Жертвы

У Финника безумно горячие губы. Джейми кажется именно так и никак иначе. Каждый раз, касаясь ими ее лба, Одэйр буквально обжигает ее кожу. Подсознание издевается над Латрелл наравне с капитолийскими истязателями. Раньше ее измученное сознание выдавало картинки, на каждой из которых был лишь Финник. Джейми слышала его голос и шум прибоя, чувствовала тепло песка. Сейчас на этих картинках присутствуют родители Латрелл, Мэгз, а иногда и Джоанна Мейсон. Измученная не меньше, чем Джейми, Джоанна сидит рядом с ней на кровати, смотрит в пустоту, периодически переводит взгляд на Латрелл и ухмыляется, когда видит открытые глаза последней, мутный взор которых устремлен на нее. — Все хорошо, — говорит Мейсон каждый раз. Все хорошо, — думает Джейми и снова проваливается в глубокий сон. Все ли хорошо? — думает Латрелл, когда приходит в себя и не видит в больничной палате никого рядом. Джейми сходит с ума. Новый уровень капитолийских истязаний? Вкололи сыворотку, от которой Латрелл теряет последние остатки здравого смысла? Джейми с трудом может точно сказать, что реально, а что нет. Вернее, она не может точно сказать, реально ли то, что она выбралась из капитолийской лаборатории боли, что Джоанна тоже выбралась оттуда, и Пит Мелларк, вероятно, где-то рядом. Латрелл хочет верить словам Финника, когда тот говорит, что все хорошо, что он рядом и теперь так будет всегда, но она боится ему верить. Боится, что поверит, а все раствориться, как мираж, когда капитолийцы решат, что она достаточно насладилась сладкими грезами. — Она еще слишком слаба, — говорит миссис Латрелл. Джейми слышит голос мамы и чувствует, как та касается ее руки, гладит по волосам. Миссис Латрелл, как жена победителя Голодных игр, всем и всегда казалась непробиваемой женщиной, достойной своего непобедимого супруга, но Джейми слышит, как голос мамы дрожит. Потом Джейми слышит ее всхлип. — Все будет хорошо, — говорит Арео Латрелл. Он тоже рядом. – Теперь она в безопасности. Все хорошо. Все будет хорошо. Джейми хочет спросить у отца, почему все так помешались на этих фразах. Или помешалась она? Поэтому каждый, кто навещает ее во снах или галлюцинациях, – Латрелл затрудняется дать этому безумию определение – говорит ей именно эти слова. Все хорошо. Все будет хорошо. В вены впрыскивается какой-то наркотик. Джейми чувствует иглу с внутренней стороны локтя и в мельчайших подробностях представляет, как она пронзает тонкую кожу, а затем и саму вену. По венам течет алая кровь, и бесцветный наркотик растворяется в ней. Посреди ночи Латрелл вытаскивает ненавистную иглу из вены и швыряет ее на пол. Хватит, — думает Джейми. — Тише, тише, — раздается голос Финника совсем рядом. И Латрелл чувствует, как он касается ее плеч руками. Поверить. На то, чтобы Джейми поверила в то, что она выбралась из капитолийской лаборатории боли, требуется несколько дней. Несколько дней, на протяжении которых ей не колют обезболивающее; на протяжении которых она не спит большую часть времени. Дистрикт-13. Чудом уцелевший после первой неудавшейся Революции. Чудом уцелевший и существующий семьдесят пять лет под землей. Латрелл не в восторге от обстановки, что царит в Дистрикте-13, но это лучше. Лучше, чем капитолийская лаборатория боли. Все хорошо. Когда Джейми окончательно восстанавливает силы, ей, разумеется, разрешают начать жить, как живут все. Ей выделяют комнату, как у всех, в которой она живет с Джоанной Мейсон. С выбритой на лысо капитолийскими изуверами Джоанной Мейсон. Латрелл старалась не разглядывать ее слишком долго, но ничего не могла с собой поделать. В ее воспоминаниях Джоанна сохранилась другой. Роковой и пугающей до дрожи. После Латрелл подолгу смотрела на себя в зеркало и понимала, что себя она тоже помнит другой. Ни роскошно красивой, как Кашмира, ни хищницей, как Мейсон. Просто другой. Джоанну сломали, и она кропотливо возвращает себе саму себя. Как и Джейми. И обе победительницы изредка ловят себя на мысли, что вскоре капитолийцы познают их гнев. Джейми Латрелл. Профи. Дважды доброволец. Победитель. Жертва капитолийских экспериментов. Жители Дисктрикта-13 знают, кто она есть. И смотрят на нее не так, как на прочих Победителей Голодных игр. Джейми была не на стороне повстанцев, вступила в союз с профи, пыталась убить Китнисс Эвердин — символ Революции. Джейми Латрелл — загадка. И недоверие к ней ощущается почти на клеточном уровне, когда она заходит в общую столовую в вечернее время. Жители Дистрикта-13 стараются откровенно не разглядывать ее и не перешептываться между собой, но тщетно. Джейми чувствует себе слегка не в своей тарелке и жалеет, что пришла ужинать одна, не дождавшись Финника, Джоанну или же родителей. Очевидно, что никто из жителей Дистрикта-13 не рвется составить Латрелл компанию за трапезой, поэтому она находит ее сама. Весьма неожиданно. Джейми ступает к нужному столику уверенно, отчего-то полагая, что ее не пошлют далеко и надолго. — Привет, Пит, — приветствует Латрелл Мелларка так, словно они давние друзья, и садиться за стол напротив него. Пит ужинает в одиночестве. И на него тоже глядят с опаской. Он тоже белая ворона в этом подземелье. — Я тебя помню, — отзывается Мелларк в ответ. — Ну еще бы, — говорит Джейми. – Я ведь пыталась убить твою ненаглядную Китнисс. — Я тоже. — Теперь у нас много общего, — ухмыляется Латрелл. Ухмыляется не отработанно, не как машина-убийца, а вполне безобидно. — Как дела? Мелларк диву дается. Он помнит Джейми, но не помнит, чтобы они были друзьями или хотя бы приятелями. Они были соперниками на Арене и никем друг другу за ее пределами. И сейчас Латрелл спрашивает, как у него дела. Так легко и беспечно, будто все хорошо настолько, что лучше просто быть не может. Джейми не боится Пита. Она не как другие. Не смотрит на него косо, не ждет он него безумных действий. Просто Джейми выбралась из того же ада, что и он. Он помнит ее голос. Ее надрывающийся в вопле боли голос. — Я помню, как ты кричала, — непонятно зачем произносит Мелларк. — А я тебя не слышала, — спокойно отзывается Латрелл в ответ. — Но знала, что ты где-то рядом. Пит кивает, соглашаясь непонятно с чем. — Так как у тебя дела, малыш? Мелларк ухмыляется. Джейми не намного старше него, но, как он помнит, иногда она бывает немного не машиной-убийцей и позволяет себе подобного рода словечки. Позволяла в адрес Кашмиры. — Скучаю по дому. Латрелл понимающе кивает. Действительно, понимающе. Она тоже скучает по дому. По морю, песку и крикам чаек. — Жаль твою семью, — говорит Джейми, не кривя душой. Финник сказал ей, что семейство Мелларков погибло, когда в ночь окончания Третей Квартальной бойни Президент обрушил мощь Капитолия на Дистрикт-12 и сжег его дотла. Пит остался один. Сломленный Столицей, бледная тень себя прежнего. Латрелл кажется, что он как никогда прежде нуждается в человеческом тепле. Мелларк медленно кивает. Жаль. — Ты любишь сладкое? — Пит резко меняет тему разговора. — Хочешь испечь мне торт? Джейми знает, что Мелларк отменный пекарь. — Да. Когда все закончится, я испеку тебе торт. — Шоколадный? — Шоколадный, — подтверждает Пит. Мелларк пребывает в немом удивлении. Джейми Латрелл. Профи. Дважды доброволец. Победитель. Чужая ему от слова «очень». Не она должна сидеть рядом с ним за столом и говорит о таких глупостях, как торты. Определенно, не она. — Вы с Финником теперь вместе? Джейми удивленно вскидывает брови, а затем ухмыляется: — Раньше ты был умнее, так опрометчиво не рисковал своей жизнью. Латрелл умело крутит столовый нож в руках и подносит его острым концом к своему горлу, мол, за такие бесстыдные расспросы можно и получить не слабо. Мелларк ухмыляется. — И все же? — Да! – звонко, на детский манер, восклицает Джейми. Финник Одэйр, направляющийся в сторону Латрелл и Пита, в этот момент понимает, что его чудо все еще живет и дышит. Где-то далеко, а иногда совсем рядом. После Революции он окончательно вернет его. Мелларк улыбается. И Джейми делает то же самое. Пит не знает ее не машиной-убийцей, но при этом искренне поражается, когда она начинает светиться еще ярче, чем пару секунд назад, едва рядом с ней оказывается Финник Одэйр. — Привет, Пит, — говорит Одэйр. — Привет, Финник, — в такт ему отзывает Мелларк в ответ. Одэйр садиться на скамью подле Латрелл и касается ее спины рукой. Пит наблюдает за ними весь ужин и отчасти завидует им. Его измученный разум не помнит таких счастливых моментов, связанных с Китнисс. Его измученный разум помнит, что все их прикосновения, поцелуи, слова были лишь игрой на публику. Безупречной игрой на публику со стороны Эвердин и искренним выражением чувств с его стороны. У Финника и Джейми все иначе. Машина-убийца Латрелл с долей восхищения смотрит на Одэйра, когда тот не смотрит на нее. Финник практически постоянно касается Джейми, словно боится, что она исчезнет как мираж. Они тепло улыбаются друг другу и глаза их светятся. Мелларк помнит, что на 75-е Голодные игры Четвертые приехали не как парочка влюбленных Победителей. Они не были вместе. Они скрывали друг от друга самое сокровенное, и лишь благодаря сущему кошмару их одинокие «я» стали счастливым «мы». Пит искренне рад за них. Пит смотрит на парочку влюбленных Победителей из Дистрикта-4 и улыбается. Хоть у кого-то все хорошо. Все хорошо. Третья Квартальная бойня, Арена, капитолийские зверства в лаборатории пыток, Революция, война. И при таких обстоятельствах Джейми кажется, что все, действительно, хорошо. Финник рядом. Латрелл даже не мечтала, что когда-нибудь они с Одэйром будут вместе. Она испытывала к нему чувства, которые не звала «любовью», но никогда не поддавалась грезам об их счастливом будущем. А потом, после того, как Джейми поверила в то, что она выбралась из цепких лап капитолийцев, Финник сказал ей: — Я больше никому не позволю причинить тебе вред. Латрелл ему поверила безоговорочно, но отчего-то спросила: — Почему? Одэйру тогда захотелось сказать много ванильных вещей, но он и слова вымолвить не мог. Он просто смотрел Джейми в глаза. И все внезапно стало очевидно и ясно. Для обоих. Без громких сахарных слов и прочей чепухи, но фраза «проще умереть, чем потерять» возникла у обоих на уме. Ту ночь безмолвных признаний Четвертые провели на одной больничной койке. Рядом. Это и по сей день остается едва ли не самым главным. Утром Джейми гнала Финника к себе в комнату, не желая, чтобы врачи догадались, что он провел ночь в ее палате. Одэйр не торопился уходить, всё шутил и улыбался. — Ненавижу, когда ты улыбаешься, — воскликнула Латрелл в какой-то момент. Финник удивленно вскинул брови. — Это сводит меня с ума, — пояснила Джейми. Одэйр улыбнулся снова, а Латрелл закусила губу. — Ненавижу тебя. — Верю, — отозвался Финник в ответ. Он нагнулся, намереваясь поцеловать Джейми на прощание в висок, но она повернула голову, чтобы поцелуй пришелся прямо в губы. За ночь Латрелл успела убедиться, что Одэйр шикарно целуется. И ей хотелось еще. — Иди отсюда. Вполне довольная лишающим рассудка поцелуем, Джейми оттолкнула Финника от кровати, а потом едва слышно пробубнила себе под нос: — Пока я тебя не изнасиловала. — Что? — Ничего! — Я не против. — Проваливай, Одэйр! Латрелл запустила в Финника подушкой, а тот лишь поймал ее и снова подошел к кровати. — Верну за вознаграждение. Джейми и слова вставить не успела, как Одэйр снова украл у нее поцелуй, а после еще и улыбнулся своей умопомрачительной улыбкой. Что же он делает со мной? – думала тогда Латрелл. Стоит Финнику лишь слегка коснуться ее, как гормоны уже устраивают ей феерическую свистопляску. — Я говорила, что ненавижу тебя? – попыталась изобразить возмущение Джейми. — Когда снимут швы, мы проверим как сильно, — отозвался Одэйр в ответ. В ходе последней пытки Латрелл капитолийцы скальпелем вспороли ей живот, вследствие чего врачи Дистрикта-13 после занимательного урока кройки и шитья запретили ей делать резкие движения. Финник не соврал. Когда сняли ненавистные швы, Джейми потеряла счет словленным за ночь оргазмам. Все хорошо. Пока еще.