амулеты. – Ребенок, – ее голос не дрогнул, но в нем улавливалось безнадежное уныние. – Смотрит на истукана? – Да. Сасори удовлетворительно кивнул. – Есть что на шее? Тамико полезла в могилу. – Обсидиановый амулет на цепочке. Ромб. Сасори снова кивнул. Сакура сидела, подтянув колени к себе и обхватив их руками. Слушать, как они обыденно спокойно пересказывают, что найдено в этих могилах, было выше ее сил. Ее начинало потряхивать от осознания кошмара, что творится и творился на острове. – Знаешь что такое ромб? – обратился к ней Сасори, с рассудительным хладнокровием разглядывая практикантку. Сакура резко мотнула головой, ей не хотелось говорить с ним. Хотелось зарыть могилы и убраться отсюда подальше. Забыть. Треугольник. Целый треугольник мертвых детей. Откуда? Почему?? – Не знаешь? – ее ответ как будто его удивил. – Ге-геометрическая фигура, – чуть слышно проронила она на автомате, точно отвечала заученный в школе материал. – Да, – согласился Сасори, – ответ прост и не совсем верен. Сакура вдруг вскинула на него сердитые глаза. Он собирается ей тут лекции читать?! Разозлилась в одно мгновение, но, встретившись с вдумчивыми глазами Сасори, резко успокоилась, понимая: он здесь не при чем. – Ромб – это отраженный от основания треугольник, символ союза противоположностей, – он протянул ей обсидиановый ромб. Сакура приняла его, бездумно таращась на украшение. – А треугольник, – рядом с ромбом в ее руке очутился второй амулет, – это триединая природа вселенной: Небо, Земля, Человек. Отец, Мать, Дитя. Человек как тело, душа и дух. Треугольник вершиной вверх – символ мужского начала, вниз – женского, – он указал на статуи в центре. Сакура проследила за его рукой. Боль увиденного отошла на второй план, в голове завертелись догадки, цепкий ум ухватился за кусочки истории, собирая воедино малую часть огромной картины мировоззрения тех, кто живет на этом загадочном острове. – Значит они… – ее взгляд блуждал по страдальческим лицам истуканов. – Они – олицетворение родителей, скорбящих по своим детям. – Идолы невосполнимых утрат, – сквозь зубы прошипела Сакура, снова закипая от гнева. – Они их специально убивали, да?? Ради какого-то ритуала?! – бесчеловечность традиций доводила ее до белого каления. – Нет, – отрезал Сасори и встал. Тамико все еще ждала его у последней могилы. Поспешность ответа заставила усомниться в его правдивости, будто он торопился отвязаться и не поднимать неприятную тему. – Правда? – Сакура с придирчивой пытливостью уставилась в его каменное лицо и скептически прищурилась, поднимаясь с земли. Сделала шаг к нему и поймала за рукав, не позволяя отвернуться от нее. – Сакура, – осадил ее нападки Сасори, – я не из тех, кто станет врать, чтобы пощадить твои чувства, – он демонстративно медленно убрал ее руку, безмолвным жестом требуя не хватать его по пустякам. Девушка повернулась к Дею, но тот лишь пожал плечами, не проникшись ее пустыми тревогами. – Сама же говорила: дикие племена, дикие нравы, мм. – Это обычное детское кладбище, – Какузу хлопнул ее по плечу и забрал амулеты, – сюда они привозили умерших детей. В жизни, знаешь ли, всякое случается. – Но это так противоестественно, – Сакура шмыгнула носом, сникнув, наблюдая, как Сасори возится у третьего захоронения. – Ритуалисты, – Какузу безразлично смотрел на торчащий из земли череп. – Бойтесь религиозных фанатиков, у них есть бог, который им всё прощает, – пробубнил он себе под нос. – Закапывать? – крикнул он Сасори. – Нет, хочу провести анализ захоронений. Надо выкопать еще три по вершинам, – озадачил он команду новой работенкой, – для чистоты эксперимента. – Тебе надо, ты и копай, – хмыкнул Какузу, – свою чистоту. А мы жрать садимся. – Я не хочу, – резко отказалась Сакура. Ей представлялось кощунством сидеть и преспокойно есть на погосте. – Обтесаешься, – повторился Какузу, махнув на нее рукой. – Через пару недель таких скитаний броней обрастешь. Будешь непробиваема, как мы. – А может, я не хочу быть непробиваемой, – угрюмо буркнула Сакура, отходя от могилы и неласково поглядывая на Дея и Какузу. Их бесчувственность ее будоражила. Сасори и Тамико присоединились к обедающим, решив, что могилы всё равно никуда не убегут, а подкрепиться бы надо. Тамико довольно быстро оправилась от потрясений, и была бодрой и даже в какой-то мере веселой. Какузу наскоро приготовил нехитрый обед на пятерых. Сакура думала, ей кусок в горло не полезет, но от ароматов еды чуть не подавилась слюной и сдалась под напором элементарной физиологии. – Они не убивали их специально. Об этом говорят амулеты, – Сасори догадывался, что эта мысль терзает Сакуру, потому вернулся к прерванной им теме, корпя над очередной свежевырытой могилой. – Что они говорят? – Сакура хотела верить ему всем сердцем, слушая, внимая каждому слову. В роли рассказчика Сасори был бесподобен: спокойный мягкий голос, проникающий в душу, выразительные темные глаза, неотрывно смотрящие на собеседника. – Что они почитали детей, как более совершенных созданий, соединивших в себе два мира. Они считали, может и теперь считают, для них вроде ничего не изменилось, что дети видят этот мир шире, глубже и ярче. Объем материального мира возможен лишь в троичной системе координат. Что и выражает собой треугольник. А ромб… – Сасори замолчал, давая Сакуре время переварить информацию. – Он дает иные плоскости для восприятия мира? – она посмотрела на него в подтверждении правильности вывода. Сасори кивнул. – Они верят, что их дети видят то, что находится за плоскостью нашего мира. А так это или нет... – он пожал плечами и снова глянул на ромб на лбу Сакуры. – Кстати, ты понравилась их детям, – как бы между прочим заметил он. Девушка стушевалась под его внимательным взглядом. Тамико сердито хмурила брови, желая пресечь их выразительные переглядки. – А еще ромб в переводе с древнегреческого означает «бубен», – разрядил накал перекрёстных взглядов Какузу, – в древности шаманы использовали только ромбические бубны. Дейдара вдруг дико заржал, заваливаясь на спину и тыча пальцем в Сакуру. – Если тебе дать в лоб, то можно смело сказать, что тебе зарядили в бубен, мм, – сквозь гомерический хохот выдавил он. – Дурак, – беззлобно фыркнула на него Сакура. Сасори тоже сдержанно улыбнулся. Улыбка Тамико не скрывала злорадства. Она бы с радостью зарядила Сакуре в бубен. Рассказывает байки о симпатиях к Дею, а липнет к Сасори! – Так, с треугольником мы закончили, – Акасуна отряхнул колени. – Анализируем и валим? Успеем еще до заката сдриснуть отсюда, мм. Сакура благодарным вздохом поддержала предложение Дейдары. Это место действовало на нее угнетающе, точно духи умерших детей наполняли амфитеатр, шурша в листве, таясь за деревьями, легко смеясь в редких каплях мелкого дождя. Остров призраков. – Нет, Дейдара, – Сасори окинул продолжительным взглядом стены и посмотрел на друга. Его тонкая хитрая полуулыбка тут же передалась подрывнику. – Будем взрывать, хмм! – радостно догадался тот и почти взревел от предвкушения, улыбаясь во весь рот. Он в одержимом веселье ухватился за рюкзак, вытаскивая взрывчатку. Сакура обреченно закатила глаза и закрыла лицо руками. Кошмар продолжается. – Очень тихо и осторожно, чтоб кости не разлетелись по всей округе, – назидательно предупредил Сасори. – Я тя когда-нибудь подводил, хмм? – претенциозно обиделся Дейдара. Он уже рассчитывал, исходя из толщины желоба и увиденных им в потолке пещеры отверстий от могил, на какую глубину и толщину залегают покойнички в горе. – Вряд ли они долбили могилы сверху, – рассуждал он, глянув вверх, – слишком высоко и круто лезть туда с трупаками. Значит, продалбливали глубокие ниши в холмах и просто замуровывали в них мертвецов, хмм. Дейдара заложил первую партию взрывчатки. – Ну бля, чтоб не жопой кверху, хмм, – «помолился» он на удачу. Первый каменный слой холма грузно сполз вниз бесформенными кусками, оголяя внутренности. – Пффф, недолет, – Дейдара досадливо почесал макушку. – Ща исправим. Пока Дейдара «докапывался до истины», Какузу велел Тамико и Сакуре помочь ему с тентами. – Но зачем? Дождь не сильный, – недоумевала Сакура, всё еще надеясь уйти отсюда до заката. – Мы остаемся здесь на ночь, держи, – он протянул ей веревку, расправляя тент. – Это надолго. Тамико, натяни, – они растянули тент между деревьями, делая навес. – Сейчас они перелопатят все холмы. А потом… – А потом? – Потом Сасори займется анализом захоронений, – Тамико ловко привязала веревку к дереву и подошла проверить работу Сакуры, – слишком слабо крепишь, разболтается от любого ветерка, дай я, – она демонстративно оттолкнула практикантку и всё переделала, напоследок с силой подергав за узел, испытав его на прочность и надежность. – Вот так-то лучше. Учись, – она высокомерно глянула на Сакуру. Та лишь пожала плечами: лучше, делай сама, никто не против. Еще до ужина Сасори имел в своем распоряжении полную информацию по амфитеатру. Многое, о чем он догадывался, начиная раскопки, подтвердилось. В нишах холмов стояли Стражи. Их лица так же были обращены в центр. При каждом находился остаток от алебарды – обсидиановый наконечник. И у каждого был амулет в форме треугольника вершиной вверх или вниз, в зависимости от того, кому принадлежал скелет: мужчине или женщине. Мужские и женские останки чередовались в нишах, образуя своеобразные пары, охранявшие покой детей. Группа уже укладывалась спать, а Сасори всё еще сидел над костями, проводя сложный анализ, выявляя возраст захоронений. Ему для посиделок выделили отдельный тент и мощные фонари, освещавшие рабочее пространство. От помощи Тамико он отказался, отправив ассистентку спать. – Сакура, – обратился он к практикантке, не отрываясь от кропотливого процесса, – бери мой спальник. Я сегодня вряд ли лягу. – Спасибо, Сасори-сан, – она неловко улыбнулась, топчась на месте. Ей нравилось смотреть, как он трудится, хотелось расспросить о его изысканиях и их результатах, но что-то ей подсказывало: ее назойливость его не обрадует. Тамико лишь громко выдохнула, ревниво раздув ноздри. – Но вам тоже нужен отдых, – озаботилась Сакура его здоровьем, – иначе нельзя. – Я разберусь, – заверил ее Сасори, капая на костный фрагмент какой-то катализатор. Глаза Тамико победно сверкнули, она триумфально уставилась на Сакуру, честно веря, что отдыхать Сасори будет у нее под боком. Но Сакура не увидела этот взгляд победительницы, не удостоив Тамико вниманием. *** Ино открыла глаза, безвольно мотая головой. Обморок ушел, но подступила тошнота. – Дай попить, – неразборчиво попросила она, болезненно кривясь и цепляясь за руку Хидана стальной хваткой. Пила с трудом: зубы стучали о горлышко фляги; тело мелко трясло. Хидан поддерживал ее голову, помогая, и настойчиво вливал в непослушный рот тонкую струю воды. – И часто с ней такие припадки? – он пристально заглядывал ей в лицо почти нос к носу, но обращался к Тен-Тен, не надеясь на вразумительный ответ Ино. Тен растеряно пожала плечами и покачала головой. За всё время их долгой дружбы ничего подобного за Ино не водилось, и она даже не могла припомнить, чтоб подруга упоминала о таком недуге. – Аллергический спазм? – дала она подсказку. – Похоже на то. Вполне может быть, – Хидан поднялся, помогая вмиг ослабевшей Ино встать. – Надо было и тебя отправить к ебеням подальше, – проворчал он, забирая у нее сундук. – Ничего не болит? Идти сможешь? Ино нерешительно кивнула, опершись всем весом на руку Хидана. – Ну ладно, двигаем, – распорядился он, – ща в конце пляжа устроим привальчик. Надо немного очухаться, – он посмотрел в бледное лицо блондинки и хмыкнул, тряхнув головой. – Понабрали, блять, фотомоделей. Учиха-то зачем звала? Хотела таблеток попросить? – криво усмехнулся он. Ино не ответила, даже глаз не подняла: любое движение отдавалось болью во всем теле, будто ее перемололи. Но особенно жутко в голове. Тен-Тен подставила ей дружеское плечо с другой стороны. С их надежной опорой Ино медленно шла вдоль береговой линии. Они терпеливо плелись рядом с ней, не подгоняя и не ворча. Хидан, правда, еле сдерживался, но молчал. Еще очень хотелось курить, но обе руки были заняты: в одной он держал сундук, в другой – Ино. Яманака послушно шла за ним, не разбирая дороги, думать было тяжело, как будто извилины в момент заржавели и еле шевелились со скрежетом и хрустом. Она откинула всяческие попытки оценить причины случившегося, пока ей не станет легче. Холодный морской ветер и долетавшие до них соленые брызги действовали умиротворительно и успокаивающе на ее закипевший мозг. К вечеру они миновали протяжный пляж, поднялись на гору, и Хидан затребовал немедленный привал. – Она, блять, еле тащится, – мотивируя, ткнул он в Ино, – я, блять, еле тащусь, – он потряс ее сундуком, подняв его почти на уровень своего лица, – и ты еле тащишься, – он выразительно глянул на Тен-Тен, поддерживающую Ино. – Завалимся и отдохнем нормально. А завтра с новыми силами помчимся, как ебаные кони! – Хорошо, – согласилась шатенка, улыбнувшись. И Хидан довольно улыбнулся: долго уговаривать не пришлось. – Ща поедим. Ты как? – он бесцеремонно плюхнул Ино на землю и шмякнул перед ее носом ящик. – Н-нормально, – неуверенно кивнула та, тупо таращась на прибор. Открыла зачем-то крышку, чисто автоматически покрутила тумблеры, бездумно изучила показания. – Ночью будет ясно, – осевшим голосом тяжелобольного сообщила она. – Да кого ебет твоя ясность?! – фыркнул Хидан, захлопывая крышку. – Ешь и ложись, и чтоб до утра ты нам не докучала, поняла? – он сурово смотрел на нее, нависнув всей своей мощной фигурой сверху. – Да. Не было сил с ним препираться. Тошнота сменилась диким чувством голода. Сейчас она чувствовала себя ленивой домашней кошкой, которой только и хотелось, что пожрать да поспать. Прежде чем дать ей уснуть, Хидан (с подпинываниями Тен-Тен) исполнил свой самый главный долг: врачебный. Он тщательно осмотрел Ино, измерил температуру, давление, заглянул в рот, глаза, уши, в общем, совершил все ритуальные манипуляции для очистки совести. На слабые возражения он только врезал ей по рукам со словами: да чего я там не видел?! и обстоятельно ощупал весь живот вплоть до самых бедер. Ино морщилась от крепких пальцев, настойчиво щупавших самые интимные зоны, но брыкаться перестала, усвоив тщетность сопротивления. – Фух, наконец-то, бля, – Хидан вытянул ноги, разваливаясь у ствола кривого дерева, и мельком глянул на мирно посапывающую Ино. – Устал? – Тен-Тен участливо улыбнулась ему, присев рядом. – А да, да не, я не об этом, – мужчина махнул рукой, мол, любая усталость – полная фигня. – Наконец-то мы с тобой вдвоем остались, – он по-хозяйски взял Тен-Тен за руку, – и я вчера помылся, – он призывно улыбнулся и подмигнул девушке. Тен-Тен рассмеялась тихо и весело, но руку убрала. – Сегодня и правда ясно, – она посмотрела в чистое ночное небо, меняя тему. Костер не разводили. В полной темноте ночи звезды сияли особенно ярко. Огрызок неполной луны висел над океаном, купаясь серебристыми искрами в темных шумных водах. Было на удивление светло от неба, от воды. – Теен, – позвал Хидан, пододвигаясь и наваливаясь плечом на ее плечо. – Слушай, – внезапно он обеспокоенно оживился, – вдруг я теперь холостыми стреляю после того купания и этого ебаного альбинизма. Надо ж проверить. Ты согласна мне помочь? – он хитро дернул бровями. Такахаши задорно рассмеялась. – Нет уж, благодарю за доверие, но без меня, – она развела руками, намекая, что совершенно бессильна перед его проблемой. – Как же без тебя-то?! – возмутился Хидан. – То есть, ты не хочешь помочь другу в серьезном вопросе жизни всех будущих поколений? – шуточно обиделся он. – Я не каждой предлагаю! – и поднял вверх палец, сделав суровое лицо. – Ох, спасибо за великую честь, господин, – Тен отвесила фиглярский поклон и смешливо сморщила нос от нехитрых приставаний, – но, боюсь, я еще не готова спасать чьи бы то ни было будущие поколения, – она помотала головой для усиления эффекта стопроцентного отказа. Хидан ухмыльнулся, смотря на нее в упор, Тен-Тен отвечала ему тем же. – Ну не насиловать же мне тебя, – на полном серьёзе вдруг спросил он разрешение. – Попробуй, – усмехнулась девушка, и за озорным весельем впервые проступил металл закаленного характера, решительного и волевого. Хидан подался вперед, смело стерев расстояние между ними. Но заколебался, остановился возле самых ее губ, глядя в глаза. Тен-Тен следила за ним, не шевелясь, в тёмно-карих внимательных глазах затаилась глубокая опасная, отточенная годами безжалостность, которую Тен была готова применить по отношению к любому, кто нарушит ее запрет. – Сломаешь мне что-нибудь? – Догадался Хидан, не двигаясь. – Посмотрим, – предупредила Тен-Тен без угрозы в голосе, даже ее веселая улыбка оставалась искренней. Хидан хмыкнул. Тянуло к ней невероятно. Особенно из-за воздвигнутого ею незримого, но жесткого барьера. Сейчас он был у черты, которую Такахаши никому из мужчин не позволяла пересекать. Милая, улыбчивая, она излучала опасную внутреннюю силу. Ни в какое сравнение с податливой, точно нагретый пластилин, Хьюга или заносчивой Яманака. – А я, между прочим, из-за тебя поперся в экспедицию, – поделился он тихо. Тен в душе поежилась: его голос стал низким с переливами закипающего гнева. Он не терпел отказов, но и брать силой пока не спешил. Не хотел. – Кончай заливать, – ее улыбка стала недоверчивой. Она надеялась, что Хидан и дальше будет сохранять благоразумие, и ей не придется пользоваться пистолетом. Ладонь уже лежала на кобуре. Но ведь и у Хидана есть пистолет… – Ага, – он кивнул, не отводя взгляда от ее глаз, – после того похода на реку, где вы с Акасуна вылавливали какие-то горшки. Помнишь? Только и таскаюсь из-за тебя с этим занудным выблядком. Тен-Тен помнила. Они пробыли на реке всего два дня, толком не общавшись друг с другом. Все, что она запомнила о Хидане: постоянно курит и без конца матерится. – Так что не так-то? – он реально не догонял, и это бесило. – Шахидка уже в отключке. У нас уйма времени, – он положил ладонь ей на запястье. – Ты не в моем вкусе, – выдала, пожалуй, самое тупое объяснение и соврала. Он нравился ей как мужчина, как врач, как наглый и своенравный тип, на которого она могла безоговорочно положиться. – Эт че за хуета такая? – его седые брови взлетели вверх от возмущенного удивления. – Ты че меня жрать собралась что ли? Что значит «не в твоем вкусе»? – Вот об этом и речь. Ты не сдержан, вспыльчив, много куришь и материшься, – озвучила свои первые впечатления о нем. Конечно, это не было истинной причиной. Ей был Ли. Но говорить о нем Тен-Тен не захотела. Может потому, что то была недостаточная причина, чтобы остановить Хидана и остановиться самой. Мужчина жестко усмехнулся. Обещать, что исправится даже не собирался. Вторая ладонь легла на затылок Тен-Тен. – Один. Утешительный, – он нагло потянул ее к себе, ломая сопротивление. Девушка стиснула одной рукой пистолет, другой – куртку на груди Хидана, но поддалась, сгорая от желания узнать, каково это с ним. Целовались долго, со страстью, изредка прерываясь. Он тянул ее всё настойчивее и ближе, пока не усадил себе на колени. Забрался под футболку, дав волю рукам и фантазии. Тен-Тен чувствовала, контролировала каждое его прикосновение, истомно дрожа, прижимаясь к нему, обнимая за шею. И точно знала, когда нужно остановиться, потому что Ли… он хороший, он верный и добрый. Он не заслужил такого. – Хидан, все, хватит, утешения закончились, – Тен-Тен заставила себя охладиться, как только он нырнул ей в штаны и настырно приподнял, мечтая поскорее стянуть с нее всё барахло. Она отстранилась, больно упираясь ладонями Хидану в грудь, ловя его протяжный вдох и полный растерянного непонимая и похоти взгляд. – Ты гонишь, – выдохнул он, притягивая девушку обратно. Поймал губами ее подбородок, скользнул по шее. Руки смяли прохладную попу, толкнули Тен-Тен еще ближе. – Хидан, прошу, не накаляй, – твердо прошептала ему в висок, провела ладонью по небритой щеке и оттолкнулась, вырываясь из кольца рук. – Поссоримся, – предупредила она и тяжело, с огромной неохотой, поднялась, держась за ствол. Хидан сердито выдохнул, хмурясь, глядя на нее снизу. Руки безвольно упали на колени и сжались в кулаки. Он прислонился затылком к дереву, стараясь унять распаленное возбуждение. Тен-Тен отвернулась, сбрасывая приятную, но ненужную истому, и побрела проверить, как там Ино. – Да и похуй, – хрипло буркнул Хидан и взъерошил волосы. – Что? – Такахаши оглянулась на него, удостоверившись, что с Ино всё в порядке. – Да и похуй, что поссоримся, – он резко встал и шагнул к ней. – Хидааан, – та же веселая улыбка, предостерегающе склоненная голова и укоризненные протяжные нотки мягкого голоса. Но ее рука предупредительно опустилась к бедру. – Че, в натуре стрелять будешь? – не поверил Хидан, но остановился на всякий случай. Убить не убьет, но дырок понаделает (в этом он ни на секунду не усомнился). А кому латать? – Нет, – Тен-Тен отстегнула флягу, улыбнувшись шире и хитрее, – пить очень хочется, – она сделала пару глотков, следя за мужчиной из-под прикрытых век, – поцелуй был очень жарким, – созналась она и отерла припухшие губы. Хидан хмуро ухмыльнулся, отдавая ей должное, приметив расстегнутую кобуру. – Хочешь, повторим? – Он развел руки в стороны, приглашая ее к себе. – В другой раз. Спокойной ночи, – Тен-Тен подмигнула ему и забралась в спальник. – Спокойной, – раздосадовано ответил Хидан, достал сигарету, хотел было прикурить, но вдруг смял в диком раздражении и выкинул. Тен-Тен тихо протяжно выдохнула, слушая, как он ворчит и ворочается в спальнике. Зажмурилась, прижав горячую ладонь к губам. Было близко. Надо избегать. Она отлично знала: это все надуманное, ненастоящее, непроверенное временем. Так часто случается в длительных, многодневных экспедициях, когда долго бок о бок, сперва привыкаешь, потом присматриваешься, а после, кажется, и жить уже без него не можешь. Влюбляешься. Но, возвращаясь в мир шумного мегаполиса, понимаешь, насколько это надуманно и не то. *** Сон не шел. Мышцы не ныли, как прошлой ночью, но сон всё равно не шел. Одолевали мысли, видения. Слишком много мертвецов она увидела за один треклятый день. Слишком. Она встала и, поборов робость, подошла к Сасори, выплыв из кромешной темноты в яркий полукруг света, и зажмурилась на миг. Сасори поднял на нее утомленный взгляд покрасневших глаз, моргнул и с силой потер веки. – Ты лунатик что ли? – тихо спросил он, разглядывая помятую девушку и давая глазам отдых. – Каждую ночь ходишь. – Опять не спится, – виновато пожала она плечами, – столько впечатлений. Никак не уложатся в голове, – она покрутила пальцем у виска. – Можно я с вами посижу? – она без разрешения села на землю напротив Сасори и сморщила нос от резкого запаха химикатов. Сасори улыбнулся и понимающе кивнул. Впечатлительная. Да. Он продолжал смотреть на нее, чувствуя, как глаза постепенно расслабляются, уходит напряжение и слабая боль в уставших висках. Уткнув руки в траву и перебирая пальцами жесткие травинки, Сакура смотрела в землю, пока Сасори изучающе любовался ею, чтоб отвлечься, чтоб удивляться, насколько она еще человечна по сравнению с ними. Чтоб просто мимоходом понять, насколько она красива для него. – Там в пещере, – вдруг тихо заговорила девушка, не поднимая глаз. Сасори страдальчески закатил глаза. Объяснять про поцелуй вообще не входило его планы. – Вы сказали, что я меченая. Почему? – она вскинула на него растерянно-требовательный взгляд, и Сасори удивленно дернул бровями. Значит, поцелуй ее не очень-то волнует. Разумеется, что неясного в поцелуе? Он наклонился вперед, небрежно смахнул жесткую челку и дотронулся кончиком пальца до ромба на лбу Сакуры. – Так тебя назвал старейшина из поселения. – Старейшина? – ее сухие губы вновь изобразили изумленное «О». – Из-за той маски, которую я надела? – решила она. – Нет, – Сасори откинулся назад, опершись руками в землю. – Это было до маски, как только они вернулись с кладбища. Э… – Они узнали, что я упала в могилу?? – грубо перебила она Сасори, теряясь в предположениях и смешно шевеля губами. Сасори сдержанно рассмеялся, простив ей неучтивость и нетерпение. – Об этом речи тоже не было, – он принял прежнее положение, ближе наклонившись к Сакуре, его пальцы снова заскользили по ее лбу, рождая в девушке трепетное волнение. – У тебя был кровавый след на лбу, когда мы встретили их по дороге в селение. Очень… похожий… на ромб, – с расстановкой произнес он, думая о странных совпадениях и знаках. – След? – она бы непременно недоуменно крякнула, но приятные, совершенно непритязательные прикосновения Сасори выбивали из нее даже изумление. – Да, – протянул он в глубоких раздумьях, не замечая, как гладит сидящую напротив девушку, – ты поранила пальцы о веревку на мосту и испачкала лоб. Кое-что стерлось, и остался только ромб… – он отстранился от нее, опомнившись, – иди спать, мне надо закончить, – и склонился над костями. Сакура не шелохнулась, по сути, он ее не прогонял, она ему не мешает, сна ни в одном глазу. А сидеть рядом так уютно. Смотреть на него и тайком думать о поцелуе. – Иди, я за тебя подежурю! – тяжелая рука Тамико резко опустилась ей на плечо. Сакура вздрогнула и поежилась от злых ноток ее голоса. Увлекшись мыслями о Сасори, она даже не услышала, как подошла ассистентка. Сакура подняла на нее отрешенный взгляд. Тамико упорно тянула ее вверх за куртку, вынуждая подняться. – Спокойной ночи, Сасори-сан, – тихо обронила она на прощанье. – Спокойной, Сакура, – ответил мужчина, проводив ее косым взглядом. Руки Тамико легли ему на плечи, нежно массируя. – Ты слишком напряжен, Сасори, тебе нужно отдохнуть, – жарко шепнула она ему в ухо, склоняясь над ним, касаясь грудью его затылка. – Обязательно отдохну, – уверил он, не выпуская из рук фрагмент кости. – Прямо сейчас, – соблазнительно выдыхала Тамико. Ее ладони скользили вниз по груди Сасори. Девушка присела перед ним на корточки, лаская его живот, игриво подбираясь к резинке туристических штанов. – Тамико, – не слишком требовательно произнес Сасори. – Тшш, – зашипела она, приникая губами к его шее, – ты же знаешь, что бесполезно… я тебя обожаю. – Та-ми-ко, – выдохнул он с расстановкой, прикрывая усталые глаза. Сакура зажмурилась что есть силы, зарывшись глубоко лицом в его спальник. Вдыхала его аромат, слышала его тихие, сдержанные стоны. Заставляла себя не слушать, но только сильнее вслушивалась в их возбуждающие придыхания. Она еле заметно поерзала, борясь со жгучим желанием посмотреть, увидеть блаженный экстаз на всегда серьезном лице Сасори. Тихо подняла голову, осторожно обернулась и замерла. Дейдара лежал с открытыми глазами и в упор смотрел на нее. В рассеянном отблеске фонарей ее испугал его взгляд: затуманено-безумный, одержимый. Звериный. Сакура открыла рот, будто хотела оправдаться в чем-то, и растерянно нахмурилась. Дей молча откинул край спальника, приглашая ее к себе. Сакура спешно мотнула головой и отвернулась, так и не увидев Тамико и Сасори.