Драконы, драконы, кругом одни драконы...

Эмма недовольно поморщилась — так не хотелось вылезать из-под тёплого пледа! Она уже начала клевать носом — Генри тихо шуршал карандашом в тетради — готовил уроки. Кэтрин и Ева смотрели свой любимый мультфильм — про Белоснежку, которой как раз в этот момент злобная кривоносая старуха вручала румяное и страшно ядовитое яблочко. Ева смотрела этот мультфильм не в первый раз, но всё равно переживала за глупую девушку, которую подозрительной старухе так легко удалось соблазнить румяным плодом. Нил позвонил и сообщил, что сегодня задержится. Стук повторился и Эмма, вздохнув, выпуталась из пледа. Девочки даже не обернулись — только Генри на секунду отвлёкся от своих примеров. — Я сама, — сказала Эмма сыну. Странный высокий парень, похожий на байкера. Чёрные джинсы, кожаная куртка-косуха и какой-то непорядок с левой ногой — она заметно плохо гнулась в колене. — Нил дома? — Нет. Загляните попозже. Эмма уже намеревалась закрыть дверь, но парень улыбнулся и аккуратно придержал её своей негнущейся ногой: — Ты меня, конечно, не помнишь, Эмма… Эмма насторожилась: «Только этого мне не хватало для полного счастья!» Чего меньше всего хотелось молодой женщине, учительнице математики в младшей школе, жене и матери, так это появления на её пороге кого-то из прежней, беспутной и преступной жизни. Первые годы в Бостоне она больше всего опасалась именно этого — случайно встретить на улице одного из тех, кому они сбывали краденное, держателя «малины» или кого-то из старых приятелей Нила. Поэтому она старалась не появляться в некоторых районах Бостона — там, где такая встреча была наиболее вероятна. Незнакомец словно услышал её мысли и поспешил успокоить Эмму: — Ты была тогда слишком мала. Буквально несколько часов от роду. Я Август. Август Бут. Парень лезет во внутренний карман куртки и вытаскивает бумажник. Эмма уже видела этот снимок — вырезка из местной газеты. Маленький мальчик, странно одетый и в смешной шапочке с крохотной девочкой на руках. На этом все её попытки хоть что-то узнать о своих родных обрывались — мальчик вскоре сам бесследно исчез. И Эмма припомнила кое-что ещё из сказанного Нилом: — Пиноккио! Улыбка у Бута гаснет: — Нил рассказывал обо мне? Эмма втягивает незваного гостя внутрь буквально за грудки и роняет его в кресло: — Да. Что ты грубым шантажом пытался вынудить его бросить меня! Грозился, что выдашь его местонахождение. Может быть ты мне сам объяснишь за каким чёртом? И что это за прозвище такое — Пиноккио? Бут устраивается в кресле поудобней — левая нога действительно не гнётся в колене. Она словно деревянная. — Это не прозвище, а моё имя. Моё НАСТОЯЩЕЕ имя. Так назвал меня мой старый отец. Эмма только презрительно фыркает: — Только не говори мне, что ты ТОТ САМЫЙ Пиноккио! И твоего папу звали Джеппетто. Парень пожимает плечами: — Ты можешь мне не верить, но я ТОТ САМЫЙ Пиноккио. — Голубая Фея говорила, что если Пиноккио не будет себя разумно вести, он снова станет деревянной куклой. Август криво усмехается: — Да, я был неразумным мальчиком, парень. Эмма оглядывается. Все дети уже здесь. Не только Генри — по экрану ползут титры, мультфильм закончился и Ева с Кэтрин с любопытством разглядывают гостя. — Итак, тебя нашли со мной на руках — мне тогда, буквально, дня ещё не исполнилось. А потом ты исчез. Я, между прочим, искала тебя, как_тебя_там — Август Бут или Пиноккио. Чтобы узнать хотя бы что-то о родителях. Кто они? Что с ними произошло? Почему они оставили меня одну? — Я не знаю, — Пиноккио пытается говорить это с самым честным выражением на лице, но Эмму не обманешь. Она чувствует, когда ей пытаются навешать лапши на уши — за это многие ученики её тихо ненавидят. Но тут происходит ещё кое-что странное. — Какого…?! — Эмма с трудом сдерживается. Такое не каждый день увидишь. Август смотрит на молодую женщину в недоумении: — Что такое? — Твой нос… Пиноккио осторожно касается кончика своего внезапно удлинившегося носа: — Но это не моя тайна! Эмма застыла с открытым нараспашку ртом — нос Августа снова стал нормальной длины. — Мама, ты же смотрела с нами тот мультик! Когда Пиноккио врёт, у него нос становится длиннее, — Еве даже обидно, что мама такая несообразительная и забывчивая. — Так ты мне не скажешь? — Эмма рассержена — она может получить ответы прямо сейчас и опять… Каков упрямец! — Не могу, — Август виновато разводит руками. — Ты должна сама… — То есть ты не знаешь как зовут мою мать? — Нет. — Отца? — Нет. — Кто они и что с ними произошло, почему я оказалась одна в лесу у сопливого малолетки на руках? — Нет, нет и нет. Детям приходится разойтись в стороны — нос уже в гостиной, в то время, как его владелец и с кресла не встал. Ева просто в полном восторге и осторожно касается волшебного носа пальчиками, Кэтрин слегка испугана, а Генри тоже в лёгкой тревоге. Кончик носа замирает почти на середине гостиной — всё-таки есть какой-то предел и нос Пиноккио не способен удлиняться до бесконечности. — Но ты скоро всё сама узнаешь. Клянусь, — совершенно серьёзно говорит Пиноккио. — Каким образом? — Эмма внимательно наблюдает за процессом — нос Августа стал короче. — Так было предсказано. Ты найдёшь их и… — Тёмному Проклятию конец. — Да. Они всё вспомнят, — Август касается пальцами до носа, он стал нормальной длины. — А потом тебе предстоит Последняя Битва с Абсолютным Злом. — И что это? Или кто. Август пожимает плечами: — Я не знаю. Увы. Эмма потирает кончиками пальцев лоб. Вечер перестал быть томным: — То есть я должна буду найти не только родителей, но и весёлых приключений на свою задницу. Август говорит серьёзно и почти торжественно: — Тебе помогут и ты не будешь одна. — Пиноккио, — Нил недовольно хмурится. — Что ты тут забыл? — Время пришло. — Я помню. Убирайся. Тут внезапно запротестовала… Эмма: — Уже поздно. Куда он пойдёт с такой ногой? Переночует в гостевой комнате. Август молча поднимается из кресла. Нил хмурится, наблюдая с каким трудом Пиноккио сгибает левую ногу: — Что с тобой такое? Бут невесело ухмыляется в ответ: — Я был очень неразумным мальчиком, парень… Пришло время платить за всё. — Дядя Пиноккио, — Ева протягивает Августу ручку и коробочку с любимым мультфильмом. — Я могу взять у тебя автограф? — Конечно, — улыбается Пиноккио.