Ради них...

— Ч-что? — На мгновение Шрам замешкался. Воспользовавшись секундным преимуществом, Диктор со всей силы оттолкнул клона к прибору в центре обсерватории и прижал Красного к металлической панели. — В чём дело, Номер Один? Неужели ты раньше не догадывался? — ехидно спросил учёный, широко улыбаясь окровавленными зубами, — Неужели это так не очевидно? Неужели ты раньше не задумывался, кто такой Исходный Боб? Не делай такого лица, Номер Один. Я прекрасно знаю, что ты был на том выпуске. Хотя, ты ведь даже не слушал своего брата, да? Был занят его спасением, как жаль, что оно провалилось. Х-хей, не советую душить меня. Выход не откроется без пароля, а его знаю только я. Ах, о чём я говорил, Номер Один? А, точно, вспомнил. Неужели тебе никогда не было интересно узнать, кто твой прообраз? — Уж прости, я был слишком занят, пытаясь выжить в этом аду, что ты мне так любезно подарил, — язвительно ответил революционер, отпихивая от себя создателя. Клон резко пнул Ди коленом в живот, откидывая последнего от себя на полметра. — Понимаю, понимаю, — роняя на пол капли струящейся изо рта крови, прохрипел мужчина, упираясь ладонями в пол, — плотный график, да? Что ж, я надеюсь, теперь тебе не стоит объяснять, что Исходный Боб — это я? А, по твоим глазам вижу, что ты и сам это понял. Молодец, ты такой сообразительный, Номер Один. Хоть я тебя таким и не задумывал, — шатающийся Диктор медленно сел на пол, встать он пока не мог, — Что случилось, почему ты опять делаешь такое лицо? Пожалей свои лицевые мышцы, они же порвутся, если не перестанешь. Ты действительно полагал, что все эти клоны, которых тебе удалось «спасти», — учёный сделал скобочки руками и самодовольно оскалился, глядя в переполненные яростью глаза Шрама, — действительно имеют индивидуальность? Что каждый из них имеет личность? Ты смешон, Номер Один. Неужели ты не знаешь, что личность будет формироваться только в условиях нормальной социализации? В любом другом случае мы получим ферральных людей, знаешь ли… — Довольно! — перебил учёного Красный, хватая его за воротник халата. Революционер навис над создателем, вдавливая его всем своим весом в пол, — мне не нужны твои лекции. Не виляй и говори, к чему конкретно клонишь! — К тому, что каждый из них это я, — ухмыльнулся Ди полубезумно, — каждый их «характер», особенность, отличительная черта — это не более чем часть моей личности. Каким бы я мог быть, каким я был, каким хотел быть. — Ты лжёшь… — неверяще прошипел Шрам. Он притянул Ди к себе, практически соприкасаясь с ним носами, — Ты всегда лгал! Этого не может, чёрт возьми, быть! У них, у нас нет ничего общего с тобой! — Это так наивно, Номер Один, — учёный закатил глаза, смеясь прямо в лицо своему творению, — а откуда, ты думаешь, у твоих дружков появились индивидуальности? Отважный тореадор, первоклассный, ну как оказалось, не очень, секретный агент, бесстрашный, хе-хе, рыцарь, каким я ещё в детстве пытался стать… Это всё я, Номер Один. Подумать только, насколько неузнаваемым будет человек, если из всех черт характера ему оставить только одну. В каждого из них я вкладывал то, что знал. Взять в пример, хоть Заводного. Я очень люблю этот фильм Кубрика, так что ничто не мешало мне воздать честь этому произведению. Жаль, однако, что никто не оценил. Ха-ха… — Чего?! — то ли крикнул, то ли спросил Красный отчаянно. Революционер поднялся с создателя, делая несколько медленных шагов назад, словно на месте Диктора лежало не избитое тело, а по меньшей мере, полыхал обжигающий костёр, — чего ты этим добивался?! Самореализовывался через клонов? Если они — это ты, то для чего? Для чего ты тогда их убивал?! — Номер Один, ты же говорил, что моя мотивация тебе не интересна, — насмешливо отозвался учёный с пола, хрипло хохоча. Отсмеявшись, мужчина тихо закашлялся, переворачиваясь на бок. Выплюнув смешанную со слюной кровь, Ди продолжил уже совсем другим, холодным и жёстким тоном, глядя на капсулы у дальней от него стены, — видишь ли, я виноват. Я чертовски сильно виноват в том, что случилось четыре года назад. Это я недоследил за системой и оставил их одних на заводе. Если бы я был рядом тогда, они, наша семья, они бы не погибли… — А при чём здесь это? — Шрам резко отвернулся, опираясь ладонями на край так удобно оказавшегося рядом стола. Красный сгорбился, тупо и невидяще смотря перед собой. — Я хотел всё исправить, Номер Один. Нет, я всё ещё хочу всё исправить, — учёный закрыл рукой половину лица, глядя куда-то вверх, — но даже если бы я это и сделал, прощения я всё равно не заслуживаю. Такие отцы, как я, должны гореть в аду… — Не спорю, — хрипло усмехнулся революционер. — Я заслуживаю наказания, смерти, но если я умру, то кто исправит мои ошибки? Самоубийство — это даже для меня слишком трусливо, слишком просто. Ведь был способ вернуть их. И в самом деле был, не вздыхай так недоверчиво. Думаешь, я и в самом деле позволю нашим родным оставаться в этих разваливающихся, неспособных и день самостоятельно прожить телах? Не мели ерунды, Номер Один, хотя, ты ведь молчишь… Эта фабрика, она занималась клонированием. Здесь я разрабатывал тестирующую систему для синтезируемых тканей. Иначе, понимаешь, могли бы случаться неполадки. Искусственно созданная печень не подошла бы одному дорогостоящему больному и так далее. Я не думаю, что стоит описывать риски в подробностях, тебе же всё равно не интересно это. — Говори короче, ты опять уходишь от темы. — Да-да, прости, Номер Один, — ехидно протянул учёный, — просто на этом заводе действительно не с кем поговорить. И, да, я знаю, что ты сейчас думаешь о Номере Одиннадцать, но, будем честными, ты бы стал всецело доверять тому, кто уже однажды кого-то предал? Пусть даже и твоего злейшего врага. Я бы не стал рассказывать ему, что все эти четыре года я искал подходящие биоматериал и технологию для полноценного воссоздания человеческого тела. Ох, ну вот, проболтался. Хей, Номер Один, у тебя сейчас так подкосились ноги. Неужели ты думал, что клонирование — это так просто? Эти кристаллы, знаешь ли, только оболочка, поверхностный слой. На деле всё куда сложнее. — Мне плевать, — сипло откликнулся Шрам, царапая короткими ногтями столешницу. — Мне требовались тонны и тонны материала для изучения, — не обращая на своё творение внимания, продолжал Ди, раскинув руки в стороны, — Я проводил каждодневные исследования, пока не понял, что куда быстрее и эффективнее будет ставить опыты над объектами, что ведут себя непосредственно как люди. Так я сразу выявлял, какие ошибки мне доводилось допускать в разработке. Но откуда же мне было взять такие объекты? Создать функционирующее тело с интеллектом на уровне плинтуса — не значит создать человека. И тогда я подумал, а что если в процессе буду участвовать я сам? Если дать объекту часть моего жизненного опыта, моих мыслей, моих амбиций… Получится идеальная подопытная крыса. — Не смей так говорить, — Красный вцепился в край стола и сильным броском опрокинул его к стене. Диктор даже бровью не повёл. — Так я смог убить двух зайцев. Я двигал разработку семимильными шагами вперёд, работа с клонами оказалась проще, чем с амёбами в пробирке. Ну, до твоего появления, Номер Один. А ещё я мстил. Самому себе, да, звучит безумно, знаю. Один я получал по заслугам за свои грехи, в то время, когда другой я делал всё возможное, чтоб эти грехи исправить. Ха, мы заслуживаем наказания за наши ошибки. И я претворял его в жизнь. Я — — Ты жалок, — пронеслось по обсерватории. Революционер не кричал, не шептал, не трясся — он был абсолютно непоколебим и говорил тихо, чётко и размеренно, — Ты убедил себя в том, что в твоей оплошности виноваты другие существа. Абсолютно невинные, не успевшие в своей жизни совершить ничего плохого. У тебя был другой путь, другая возможность, но ты предпочёл оставлять за собой горы, как ты говоришь, своих же трупов. Никто из нас не виновен в том, что случилось. Никто из нас не является тобой. Ты не имеешь права наказывать нас за свои ошибки. Кем ты себя возомнил, создатель, Богом? Ты жалок… — Да, я жалок, — безэмоционально повторил вслед за своим творением учёный, — я повторяю эту фразу каждое утро уже четыре года. Но, знаешь, кто ещё жалок Номер Один? — Диктор перестал расфокусировано глядеть в потолок, скосив на Шрама красные, нездорово блестящие глаза, — твой дружок. Ах, память меня подводит, не могу вспомнить его номер, но, кажется, ты звал его… Как же ты его звал? А, да, точно, Шизик. Довольно милое и унизительное прозвище, не находишь? Для нас то, что надо. Эту свою черту я ненавижу больше всего. Нытик и плакса, не способный ни на что полезное. Ты не представляешь, насколько я был рад когда увидел его голову отдельно от тела. Я словно убил один из своих недоста —       Глухой удар! — Не! Смей! Так! Говорить! О! Моей! Семье! — рявкнул ослеплённый гневом революционер, выделяя каждую паузу между словами мощным ударом. В руках Шрам сжимал схваченный с поваленного стола микроскоп, который уже успел покрыться кровью из разбитой головы учёного, — Его имя — Шизо, запомни это, тварь! — П-подожди, Номер Один! — Диктор вскинул руки в защитном жесте, видя, как Красный замахнулся для последней, завершающей атаки. — Что?! Что ещё ты хочешь мне сказать?! — революционер крепко держал создателя за халат, так что вырваться и увернуться от тяжёлого микроскопа у Ди не было никаких шансов, — я услышал достаточно! Теперь ты вдруг решил заботиться о своей шкуре? А как же расплата за свои ошибки?! — Если я умру, то не смогу им помочь, — тихо ответил учёный, поворачивая голову в сторону капсул. — … — Шрам почувствовал, как трясутся его руки. Казалось бы всё, один удар и конец мучителю. Привет исполненная мечта и долгожданная свобода. Но почему-то Красный не спешил приближать этот прекрасный миг. — Номер Один, — в обожённую ладонь вцепились руки с короткими ногтями, — ты ведь помнишь их, правда? Ты ведь тоже любишь их, да? Прошу, скажи, что да. Ты ведь не просто так бросился к моему сыну, так? Наша семья тоже значит для тебя всё… — Д-даже если и так, — не в силах лгать ответил революционер резко, — что тебе с этого? — Помоги мне, прошу, Номер Один, помоги мне спасти их, — голос Диктора дрожал. Шрам и представить не мог, что этот голос может так исказиться, — Ты особенный, Номер Один. Твоя личность не была выбрана и выработана мной. Она сформировалась сама, ты сделал себя сам. С твоей помощью, знаниями, разработки пойдут ещё быстрее, — учёный не дал Красному ответить и вцепился окровавленными пальцами в жилетку клона, — Прошу, помоги нам. А после мы сможем быть с нашей семьёй вечно. Я остановлю фабрику, клянусь, Номер Один, клянусь. Мы сможем жить счастливо с нашей женой и детьми до конца наших дней. Если хочешь, мы даже можем составить график. Я живу в нашем доме по чётным дням, ты — по нечётным. Не нравиться, я могу уступить. Наша жёнушка, она такая умница, она всё поймёт, надо лишь всё правильно объяснить. — Н-нет… — обессилевшими вмиг руками Шрам попытался оторвать от себя ладони Диктора, но учёный стиснул их словно тиски. — Почему? Почему нет, Номер Один? — Ди облизал сухие губы и нервно продолжил, — Только подумай, как счастлива будет твоя дочь. Знаешь, после всего этого мы обязаны купить ей хомяка. Такого маленького, круглого, пушистого, ха-ха… Она давно просила. Неужели ты не хочешь подарить своей дочери питомца? А как же твой сын, Номер Один? Мы обещали сводить его в зоопарк, мы не должны нарушать обещание… — З-замолчи! — Красный из последних сил оттолкнул от себя создателя, закрывая руками уши, — Н-нет! Я не стану твоим союзником! Никогда! Да, чёрт возьми, я люблю эту женщину, этих детей, но я даже не знаю их имён! Ни возраста, ни характера, ничего! Я хочу помочь, но не тебе. Ты держишься за своё прошлое, за тех, кто давно умер. И тем самым ты убиваешь будущее тех, кто ещё жив. Кого ты не успел убить! — То есть, ты готов смириться с их смертью? — негромко спросил учёный, поднимаясь по стене. — Да! — кивнул революционер, сжав кулаки. Ему было стыдно за свои слова, — у меня уже есть семья и чужой мне не надо. — Тогда, позволь я кое-что тебе покажу, — Диктор запустил руку в карман халата. Шрам насторожился, приготовившись к последней драке, ещё одного избиения учёный бы не пережил. Но вместо оружия Ди извлёк из кармана… красный кристалл. Революционер похолодел. Он же несколько раз ударил мужчину по этому месту, он же мог его разбить… — Э-эль? — прошептал Красный первое пришедшее на ум имя. — Нет, кристаллы Номера Тринадцать и других твоих союзников хорошо охраняются. Это один из твоих недавно созданных братьев, Номер Один. Это был выпуск про гробницы и ловушки в них. Я был удивлён, когда ты не появился тогда, — спокойно объяснил Диктор, протягивая драгоценность Шраму, — если ты не хочешь помочь своей прошлой семье, то помоги нынешней. — Что ты имеешь ввиду? — Красный недоверчиво, но бережно принял из рук создателя кристалл. — Если ты поможешь вернуть мне мою семью, Номер Один, я верну тебе твою, — учёный, хромая, приблизился к революционеру, — вот что я имею ввиду. — Ты предлагаешь мне помогать тебе убивать одних клонов, для того, чтобы спасти других? — И в случае успеха эти убитые клоны тоже потом смогут жить. Подумай, Номер Один, прошу, будь благоразумен.       В обсерватории стояла тишина. Звенящая, напряжённая, она ввинчивалась в уши словно дрель. Диктор глядел в опущенные вниз глаза Шрама и ждал. Учёный вытянул вперед руку. — Ради них, Номер Один… — попросил он тихо. — Ради них… — обожённая ладонь стиснула перепачканные в крови пальцы.