Жертвы

Холод. Каждый раз, приходя в чувства после продолжительных пыток, первое, что чувствует Джейми Латрелл, это холод. В ее новых покоях — камере, которую капитолийские истязатели любезно ей предоставили, чертовски холодно. Джейми кажется, что с каждым новым днем, счет которым она успешно потеряла, в ее апартаментах становится все холоднее и холоднее. Пол — чертовски холодный, стены — чертовски холодные, руки, касающиеся Латрелл перед каждой пыткой, — чертовски холодные. Финника в капитолийской лаборатории истязания нет. Или есть. Джейми затрудняется ответить на этот вопрос наверняка. Ведь Пита она тоже не видела и не слышала со дня прибытия с Арены Третий Квартальной бойни. Но он точно здесь. Его, вне всяких сомнений, пробуют на излом каждый чертов день похлеще, чем Латрелл или же Джоанну Мейсон. Джейми знает, что Джоанна рядом. Она слышит ее вымученные крики боли каждый гребанный день. Мейсон также слышит вопли Латрелл ежедневно. Победительницы Голодных игр никогда не были особо близки, но сейчас они едва ли не ближайшие родственницы. Сейчас они обе знают, с каким звуком каждая из них захлебывается собственной кровью, как хрипит голос каждой из них при сдавливании металлическим ошейником, как звучит безумный смех и голос, обещающий перегрызть капитолийцам глотки. Латрелл слышит крики Мейсон и оттого ей немного легче, ибо она понимает, что не одна. В этой цитадели боли еще есть человек не столь близкий, как Финник или же покойная Кашмира, но теперь кажущийся не менее родным. Джоанна кричит — она еще жива и дышит. Она не оставила Джейми. Они пока вместе. Латрелл могли бы не трогать. Капитолийцы могли бы закрыть ее в темнице как Энорабию и не трогать ее. Она ведь была с профи, она пыталась убить Китнисс Эвердин, но … она дорога Финнику. Слишком. Одэйр относится к ней как с сестре? Подруге? Джейми не знает наверняка, но ему точно на нее не все равно, иначе бы капитолийцы не пытались бы изо дня в день ее сломить. Финник. Латрелл дорога ему, вне всяких сомнений. Возможно, почти так же, как и он ей. Серьезно, он тебе дорог? — ухмыляется Некто внутри Джейми. Она отвечает на этот вопрос «да». Едва ли это заметно, — продолжает Некто злорадствовать. Латрелл ничего не отвечает. Едва ли … все верно. Профи скупы на проявление эмоций и чувств. Джейми знает наверняка, что, не задумываясь, отдаст свою жизнь за благополучие Одэйра. И она не зовет это «любовью». В лексиконе Латрелл нет такого ванильного слова. Она просто умрет за Финника и вряд ли сможет жить в мире, где его нет. Она позволяет себе такие позорно сладкие мысли, но никогда не озвучит их. Почему же Джейми оставила Одэйра на Арене 75-х Голодных игр? Все просто. Джейми сломали. Сломал Капитолий, разбил как хрустальную статуэтку о металлический пол. Латрелл потеряла себя не по своей воли в волнах разврата и похоти. Латрелл губила себя по собственному желанию алкоголем и наркотиками. Латрелл хотела умереть. Латрелл хотела умереть на Арене Третьей Квартальной бойни. Будь Финник рядом, он бы этого не допустил. Джейми отчего-то уверена в этом. Одэйр заботился о ней со дня Жатвы 71-х Голодных игр. Она ведь ему как сестра или близкая подруга. Юный друг, жизнью которого Финник дорожит больше, чем своей. Он бы умер ради того, чтобы Латрелл вернулась домой. Это она отчего-то знает наверняка. Поэтому и ушла. Я не брошу профи ради этих двоих, — сказала Джейми Одэйру за два дня до выхода на Арену, имея в виду Двенадцатых, с которыми тот решил вступить в союз. Для него это звучало так, а для нее как: «я не останусь с тобой, потому что хочу умереть, а ты не позволишь». Где сейчас Финник? Он же все еще дышит? Каждое утро, приходя в себя после пытки, Латрелл задается именно этими вопросами. Одэйр преследует ее. Каждый раз, когда она теряет сознание от боли, она видит его. Эти игры измученного сознания сводят с ума. Теплый песок, яркое солнце, шум прибоя, голос Финника. Джейми видит сказочные сны, а потом ее касаются чужие холодные руки, поднимают на ноги, волокут в лабораторию, где она срывает голосовые связки в криках боли. Капитолийцы не знают пощады. Капитолийцы режут, бьют, топят, пропускают через изувеченное тело разряды тока. Капитолийцы творят зверские вещи. Все будет хорошо, — обещала Мейсон в планолете в ночь окончания 75-х Голодных игр. Все будет хорошо. Латрелл твердит себе это изо дня в день. Все будет хорошо. И Пит, и Джоанна, и Джейми выберутся из лаборатории пыток, они точно восстанут из пепла, и тогда капитолийцы познают их гнев. Все будет хорошо. Сегодня Джоанна кричит первая. Латрелл теряет счет минутам. Латрелл слышит всплеск воды — Мейсон топят. Латрелл слышит звук работающего генератора — Мейсон не просто топят, но и терзают ее разрядами тока. Капитолийцы не ведают жалости, и скоро они познают гнев Победителей. Потом кричит Джейми. Мейсон лежит на ледяном полу в своей камере и слушает ее вопли. И ненавидит весь мир за ту боль, что испытали она и Латрелл. Джейми кричит пронзительно громко. Стеклянная камера с ледяной водой, кабели, проводящие ток. Крышка камеры медленно закрывается. Генератор работает с мерзким звуком. Щелчок — все тело охватывает адская боль. Латрелл знает, что открывать рот под водой не следует, но ей так хочется кричать, и она делает это. Ледяная вода незамедлительно заполняет рот, глотку, проникает дальше и глубже. Джейми захлебывается. Вздрагивает от разрядов тока и предсмертных конвульсий, а потом стеклянная крышка своеобразного гроба открывается. Латрелл снова касаются чужие руки. Дефибриллятор. Разряд. Ей не дадут умереть. Не так быстро и просто. Теплый песок, яркое солнце, шум прибоя, голос Финника. Финник касается Джейми во сне, а потом она снова чувствует прикосновение чужих рук. Неугодное прикосновение чужих рук. Латрелл дергается. А руки такие теплые, совсем как песок. И до боли родной голос зовет Джейми по имени. Глаза открываются с трудом. С трудом фокусируется взгляд на лице того, кто смотрит столь обеспокоенно и с долей испуга. — Финник, — собственный голос кажется Латрелл чужим. Одэйр касается ладонью ее лица. Как такое возможно? Финник. Рядом. Он несет Джейми на руках в планолет, он обнимает ее так же крепко, как и перед выходом на Арену 71-х Голодных игр. Финник. Латрелл кладет голову ему на плечо, он целует ее в висок. Рядом. Джейми закрывает глаза. Финник рядом. Латрелл чувствует прикосновение ледяных рук. Чужих ледяных рук. Латрелл открывает глаза и кричит. Кричит так безумно и громко, как только может. Всё сон. А реальность сводит с ума. Мы всегда будем вместе, — отчасти любовно шепчет Боль. Она перебирает тонкими холодными пальцами каштановые локоны Джейми и целует ее в висок. Целует Боль, а не Финник. Латрелл рыдает, задыхается и в тысячный раз сожалеет, что не умерла. Еще на Арене 71-х Голодных игр. В соседней камере Джоанна Мейсон облегченно выдыхает. За сутки, что Джейми Латрелл была без сознания, она успела решить, что та умерла. Но Джейми все еще жива и дышит. Все будет хорошо. В Дистрикте-13 после просмотра интервью измученного до неузнаваемости Пита Мелларка Китнисс Эвердин тоже безудержно рыдает. Финник Одэйр не знает, какие подобрать слова, чтобы хоть как-то утешить ее. Он сам не в лучшей форме. Джейми Латрелл он не видел уже очень давно. Он не может наверняка сказать, жива ли она, дышит ли, почувствует ли Финник еще хоть раз, как бьется ее сердце. С Питом творят бесчеловечные вещи. Он защищает Капитолий, он просит повстанцев прекратить Революцию. У Пита несчастный взгляд. Пит познал боль во всех ее ярчайших красках. И Джейми тоже. Одэйр знает наверняка, что Латрелл в эту самую секунду, возможно, кричит так, как не кричала никогда. В эту самую секунду, возможно, с Джейми творят самые зверские из всех зверских вещей. Его чудо пробуют на излом. Финник молится всем Богам, чтобы Латрелл нашла в себе силы бороться, чтобы ее сердце не перестало биться до того, как все ее страдания закончатся. Китнисс Эвердин отказывается быть символом Революции, осознавая, как все ее слова и действия могут отразиться на Пите. У Альмы Койн — президента Дистрикта-13 не остается другого выбора, как собрать небольшой отряд для спасения Победителей, которых миротворцы забрали с Арены Третьей Квартальной бойни в Капитолий. На эту спасательную операцию уходит несколько часов, которые кажутся Финнику целой вечностью. В прямом эфире он дает весьма познавательное для жителей Панема интервью, во всех красках описывая все то, что Кориолан Сноу творил с Победителями из года в год и прочие его «заслуги». Плотские утехи с Победителями за деньги, политические козни — все это и многое другое поведал Одэйр всему Панему. Не зря он за доступ к своему телу брал плату секретами, а не материальными ценностями. Финник давал интервью, а думал лишь о Латрелл. Жива ли? Спасут ли? Увидит ли? Коснется ли? Когда Одэйру сообщают, что Пита, Джоанну и Джейми удалось спасти, он несется до госпиталя Дистрикта-13 так быстро, как только может. Сердце буквально грохочет в груди и вовсе не от бега. Финник находит Латрелл на больничной койке. Бледная, худая, измученная. Глаза у нее закрыты, и дышит она едва заметно. Одэйр осторожно касается ее руки, отчего веки Джейми вздрагивают. Она устремляет на Финника мутный взор, и поначалу ему кажется, что она его не узнает. Он касается ее лица ладонью. Жива. Дышит. Сердце бьется. Счастлив как сейчас Одэйр был разве что лишь тогда, когда Латрелл перерезала глотку трибуту из Дистрикта-2 и стала победителем 71-х Голодных игр. — Скоро ты снова исчезнешь, — говорит Джейми едва слышно. Ни за что и никогда. Теперь Финник ни за что и никогда более не отпустит свое чудо от себя. Он боится представить, что Латрелл пришлось пережить в Капитолии, но он знает наверняка, что капитолийцы заплатят за это кровью. Кровь будет литься рекой, и ее потоки затопят Столицу. Финник целует Джейми в лоб, а после обещает: — Я буду рядом. Всегда.