Ты - всё, о чём мечтаю

Следующие несколько дней я существовал в прострации. Я не понимал, как могло так получиться, что я проебал то единственное светлое, что появилось в моей жизни. Я не знал, как исправить свои ошибки, и даже не был уверен, что это кому-то нужно, кроме меня. Я понял, какой скотиной я был: заставил Андрея быть со мной, ничего толком не узнав о нем. Может, у него был любимый человек, и я сделал из него изменника. А может быть, ему вообще не нравились парни, а то, что было давно, как я понял, он делал под принуждением. Я шатался по дому, пугая родителей своим видом, и огрызался на надоедающие вопросы о моем здоровье и самочувствии. В школе я не появлялся и не отвечал на звонки Жени — просто не мог найти в себе силы посмотреть в глаза сыну человека, которого использовал. На второй день Женя прислал мне смс с вопросом, куда я пропал, а это значило, что, по крайней мере, Андрей ничего ему не рассказывал. В ответном смс я написал, что все нормально, но подробнее расскажу потом. И только на третий день я понял, что Женя — единственный, кто может помочь мне в нелегких отношениях с его отцом. Конечно, если все еще есть шанс, на что я надеялся, но в чем очень сомневался. Когда я пришел в школу в понедельник, Женя, завидев меня, тут же опустился на соседний стул. — Что случилось? — тут же поинтересовался он. — У тебя проблемы? — Нет, — я покачал головой. — Никаких проблем. — Стас, ты странный уже пару месяцев, а сейчас вообще забил на учебу, скатился. По биологии тебе грозит семь, так сказала учительница в пятницу. Ты же сам говорил… Ну, про девочку и генетику. Что с тобой происходит? Он выглядел таким взволнованным и так искренне переживал за мои оценки, что я показался себе последним мудаком: я-то даже не представляю, какие у него оценки и есть ли у него какие-то проблемы. Наверное, я не умею ни любить, ни дружить нормально. — Жень, мне надо с тобой поговорить. После уроков. Наверное, я выглядел настолько жалко, что он тут же закивал, ободряюще улыбнувшись. — Пойдем ко мне? — спросил он. — Да, пойдем, — я кивнул, и очень вовремя, поскольку прозвенел звонок на урок. После шестого урока мы пошли к Жене домой. Андрея не было — он обычно работал очень много, поэтому застать его дома было просто нереально. — Хочешь чего-нибудь? — Женя сбросил обувь и пошел в кухню рыться в холодильнике. Мне и кусок в горло не влез бы, особенно перед таким разговором, поэтому я отказался. — Нет, спасибо, я жду тебя в гостиной. Я уселся на диван и тупо уставился в стену. Хуже ведь уже не могло быть? Я испортил все, что мог, а Женя поможет мне — всегда помогал. Он ведь и правда стал для меня лучшим другом за эти почти полтора года. Простит ли он меня за то, как я поступил с его отцом? — Ну, что? — Женя появился в гостиной и умостился в кресло с ногами, стараясь выглядеть бодрым, но я видел, что он волнуется. — В чем проблема? Надеюсь, ничего криминального? — Нет, — улыбнулся я, успокаивая его. — Это же не наркотики? — Женя произнес это вроде как в шутку, но я понял, что он и это начал подозревать по моему виду. Как он сказал? Уже несколько месяцев? Неужели мои отношения с Андреем на меня влияли так, что можно было заподозрить наркотическую зависимость? — Нет, правда, — поспешил заверить я. — Это хуже. Я влюбился. — Серьезно? — он рассмеялся, наконец-то, по-настоящему весело — видимо, такое простое объяснение успокоило его. — И кто же эта счастливица? Рассказывай! — Это парень, — я решил не тянуть кота за яйца и сразу сказать все, как есть, тем более что ради этого я сюда и пришел. Женино лицо вытянулось, отражая крайнюю степень замешательства. — И поэтому ты такой странный в последнее время? Ну, это, конечно, сложно… Это же не я?! Я рассмеялся, таким испуганным было его лицо в тот момент. Неужели так страшно быть любимым мной? Хотя, наверное, да. Если бы я был супергероем, меня бы звали Человек-говно, а моей суперсилой было бы портить любые отношения в поле моего зрения. — Нет, Жень, не ты, успокойся. — Фух, — он вытер воображаемый пот со лба. — Тогда все окей, потому что я не готов ответить на твои чувства. Знаешь, мы слишком мало знакомы, дорогой… Я понял, что он начал дурачиться, возможно, это была защитная реакция на мое признание. И мне бы хотелось сейчас поддержать эту глупую шутку и напрочь забыть о том, зачем я сюда пришел. Но для этого было не время. — Я люблю твоего отца. Он заткнулся, и с его лица сползла улыбка, когда последние слова слетели с моих губ. — Что? — он смотрел на меня, и в его взгляде я ясно видел: «Скажи, что ты сейчас пошутил.» — Я люблю твоего отца, — повторил я, даже не потрудившись сменить формулировку. Все довольно просто: он либо смириться, либо разобьёт мне лицо, в последнем случае я даже не буду сопротивляться. Мы смотрели друг на друга. Не знаю, сколько это продолжалось, но в гнетущей тишине секундная стрелка идущих где-то рядом часов звучала как удары молота перед зачтением вердикта. — Я запрещаю тебе, — наконец, произнес он, нахмурив брови и в одно мгновенье становясь на десятки лет старше. Я не понимал: как он мог так просто взять и решить за нас обоих? — Почему? Тебе не кажется, что Андрей сам вполне способен решить, надо ли ему это? Да, только я совсем забыл, что пришел как раз просить помощи у своего друга. Если он откажется помогать, то я уж точно никогда не сумею вернуть Андрея. — Послушай, Стас, — Женя подвинулся на край кресла, глядя на меня, как мне казалось, даже немного виновато, — он через многое прошел. Ему это не нужно. — Что ты имеешь в виду? — не понял я. — Это тебя не касается! — слишком резко ответил он, но потом черты его лица смягчились. — Я тебя понимаю, но у него в жизни было разное, и я не думаю, что ему будет приятно твое внимание. — Что это значит? — я хотел сказать, что, возможно, мое внимание все-таки может быть ему приятно, но вдруг завис. — Подожди, что ты имел в виду, когда сказал, что у него в жизни было разное? Через что он прошел? — Это тебя не касается, я же сказал! — Женя отвернулся. — Отстань от него и не приближайся больше к нему! Это не может быть совпадением. Я с недоверием смотрел на Женин профиль, пока он, не выдержав моего взгляда, не повернулся, вопросительно уставившись на меня. — Ты знаешь про видео? — решился спросить я. Всегда можно было что-то соврать, если бы моя догадка оказалась неправдивой. — Откуда ты знаешь?! — Женя вскочил с кресла, нависая надо мной, а в его глазах читалась паника. Теперь я почти на сто процентов был уверен, что он все знал. А вот Андрей не знал об этом. — Видел, — я склонил голову, и ему ничего не осталось, как опуститься обратно в кресло. Видимо, он все еще не оправился от потрясения. — Не переживай, никто об этом не узнает. — Хорошо, — наконец, сказал он и откинулся на спинку кресла. Я последовал его примеру, и мы просидели еще какое-то время, не говоря ни слова. — Как ты узнал? — спросил я, когда понял, что он пришел в себя. — И почему ничего ему не сказал? — Увидел случайно в интернете, — пожал плечами он. — Пару лет назад. Сначала хотел покончить с собой, потом — уйти из дома, после этого — высказать ему все в очень нелицеприятной форме. Но хорошо, что у меня было время подумать до конца его рабочего дня. Он печально улыбнулся. — И почему ты передумал? — спросил я. Женя вздохнул и посмотрел на меня. — Из-за моих воспоминаний. Мне было тогда года три. Я помню, как папа приходил домой и закрывался в ванной. Я подходил к двери и слышал, как он плачет. А потом, когда он отключал воду и я знал, что он скоро выйдет, я бежал в свою комнату и притворялся, что играюсь. Он приходил ко мне, обнимал меня и говорил, что нам теперь будет, что кушать. Я смотрел на Женю, и у меня все холодело внутри. Неужели так бывает? Для меня вся эта ситуация была вымыслом, чем-то, чего просто не могло существовать в реальной жизни. Конечно, я понимал, что бывает так, что люди живут бедно, да и моя семья была не очень состоятельной — мать с отцом зарабатывали, как могли, но этого не всегда хватало на какой-нибудь крутой телефон или что-то в этом роде. Но я представить себе не мог, каково это — знать, что твоему ребенку нечего будет есть. — Тогда, — продолжал Женя, — я понял, что он делал это все ради меня. И знаешь что? — он посмотрел мне прямо в глаза, но мне казалось, что его взгляд вывернул мою душу. — На его месте я бы сделал то же самое. С глухим стоном я спрятал лицо в ладонях. Как же я мог быть таким ничтожеством? То, что я сделал, было отвратительно, и с каждой секундой я понимал это все лучше, и тем больше я осознавал, что не заслуживаю прощения: ни Андрея, ни Жени. — Что с тобой? — спросил мой друг. Как всегда, он думал больше обо мне, чем о собственных чувствах. Мне стало стыдно за то, что он называл меня своим другом — такой урод, как я, не заслуживает этого права. — Я последняя сволочь, Женя, — простонал я. — Почему? — не понял тот. — Вряд ли ты виноват в том, что… — Я спал с ним! — перебил я, поднимая на него полный раскаяния взгляд. — Шантажировал его прошлым и заставлял… Он тоже не дал мне договорить. В левую скулу впечатался его кулак, и я с удивлением обнаружил, что лежу на полу. Словно в замедленной съемке, я наблюдал, как он падает рядом со мной на колени и трясет меня за толстовку. Кажется, он называл меня мразью, но я знал, что это не самое ужасное из слов, которыми меня можно было назвать. От удара в живот я согнулся пополам и захрипел, не в состоянии глотнуть воздуха. Следующий пришелся в верхнюю часть скулы, задев нос, откуда тотчас же хлынула кровь. Я даже не думал сопротивляться — я заслужил все это и даже больше. Возможно, я даже заслужил смерти, но Женя не заслужил того, чтобы отвечать за нее. — Что вы делаете?! Голос Андрея током прошел сквозь мои вены, и я нашел в себе силы поднять голову и посмотреть на него. Он стоял в дверях, как тогда, в первый раз, когда я увидел его вживую. Он был так же прекрасен, но его лицо исказила гримаса ужаса. — Не смей смотреть на него! — донесся до меня голос Жени, и тут же его руки подхватили меня за грудки и привели в вертикальное положение. И снова передо мной было злое Женино лицо. — Идти можешь? — Могу, — обреченно ответил я, уже зная, что за этим последует шуточная фраза, над которой мы смеялись столько раз, но которая теперь уже приобрела совсем другой смысл. — Тогда пиздуй отсюда! — мой уже бывший лучший друг указал рукой на дверь. — Давай, вали! Я посмотрел на Андрея, но тот лишь опустил голову и отвернулся, наверняка догадываясь о причинах нашей с Женей стычки. — Андрей, — в моем голосе было столько мольбы, что можно было разжалобить гарнизон солдат, но не людей, по чьим сердцам я потоптался. Андрей не повернулся ко мне, а Женя больно ткнул меня в плечо, заставляя идти на выход. — Я сказал, вали! Под его взглядом я вышел в прихожую. — Как ты мог с ним спать?! — услышал я Женины крики в гостиной. — Почему ты мне не сказал?! Я не мог уйти. Я не хотел, чтобы он в порыве ярости ударил и Андрея тоже. Я вообще не понимал, за что на него злиться: я один был во всем виноват. Я сделал шаг назад, показавшись в дверном проеме гостиной. — Женя, успокойся, пожалуйста… Мой бывший друг перевел на меня полные ярости глаза, но не успел ничего сказать — за него это сделал Андрей: — Тебе же сказали: вали! Я увидел его лицо, полное безысходности, слепой ярости и безмерной усталости, и сдался. Свалил, как они и хотели. Я шатался по улицам до самой ночи. Шел снег, светили фонари, и меня переполняло чувство нереальности происходящего — красота снаружи никак не хотела вязаться с тем, что происходило у меня внутри. Только я мог разрушить все одним махом: потерять любимого и друга одновременно. Не говоря уже о том, что, скорее всего, я испортил и их отношения. Заслуживал ли я прощенья? Наверное, вопрос не в этом. Заслужил ли я жизни? Даже на это я уже не знал ответа. Я спустился к реке и уселся на бревно, лежащее здесь именно с этой целью. Кровь на моем лице засохла, и теперь кожа была стянута сухой коркой. Я и забыл, что выгляжу хуже, чем сошедший с ринга боксер — теперь понятно, почему на меня так косились люди. Я смотрел на отблески фонарей в реке и думал, как жить дальше. Столько чувств, которым я даже не мог дать названия, мучили меня, разъедали изнутри, убивали во мне желание жить. Я никогда бы не смог отмыться от всей грязи, которую я совершил, и уж точно не заслужил второго шанса. Я горько усмехнулся сам себе и обнял собственные колени, уткнувшись в них лицом и закрывая глаза. Темнота… Темнота поглотила меня.