Наследник

Винтерфелл после осады напоминал Кейтилин раненого бойца, изо всех сил стремящегося встать на ноги. Первая Твердыня обрушилась, у других башен обвалились крыши, оранжерея была разбита, а септа лежала в руинах. Но закопченные древние стены были облеплены новыми строительными лесами, по которым сновали рабочие, набранные из вернувшихся местных жителей и из одичалых дикарей. Даже пара великанов согласилась помочь, и теперь, глядя, как они ворочают огромные каменные глыбы, Кейтилин казалось, что она попала прямиком в сказку старой Нэн о временах Брандона Строителя. Наблюдать за ними было интересно, но и страшновато, вдобавок Кейтилин не знала их языка, а они не говорили на общем. Поэтому распоряжения им отдавала новая леди Старк. Каждый раз, думая о второй жене Робба, Кейтилин мрачнела. Когда сын объявил о своем решении взять в жены принцессу одичалых, она пришла в ужас. — Такой брак будет незаконным в глазах как богов, так и людей! — кричала она ему. — Ты ведь не Таргариен, чтобы гневить их! Но Робб был непреклонен. — В глазах Семерых возможно. Но я не поклоняюсь Семерым, как и большинство моих вассалов. — Твои вассалы сотни лет живут по андальским законам. Пусть Станнис предложит другие условия. Откажись. У тебя должен быть выбор. — У меня есть выбор, — кивнул Робб. — Срубить и сжечь богорощу, за что меня проклянут даже самые верные мои вассалы, и тени лордов Винтерфелла и королей Зимы, покоящихся в крипте. Или отказать и выступить против Станниса, чье войско в сотню раз превышает мое. Ты правда хочешь, мать, чтобы я сделал это? Она покачала головой. — Конечно, нет. Но неужели ты не видишь никакого иного выхода? — В отчаянии она прибегла к последнему доводу: — Как бы поступил твой отец, если бы ему пришлось выбирать между смертью и бесчестьем? Робб помолчал, обдумывая ее слова. — Не знаю, мать. У отца были свои тяжелые моменты, но этот выбор — только мой. И Кейтилин поняла, что ей его не переубедить. Не меньше Кейтилин возмущалась обрядом похищения невесты. Этот дикий обычай шел вразрез со всем, чему ее учили и как воспитывали, в Семи Королевствах такое однозначно почиталось за преступление. Но бастард настаивал, что только так Робб сможет завоевать любовь своей невесты и уважение ее соплеменников, и Робб с ним согласился. Он полез на Королевскую башню, где содержалась пленная принцесса, как заправский дикарь, а Кейтилин всю ту ночь провела в септе Черного замка, молясь Семерым, чтобы они простили ее неразумного сына. И было похоже, что боги вняли ее истовым молитвам. Наутро, когда молодые предстали перед королем Станнисом и его красной жрицей, чтобы сочетаться браком уже по законам Семи Королевств, лицо Робба было исцарапано, а на ладони алел глубокий ножевой порез, но выглядел он вполне довольным. А женщина, Кейтилин не могла не признать, была очень красива. А главное, у нее была высокая грудь и крутые бедра, созданные для деторождения. Со вздохом подумав о нежной кроткой Джейн, о которой Робб больше при ней не вспоминал, Кейтилин сказала себе, что смирится с тем, что одичалая принцесса стала по сути узаконенной любовницей ее сына, если она как можно скорее родит ему наследника. И снова боги ее услышали. В последующие месяцы, при всем неодобрении и неприязни, которые вызывала у нее дикарка, и которые Кейтилин так и не смогла в себе подавить, она согласилась с тем, что именно такая жена была нужна Роббу в это тяжелое время. Сильная, выносливая и неприхотливая, она легко переносила беременность и к тому же давала своему мужу дельные советы. Пусть бастард и говорил, что она — не настоящая принцесса, и брак с ней не даст той власти над одичалыми, которую давал в Семи Королевствах брак на девушке из правящего дома, тем не менее, благодаря своей доблести Робб привлек в свое войско немало дикарей, и советы его женщины очень в этом помогли. И северян она от него не отвратила. Возможно, оттого, что Джейн Вестерлинг была южанкой, и ее родня на Севере не имела никакого веса, а возможно и вправду оттого, что старые обычаи северян такое позволяли. Эти суровые жестокие люди сами не сильно отличались от дикарей. С ними, а также с помощью войска Станниса Робб отвоевал Винтерфелл. Маленький Нед — дикарка яростно возражала против того, чтобы ее сыну давали имя до двухлетнего возраста, но тут Робб был единодушен с Кейтилин: наследнику Старков дать имя было необходимо, и ребенка нарекли в честь деда, — родился крепким, темноволосым и сероглазым. Ему суждено было появиться на свет в замке его предков, но его мать отказалась рожать в полуразрушенной башне. Вместо этого, невзирая на протесты Кейтилин и повитухи, она отправилась в богорощу, не пострадавшую во время пожара, и древнее сердце-дерево услышало первые крики маленького Старка. А на следующий день после того, как взял на руки новорожденного сына, Робб отправился на юг, сражаться за Станниса Баратеона. Попрощавшись с женой, он обнял мать и попросил: — Позаботься о них. Она пообещала. Робб уехал. Они стояли на замковой стене, провожая его, пока последний из солдат не скрылся в чаще Волчьего леса. Малыш мирно уснул на руках у своей матери, и Кейтилин, глядя на него, изо всех сил пыталась пробудить в себе любовь если не к невестке, то хотя бы к нему — своему первому и, возможно, единственному внуку, который с каждым днем все больше обещал вырасти похожим на ее покойного мужа. Но все ее старания были тщетны.