He hit me and it felt like a kiss

В глазах темнота. Я чувствую, что парю, моё тело словно несут куда-то. Пытаюсь пошевелить конечностями, но они меня не слушаются. Во рту пересохло, на кончике языка ощущается яркий металлический вкус крови. Хочется закричать, но мои связки не способны ни на малейший звук. До моих ушей доносятся чужие голоса, которые зовут меня со всех сторон. Я не могу разобрать, кто говорит, я лишь отчетливо слышу своё имя. Неужели это и есть конец? Внезапно в горло вливается что-то горькое, отчего у меня сводит челюсть. Этого хватает, чтобы я, наконец, смогла сделать глубокий вдох и открыть глаза. Громко закашлявшись, я резко встаю, понемногу приходя в чувства. Глаза постепенно привыкают к свету, и я теперь могу различить окружающую обстановку. — Боже, она проснулась, — тихо говорит Джим, держа в руках бутылочку с лекарством. — Марго! Марго, как ты? — от перепуганного тона Билла у меня по коже бегут мурашки. Кажется, будто я не слышала его голос целую вечность. В ответ я лишь мычу что-то несуразное, и закрываю лицо руками, почувствовав сильную боль в области груди. Подушечками я нащупываю распухший синяк под глазом и многочисленные раны, самая большая из которых рассекает щеку и губы до самого подбородка. Наконец я успокаиваю сбивчивое дыхание и обессилено падаю обратно на что-то мягкое. — Где я? — глухо спрашиваю я, ощущая, как каждый звук отдаёт тупой болью чуть выше солнечного сплетения. — В гостиной, — отвечает доктор, откладывая пузырёк на стол. — А что произошло вчера? — Вчера? — недоумевает Билл. — Да, вчера. Была же… Вечеринка? Я осматриваюсь в поиске мишуры, аппаратуры и прочих украшений, но вижу лишь родные стены гостиной, в которых провела много бесценных часов с Файрвудами и Джейн. Дженни. Нет, она теперь Джейн. О, Боже. Мужчины переглядываются, а затем снова смотрят на меня. Я медленно встаю, схватившись рукой за грудь, и сажусь на край дивана, чувствуя сильную жажду. Джим подаёт мне чашку, в которой находится теплый чай, заметив, как я облизнула пересохшие губы. Кажется, будто я вообще ничего не пила уже несколько недель. — Марго, что последнее ты помнишь? — спрашивает Джим, забирая из моих трясущихся рук уже пустую кружку. Вспомнив Кукловода и кинжал, я вздрагиваю. Я осматриваю себя на наличие раны от ножа. У меня действительно очень сильно болит в месте, где меня проткнул Джон, однако это лишь гематома. Больше всего меня удивляет моя одежда: протертые джинсы, серый вязаный свитер на майку из плотной ткани, и кроссовки, которые я забрала у мёртвой марионетки. Ей ведь они больше не нужны. Я хмурю лоб, пытаясь разобраться, где сон, а где реальность. Я точно помню, что умерла. Если это Рай или Ад, то почему они ничем не отличаются от моей жизни? — Я не уверена, — задумчиво протягиваю я. — Лучше расскажите, что помните вы. Билл садится ближе ко мне, и я рефлекторно кладу голову ему на плечо. Он поглаживает меня по спутанным волосам, пока я стараюсь восстановить в памяти события, которые привели меня в такое состояние. — Тебя гиря оприходовала прямо в грудь, и ты сразу отрубилась, — грустно говорит Билл, отчего внутри все заново от боли. — Потом мы перенесли тебя сюда. Ох, и наделала же ты шуму. — Что? Я ничего не… Уставившись куда-то перед собой, я резко хватаю Гордона за руку. Перед глазами проскальзывают смутные воспоминания, отчего в висках начинает противно пульсировать. — Было первое апреля, — начинаю говорить я, зализывая рану на верхней губе, которая внезапно стала кровоточить. — Мы с тобой пошли проверять этажи, чтобы найти подарки от нового Кукловода, как его там? Внезапный громкий смех заставляет всех присутствующих испуганно дёрнуться. Я сильнее вжимаюсь в Билла, закрыв глаза от страха. — Да, Перо, я от тебя такого не ожидал, — говорит мужчина, еле сдерживаясь от смеха. — Сколько мы провели с тобой времени, а ты уже меня забыла. — Стабле, — шёпотом говорит Билл, агрессивно раздув ноздри. Голову будто пробило из автомата. Кажется, теперь я окончательно всё вспомнила. — Мэтт, что ты со мной сделал? — кричу я, смотря прямо в камеру, однако сразу скрючиваюсь от очередной грудной боли. — Я? Ничего такого, что могло бы быть скучным. Всего лишь прыснул в тебя веселящим газом, у нас ведь был праздник. От злости я сжимаю челюсти. Как же хочется найти, где прячется этот урод и избить его до смерти. — Что я хоть делала? — я взволнованно смотрю на уставшего Джима. Мешки под глазами стали насыщеннее, а щёки сильно впали. Он всегда отличался худощавым телосложением, но сейчас он казался на грани истощения. Доктор открывает рот, чтобы ответить, однако его прерывает разразившийся с новой силой смех Мэтта: — Знай, Перо, ты была превосходна! Мы слышим звук отключившегося микрофона и, наконец, выдыхаем. Подождав ещё пару секунд, Джим, наконец, продолжает так и не начавшуюся речь: — В коридорах взрывала петарды, крыс и ворон молотком ломала, да и не только их. И каким-то образом смогла проиграть старые записи Джона. И это только малая часть. Я нервно сглатываю, подумав о том, скольким людям я подпортила жизнь за время, проведенное в отключке. — А как долго я была под действием газа? — Несколько дней, — теплая рука Билла поглаживает моё плечо, понемногу расслабляя меня. — И все это время я бегала по дому и сходила с ума? — Когда мы тебя перенесли в гостиную, ты просто спала, — отвечает Джим, отчего-то напрягшись. — Точно просто спала? Мужчины грустно вздыхают и снова переглядываются, будто договариваясь, стоит ли мне рассказывать всю правду или нет. Господи, что же такое? — Ты периодически плакала и иногда звала Джека, — Джим посмотрел мне в глаза, наблюдая, как отчаяние сменяется на страх. — Он сильно переживал, не хотел даже отходить от тебя. Но нам пришлось его выгнать, чтобы он больше не нарушал твоего спокойствия, — Джим тихо отвечает мне, словно рассказывает очень печальную новость о чьей-то смерти. Мое дыхание на секунду сбивается, когда я вспоминаю всё, что видела и ощущала под действием веселящего газа. Джон на самом деле не такой красивый, как был во сне, и пахнет от него не духами, а как от всех нас: пылью и дешёвым стиральным порошком. Ланс и Нэт вообще не переваривают друг друга. Я не то, что играть, даже петь не умею! А самое главное, я очень люблю Джека и никогда бы не променяла его на какого-нибудь незнакомца. — Где он? Где Джек? — я вскакиваю на ноги, но очередная резкая боль в лёгких заставляет плюхнуться обратно на диван. — Марго, подожди, успокойся, — Джим встаёт со стула, чтобы взять аптечку, стоящую на столике возле шкафа. — Сейчас ты должна соблюдать постельный режим. Тебе очень повезло, что ты не сломала рёбра, но ушиб достаточно серьезный. — Но… — Никаких «но», — отрезает Билл, укладывая меня в лежачее положение. — Сейчас твоя задача стать на ноги. Джек к тебе придёт. Однако тогда, когда ему разрешит доктор. Я бросаю отчаявшийся взгляд на Джима, а затем снова на Билла. Старик так породительски смотрит на меня, что на мои глаза наворачиваются слёзы. Я обнимаю его, еле сдерживая плач. И откуда у меня ещё есть на него силы? Разве я не выплакала всё, пока участвовала в выдуманном воображением любовном треугольнике? — Ложись спать. Джим ещё присмотрит за тобой, — говорит он и, отстранившись, встаёт с дивана. — Может ей дать снотворного? — Я тоже так думаю, — отвечает Джим, роясь в аптечке. Он достает коричневый пузырек с белыми продолговатыми таблетками внутри. — И я дам тебе обезболивающее, раз у тебя так болит ушиб. У меня радостно загораются глаза, когда я чувствую появившуюся возможность сбежать на поиски Джека. Надеюсь, меня не отключит от таблеток прежде, чем я до него доберусь. Когда Джим и Билл выходят из комнаты, я, подождав ещё полминуты, встаю с дивана, облокачиваясь на него. Затем, с помощью стола и кресла, на дрожащих ногах я добираюсь до двери. Однако внезапно до меня доходит осознание того, что, если Джека нет в подвале, то мое состояние не позволит мне потратить и десяти минут на его поиски. Есть ли вообще смысл идти? Из мрачных мыслей меня вырывает звук включающегося микрофона, от которого с приходом Мэтта на место Кукловода я постоянно шугаюсь. — Он в подвале, — от спокойного голоса Стабле у меня бегут мурашки. — Это должно быть ловушка, — задумчиво шепчу я себе, чтобы Мэтт не услышал. — Это должно быть «спасибо», но Джон, увы, не научил вас ни бороться за свободу, ни благодарить. Я бросаю гневный взгляд прямо в камеру, отчего мерзавец лишь прыскает. — Беги к нему. Это тебе награда за невероятное представление на День дурака. — Спасибо, — я, буквально, выплевываю слова благодарности, даже не задумываясь о том, накажет ли меня Мэтт или нет. Сделав глубокий вдох, я выхожу из комнаты. Аккуратно осмотрев коридоры, я прислушиваюсь к окружающей обстановке. Здесь очень тихо, не слышно даже шагов или перешептываний. Я короткими шажками иду к подвалу, про себя молясь, чтобы Мэтт не соврал, и Джек действительно был там. После того, как он устроил взрыв в прихожей и практически лишился от этого зрения, Файрвуд проводит там очень много времени. Миновав кухню и завернув в сторону подвала, я останавливаюсь перед дверью, ведущей вниз. Сердце начинает стучать медленнее, а дыхание становится обрывистым. Чувствую, как подействовали таблетки. Вспомнив, что у меня не так уж много времени, ведь Джим в любую минуту может появиться и застать меня, пялящуюся в дверь, я нажимаю ручку и, не почувствовав знакомых до боли впивающихся в кожу шипов, захожу внутрь. Список предметов для прохождения испытаний не висит над головой. Очень странно. Неужели Стабле мог сделать такой подарок всего лишь за то, что я устроила погром во всём доме? Я неуверенно шагаю по ступенькам вниз, всё ещё чувствуя слабость в ногах. Джек, как обычно, сидит на деревянном ящике и, сильно щурясь, пытается что-то чинить. От его вида у меня щемит в груди. Я закусываю губу, чтобы не расплакаться, и медленно подхожу к нему. Услышав мои шаги, он выпрямляется: — Марго? — Джек… — его имя слетает с моих уст быстрее, чем я успеваю подумать. Файрвуд встаёт с места и идёт ко мне. Я протягиваю руки, чтобы он нашел меня быстрее — силы покинули меня раньше, чем я рассчитывала, отчего мои ноги отказываются идти вперёд. Наконец он находит мои ладони и продолжает также осторожно вести рукой к моим локтям, вверх к плечам, к шее, пока не находит моё лицо. Он изучает его, мягко проглаживая подушечками пальцев по щекам, носу и пересохшим губам. — Неужели, это ты? — тихо спрашивает он и, обняв меня так, чтобы мои руки могли обхватывать его плечи, прислоняет свой лоб к моему. — Я, Джек. Я, — дрожащий голос выдаёт моё волнение. — Я ужасно переживал, — он целует место чуть выше виска и прижимает меня к себе сильнее. Я утыкаюсь носом ему в шею, вдыхая горький запах сырости и плесени, запах засохшей крови и запах самого Джека. Он перебирает мои локоны, используя это, чтобы успокоить бушующие внутри эмоции. Наслаждаясь его прикосновениями, я немного обмякаю в его руках. Раньше я так засыпала в его объятиях. Вдруг Файрвуд немного отстраняется от меня, чтобы заглянуть прямо в мои глаза. В тусклом свете горящих поленьев я замечаю свежие раны на лице Джека. Видимо, ловушки стали ещё более безжалостными. А возможно этому поспособствовала я, когда поставила весь дом вверх дном. Однако подпольщик не обращает внимания на мой встревоженный взгляд, сокращая расстояние между нашими губами. Он нежно целует меня, переместив руки на мою талию. Моя верхняя губа ещё саднит из-за раны, поэтому я отвечаю ему очень осторожно. Чувствуя это, Джек не спешит, ожидая, когда я привыкну. Однако необычно не ощущать лёгких покусываний за нижнюю губу, которую он так любит оттягивать. Наконец я разрешаю ему углубить поцелуй, приоткрыв рот. Я аккуратно запускаю пальцы ему в волосы, чтобы притянуть к себе ближе и, в то же время, случайно не зацепить набитую гирей шишку. Резкий металлический вкус во рту заставляет меня отстраниться и стыдливо посмотреть на Джека. У него на губах остался кровавый след от снова открывшейся раны. Я закрываю царапину пальцами и придавливаю, чтобы остановить кровотечение. Джек отчего-то улыбается и вновь прижимает меня к себе, уложив мою голову на плечо. Каждый его вздох, каждое его прикосновение возвращает мне чувство спокойствия и защищённости. Теперь Мэтт с Алисой и этот особняк кажутся такими далёкими, будто нас вовсе здесь нет. Мне ненадолго становится грустно, что это чувство не вечно. Однако уже действующее лекарство продлевает это ощущение, заставляя меня уснуть стоя, прямо в руках Джека.