Ты - всё, о чём мечтаю

Я проснулся от звонка будильника. Пошарив рукой по кровати, я не обнаружил телефона, поэтому с неудовольствием разлепил глаза. Звук доносился откуда-то из-под кровати. Я подполз к краю и свесился, доставая телефон с воткнутыми в него наушниками. Странно, не помню, чтобы вчера я слушал музыку. Потому что вчера… Я подскочил на кровати и уставился в противоположную стену. Вчера я потерял лучшего друга и надежду на то, что все еще может быть у меня хорошо. А последнее, что я помнил, это то, как сидел у реки и думал о том, что мне незачем жить. Тогда как, черт возьми, я оказался в своей квартире? Я спрыгнул с кровати и понял еще одну загадочную вещь: я чувствовал себя прекрасно, хотя, насколько я помнил, Женя меня довольно сильно приложил. Я подошел к шкафу и открыл дверцу, к которой с внутренней стороны было прикреплено зеркало. На моем лице не было и следа побоев, и это само по себе было странным. Я задрал футболку, в которой спал, но и на животе тоже не было ничего заметно. — Что происходит? — прошептал я себе под нос. Неужели, мне это приснилось? Что я разговаривал с Женей и получил от него по лицу? Но это было вполне реально, как и все остальное, что до этого со мной происходило. На улице завыла сигнализация. Со смутным чувством дежавю я подошел к окну и распахнул его. Свежий ветер тут же подхватил занавески, играя ими, а я высунулся из окна, чтобы увидеть картину, которую я, кажется, когда-то уже видел. Под окном стояла машина соседа и истошно выла. Рядом был припаркован минивэн, задняя дверь которого была открыта. Вокруг соседского автомобиля были рассыпаны осколки стекла, а два мужика рабочего вида ругались о том, кто из них виноват в случившемся. Из подъезда выбежал разъяренный сосед и начал орать на этих двоих отборным матом. — Что за?.. — пробормотал я, холодея внутри. Это не мог быть просто сон, ведь это я уже видел раньше. Сейчас он отключит сигнализацию, а я заберусь обратно в постель. Что же это за день был такой? Сигнализация замолкла, а я напряженно думал о том, когда мое утро уже начиналось таким вот образом. В комнате стало холодно, и я закрыл окно, только потом задней мыслью понимая, что на улице не было снега, а на деревьях все еще остались листья, кое-где — даже зеленые. Это точно была не зима. — Не зима, — повторил я уже вслух сам себе, а в душе моей начала зарождаться паника. Неужели я сошел с ума? Может, я сейчас лежу в психиатрической лечебнице в комнате с обитыми войлоком стенами, а это все мне только снится? Или после того, как Андрей оставил меня, я попал в день сурка, и теперь я буду проживать этот ужас снова и снова? Вот сейчас, когда Андрей позвонит мне… Точно! Это тот самый день, когда мы в первый раз… Я бросился к телефону, который теперь валялся на кровати, и отключил блокировку. Да, я был прав. На дисплее высветилось «двадцать девятое сентября» — день, когда я осквернил человека, которого любил долгие годы. Угрызения вновь вернулись, терзая мою совесть, и я не знал, что делать, чтобы исправить все — если не со знаком плюс, то хотя бы вернуть в ноль. Я застыл, а потом улыбнулся. Возможно, я и сошел с ума, или это все мне приснилось, или еще что-то, неподвластное моему разуму. Но если это не второй шанс, то что тогда? И пусть я знал уже, что Андрей не захочет быть со мной, но, по крайней мере, я мог поступить правильно по отношению к нему и, возможно, не потерять лучшего друга. Никто ведь не заставлял меня совершать одни и те же ошибки снова и снова. Мои размышления прервал телефонный звонок — неизвестный номер настойчиво требовал взять трубку голосом мультяшного персонажа. Мое сердце забилось в предвкушении — сейчас я услышу его голос. Я улыбнулся и ткнул в зеленый кружочек на экране. — Алло? — Стас? — теперь я понимал, что он не хотел этого всего, и звонить мне тоже не хотел, и никакой любви бы у нас не вышло — я не верю в Стокгольмский синдром. Жаль только, что, даже если никто об этом не помнит, то мою память уже не изменить — для себя я навсегда останусь насильником. — Да, — вздохнул я. — Привет. — Он ушел, — без лишних прелюдий оповестил меня Андрей. — Я жду тебя. — Буду через двадцать минут, — ответил я и отключился. Я бросил телефон обратно на кровать. Надо было привести себя в порядок. Я принял душ и надел те же шмотки, что и в прошлый раз — как бы то ни было, я хотел выглядеть хорошо в его глазах. Натянув капюшон толстовки пониже не лицо, я вышел из квартиры. Никогда еще путь до дома лучшего друга не давался мне так легко. Я взлетел на четвертый этаж и без промедления нажал на кнопку звонка. Не прошло и полминуты, как замок щелкнул, и дверь открылась, являя мне мужчину моей мечты. Я уже успел забыть, как он тогда выглядел. На нем были кремовые брюки и белая рубашка. Верхняя половина пуговиц была расстегнута, а рукава — закатаны до локтя. Его волосы, немного влажные после душа, спадали ровными волнами, а пухлые губы манили. Я откинул капюшон, переступил порог и закрыл дверь, вспоминая, что это ради меня он стоит здесь сейчас такой, раскрытый, послушный, готовый на все. Андрей прислонился плечом к стене, глядя на меня. — Вы прекрасно выглядите, — сказал я, глядя на него, словно в последний раз. Вряд ли мне еще когда-нибудь придется его увидеть таким. — Я хочу вам сказать кое-что. — Что же? — он сам подошел и положил ладони мне на грудь, а рубашка спала с его левого плеча, оголяя нежную кожу и выпирающие ключицы. Я завис на этой острой ключице. Это вдруг напомнило мне о том, что он готовился к нашему свиданию. И как именно он к нему готовился. Я вспомнил податливое тело, беспрепятственно впускающее меня в себя, и со стоном выдохнул. Я встряхнул головой, прогоняя наваждение, и, во избежание дальнейших соблазнов, поправил на нем рубашку, подтянув съехавший рукав обратно на плечо. — Послушайте, то, что я хочу вам сказать — очень важно. Просто нереально важно. Для него, для меня, для Жени, для моей души. Я ведь не смог бы жить, причинив столько боли любимым людям. — Ну? — немного, как мне показалось, безразлично бросил он и снова прислонился к стене плечом. — Не знаю, с чего начать, — я вдруг стушевался. Пока шел, я представлял себе, что буду говорить, как буду все описывать в красках, но сейчас слова покинули меня — их не хватало, чтобы описать то, что я чувствую. Если бы можно было впустить его себе в душу и позволить увидеть то, что я хочу сказать, тогда бы он понял. — Я люблю вас уже четыре года. Его изумленное лицо надо было видеть. Брови поползли вверх, ротик раскрылся, а глаза светились своей яркой лазурью. Он хотел сказать что-то, но я перебил его. — Подождите, дайте сказать! — я вздохнул и продолжил. — Я видел фильмы с вами и тогда влюбился. Я искал информацию о вас, но ничего не находил. Каждый день этих четырех лет я страдал из-за того, что вы не со мной. А потом, когда я увидел вас здесь, дома у моего лучшего друга, я чуть не умер от счастья. Он смотрел на меня, и я не мог ничего понять по его взгляду — за все те годы, когда ему пришлось это все пережить, он наверняка научился скрывать свои эмоции. — Я знаю, что вы думаете, — продолжал я. — Что я просто ребенок, получивший в распоряжение желанную игрушку, но это не так. Когда вы спросили, что я от вас хочу, я понял, что действительно могу получить желаемое. Но теперь я понял, что не этого хотел. Мне не нужно ваше тело. Я хотел вас полностью, но теперь понимаю, что недостоин этого и не имею права даже надеяться на ответные чувства. Его бровь недоверчиво изогнулась, и он смотрел на меня не то насмешливо, не то в ожидании какой-нибудь очередной подлянки. Я горько вздохнул и заставил себя улыбнуться, хотя, наверное, моя улыбка выглядела довольно жалко. — Я никому не скажу о том, что знаю, клянусь вам, и никогда ничего не попрошу взамен! Считайте, что я просто забыл обо всем этом. Я хочу, чтобы вы знали это и не боялись. Я не такой урод, правда, по крайней мере, я хочу в это верить. Последнюю фразу я скорее сказал для себя, чем для него, но в глазах предательски защипало. Я еще раз окинул его взглядом — с этих самых пор я никогда не посмотрю на него как на объект своих желаний. Он навсегда останется для меня отцом моего лучшего друга. — Это все, что я хотел сказать, — я кивнул ему на прощанье. — До свидания. Я отвернулся, толкнул дверь и вышел на лестничную клетку, не оглядываясь. Да, я отказался от своей любви, но, по крайней мере, я хоть что-то в этой жизни сделал правильно, и за это мне никогда не будет ни стыдно, ни обидно, и я никогда не пожалею. На душе стало легко — я впервые за долгие месяцы смог вздохнуть полной грудью. — Стас! — раздался позади голос Андрея, и я повернулся к нему, готовый к тому, что он, как и в прошлый раз после моего признания, скажет мне что-то ужасное. Но, по правде говоря, я считал, что заслужил это. — Да? — я поднял на него взгляд. Он стоял на пороге, держась за ручку двери, и смотрел на меня. — Знаешь, — произнес он, и я увидел, что его глаза улыбались, когда он вышел на площадку вслед за мной, — я думал, что ты избалованный подросток, но я ошибался. Я затаил дыхание и ждал продолжения. Время вдруг остановилось, потому что всем, что я видел, были его прекрасные голубые глаза. — Оказывается, ты мужчина, — он протянул руку, сжал пальцами мою толстовку и потянул на себя. Его губы на миг встретились с моими, даря невесомый поцелуй. Он отстранился, улыбаясь теперь уже не только глазами. — Еще увидимся! Дверь закрылась перед моим носом, а я так и остался стоять, улыбаясь, как полный идиот.