Грехи отцов

На следующий день после коронации Утер Пендрагон начал укреплять свою власть. Первым делом он обратился к согнанному на главную площадь замка народу: — Все вы знаете, что случилось вчера — жестокий и несправедливый тиран Джонатан был свергнут с престола. Отныне вашим королём стану я — Утер Пендрагон! И моим первым указом я переименовываю это королевство в Камелот! Камелот станет королевством мудрости и справедливости. Он станет основой для построения Альбиона! Из-за спины Утера донёсся сдавленный звук. Даже не поворачиваясь, Утер мог сказать, что именно это было — это Балинор изо всех сил пытался сдержать свой смех, слушая пафосную речь Утера. Вчера вечером, пока Утер и Гаюс писали эту речь, призванную убедить жителей королевства в том, что новый король намного лучше старого, Утеру даже пришлось выставить Балинора за дверь, чтобы тот своими ехидными комментариями не сбивал их обоих с мысли. — Я представляю вам тех, без кого не восторжествовала бы справедливость! Тех, кто станет опорой моего правления — моих верных соратников! Едва сдерживаемый смех Балинора за спиной Утера стал более откровенным, заставляя короля прикладывать все свои силы, чтобы не рассмеяться вслед за ним. Повинуясь приглашающему движению руки Утера, Нимуэ и Балинор, пытающийся выглядеть как можно более серьёзно, вышли вперёд. — Придворный маг Камелота, верховная жрица Старой Религии, Нимуэ! — провозгласил Утер. — И военачальник Камелота, повелитель драконов, мой главный советник, Балинор! Народ на площади недоуменно переглядывался, ожидая хоть какого-нибудь указания о том, как нужно реагировать. Наконец, кто-то из воинов Утера сообразил, что, наверное, следует сказать что-нибудь приличествующее случаю. Над площадью раздалось одинокое, но вскоре подхваченное остальными «Пен-дра-гон! Пен-дра-гон!». *** Тристан де Буа ходил туда-сюда по камере темницы, где оказался заперт вместе с Джонатаном, Агравейном и еще парой королевских сановников: — Как я мог не догадаться, что этот… — дошедший до выхода из камеры Тристан быстро взглянул на воинов Утера, стоящих у дверей, и проглотил первую пару оскорбительных фраз, что собирался сказать. -… этот Утер готовится к нападению на столицу?! Как я мог не понять всё с самого начала?! — Сэр Тристан, успокойтесь, — поднял голову король Джонатан, сидящий в углу камеры. — Это не ваша вина. Быстрый взгляд короля, брошенный на Агравейна, показался Тристану слишком подозрительным. Он хорошо знал натуру своего младшего брата, который был осведомителем короля. Не то, чтобы ему нравилось такое бесчестное занятие, но, будучи военачальником Джонатана, он знал, сколько ценной информации передал королю его брат. Но, кажется, он знал не обо всём. — Рассказывай! — Тристан угрожающе наклонился над сидящим у стены Агравейном; тот знал, насколько тяжелой бывала рука разозлённого брата, поэтому лишь сильнее вжался в стену. — Когда Утер вызвал тебя на дуэль, я дал Агравейну отряд стражи, чтобы задержать его, — начал Джонатан. — Это я вызвал Утера на дуэль, — бросил ему Тристан, а потом снова обратил своё внимание на брата, медленно поднимая его за воротник камзола: — А стража, значит, твоих рук дело? Под напором разозлённого Тристана прижатому спиной к стене Агравейну пришлось вначале подняться, потом встать на носочки, а затем, когда его сапоги больше не касались пола темницы, он полузадушенно прохрипел: — Я спасал тебя от наказания за дуэль! Вставший со своего места Джонатан положил руку на плечо Тристана, взглядом приказывая своему военачальнику отпустить Агравейна. Тристан не мог не подчиниться своему королю. Он с силой отбросил брата в другой угол камеры и запустил пальцы в волосы, прижимаясь затылком к холодной стене: — Агравейн, если хоть слово о том, что ты сделал, дойдёт до Утера, он будет убивать тебя очень медленно и очень мучительно. — Что я такого сделал? — удивленно спросил тот. — Ты поставил под удар всю нашу семью, — не отвечая на вопрос, глухо сказал Тристан. — Если нас казнят, кто тогда позаботится об Игрейн? Услышав имя Игрейн, Джонатан тут же забыл обо всём остальном — он был влюблён в неё, но никогда никому бы не признался в этом. И тому были две причины: во-первых, Джонатан всегда прекрасно понимал, что его будущий брак будет политическим, необходимым лишь для блага королевства. Во-вторых… он боялся реакции Тристана на своё признание. Он не боялся крыть мужчину, который был старше и намного сильнее его самого, самой последней бранью, отправляя в темницу за очередную дуэль со смертельным исходом (в самом-то деле — не казнить же ему своего военачальника и первого рыцаря королевства за следование принципам рыцарского кодекса?). Он не боялся устраивать разнос как ему, так и его рыцарям за неподобающее поведение. А вот сказать о том, что влюблён в его сестру, почему-то не мог, тут же представляя острие меча лучшего воина королевства у своей шеи. А сейчас мысль о прекрасной леди Игрейн заставила пленённого короля собрать остатки своего королевского достоинства и гордо выпрямиться: — Сэр Тристан! Выслушайте мой последний приказ. Я приказываю вам уберечь свою семью. Склонитесь перед Утером, встаньте на колени, целуйте его сапоги, выполняйте любые приказы, но сберегите ваш род — один из древнейших в королевстве. «Сберегите леди Игрейн», — добавил он про себя, тяжело опускаясь обратно на пол. *** На следующее утро на главной площади перед замком стоял эшафот. Возле него, как и возле ворот, ведущих с площади в город, и вдоль стен были выстроены рыцари Утера. Новый король согнал в королевский замок всех портных столицы, заставив всю ночь нашивать на алые плащи знамя Короля, поэтому почти все рыцари и воины Утера могли похвастаться обновками. Те же, кому алых плащей не досталось, были в чёрных, с серебряным орлом Фольксвейнов.* Портные, кстати, тоже не ушли обиженными — Утеру не хотелось в первые же дни своего правления оставить у своих подданных плохое впечатление, поэтому всем тем, кого он заставил работать почти сутки напролёт, хорошо заплатили. — Сегодня восторжествует справедливость! — обьявил с балкона Утер. — Король Джонатан подло напал на мой замок и убил моего отца. За это я казню его. Но, поскольку он был королём, то сделаю это собственноручно! Утер спустился с балкона на площадь. Балинор, не убирающий руку с рукояти меча, следовал за ним. С другой стороны от возможного покушения короля оберегал уже оправившийся от ран Ричард. Рыцари и воины Джонатана, стоящие у эшафота под охраной рыцарей Утера, проводили его ненавидящими взглядами. — Прояви милость к моим людям, — тихо сказал Джонатан поднявшемуся на эшафот Утеру. — Они не должны платить за мои ошибки. Утер согласно кивнул. Джонатан чуть улыбнулся одними кончиками губ и опустился на колени, положив голову на плаху. Тристан закрыл глаза. Когда Утер приблизился к пленным, Тристан окинул его долгим взглядом, а потом, подчиняясь последнему приказу короля Джонатана, ломая себя и свою гордость, ощущая себя последним предателем, встал на колени, склоняя голову: — Прошу вашей милости для моих людей, милорд, — Тристан собрался с силами, старательно не думая о своём публичном унижении перед всеми, кто был на площади, и смог выдавить: — Ваше Величество. Вслед за ним перед новым королём склонялись остальные пленные рыцари и воины. Утер бросил вопросительный взгляд на своих друзей, безмолвно спрашивая совета. Ричард удивленно поднял бровь, но кивнул в ответ, предлагая согласиться. Балинор движением головы указал Утеру на замковую лестницу, советуя решать этот вопрос где-нибудь в замке, а не на площади. — Встаньте, сэр Тристан, — улыбнулся Утер. — Ждите меня в тронном зале. По итогам короткого совещания, в течение которого Тристан просто стоял перед троном, заложив руки за спину и слушая, как Утер со своими приближёнными обсуждает его дальнейшую судьбу, было решено, что он остаётся в Камелоте на двойственном положении — с одной стороны, он оставался рыцарем со всеми привилегиями и подчинялся лишь королю и его советникам, с другой — отвечал головой за поведение своих подчинённых: в буквальном смысле — при малейшем намёке на бунт против короля Утера Тристан будет казнён. За этим обещала присмотреть Нимуэ, которой первый рыцарь Джонатана совершенно не нравился. Как только выдалась возможность, Тристан заставил Агравейна уехать из Камелота в их родовой замок, подальше от короля Утера, который даже не заметил его исчезновения. А вот леди Игрейн по желанию Утера пришлось переехать в королевский замок. Впрочем, Тристан, чьи покои находились рядом с покоями сестры, не мог не отметить, что Утер вёл себя с ней по-рыцарски, не позволяя себе ничего, что могло бы бросить тень на благородную леди. У Утера, в общем-то, не было времени на то, чтобы устроить свою личную жизнь — как оказалось, быть королём весьма сложно. Особенно таким королём, который заботится о своих подданных. *** Спустя пару дней Утер шёл по коридорам замка, на ходу раздумывая о том, как ему следует написать в соседние королевства о смене власти, поэтому совершенно не заметил того, кто шёл ему навстречу. От столкновения с королём молодой мужчина, ровесник Гаюса, упал на пол, приземляясь на пятую точку. — Ты кто? — он удивлённо поднял бровь. — Утер Пендрагон, — машинально ответил король. Утер внимательно рассматривал мужчину, которого раньше не видел в замке — судя по богатой одежде, он был явно не слугой, но и среди придворных Утер его тоже не видел. — А ты…? — Утер вопросительно поднял брови. — Джеффри. Мужчина поднялся с пола, недовольно посмотрел на того, с кем столкнулся, и обошёл короля, направляясь по своим делам. — Джеффри, подожди-ка, — Утер схватил его за рукав, всё еще не понимая, кто же это такой. — Что ты здесь делаешь? — Здесь — в смысле в этом коридоре? Иду на кухню, чтобы позавтракать, — ехидно ответил тот и выдернул свой рукав из хватки Утера. — Почему я тебя не видел раньше? — Я тебя тоже раньше не видел, и что? Утер помотал головой — его собеседник, кажется, не совсем понимал, с кем разговаривает. Поэтому он развернул Джеффри за плечо и слегка приосанился, представляясь: — Я король Камелота, Утер Пендрагон. — Королевства под названием Камелот не существует, — бросил тот в ответ. Вот теперь Утер разозлился. Он схватил мужчину за предплечье и потащил в оружейную, где сейчас должен был находиться Тристан. Утер втолкнул сопротивляющегося Джеффри в комнату и громогласно вопросил: — Это кто? — Джеффри, — пожал плечами Тристан, отвлекаясь от рассматривания частично расколотого щита. — Почему по моему замку ходят всякие… Джеффри, о которых я не знаю? — со злостью спросил Утер, нависая над сидящим на лавочке Тристаном. Тристан посмотрел на разозлённого Утера, потом на ничего не понимающего Джеффри, потом снова на Утера: — Джеффри Монмута — наш библиотекарь. Он нечасто покидает библиотеку, поэтому неудивительно, что вы встретились только сейчас, — Тристан взглянул на Джеффри: — А это — Утер Пендрагон, наш новый король. Утер уловил в его голосе нотки горечи, и это заставило его немного успокоиться. Джеффри удивленно посмотрел на Утера, всё еще держащего его за предплечье: — Новый король? Так ты, получается, Ваше Величество? — Джеффри неожиданно вздохнул и потер пальцами переносицу: — Теперь нужно записать твою… то есть вашу родословную в книги, разослать её по другим королевствам… Ох, сколько работы… Джеффри дёрнулся, чтобы уйти, но Утер всё еще крепко держал его за руку. Тогда Джеффри повёл плечом, приглашая Утера идти за собой: — Пойдём, Ваше Величество, нужно записать твою родословную, и родословные твоих рыцарей. ------- * На самом деле, раскинувший крылья орёл, изображения которого часто попадаются в Камелоте — родовой герб Карла Великого, который, согласно всё той же Артуриане, тоже числится среди предков Утера.