Гоф

– Кажется… я вытолкнула ее с тропы, – Тен-Тен конвульсивно дернулась вперед, клацая по навигатору. – Я сам. – Невзирая на треск в черепе и разбитый нос, Итачи быстро сориентировался и, резво ускоряясь, помчался вслед за удаляющимся маячком. В голове чудесно прояснилось от отрезвляющих мыслей и сосредоточенности. Он мазнул ладонью по лицу, смахивая выступившие на глаза слезы, и озадаченно отметил оставшиеся на руке полосы, бледно-розовые, точно смешанная с водой кровь. – Итачи, подожди! – к изумлению Тен-Тен и Дейдары завопила Ино и ринулась за биологом, но подрывник поймал ее, тормозя. Если его убьют?! Что будет, если его убьют?! Вдруг она тоже умрет? Мысли били шквалом. Первый раз его боль была настолько явственной для нее, что Ино не просто ощутила ее как нечто фантомное, не причиняющее физических увечий. Она приняла ее всецело. Возможно, секрет кроется в их непосредственной близости: чем ближе они друг к другу, тем теснее их связь. Но возможно, причина в ее продолжительности: чем дольше связь, тем крепче узы. Неизвестно наверняка, как она работает. Неизвестно, что станет с ней, если Итачи умрет. Она вцепилась в напряженное предплечье Дейдары, неосознанно вырываясь из крепкой хватки. – Угомонись, хмм! – он встряхнул ее пару раз, приводя в чувство. А перед ее глазами стояли могильники: захоронения парней в окружении девушек-Стражей, захоронения девственниц в окружении юношей-Стражей. Она видела их как круглые математические таблицы, накладывающиеся друг на друга и полностью совпадающие. Они были связаны, все были связаны между собой. Прежде Ино не задавалась вопросом; ее не интересовали детали раскопок; в экспедиции на нее возлагались иные задачи. Но вопрос пришел сам собой. – Тен. – Она столь резко повернулась к встревоженной подруге, что ненароком заехала Дею локтем по ребрам. – Число парней и девушек в могильниках совпадает? – Чего? – Тен-Тен не сразу вникла в суть неожиданного вопроса, отслеживая по навигатору беготню красных маячков. – Количество захороненных в треугольниках совпадает с количеством Стражей? – она болезненно облизнулась, противно причмокнув от вкуса подсохшей на губах крови. – Да, – уверенно и одновременно удивленно кивнула Тен-Тен. С чего такой внезапный интерес? Беззвучно-страдальческий стон Ино перетек в беззвучно-истеричный смех. Они сдохнут! Они сдохнут вместе! В один день, час, в одну секунду, как, блять, самая верная влюбленная пара, жившая долго и счастливо! Она содрогалась от смеха, слезы текли по щекам. Желудок болезненно скрутило, она согнулась, и ее вырвало на тропу. – Пусти меня, пусти, – сквозь удушливые вздохи выдавила она и оттолкнула от себя Дейдару. Тот лишь передернул плечами, хмурясь, и разжал руки. Ино тяжело опустилась на землю у его ног. – Я домой хочу, – монотонно пробормотала она и уткнулась лицом в горячие ладони. Дейдара поймал растеряно-испуганный взгляд Тен-Тен и покрутил пальцем у виска. – Пиздец. Совсем ку-ку, мм, – вынес он очевидный неутешительный диагноз. Тен-Тен сочувственно пожала плечами, закусив губу, и сунула меж пальцев Ино платок. – Надо вызывать вертолет, – приняла она решение, наблюдая, как Яманака неспешно и отрешенно-вдумчиво вытирает лицо. Маяк Тамико исчез с экрана. Ситуация полностью вышла из-под контроля. – Настраивай рацию, вызывай подмогу. Ино подняла на подругу глаза, с минуту тупо смотрела и резко зажмурилась. Накатили яркие воспоминания утренней боли, когда она попыталась связаться с Шикой. И снова подступила тошнота. – Да пошла нахуй ваша подмога, – скомкано пробубнила она и медленно поднялась. – У нас проблемы, мы потеряли Тамико, – Тен старалась достучаться до апатичной радистки. – Как и всю предыдущую экспедицию, – зло выплюнул Дейдара и, хищно уставившись на Ино, с силой тряхнул ее за плечо. Чересчур много неприятных совпадений: она нашла заколку в якобы несуществующем озере; пока они с Итачи глазели друг на друга, исчезла Тамико. – Нет, мы не будем вызывать вертолет, никого не будем вызывать, иначе нас быстро попрут отсюда. Мы останемся здесь и докопаемся до истины, верно, м? – Вкрадчиво прошептал Дей и в очередной раз тряхнул Ино. – А теперь постарайся доходчиво объяснить, что за хуйня тут творится, хмм?! Ино вымученно покачала головой и нелепо развела руками, глянув в агрессивное обвиняющее лицо Дейдары. – Аномалия, – неуверенно пояснила она. Дейдара скептически выгнул бровь, став еще хищнее. Ино тяжело вздохнула, собираясь с духом вывалить полную, по ее мнению, ахинею на требовательных слушателей. – У нас с Итачи что-то типа телепатии. – Телепатии? – недоверчиво сморщился Дейдара и опять тряхнул девушку. Он давно знал Учиха и не замечал за ним ничего подобного. – Да не тряси ты меня, – Ино отпихнула его руку и болезненно потерла виски, – типа того, только… Я могу общаться с ним мысленно, а он… – А он? – подвергая сомнению каждое слово, Дейдара подался вперед. – А он внушает мне боль. Началось это здесь, на острове, – обреченно закончила она, сдавшись на милость скептиков. – Что за…, хмм? – скривился Дей. – Ты же сам все видел, – осадила его гнев Тен-Тен. – Я тоже считаю, что остров полон аномалий. Именно поэтому Теми отправилась сюда, она любила исследовать подобные места! – привела она весомый аргумент. Дейдара зло фыркнул. Казалось нелепым признавать этот факт. Ну что здесь такого аномального? Могильники, ритуалы, поседевший Хидан… проблемы с глазами у Хинаты… искажение пространства… – Доберемся до могильника и продолжим, – приказным тоном распорядилась Тен-Тен. – Идти можешь? Ино кивнула, поднимая рацию на плечо. – Итачи возвращается, – Такахаши сверилась с навигатором, втайне надеясь, что навигатор Тамико просто неисправен, и она вернется вместе с Учиха. Отдаленный рокот землетрясения прекратился, обойдя их тропу стороной. Вскоре Учиха присоединился к ним и отрицательно мотнул головой на озабоченный взгляд Тен-Тен. – Одной проблемой меньше, хм, – цинично усмехнулся Дейдара и подумал: наверняка они так же утащили и Темари. Поклялся: он доберется до них. *** Какузу выключил навигатор: не их дело, куда он направляется. Двигался вперед без устали, один он покрывал гораздо внушительнее расстояния, нежели с группой. Шел напрямую, не виляя спасительными тропами, умело прячась среди зарослей. К закату завтрашнего дня он достигнет цели. Рисунок острова он держал в голове. Все совпадало. Сасори видел только святилища, думал лишь о них и верхней точке треугольника, что располагалась на скалистом обрыве у края карты. Какузу интересовали селения. Он изучил их досконально и пришел к выводу: их расположение не так уж хаотично, и переселение части племени с места на место никак не связано с враждой или нежеланием долбить камень под могилы всю сознательную жизнь. Селения располагались в симметричном удалении от троп и могильников и создавали свою геометрическую фигуру, ту самую, что увидела Хината на побережье. Указатель? Стрела? Копье? И если существует центральное святилище, то должно быть и селение при нем. И есть тот, кто поддерживает местные ритуалы, наставляя фанатиков, управляя ими. В противном случае они были бы обычной кучкой безумцев. И этого кого-то Какузу необходимо найти. Не столько ради аморфной погони за пресловутой властью над мифическим равновесием, сколько во имя научного исследования. Драгоценные для Сасори древние останки были для него не более чем обычными костями. Его больше занимали живые люди. Он найдет того, кто управляет ритуалом, кто крутит это чертово колесо, и вырежет ему сердце. *** Из сбивчиво-путанного объяснения Хинаты, которому пришлось поверить, так как все происходило у них на глазах, Хидана всерьез возмутило лишь то, что в омут они сиганули оба, а в итоге, он остался с хуем (чему в принципе был рад, ведь могло быть и без него), а Хината превратилась в чертову Малефисенту. Сасори молчал. Он равноценно придирчиво всматривался в Сакуру и Хинату. Трудно было сказать с уверенностью, но, кажется именно этого он и ждал. Пришло время. Костер на пройденном ими ранее могильнике дружелюбно потрескивал. Блаженно вытянув натруженные ноги, Хидан зевал, глядя на веселое пламя. Сасори задумчиво сидел, считая в уме взвивающиеся кверху игривые всполохи. В его позе отсутствовала расслабленность, точно сосредоточенный мыслительный процесс держал в напряжении и собранности всё тело. – Нихуево так, в общем... – подал голос Хидан, – куклы-то наши не так уж и беспомощны, – он одобрительно кивнул и подумал о Тен-Тен, – могут в случае чего прикрыть наши задницы. Тем более этот уебок Какузу куда-то съебался. – Прикрыть... – повторил Сасори, и фирменная безумная улыбка тронула его сухие губы, – очнись, – он потянулся и резко смахнул с лица челку, прогоняя напряженное оцепенение. – Нуу, даа, бляя, – в раздумьях протянул Хидан, – так-то мы легко расхуярим кого угодно, – он важно погладил пистолет. – Именно, – согласился Сасори, – нет, они не нас прикрывали, они не дали нам убить тех фанатиков, – он вздохнул, прокручивая в голове все события, начиная с момента их приземления на Гофе. – Всё это дешевая, но очень умелая провокация, – прошептал он, зачарованно глядя в огонь, – никто не собирался нас убивать, – он вскинул голову, – по крайней мере не всех. Хидан хмыкнул и потянулся, зевая. – Че за хуйня, почему я так не могу? – снова засокрушался он, оглядываясь на спящую Хинату. – Потому что у тебя нет пары, – точно в забытьи тихо произнес Сасори, глядя перед собой. Хидан вопросительно сдвинул брови и наклонил на бок голову. – Че, бля, с кем-то надо спариться? – он подумал о Тен-Тен, но на всякий случай не упустил из внимания и Сакуру с Хинатой. – Так я всегда «за»! – он браво приосанился. Сасори усмехнулся и закрыл глаза, откидываясь на спину. Хидан наклонился вперед, разминая плечи и шею. – Караулить будем? Сасори неопределенно махнул рукой, требуя не отвлекать. Хидан безразлично пожал плечами и завалился на спальник. У всех есть пары. Таково устройство могильников. Сасори зажмурился. У него тоже не было пары. Мысленно он нарисовал и расчертил карту. Семь. Их должно быть семь. Могильников. По три с каждой стороны – парные – и самый верхний – седьмой, как апофеоз картины. Магическая цифра семь. Он улыбнулся себе, расслабляясь, вытягивая руки. Семь кругов ада, семь небес счастья, семь смертных грехов, семь чудес света, семь чакр у живого существа, семь цветов радуги, семь дней недели, семь главных нот в музыке, семь основных частей тела человека. И трио жизни: тело, душа, разум. Как треугольник. Пара – два трио. Итого шесть. И седьмое – их единение, плод их союза. Дети? Двуликое божество острова тоже своего рода единение двух сущностей, дающее седьмую возвышенную ипостась. Сасори глубоко вздохнул. Могильников шесть, а их всего десять. Не хватает двух. Где его пара? Мысли заструились к Сакуре, возбуждая тело приятной негой, давая мозгу передышку от расчетов и сравнений. Они практически не разговаривали после объяснений Хинаты: девушки сильно утомились, а Сасори надо было подумать. Сейчас ему не хватало Сакуры, их теплых задушевных разговоров, пытливо-восхищенного взгляда живых зеленых глаз. Метка на лбу делала ее особенной. Но она не его пара. Что-то похожее на ревность проскользнуло в душе. Он поднялся, прошелся по разрушенному могильнику, угадывая очертания идола в потускневшем отблеске костра. Никто не стремился проникнуть в святилище, местных рядом не было. Хидан храпел на всю округу, Хината спала как убитая, лишь веки подрагивали в такт дыханию. Сасори присел подле Сакуры и долго разглядывал спокойное нежное лицо. Сон смыл с него тревоги дня, и Сасори оно показалось действительно красивым. Он мягко провел согнутым пальцем по прохладной щеке. Однажды они все умрут. Возможно, в угоду ему. Он очертил линию подбородка, наклоняясь ниже. Нужна ли ему пара? Ее нет у седьмой возвышенной ипостаси. Как заполучить то, чего жаждешь, не потеряв себя? Она погибнет. Его губы накрыли губы Сакуры. Сасори закрыл глаза, отдаваясь поцелую. Он даст ей умереть. Сакура заворочалась, вырываясь из спасительных объятий сна, подаривших временное, нужное успокоение, и попала в горячие объятия Сасори. Сердце зашлось в трепетной дрожи, лишь она открыла глаза и увидела его перед собой. Сладкий поцелуй, волнующая упоительная радость, самое прекрасное, что может быть на этом гадком острове. Нежные поцелуи Сасори. Она приподнялась, и Сасори выпрямился. Они сидели друг против друга и целовались, играя сплетающимися пальцами. Сасори дернул замок на кофте, осыпая жгучими поцелуями шею девушки. Он убьет эту хрупкую, ласковую, податливую и одновременно строптивую девушку. Он убьет, когда придет время. – Сасори-сан, – тяжело дыша, с трудом преодолевая желание скинуть с себя одежду и вытряхнуть Сасори из куртки, Сакура зашептала, беспрестанно касаясь губами его лица, – я люблю тебя, Сасори. Люблю. Важно, чтобы он знал, потому что все летело кувырком: и мысли, и чувства, и жизнь, враз подчиненная и ему, и Гофу. – Нам не выбраться, я знаю. Но я не жалею, – она тараторила так быстро, что Сасори просто молча смотрел на нее и сжимал ее ладони. – Не жалею, что приехала. Я встретила тебя. Ее взгляд наполнился такой светлой всепрощающей, преданной любовью, что Сасори чуть не отшатнулся. Сила была в ней. И физическая и духовная, она пропитывала каждую ее эмоцию, делая их буквально осязаемыми. Ее любовь затягивала как омут. – Сакура… ты ошибаешься. Сказал, что следует. Сакура оторопело моргнула и растеряно обняла Сасори, отвечая на новый пылкий поцелуй. – Ты просто привыкла ко мне... Все очень просто... Это пройдет. Он говорил убедительно и в какой-то мере ласково, но жесткость не уходила из его глаз. Сакура отчаянно тряхнула головой. – Ты ничего не знаешь о любви, – с сожалением отметила она. – Мы – всего лишь звездная пыль. Пыль не может любить. В его словах ей померещился упрек, насмешка над ее искренней влюбленностью и мечтами. Шрам на лбу вспыхнул с новой силой. – Извини, что разбудил, – он резко поднялся и ушел, не жалея ни об одном сказанном слове. Сакура осталась сидеть, снедаемая гневом и горечью. Однажды он пожалеет о каждом своем слове и захочет все изменить. Но будет поздно. *** – Она все объяснила? – Ну ты же сбежал, – нервно рассмеялась Тен-Тен, – а ей пришлось. Ее взгляд остановился на беспокойно спящей Ино. Дейдара сидел рядом и курил. Они добрались до могильника к вечеру; проникли внутрь через изящную брешь в стене, проделанную взрывчаткой Дейдары. Но толком ничего не изучили. Времени хватит. Им тут торчать дня три, не меньше. – Мы потеряли Тамико, – удрученно пробормотала Тен-Тен и поежилась, обхватив себя руками. – Хочешь вернуться? – Итачи подсел ближе и покровительственно обнял ее за плечи, пытливо глядя в глаза. Тен-Тен открыла рот, отвечая на прямой взгляд. В глубине его черных глаз залегла смутная угроза. Ненароком ей вспомнились слова из мультфильма: «по-моему, этот кот читает мысли», и она за малым не рассмеялась Итачи в лицо. – Я растеряна, Итачи, – с горечью созналась она. Для лидера пускай и столь маленькой группы не иметь четкого плана действий – фатально. – Я склоняюсь к отъезду. Пусть сюда прибывают рейнджеры и спасают Тамико, это их территория, их население. Они разберутся. Она хотела встать, но надежные руки Итачи на ее плечах пригвоздили ее к месту. – Никто никуда не полетит, – тихо и пугающе буднично произнес Итачи, и на миг Тен-Тен почудилось, что перед ней Сасори: те же интонации, взгляд, расчетливое безразличие. Поначалу она вздыбилась внутренне, сопротивляясь его давлению, широко раскрыв глаза. Но потом сощурилась, всматриваясь в спокойное лицо Учиха. – Что Сасори рассказывал тебе о Гофе? – потребовала она непременный ответ. Итачи проникновенно посмотрел в сердитые карие глаза, буравящие его насквозь. – Что ты знаешь о двуликом божестве, чей культ процветает на Гофе? Тен-Тен пожала плечами, угадывая, к чему клонит брюнет. – Он вроде Януса у римлян, божество входа и выхода, одновременно сморит в двух направлениях, в мир живых и мир мертвых. Туземцы почитают мертвецов и… – Приносят дань своему богу, – закончил за нее Итачи, и Тен-Тен кивнула. – Все дело в циклах. Тен-Тен вопросительно дернула бровями. – Это как время собирать и время разбрасывать камни, – пояснил Учиха. – Есть цикл накопления и цикл отдачи. Как и когда это происходит… я не в курсе тонкостей, – он задумался и повернулся к Тен-Тен, – а Сасори в курсе. – Ты в это веришь? – с сомнением спросила Тен-Тен, хмурясь. – Я верю в Сасори. В какой-то мере. Так же как и ты. Хоть он и псих, – Итачи усмехнулся краем губ, – есть миллион причин, по которым происходит тот или иной феномен. И однажды этот миллион совпадает, и тогда полный трындец, Армагеддон в пробирке, катаклизм островного масштаба и необъяснимое рядом. И, кажется, я испытал всё на собственной шкуре, – он устало потянулся и вдохнул полной грудью соленый океанский воздух. *** Остров открывался перед ним в своей мрачной красе: темные ущелья, тенистые низины, сумрачные гроты. Ни солнца, ни ветра, лишь сырость и прохлада заповедных закоулков с тихим шелестом легких шепчущих ветров и сокрытыми в тенях тайнами. Из теней на него смотрели тысячи глаз, из мрака гротов осторожно выступали призрачные фигуры. Он оглядывался, но они снова исчезали в ущельях, прячась от его взора. Его подкинуло, и он резко сел, когда кто-то склонился над ним. Женщина. Он содрогнулся и отпрянул. Она протягивала ему светлый сверток. – Хидан… Он подскочил во второй раз, не сразу поняв, что первое пробуждение было лишь сном, и замахнулся копьем. Сакура шарахнулась, успев закрыться рукой, и неуклюже упала на землю. По лбу и руке заструилась кровь – Ты… ты… охерел??! – Взвыла она. – Придурок! Он обвел безумным взглядом ночной могильник. – Херово? – поинтересовался Сасори, доставая аптечку. Его придирчивые глаза изучали то копье в руках Хидана, то раны на теле Сакуры. Ведь мог бы… Хидана лихорадило: пот выступил крупными каплями, зубы стучали. – Хуй знает, – процедил он сквозь озноб. Встревоженная Хината вопросительно наклонилась и участливо погладила мужчину по плечу. – Что-то в башке, – он дробно выдохнул и немилостиво сжал голову, затем испуганно отдернул руки и посмотрел на свои пальцы. – День и ночь трещит, как испорченное радио, – устало проворчал он и взлохматил волосы. Впервые они явились в ту же ночь, как они искупались в омуте, сумбурные сны и треск, похожий на шепот. Тогда он тоже вскочил, бормоча и трясясь как от лихорадки. Но не счел себя психом. С чего? Переутомление? Хмельной бред? Хидан себя хорошо знал: прежде за ним таких казусов не водилось. Вместе с шепотом пришло и яростное желание вытрясти его из башки. А потом как-то завертелось: проваливался в мертвецкие сны, наутро плохо помнил их, но секундно в памяти всплывали обрывки дико мельтешащих перед глазами плясок черно-белых лиц. Вчера, когда он изучал маску и копье, лишь на миг будто перенесся в далекий сон, где ее кружила эйфория таинственного танца. Сегодня треск повторился; более сильный и четкий. Он поднял взгляд на Хинату. – И о чем трещит? – праздно спросил Сасори, обрабатывая порезы хмурой Сакуре. – Убить всех к ебеням, – сморщился Хидан, вытягиваясь и убирая копье. «Херня», – мысленно флегматично подытожил Сасори. Ему и без треска в башке порой хотелось всех выпотрошить. – Мы все сойдем с ума! – мрачно заметила Сакура, беззвучно шипя сквозь зубы от боли. – Грань сумасшествия доподлинно неизвестна. Как и истинные границы реальности. Как знать, быть может, сейчас ты живешь в выдуманном тобой мирке, и только теперь понемногу пробуждаешься, выныривая из иллюзий, – назидательно изрек Сасори, скрупулезно накладывая повязки на неглубокие тонкие порезы. – Ты говорил, они не нападут на тропе! – сердилась Сакура от его неоправданно безразличной, даже надменной интонации. – А посмотри, как все обернулось! По-моему, как раз ты во многом ошибаешься! – резко выплюнула она, сверля Сасори уничижительным взглядом. – Если бы не Хината!.. – Ее лицо запылало, по телу растекся знакомый жар, опоясывая серпантином руки и ноги. – Если бы не Хината, мы бы их всех перебили. Она лишь отсрочила неизбежное, помешав нам, – шикнул ей в лицо Сасори, больно схватив болтливую практикантку за подбородок. Взгляды схлестнулись. Нестерпимо огненный Сакуры и спокойно жесткий Сасори. Она оттолкнула его руку от лица и вскочила, сжав кулаки. Почему он такой бестолково упертый?! Он рискует собой, рискует ими и не способен признать, что неправ. – Ты зациклен на себе, тебе наплевать на других! Тебе никогда не оправдаться в наших глазах, что бы ты ни сказал! – Она оглянулась на Хинату и добавила с усталым остервенением: – да мне и не интересны твои доводы. Сила окутывала ее. Наконечник в кармане пульсировал мелкими разрядами, подбодряя, раззадоривая. Сасори отвергал все разумное, даже любовь, и ее это бесило. – А кого волнуют твои не интересы? – холодно ухмыльнулся Сасори. – Ты просто глупая девчонка. О тебе забудут, как только ты исчезнешь из поля зрения. Хидан и Хината синхронно хлопнули челюстями от его продуманно безукоризненной жестокости. Сакура отчаянно бросилась на Сасори с кулаками, глотая слезы обиды. Била непрофессионально наугад. Но силы в ее ударах было достаточно, чтобы смести любую преграду. Сасори перехватил ее руки, останавливая нелепые взмахи. Сакура зло рванулась назад, высвобождаясь из рук мужчины, и врезала что есть мочи по тошнотворно равнодушному лицу Сасори. Пальцы хрустнули, и она взвыла от боли, схватившись здоровой рукой за ушиб. – Полегчало? – усмехнулся Сасори, прижимая ладонь к разбитой скуле. Ее удар был без преувеличения сильным. На миг у него в ушах зазвенело, а голову ощутимо откинуло назад. – Ебать-копать-окучивать, – воскликнул Хидан, удерживая сигарету уголком губ, и неистово захлопал в ладоши. – Я, блять, такого любовного хуеплета сто лет не видел! Ха-ха-ха! – он искренне расхохотался, уронив окурок на спальник. – А здорово она тебя отпиздила, – он показал Сакуре большой палец и стряхнул с себя тлеющую сигарету, – давно пора было те рожу расхерачить, ха-ха-ха, – его хриплый, по-детски искренний смех не утихал, но постепенно к нему примешивались нотки сумасшествия. – Хидан, – Хината взволнованно тронула его за плечо, приводя в себя. Сасори и Сакура озадаченно смотрели на не в меру развеселившегося мужчину. – Тебе нужно было это выплеснуть, – Сасори провел ладонью по руке Сакуры, но она нервно дернулась, отталкивая его, – не принимай все слова на свой счет. *** Ино проснулась посреди ночи от нестерпимого жжения и сразу подумала об Итачи. Огляделась. Над могильником бушевал ветер, плотные тучи неслись по небу, скрывая луну и звезды. Дейдара спал рядом, положив руку ей на живот. Ино отыскала глазами неподвижную фигуру Итачи. Он сидел, привалившись спиной к рюкзакам, и смотрел на нее. Она осторожно встала, стараясь никого не разбудить, тихо подошла и молча уселась около Итачи под его беспрерывно пристальным взглядом. Как бы сильно они друг друга ни ненавидели, они были бесконечно близки. – Почему ты не выстрелил? – Ино нарушила драматичное молчание и обняла свои колени, положив на них подбородок. Итачи глухо усмехнулся и потер глаза. – Веришь, нет, я испугался, – от нее скрывать не имело смысла, она все равно узнает. Она может легко докопаться до истины в его голове. Она ухитрялась управлять им не только изнутри, но и внешне, вынуждая убить ее, потерять контроль и хладнокровно вышибить ей мозги, чтоб больше никто не мог вторгаться в его сознание и лишать его хладнокровия. Он готов был прикончить ее. Погибла на острове. Бывает. Никто не застрахован. Но сумасшедшая мысль явилась в голову в самый решающий невозвратимый миг. Их связь. Он не ценил и не дорожил ею. Она тяготила его. Но… – Что если сознание человеческое не умирает? – он посмотрел на Ино и безотчетно зацепил пальцами ее длинный светлый локон. – Что если оно продолжает блуждать где-то в запредельных в нашем понимании широтах и живет вечно, и порой делится с нами своими воспоминаниями? – Ино повернулась к нему, удивленно приподняв брови. – Почему люди видят сны о тех временах, в которых никогда не жили? – он вопросительно наморщил лоб. – Что если я убью тебя, а ты никуда не исчезнешь? Останешься жить в моей голове. Твое сознание не уйдет, а воспользуется своей способностью и навсегда останется во мне? Ино округлила глаза, все больше попадая под гипнотический шепот и взгляд Итачи. – Ты псих, – сквозь ком пробормотала она. Но эта бредовая теория спасла ей жизнь. Итачи согласно кивнул: он сходит с ума. Он – ученый, но на Гофе слишком часто и умело подвергались сомнению все известные ему научные теории. Недавняя беседа с Тен-Тен помогла ему многое прояснить для себя; рассуждая вслух, он в очередной раз рассортировал всё по полочкам, сделав вполне утешительные выводы. Он изнеможенно потер ладонями лицо. – Я думаю, как только мы покинем остров, все станет как прежде, – Ино с мольбой посмотрела в его глаза. – Позволь нам уехать… пожалуйста. – Нельзя, – в суровой уверенности мотнул головой Итачи. Ино вцепилась в его руку, буквально утыкаясь лицом в его лицо, зашептала с жаром и истерикой. – Почему нельзя? Кто нам запретит?! Мы вольны поступать, как хочется. Итачи лишь плотно сжал губы, отворачиваясь от ее отчаянного взгляда. Ино еще с минуту безрезультатно теребила его руку, Итачи был беспрекословен и холоден. Ино безнадежно зажмурилась и заплакала. Возможно, Хинате удастся его уговорить. Им бы только снова встретиться. Итачи не пытался ее успокоить, но тоска от ее слез ухала у него внутри. – Что вы с Сасори ищете? – немного успокоившись, скинув напряжение дня, Ино утерла остатки слез. – Священный Грааль… восьмое чудо света… источник вечной молодости… эликсир бессмертия… – задумчиво перечислил Итачи, откинув голову на рюкзак и глядя в ночное небо. – Хрен его знает… – чуть подумав, он широко ухмыльнулся, поворачивая лицо к девушке, – мы-то с тобой уже нашли, – и протянул ей раскрытую ладонь, предлагая «дать пять». Ино поддержала его горьким смешком, проигнорировав дружеский жест. – Нелепые сказки, – шепнула она, наблюдая, как вспыхнул огонек зажигалки, на мгновение выхватив из темноты лицо закуривающего Дейдары. – Разве тебе не хочется жить? Ей очень хотелось: ради себя и Дейдары. – Жить? – эхом повторил Учиха. – Человечество идет по пути саморазрушения, – он глубоко вдохнул и закрыл глаза. Хината. Он скучал по своей робкой красавице Хинате. Ино напрягала, Хината дарила умиротворение.