Грехи отцов

Прошла неделя. Утер не терял времени даром — за это время он разослал своих рыцарей по всем уголкам баронства с известием о смерти своего отца от руки нового короля. Все подданные барона любили своего господина, поэтому Утер даже не сомневался, что вскоре к нему начнут прибывать рыцари и воины, желающие отомстить за его смерть. Неподалеку от Фольксланда, замка, сейчас превратившегося в монолитную гробницу, Утер устроил полевой лагерь, куда и съезжались те, кто желал присоединиться к его армии. Над его шатром, стоявшим на возвышении посреди лагеря, на высоком шесте реяло знамя Короля — алое полотнище с золотым драконом. Друиды клана Эмерина, увидев в ту ночь пророчество о падении столицы баронства, тоже разошлись по всем землям, разнося весть о скором восшествии на престол нового короля, предсказанного очень и очень давно. Жители баронства, уважавшие и друидов, и Старую Религию, со всей серьезностью отнеслись к их словам, и понемногу стягивались в лагерь Утера. Лагерь рос и ширился на глазах. Новоприбывшие с удивлением и неверием слушали истории о золотом драконе, который пришел на помощь Утеру и за пару часов спалил почти всю армию, высланную королем Джонатаном. Впрочем, их удивление от рассказов не шло ни в какое сравнение с удивлением, возникающим, когда они видели этого дракона вживую. Килгарра, усмехаясь и пугая всех вокруг двумя рядами острых зубов, изредка садился неподалеку от шатра Утера и рассказывал ему о том, что видел с высоты птичьего полета — о грядущем пополнении и ситуации в столице. Мудрому легендарному существу и раньше было немного весело наблюдать за мелочными дрязгами людишек, а участвовать во всем этом казалось ему и вовсе забавным. Смеясь, он предлагал присоединиться к довольно детскому, на его взгляд, веселью и остальным драконам, но Хирсах со всем его юношеским максимализмом только недовольно фыркнул, а мудрая Матафлёр призвала Килгарру вспомнить ту часть пророчества, которая касалась драконов. «Так почему бы не повеселиться напоследок?» — в ответ грустно улыбнулся он. В первые сутки после битвы при Фольксланде в столице было тихо, а вот на вторые она начала напоминать разворошенный муравейник — должно быть, кто-то из королевской армии смог выжить и добраться до короля Джонатана, принеся известия о потере всей его армии, отправленной на замок мятежного барона. Хотя, Утер и так знал об этом — под его начало прибывали люди не только из пределов баронства, но и из других владений, и даже из столицы. Один из них рассказал Утеру, что произошло в столице после его весьма спешного отъезда. Как только король Джонатан услышал от начальника стражи доклад о том, что Утер находится в темнице, он тут же отослал в Фольксвейн гонца с предложением, которое ему посоветовал Агравейн — в обмен на часть богатых земель баронства король предлагал барону снять все обвинения в нарушении законов королевства с его наследника. Побег Утера же спутал ему все карты — считая себя мудрым королем, Джонатан не придумал ничего лучше, чем отправить часть своей армии вслед за Утером, который, как он думал, направится прямиком домой. Утера не было в Фольксвейне, когда туда прибыла армия Джонатана, потому что он задержался у друидов из-за смерти Лин. Но ни королевский гонец, ни командир армии не поверили старому барону, решив, что тот просто прячет своего единственного наследника от людей короля. Поэтому замок и оказался в осаде. И теперь король Джонатан рассылал гонцов по всему королевству с требованиями выслать в столицу вооруженные отряды для усмирения мятежного баронства. Королевство находилось на грани раскола — многие не могли сделать выбор между приказом короля, которому клялись в верности, и призывом короля, предсказанного Старой Религией. Неопределившиеся лорды просто выжидали, кто же выйдет победителем, чтобы не подвергать своих людей опасности. И Утер знал об этом, поэтому, подождав всего неделю, вместе с теми, кто прибыл под его начало, отправился захватывать королевство. За все это время и сутки конного перехода от баронства до столицы королевства у Утера было достаточно времени, чтобы составить план захвата столицы. Ему очень не хватало мудрых советов Лин, но её в качестве советника неожиданно заменил Гаюс. И недавно, согласно плану, от его армии отделились трое всадников — Нимуэ, Ричард и Лис, заданием которых было отвлечь магов короля Джонатана. Остальное войско двигалось достаточно быстрым темпом, чтобы добраться до столицы к полудню. Большую часть королевской армии Утер разбил возле Фольксланда, поэтому теперь у короля было недостаточно войск для обороны. Так оно и было — на подступах к столице войско Утера встретили стройные порядки войска короля Джонатана. Утер понадеялся на Нимуэ, обещавшую отвлечь магов короля, и выстроил свои войска напротив. Над белокаменным замком столицы поднялся первый столб дыма — битва волшебников внутри замка началась. Утер подбадривающе улыбнулся своим рыцарям и надел шлем. Он привстал в стременах, привлекая внимание своих людей, поднял меч в знак готовности и опустил лезвие, указывая острием на врагов. Этот жест был всем понятен даже без слов. Первый ряд всадников сорвался в атаку; за ними следовали всадники второго ряда. Утер вырвался вперед и крикнул следовавшему за ним Балинору: — Где твой дракон? — Сейчас будет, не волнуйся, — улыбнулся ему в ответ новоиспечённый повелитель драконов. Словно услышав его слова, из-за ближайшего леса показался золотой дракон по имени Килгарра. Он усмехнулся и с громким рёвом спикировал на задние ряды вражеского войска, поливая их огнем. Редкие лучники, оставшиеся у короля Джонатана, пытались стрелять в дракона, но его крепкой шкуре единичные уколы стрел не могли причинить никакого вреда. Дракон еще раз усмехнулся и развернулся в воздухе, снова заходя на цель. Одновременно со второй волной огня, накрывшей армию короля Джонатана, всадники Утера врезались в первую линию стоящих воинов. Похоже, что все полководцы Джонатана погибли во время битвы при Фольксланде, потому что его войско, хоть и было больше, чем у Утера, вдруг начало разбегаться. Воины первой линии падали под копытами тяжелых коней и под мечами рыцарей Утера, а воины флангов бесславно бежали, спасая свои жизни. Рыцари Утера не преследовали убегающих воинов, сосредоточившись на тех, кто не опустил оружие. Наконец, эта битва была закончена. Во главе армии Утер подъехал к воротам замка и снял шлем. — Сможешь открыть ворота? — устало улыбнулся он оказавшемуся рядом Гаюсу. — Будем надеяться, что Нимуэ уже закончила с магами. Гаюс протянул к воротам правую руку, на запястье которой был вытатуирован друидский трискелион и прочитал заклинание. Одновременно с блеском золота в его глазах тяжелые ворота скрипнули и медленно отворились. Армия Утера медленно продвигалась по нижнему городу. От колонны рыцарей, следующих за своим господином, то и дело в сторону отъезжали небольшие отряды по три-четыре человека, чтобы рассредоточиться по городу в поисках стражников или воинов короля Джонатана. В верхнем городе было то же самое. На замковую площадь Утер въехал лишь в сопровождении своих друзей — Гаюса и Балинора, да десятка воинов. Король Джонатан уже ждал его на ступенях лестницы, ведущей в замок. Сразу за королём выстроились его лучшие рыцари. За правым плечом короля стоял хмурый, сложивший руки на груди Тристан де Буа. Утер легко спрыгнул с коня, достал из ножен меч и указал им на Джонатана: — Вся твоя армия разбита, а замок захвачен. Ты больше не король, Джонатан. Склонись передо мной, и будешь казнён, как подобает королю, — Утер повысил голос: — Каждый, кто сейчас опустит оружие и встанет на колени, останется жить. — Сколько пафоса, — тихо фыркнул из-за его плеча Балинор. — Ты уже начинаешь говорить, как король. Джонатан уже собирался что-то сказать в ответ, когда на балконе, выходящем на эту площадь, появилась Нимуэ и одним взмахом руки усыпила всех, кто стоял на лестнице. Утер возмущенно поднял руки: — Зачем ты это сделала? Я давал им шанс преклонить передо мной колени. Нимуэ усмехнулась и пожала плечами, уходя с балкона. Балинор рассмеялся и ударил Утера в плечо: — Ты просто хотел покрасоваться, верно? Возмущенный взгляд Утера стал ему ответом на вопрос. Воины, стоявшие до этого за спиной Утера, принялись связывать спящих рыцарей Джонатана. Улыбающаяся Нимуэ спустилась по лестнице из замка: — Похоже, что все маги Джонатана мертвы или в плену, — Нимуэ вдруг усмехнулась и слегка поклонилась. — Мой король. *** Утер и Нимуэ стояли на замковой стене, оглядывая окрестности замка. Тёплый летний ветер гулял под стенами замка, пуская волны по ближайшему полю, почти полностью усыпанному клевером. Нимуэ рассеянно улыбалась, вглядываясь в закатную даль — она не могла поверить в то, что великое пророчество всё-таки сбылось. Поэтому она не сразу поняла, что Утер заговорил: — Я хочу переименовать королевство, — задумчиво сказал Утер. — Что? — обернулась к нему Нимуэ. — Наступило новое время, у королевства новый король, — легко улыбнулся Утер. — Я хочу назвать своё королевство по-новому. Выбрать что-нибудь такое… соответствующее. Нимуэ рассеянно взглянула вниз, на поля клевера вокруг замка, а затем на серебряный трискелион на своей груди: — Клевер-трилистник. Kamilot.* — Камелот? А что, неплохо звучит, — улыбнулся Утер. — Пусть будет Камелот. Утер кивнул в знак благодарности и отправился в тронный зал. Туда же понемногу подтягивались его воины. Лис и Ричард были ранены во время битвы волшебников, поэтому не смогли присутствовать при триумфальной речи Утера, но Нимуэ уже успела передать новому королю подобающее облачение — тот камзол, который он заказывал во время прошлого появления в столице, и плащ, на котором она магией сотворила знамя Утера — золотого дракона. Утер по-хозяйски устроился на захваченном троне и с невероятным чувством гордости выслушивал хвалебные речи в свою честь, крутя королевскую корону в руках. Наконец, все желающие высказались, и Нимуэ провозгласила: — Да здравствует король Камелота Утер Пендрагон! Находящиеся в зале воины и рыцари преклонили колени. Стоящие у трона Гаюс, Балинор и Нимуэ склонились в глубоком поклоне. Утер усмехнулся, небрежно надел королевскую корону и пошёл к выходу из тронного зала. За его плечами развевался алый плащ с вышитым на нём золотым драконом. ---------- *Kamilot — «клевер» на квенья, языке толкиеновских эльфов. Ну не могла я пройти мимо такого совпадения)) Ведь трискелион — символическое изображение именно трилистного клевера.