Гоф

Сасори по устоявшейся привычке задавал темп, несясь впереди, Тамико верным оруженосцем скакала рядом, сигая через ухабы. Сакура в компании Дея споро поспевала за ними. Дей изменился. Учтивый улыбчивый болтун исчез, его место занял хмурый, раздражительный молчун, похожий на сердитого дикобраза, который пока не атаковал лишь потому, что его не донимают. Он вел себя обособленно, не отрывая глаз от слабо моргающего датчика на длинной палке, практически упираясь им в землю. – Что ты ищешь? – рискнула потревожить его Сакура. – А? Да так, мм, – рассеянно ответил Дейдара, не оборачиваясь, и озадаченно выпятил губы. Прибор пискнул и заморгал чаще, вызывая на лице парня нервозное оживление. – Левее, мм, – крикнул он Сасори и ускорил ход. Сакура поторопилась за ним. – Что у тебя? – Сасори мельком глянул на датчик. – Трупаки левее, мм, – Дей заметно повеселел, сворачивая в указанном направлении, ведомый показаниями прибора. – Тут, – он топнул и поворошил носком ботинка траву. – Плитки, – Тамико присела на корточки и покопошилась в земле. Датчик мигал стрелками в разные стороны, путая направления. – Туда-сюда, мм, – Дейдара помахал пальцем перед собой, будто решал куда идти. – Туда, к святилищу, – распорядился Сасори, не поддаваясь влиянию впечатлительного датчика. Плитки, каменные пирамидки – лишь элементы того цельного и большего, что он стремился отыскать, завершив загадочную картину острова. – А копать, мм? – Дей ощетинился, не настроенный на отказ. – Они слишком старые, – поморщилась Тамико, – судя по виду, им около двадцати лет, – профессионально верно расценила она, – так что… – и пожала плечами, не настаивая на своей правоте. Если хотят пусть копают. – Это нецелесообразно, – рассудил Сасори и твердо покачал головой. Дей фыркнул, точно зная, что услышит от Сасори, если начнет настаивать. Но перепахивать остров в одиночку не входило в его планы. В конце концов, есть еще озеро, которое указала Ино. Возможно, именно его следует считать отправной точкой поисков. Четко отметив могилы вдоль «аллеи мертвецов», путешественники вышли к обвалившейся обсидиановой пещере, не досчитавшись нескольких могил, разрушенных ущельем. Каньон с разорванным землетрясением мостом остался позади слева. Они миновали его пролеском, как и основную часть ущелья. Их торжественный вход в амфитеатр был встречен мягким взглядом губастого идола и усилившимся дождем. – Приступаем, – скомандовал Сасори, не дав группе как следует оглядеться, перевести дух и переждать дождь. Позволил лишь закрепить тенты и убрать рюкзаки. Дейдара бегло осматривал стены, выворачивая рюкзак. Сасори и Тамико шагали вдоль треугольника, подсчитывая могилы. – Ты только поосторожнее, – заботливо предупредила Дейдару Сакура, пока он возился с зарядами, и невесомо погладила по плечу, сочувственно заглядывая в лицо. Его подбитый глаз и не думал проходить. Но Тсукури был слишком самоуверенный и беспечный (как впрочем, все отчаянные смельчаки), чтоб из-за такой мелочи обращаться за помощью к мудаку Хидану. А Хидан слишком пофигист, чтобы обращать внимание на побитую рожу Тсукури. – Угу, мм, – утробно отозвался парень и усмехнулся. – ты там поосторожнее, хмм, – вывел беззвучно. Тоже самое он говорил невесте, провожая ее в экспедицию. А сегодня утром повторил совсем другой девушке. Будет несправедливо непоправимо, если и с ней что-нибудь случится. Он исподлобья глянул в серое небо, закрепляя шнуры. Отвлекшись от расчистки могил треугольника, Сасори наблюдал за Сакурой, за ее полным сопереживания лицом и грустинкой в глазах. Ее искреннее открытое сочувствие горю Дейдары было удивительным для него. Сасори посмотрел под ноги на выбранную для очередного научного осквернения могилу. В мире много тайн, но самым непостижимым остается, пожалуй, человеческая душа. – Пока Дей готовит взрывчатку, поработаем с треугольником, – крикнул он Сакуре. Она кивнула и поспешила к Сасори для дальнейших указаний. Действовали по старой схеме: по два захоронения с каждой стороны. Тамико работала одна, как более опытный и умелый гробокопатель. Сакуру Сасори оставил при себе, не столько в качестве помощника, сколько объекта изучения. Все ее «столкновения» с мертвецами и обычаями острова не выбили из нее способность чему-то удивляться и раскапывать могилу с таким затаенным видом, будто там окажутся не кости, а сундук лепреконов. – Девушки, – вынес бесстрастный вердикт Сасори, изучая останки. – Дань идолу, – хмыкнула Тамико и жестко улыбнулась Сакуре. С какой бы радостью она закопала ее тут же. Сасори и прежде не ограничивал себя в общении с практикантками, но на сей раз его интерес был почти осязаемый. Даже если они находились друг от друга на расстоянии, его интерес непостижимым образом топтался рядом с Сакурой. На шее каждого скелета висел обсидиановый амулет – перевернутый треугольник – символ женского начала. Но для Сасори этот знак не был достаточной причиной отнести мертвецов к девушкам, потому они выкопали несколько скелетов полностью, дабы Акасуна мог стопроцентно убедиться: здесь похоронены если не девственницы, то нерожавшие молодые девушки. Он взял срезы костей для полного химического анализа и дал отмашку Дейдаре, позволяя начать феерию. – Ну че, бараны, сбились в кучу, хмм, – хохотнул подрывник, дожидаясь, пока трио заберется под навес. – Что это за идол? – Сакура стояла рядом с Сасори, вытирая грязь с мастерка пучком мокрой травы. – Идол тысячи девственниц, – обрисовал общую картину мужчина, не вдаваясь в подробности и наблюдая за работой Дейдары. – Они захоронили здесь тысячу девушек? – ужаснулась Сакура, представив нескончаемые слои человеческих останков, точно многоярусный пирог. – Погребения продолжаются. И не известно, когда они начались. Так что, все возможно, – загадочно улыбнувшись, Сасори посмотрел на Сакуру. Та неосознанно смутилась и перевела глаза на статую. – Девственниц, – тихо повторила она и стыдливо потупилась, представив, для чего ему нужны девственницы. – Не о том думаешь, – осадил ее озабоченную фантазию Сасори, даже не глянув на Сакуру. – А? – она вскинула голову, зардевшись, и спрятала глаза под нависшим капюшоном. – Все завязано на примитивном поцелуе, – пояснил Сасори, мельком усмехнувшись. – Если есть желание, можешь испытать, – он кивнул на идола. Сакура задумчиво посмотрела на холодную, залитую дождевой водой статую. – Предпочла бы другого, – прошептала она одними губами, не замечая косого взгляда Сасори. – Думаю, пора подкрепиться, – Тамико беспардонно влезла между ними, оттесняя Сакуру. – Костер вряд ли удастся развести, придется есть холодные консервы и спать в сырых спальниках, – безрадостно подытожила она, демонстрируя промокшую до нитки куртку. Сасори безразлично пожал плечами. К еде он был непривередлив, только не в фазу обострения первооткрывательских амбиций. А спать пока не собирался. – Остаемся на ночь, – удрученно качнула головой Сакура и улыбнулась себе под нос, метнув короткий обжигающий взгляд в Сасори. Кажется, он его даже почувствовал, потому как поднял голову и чуть повернулся, ища взглядом отошедшую на периферию Сакуру. Днем, во время длительных переходов, их вынужденная отчужденность давила ее самооценку. Но их ночные интимно-познавательные беседы никто не мог отнять, даже вездесущая Тамико. В волнении Сакура ожидала наступления темноты, предвкушая ночное уединение с Сасори. Принимая в расчет толщину стен прошлого могильника, Дей быстро и аккуратно вскрыл погребальные ниши, ухитрившись оголить покойников лишь до половины. – Тен бы понравилось, мм, – важно констатировал он и приосанился, гордясь своим мастерством и улыбаясь свесившимся из ниш скелетам, большинство из которых потеряло головы, рассыпавшись на части перед мимолетным искусством Дейдары. – Мужчины, – догадалась Сакура, разглядывая болтающиеся на их шеях треугольные амулеты вершинами вверх. Она подняла глаза и уставилась на алебарду. Черный камень не тронула грязь. Он светился и мерцал всеми красками ночи. Сакура рефлекторно опустила руку в карман и сжала в ладони обломок похожего наконечника, перебирая пальцами, впитывая его отрезвляющую прохладу. Сколько бы она не грела его в ладони, он всегда оставался успокаивающе холодным. Подарок мертвеца. Она повернулась к Сасори и вздернула брови. Он наблюдал за ней. За странным, чуть экстазным умиротворением, что царило на ее лице, пока она копошилась в кармане куртки. Что она прячет? Он почти спросил, снова приблизившись, но возникшие между ними вскрытые консервы, настырно пихаемые Тамико, переключили внимание. Сакура вынула руку из кармана, нехотя выпуская обломок, глянула на Сасори с оттенком сожаления и оставила его на попечение ассистентки. – Бери, мм, – она озадаченно опустила глаза, только сейчас заметив, как Дейдара заботливо сует ей блистер с ужином, тыча упаковкой в живот. – Спасибо, – Сакура спешно кивнула и уселась на спальник, вытянув уставшие ноги. Сасори так торопился, что не дал им и получасового отдыха, ограничившись убогими пятиминутками и обещаниями скорого привала. Правда, по прибытии в святилище, отдых оказался чисто условным, пока они не вырыли необходимое Сасори количество мертвецов. Сакуру несколько удивляло такое положение дел. С Тамико всё понятно: она готова загонять себя до смерти в угоду Сасори. Но почему Дейдара молчит? – Офигенный прибор! – словно ответом на ее немой вопрос откликнулся Дейдара, то вслух, то мысленно нахваливая датчик. – Надо обязательно на озеро сгонять, мм. – На какое озеро? – машинально спросила Сакура, неотрывно глядя, как Сасори вынимает из рюкзака портативную лабораторию. – А… – Дейдара в который раз махнул рукой, не вдаваясь в подробности. Сегодня его загадочность била все рекорды. Он думал о датчике, как с помощью него не отыщет останки невесты, потому что свято верил: она жива. А мысли тайными неконтролируемыми тропами убегали к Ино. Он хмурился и возвращал их в нужное русло, отдаленно надеясь, что у девчонки хватит ума не строить планов на его счет. Сакура думала о своем и не приставала с расспросами. Так уж она отличается от Тамико, заразившись целями Сасори? Она ведь тоже молчит и безропотно исполняет его приказы. «Он ломает людей и собирает их заново». Как метко сказал Дейдара. Собирает под себя. Для себя. Она зачарованно наблюдала, как ее трупных дел Мастер тасует кости. Скелеты (к вящей радости Дейдары) были реально старыми, давно захороненными. Многие кости не просто пожелтели, но стали серыми, впитав в себя частицы земли. Срезанный костный пласт мелко пузырился и шипел в контейнере под действием реактивов. Тамико сидела рядом с Сасори, фиксируя данные. Он мог спокойно обойтись и без нее, но ей нравилось чувствовать себя значимой, необходимой. Сакуру это раздражало. Но, честности ради, она втихомолку сознавалась себе, что тоже хотела бы быть значимой и необходимой ему. Так же сидеть рядом, чиркать какие-то закорючки под его монотонную диктовку. Увлекшись размышлениями, она не сразу почувствовала на себе его взгляд. Растерянно моргнула, когда он кивком головы подозвал ее, и не менее удивленно подошла. Тамико вопросительно выпучила на нее глаза, но не успела ничего сказать. – Иди отдохни, – велел ей Сасори. Его тон не был приказным или раздражённым. Абсолютно ровным. И бескомпромиссным. Он забрал у нее блокнот, не замечая ее сердито раскрытый рот, из которого так и не выплыло ни единого звука, кроме яростного сопения, и передал бумаги Сакуре. – Садись, я тебе всё объясню, – он уверительно кивнул, указывая девушке на место ассистентки. Тамико возмущенно вспыхнула, вернув, наконец, дар речи. – Зачем учить кого-то еще?.. – сердито пророкотала она, ненавистно уступая Сакуре место рядом с Сасори. – Я и так всё умею! – Да, – согласился Сасори, – но тебя может не быть. Тамико аж передернуло от столь непринужденно выдвинутого Сасори предположения, что ее элементарно может не быть. Рядом с ним. Вообще. Сакура усердно слушала, добросовестно выполняя вверенное ей дело, забыв, что по образованию она – биолог и совсем недавно всерьез мечтала попасть в НИИ к Итачи. Но сейчас она усомнилась в выборе профессии: так интересно Сасори разъяснял тонкости своего ремесла, изредка повторяя излюбленный девиз: «это очень, очень просто». Сакура старалась не потерять нить; голову кружило пьянящее ощущение долгожданной значимости. Она была согласна просидеть тут всю ночь, не замечая усталости. – Иди спать. Она всерьез боялась услышать эти слова, на собственной шкуре испытав растерянность и бурное несогласие Тамико. – Можно я останусь? – выпалила смело, рискнув перечить Мастеру. Сасори метнул на нее резкий взгляд. – Нет, – сказал, как отрезал. – Но… – Сакура поерзала, хмурясь, решив оставить беспрекословность на долю Тамико. – Я еще не всему научилась, – нашлась она, глядя на Сасори. Она так пристально и часто смотрела на него, что, наверно, могла с легкостью безошибочно нарисовать по памяти каждую черточку его лица. – Ты никогда всему и не научишься, – резонно ответил Сасори и поднял на нее задумчивые глаза. – К тому же, мы почти закончили, – он закрыл колбу, вытащив последний фрагмент кости, и выключил датчики. – Идем спать, – повторил он, поднимаясь и расправляя затекшие плечи. Конечно, можно было и дальше работать: время не ждет. Но и ему требовался отдых. И Сакуре. Ее бледность и впалые щеки слишком отчетливо бросались в глаза. В первый день их знакомства она не была столь изнуренной – он это отчетливо помнил. Но ее глаза… как же они изменились, утратив наивную самоуверенность холеной городской девочки. Под его внимательным взглядом на нее всегда накатывало волнующее смятение. Они всё еще стояли под вторым тентом, где располагалась его полевая лаборатория, Сакура мялась с ноги на ногу, не желая уходить. – Спасибо, Сасори-сан, – прошептала отрывисто, поблагодарив за посвящение, облизала губы и шагнула к Сасори. Замерла, растерявшись, не спуская с него встревоженных огромных глаз. Сасори не шевелился, с оттенком недоумения разглядывая девушку, ожидая ее дальнейших действий. На языке вертелась более чем странная фраза: если позволите. Она прикусила кончик языка. Спрашивать разрешения? Сасори же не спрашивал. И поцеловала его, торопливо и как будто рассеянно. Ноги сковало от легкой паники. Сакура отстранилась, отворачиваясь, жалея, что так необдуманно поспешила, прервав поцелуй. Потому что Сасори ей отвечал! Жарко и нежно. А она как будто испугалась его напористости. – Нет, – тихо повторил он, но мягче, чем прежде, и притянул ее обратно, возобновляя поцелуй, наслаждаясь его нежностью и горячностью Сакуры. Деревья поплыли перед глазами, разрушенные стены амфитеатра закружились, замелькали черно-серыми точками ниш и скелетов. Дыхание перехватило. Сакура неуверенно запустила пальцы в спутанные влажные волосы Сасори, робко ероша. – Спокойной ночи, – выдохнул он, легко коснувшись напоследок ее губ, ловя ее трепетное дыхание. – Ах-ха, – заторможено кивнула Сакура, крепче сжимая руки на плечах Сасори, и улыбнулась ему, не желая расставаться даже на короткую ночь. Потому что завтра всё изменится: он будет сосредоточено-серьёзно шагать впереди в сопровождении Тамико, слушать ее болтовню и думать о вечном. А Сакура уныло поплетется в хвосте под мнимым присмотром Дейдары. Лучше бы всё наоборот. Сакура проснулась от того, что не могла вздохнуть. Что-то с силой навалилось ей на грудь, до боли вдавливая в землю. Она распахнула глаза и еле пошевелилась, повернув голову. Движения сковывал спальник и некто, нависший над ней темной массой. Грудь гулко и низко клокотала, пытаясь втянуть в себя воздух. Сначала она подумала о Сасори, но тут же отмела эту версию. С чего ему пытаться расплющить ее? Было бы логичнее, если бы он просто забрался к ней в спальник и разбудил сладким поцелуем. Мысли завертелись вокруг Дейдары, памятуя его остекленевший взгляд ночью на другом могильнике. Но в последние дни Сакура явно была у него не в фаворе, он возился с датчиком, теребил в руках заколку и беспрестанно нервно талдычил о каком-то озере, куда они непременно должны завернуть на обратном ходу. Потом и вовсе завалился спать, послав всех подальше. – Что, страшно? – угрожающий шепот и гнусный смешок развеяли последние сомнения. Боль в области груди резко усилилась. Тамико мечтала придушить ее еще с детского кладбища. А утром на станции это желание удвоилось, когда, проснувшись, она обнаружила, что Сасори ночью ретировался от нее под бок надоедливой практикантке. И таких моментов была нереальная раздражающая масса. Но сегодня эта глупая стерва перешла последний рубеж ее терпения, нагло целуясь с Сасори. Тамико чудом не сорвалась с места и не оттаскала эту гадину за волосы, попутно надавав ей увесистых пинков. Сжав зубы, она ждала, пока лагерь затихнет, выжидая своего часа. Настала пора навести порядок. И она наведет! – Презрительные взгляды в твоем арсенале закончились, и ты решила перейти к действию? – хрипло усмехнулась Сакура. – Я думала, мы с тобой подружимся, – с показушным сожалением качнула головой блондинка, сильнее надавив коленом на грудь. Она не собиралась ни с кем дружить. Ей вполне хватало Сасори. – А ты так паршиво себя ведешь, – она недобро покачала головой. – Знаешь, остров – очень опасное место, – предупредительно напомнила она, авторитетно кивая, – здесь может случиться что угодно. Несчастный случай, например. Падение с обрыва или камнем по голове. Слушая холодный шепот Тамико, Сакура ясно осознала, что действительно испытывает страх, как и надеялась ее соперница. Но не всеобъемлющий оцепеняющий страх за себя. Страх за Тамико, страх за то, что Сакура способна с ней сделать. А она чувствовала, что способна. Она по привычке зажала в ладони кусок наконечника алебарды и провела по нему большим пальцем. И вновь сила и уверенность объяли ее. Ей захотелось рассмеяться глупой угрозе. Она прикрыла глаза на мгновение и недоуменно отметила, как реально прикидывает: сумеет ли пробить восьмисантиметровым осколком спальник и штаны Тамико, всадив острие в ногу девушки. Возбуждающий азарт уже вовсю носился туда-сюда по позвоночнику, спину холодило, руки напряглись. Если бы не темнота, Тамико бы ахнула и поостереглась так беспардонно нажимать на Сакуру. Ромбовидный шрам на ее лбу потемнел, став багровым, будто налитым изнутри кровью. От него исходили теплые волны, растекались по телу, точно ленты, опутывая руки и торс. Но она же хорошая, добрая, чуткая, отзывчивая. Ведь верно? Ведь так сказал Сасори. Она – биолог и должна защищать всё живое, а не наносить увечья, множа боль и страдания. Выпустив наконечник, Сакура уперлась ладонями в землю и оттолкнулась, намереваясь сбросить Тамико. Легко. Очень легко. Сама не поверила своим силам, идущим будто извне, проникающим в тело через теплые ленты. Они наполняли ее, пробуждая глубокие незадействованные резервы организма. Сакура чувствовала одновременно и силу, и спокойствие, и решимость. И она вставала. Неторопливо и впечатляюще торжественно. Наверно, в представлении местных, именно так Стражи выходят из могил на битвы: в величественном грозном молчании. Ноги Тамико дрогнули, колени и руки мелко затряслись. Она ощущала невероятную, даже нечеловеческую силу, с которой Сакура поднималась сама и поднимала ее. Блондинка лихорадочно стиснула губы и навалилась всем весом, кряхтя и тяжело дыша. Уперлась ладонями в плечи Сакуры, негласно требуя, чтобы та продолжала лежать смирно и бояться. Но потуги ее были тщетны. Она больше не нажимала на плечи практикантки, а скорее держалась за них, постепенно скатываясь с ее груди. Сакура села, безмолвно улыбаясь. У Тамико волосы встали дыбом от этой улыбки и призрачного блекло-кровавого свечения на лице Сакуры, будто кто-то нарисовал на ней кровавые полосы. Они сидели лицом к лицу, Сакура на земле, Тамико – у нее на коленях. И словно обе колебались: как поступить дальше. Ассистентка затравленно вращала глазами, в которых еще не утихла злоба, сменяющаяся паникой. И резко вскочила до того, как Сакура пришла к резонной мысли, что пора бы ее спихнуть. Вскочила и попятилась, страшась сделать глубокий вдох. Легкие ныли, словно это ей пытались проломить грудь коленом. Тело била крупная нервная дрожь. Она налетела на спящего Дейдару и чуть не рухнула, саданув ему пяткой по затылку. Дей недовольно заворочался, матерясь. Тамико стремглав перепрыгнула через него, завалилась на своё место и замерла. Спряталась надежно за спину Дейдары в недрах родного спальника. И зажмурила глаза. Не могла до конца осознать, почему так кошмарно испугалась на каком-то животном уровне, когда не столько увидела, сколько почувствовала опасность, исходившую от Сакуры. Молчаливую ничем не выраженную, но угрозу. Тамико никак не могла успокоить дрожь и бешеное сердцебиение. Еще долго ее сбивчивое громкое дыхание разрывало ночь. Сакура спокойно легла на место и вернула осколок в ладонь. С ее лица не сходила странная диковатая улыбка. Именно с такой улыбкой древние племена плясали вокруг костров, принося жертвы богам. И боги говорили с ними, а они умели их слышать. Сасори лежал тихо и мертво улыбался, прислушиваясь к шипящей беседе. На что она способна? Голос ее совсем не дрожит. Только хрип, будто что-то стиснуло ее легкие. Но она говорит уверенно, с легкой издевкой. Он бы хотел увидеть ее глаза с мерцанием дьявольской решимости в глубине зеленой бездны. Столкновение со смертью, даже застарелой, древней, меняет людей. Чем больше смотришь на мертвецов, тем ярче воспринимаешь жизнь, желая взять от нее по максимуму. Сасори закрыл глаза и положил руки под голову, слушая. Тамико хотела запугать Сакуру, но отчего-то испугалась сама. Шарахнулась как ошпаренная. Но не было ни звуков борьбы, лишь неясные кряхтения, ни ударов, ни визгов и ругани. Что произошло? Что заставило Тамико отступить? Она не из тех, кто сдается быстро и просто. Многие девушки не без причины опасались ее. Помимо решимости и придурковатого отчаяния была в Тамико и истеричная непредсказуемость. Она могла быть внешне вполне спокойной, а через секунду запустить в оппонента чем-нибудь тяжелым. Но зато весьма сносно служила своеобразным буфером между Сасори и докучливыми девицами, порой попадавшими в экспедиции, которых Сасори был вынужден брать ради получения разрешений на исследования. Поэтому практиканток он всегда выбирал по принципу: больше пользы, меньше ущерба. Он тщательно изучал личные дела, фотографии, иногда созванивался с нужными людьми и всегда делал правильный выбор. Но Сакуру… От Сакуры он чуть было не отказался, предпочтя ей другую кандидатку. В принципе, ему было без разницы, кого повесить на Итачи. Была еще одна, чью анкету он выбрал первой. Ее волевой взгляд и выражение лица очень напоминали Тамико. В Тамико было достаточно качеств, которые он действительно ценил: преданность ему и его делу, умение держать язык за зубами, храня его секреты, расторопность, выносливость и терпение. Но двух Тамико в отряде он сам вряд ли бы вытерпел. Они бы наверняка подрались… из-за мелочи, глупости. С Сакурой такого не случится. Сочетание твердого характера и пресловутой отзывчивости делали ее одновременно непреклонной и чувствительной. Она могла дать и отпор и тут же искренне посочувствовать человеку, которому только что врезала. Всё же, человеколюбия в Сакуре гораздо больше, чем агрессии, в который раз заключил Сасори.