Скорпиус Малфой и Артефакт исполнения желаний

— Тебе не кажется, что надо бы принять Протрезвляющего зелья, думаю, нам сейчас нужны свежие головы, — глухо сказал Гарри, который сидел у стены уткнувшись лицом в колени. — Согласен, — ответил Драко, вызвал домовика и отдал ему приказ доставить зелье, а потом спросил у Поттера: — Ты что, только что называл меня по имени? — Да… Драко… и ты меня тоже, — подняв голову, ухмыльнулся Гарри, — Видимо, это у нас от потрясения, не волнуйся, скоро пройдёт. Хотя… давно пора называть, тебе так не кажется? Всё-таки, старичок, больше трёх десятилетий знакомы. Всю жизнь с тобой фамилиями кидаемся, а ведь скоро родственниками станем. Надо привыкать звать друг друга по именам. — Это ты сейчас обсуждаешь стиль нашего многолетнего общения, Гаррри, — подчеркнул его имя голосом Драко, — чтобы не думать о том, что видишь перед собой? — Ну… примерно так — это я с силами собираюсь, — сказал Гарри, пытаясь с пола окинуть взглядом всю комнату. — Знаешь, за годы своей надоевшей славы я видел множество фанатских закидонов имени меня, но подобного… «алтаря» мне встречать ещё не доводилось. Тут им принесли зелье, Гарри немедленно выпил его и, слегка приободрившись, поднялся с пола. Драко же, несмотря на принятое зелье, остался сидеть у стены. — Какой увлечённый фанат, — рассуждал Гарри, бродя вдоль стен, густо увешанных его размноженной в разных видах и ракурсах физиономией, — ты смотри-ка, на некоторых даже моя подпись есть. Надо же, а я ведь совершенно не помню, чтобы давал автографы твоему сыну. Хотя… — задумчиво остановился он около одной из стен, — мои дети на каникулах эту ерунду тоннами притаскивали и заставляли меня подписывать, чтобы потом в Хогвартсе раздавать, видимо, таким образом и к Скорпиусу попадало. А потом он развешивал это всё по стенам и сидел тут… «любовался», — многозначительным смешком выделил Гарри последнее слово. — Фу-фу, похабник! — замахал на него рукой Драко. — Я даже представлять не хочу, чем именно он тут занимался в процессе «любования»… Хотя, конечно, догадываюсь. — Да ладно тебе, ханжа, — насмешливо фыркнул в ответ Гарри, — тут и догадываться нечего — все мы в его возрасте этим занимались. — Это да… — мечтательным тоном ответил Драко, — вспомнить хотя бы много раз «осквернённую» ванную для старост, — мужчины переглянулись и заржали в голос, громким смехом снимая накопившееся напряжение. — Драко, хватит стенку с пола подпирать — простудишься, — отсмеявшись, ехидно проявил заботу остановившийся около чёрного кресла Гарри. — Иди-ка лучше на креслице сядь. — Нет уж, спасибо, — скривился в ответ Драко, тяжело поднялся с пола и взмахнул палочкой, призывая себе чарами стул из соседней комнаты. — Ну, а я присяду, — ухмыльнулся Гарри, удобно устроился в мягком кресле и внимательно посмотрел на Драко, который уселся на свой стул по другую сторону журнального столика. — Ты мне вот что скажи, папаша, как ты не заметил-то ничего, а? — А что было замечать, Поттер? — сразу вскинулся Драко. — У нас в семье не принято на личную территорию влезать. Сын рос скромным, тихим мальчиком, особых проблем не доставлял. Были, конечно, разные нюансы... Но я мечтал, что со временем всё станет как должно: повзрослеет, заведёт семью, нарожает внуков… — тут он потрясённо замолчал, осознав, что сказал. — Ну… в принципе, почти так всё и случилось, — засмеялся над ошарашенным выражением его лица Гарри, — вот только дьявол, как всегда, скрывался в деталях — надо было чётче формулировать свои желания… тестюшка. Драко только молча злобно зыркнул на него и, сложив руки на груди, обиженно уставился взглядом в стол. — Слушай, будь великодушным хозяином, организуй нам кофе — голова трещит, — решил разрядить ставшую тяжёлой атмосферу Гарри. На что «великодушный хозяин» согласно кивнул и вызвал домовика, заказывая кофе и круассаны. Молча и задумчиво выпив первую чашку, Драко решил задать вполне резонный вопрос: — Гарри, ты сказал, что только на колдографии из личного дела увидел, что твоим партнёром был мой сын. Я не понимаю: ты что, не мог сразу узнать его? — Драко, я уже объяснял тебе, что видел твоего сына всего несколько раз и то мельком; сначала он был ребёнком, а потом я в него не всматривался. Да и ваш приметный цвет волос успешно «замыливает глаз» и сразу даёт понять, что перед тобой кто-то из рода Малфоев, а вот если колер поменять, то взгляд уже на этом не останавливается, и человек не будет опознан как принадлежащий к вашему семейству. К слову о нём: так что же там такое было в тёмном семейном прошлом Малфоев? — Да это всё папа́ со своими воспоминаниями, — тяжело вздохнув, нехотя ответил Драко. — Кстати, откуда ты о его связи со Снейпом знаешь? — Протоколы допросов Пожирателей смерти читал. Тогда многие в стане Тёмного Лорда догадывались, что между этими двумя что-то было. Но то дела давно минувших дней. Так что там было с воспоминаниями? — Не хотелось бы мне сильно углубляться в подробности, сам понимаешь. Но, если коротко: у отца была связь со Снейпом, тот погиб, папа́ переживал, поэтому слил воспоминания об их «лучших моментах» в Омут памяти. А года четыре назад Скорпиус, любопытный, как все подростки, случайно сунул нос туда, куда не надо, и увидел то, что не было предназначено для его глаз. Случился знатный скандал, перья летели во все стороны, но потом все вроде бы помирились и успокоились. Только Скорпиус время от времени стал заводить разговоры о том, что в будущем не видит себя влюблённым в женщину, что не хочет жениться, и всё в таком духе. Мы, конечно, всей семьёй воспитывали, как могли, но, видимо, недостаточно. А возможно, он прав, и геями именно рождаются. — Ну не знаю, рождаются геями или нет, — задумчиво отпивая из своей чашки, ответил ему Гарри, — но меня лично в сторону других мужиков только лет в тридцать потянуло, и то в начале от безысходности. — Вот хорошо, что ты сам об этом заговорил. Может, поведаешь мне предысторию своего громкого развода? — Да банально всё на самом деле. Я был молод, влюблён и глуп, а Джинни — свежа, хороша собой и научена мамой, как правильно вести себя с парнем, у которого гормоны прут даже из ушей. Богатого, знаменитого, наивного дурачка быстро окрутили: подсунув на подпись магический брачный контракт и нарожав ему детей — одного за другим. Так что к двадцати четырём годам у меня их уже было трое.  — Уизли опаивала тебя Амортенцией? — сочувственно спросил Драко. — Нет, слава Мерлину, до этого не дошло, нас ведь в Аврорате проверяют постоянно, это бы сразу вскрылось. Первые годы брака для счастья в семейной жизни мне хватало собственной влюблённости, а вот потом дорогая супруга быстро показала свой истинный характер: властный и не терпящий никаких возражений. Но на тот момент учёба в Академии, а потом и работа в Аврорате сильно изменили и закалили мой характер — я быстро перестал быть наивным телёнком, которого можно беспрекословно водить за собой на верёвочке. — Да ладно тебе прибедняться, Поттер! — перебил его монолог Драко. — Характер у тебя всегда в наличии был, иначе ты не смог бы выжить и победить в той войне. — Возможно, ты и прав, — задумчиво кивнул ему Гарри и, устало откинувшись в кресле, продолжил свою исповедь. — Как бы там ни было, но Джинни моё «непослушание» очень не нравилось. Наша семейная жизнь была: как у двух медведей в одной берлоге, которые вечно выясняют, кто в доме главный. Ссоры, скандалы, потом страстные примирения, и так по кругу. Мне это быстро надоело, но к тому времени меня в семье уже держали дети, с которыми, по контракту, я бы потерял возможность видеться, если бы развёлся. — Понимаю тебя, Гарри, дети — это счастье. — Да. Сыновей и дочку я очень люблю и не хочу терять. А у тебя счастливый брак, Драко? — Да, вполне. Несмотря на то, что наш брак был договорным, мы с Асторией как-то сразу полюбили друг друга, душевно сошлись, — светло улыбнулся Драко, вспоминая о жене. — Уже больше двадцати лет живём душа в душу и понимаем друг друга. Вот только дети дались ей нелегко, и особенно тяжело досталась Кесси, поэтому врачи попросили повременить со следующей беременностью. И хотя Асти время от времени порывается родить ещё одного ребёнка, я решил, что двух детей нашему семейству будет вполне достаточно. Я не хочу потерять любимую женщину, понимаешь? — Понимаю, Драко, прекрасно понимаю. И даже немного завидую. У меня вот в плане «любимой женщины» ничего в жизни не срослось. Особенно тяжело стало после рождения Лили. Джинни, как она сама говорила, «отстрелялась», долг выполнила — наследников двум моим родам родила — можно и для себя пожить. — Да, до меня доходили слухи про то, что она… э-э-э… — Драко не хотел обижать собеседника, поэтому не стал ляпать вслух то, что крутилось на языке, — про весьма насыщенную сексуальную жизнь миссис Поттер. — Да уж, «весьма насыщенная» — это ещё слабое определение, — грустно усмехнулся Гарри. — В нашем семейном магическом контракте был пункт насчёт измен, но он был как-то так хитро прописан, что у Джинни получалось мне изменять, а я к другим женщинам с такими намерениями подойти просто не мог — магия откатом долбила. Так что последние лет десять нашего брака Джинни с лёгкостью спала с кем угодно, кроме мужа, прыгая из койки в койку и злорадно насмехаясь надо мной. — И ты всё это терпел и не разводился с ней? — недоуменно посмотрел на Гарри Драко. — Хотел развестись — не получилось. Наш брачный контракт был составлен так, что я при разводе теряю абсолютно всё: деньги, имущество, возможность видеть детей. Единственным выходом было подождать, пока все дети, рождённые в этом браке, станут совершеннолетними. Поэтому, как только Лили исполнилось семнадцать, я тут же подал прошение о разводе и через месяц был свободен. — И сразу же ударился во все тяжкие — радостно прыгнув под радужный флаг? — Нет, Драко, не угадал: по мужикам я начал ходить гораздо раньше. Джинни, глупая, не учла, что изменять можно не только с женщинами. И как-то раз, от безысходности, я попробовал с парнем и понял, что с мужиками всё гораздо проще и честнее, при этом нет ни капризов, ни слёз, ни истерик. Джинни знала, что я ждал только дня, когда Лили исполнится семнадцать, чтобы сразу же развестись, поэтому постоянно закатывала мне скандалы, не желая терять статус «миссис Поттер», но я твёрдо стоял на своём, и мои дети, много лет видя наши «счастливые» отношения, меня поддерживали. Тогда она пригрозила испоганить мою карьеру, вывалив в газеты сенсационную правду о том, что я гей. Но тут я решил её опередить и сделал это лично. Ведь когда сам делаешь такое признание, это выглядит гораздо лучше, чем сексуальный скандал в знаменитом семействе. «Ну влюбился мужик в мужика — с кем не бывает». Так что народ погудел, да и успокоился. И с моей карьерой ничего плохого не произошло, наоборот — стал даже ещё более популярен. Практически икона гей-движения магической Британии. — Да уж, я помню, как Скорпиус постоянно обсуждал твой развод и последовавшее за ним сенсационное обнародование любовных отношений с каким-то аврором, — кивнул Драко и вдруг хлопнул себя рукой по лбу. — Вот чёрт, он ведь тогда слишком эмоционально это переживал и был сильно взбудоражен, а я-то, дурак, и внимания не обратил. — Не казни себя, чего уж теперь, — подбодрил его Гарри и продолжил свой рассказ: — На самом деле у нас с аврором Маллиганом была не любовь, а сговор: я ему — финансовое обеспечение, он мне — прикрытие от репортёров. Потому что сразу после развода, я в эйфории увлечённо болтался по барам и активно искал себе любовь «на одну ночь». — Поттер, как же ты при таком кобелизме будешь верность в браке сохранять, если тебе всё время новенького надо?! — вдруг взбесился от последнего откровения Драко. — Ты, Малфой, не напирай, — сразу ощетинился в ответ Гарри, — естественно, я не размышлял о том, как сохранять верность в браке, потому что до сегодняшнего дня и не знал, что он мне светит! — возмущённо припечатал он и сильно хлопнул рукой по подлокотнику кресла, в котором от удара вдруг открылся потайной кармашек, где на дне лежала тетрадь в голубой обложке.