***
Не успели представители высших и низших слоев общества нарадоваться рождению первого наследника трона империи – Рэна Хакую – как некий инцидент, в этот раз печальный, вновь заставил всех знатных особ собраться во дворце. Некоторое время назад в резиденции Вэй проходила открытая погребальная церемония, где прах господина Хэняна был предан земле, а дух отдан предкам. Очередной вечер во дворце Рэн организован приближенными к родам «большой тройки», на этот раз, домом Чан*, совместно с Гао**, пожелавшими выразить соболезнования семье Вэй, что потеряла главу клана из-за предательства старшего сына господина. Ныне отцом семьи является Вэй Сяолун – младший брат Вэй Хэняна, убитого своим старшим сыном, ибо последний был недоволен тем, что страна в составе империи и под началом Рэн. Единственного сына Вэй Хэняна, первую жену, вторую жену и ребенка казнили на следующий день после убийства, обвинив в предательстве фамилии и империи. Наказание для жен и потомков обусловлено тем, что по соглашению «Содружества кланов» у знатных особ, принадлежавших Бянь, Вэй, Чан, Ло*** и Гао ни при каких условиях не должно быть близких родственных связей с предателями, врагами государства. В вечер памяти незамужним девушкам разрешили находиться в общей части дворца в сопровождении членов семьи. После того, как все слова про погибшего были сказаны, покров напускной грусти и всеобщего траура спал с людей в помещении; хоть Вэй и скорбели по хозяину клана, но на них тоже распространилось это легкое настроение, царившее вокруг. Обстановка преобразилась, став привычнее и комфортнее для присутствующих: кланы, как на любом мероприятии обговаривали условия соглашений, отовсюду слышались светские разговоры и приглушенные сплетни, а родители присматривали женихов невестам и наоборот. Вэй Фенфанг, девятнадцатилетняя незамужняя девушка с лавандовыми глазами и светло-зелеными волосами(подобным образом можно охарактеризовать многих представителей семьи Вэй), имела честь на приеме познакомиться с братом императора – Рэном Котоку. Господин Котоку вновь приметил яркую и улыбчивую барышню в окружении сестер: те шептались о чем-то, прикрываясь рукавами ханьфу, и блестящими весельем глазками поглядывали то на Котоку, то на саму Фенфанг. Девушке давно приглянулся брат императора и уже который вечер играли в гляделки: он был уверен в себе и обходителен, и как подметила про себя другая наблюдательная уроженка семьи Вэй, кудрявая пятнадцатилетняя Вэй Ланфен, внешними данными предки двадцатилетнего юношу не обделили; посему Фенфанг просто необходимо зарекомендовать себя перед ним. Рэн, хоть обладал наглостью, чтобы подойти и узнать имя понравившейся дамы лично, а не через родителей, не рискнул бы провернуть подобное с юными представительницами семейств Вэй и Бянь; тем не менее брат императора все же нашел способ проявить заинтересованность в молодой носительнице влиятельной фамилии, решив передать через евнуха гвоздику и короткую записку, прикрепленную к тонкому стебельку цветка. В другой части зала дамы из разных семей делились историями, подслушанными у мужей и додуманными ими, поверхностно рассуждали о политике и экономике, жаловались на распоясавшуюся прислугу и то, что мужчины не стесняются заводить вторичных жен, когда первая еще родить не успела; чем дольше длилась беседа, тем больше события обрастали никому доселе неизвестными подробностями. - Считаю несправедливостью, - недовольно начала хозяйка дома Шу, покрепче обхватив древко веера из перьев и поглядывая в сторону семьи генерала и верного друга Рэна Хакутоку. –Ли Сейрю провозгласили героем, а семейство Ли чуть ли не вровень с «большой тройкой» возвели по статусу; хотя Шу Кокухе, мой супруг, бок о бок с братом императора юг покорил! - В то время говорят еще, мол, мелкую фамилию Со до дел государственных пустили, - седьмая дочь семьи Чан презирала всех, кто ниже по сословию и особенно старательно принижала тех, кто из небольших общин выбрался в высший свет; скривив лицо и спрятав ладони в складках рукавов она всем видом выражала неприязнь к действующим лицам сплетни. – а все оттого, что обрюхатил дочь главы семейства младший сын Гао. - Со по-прежнему никто не доверяет, - со смешком отозвалась хозяйка дома Шу, - Гао не подпустят их к финансам империи. - О, что вспомнилось-то, - воодушевилась и резко перевела тему вторая жена старшего сына семьи Ло (ранее Цюань) и склонилась к собеседницам, дабы раскрыть тайну, - гостила недавно я в доме Бянь с мужем, и в то время приехала вдова Хэняна, ныне вторая жена Сяолуна… Ло оглянулась, проверяя, нет ли поблизости кого-то из семьи Вэй, а остальные участницы разговора подошли поближе, чтобы лучше слышать и уставились на нее, с нетерпением ожидая продолжения истории. Новости, касающиеся верхов государства, привлекают много внимания. - Ну не молчите! – шикнула на девушку дочь семьи Чан, отличавшаяся нетерпеливостью, и, теребя локон, выбившийся из сложной прически, спросила: – Приехала она, и что? Ло продолжила: «От служанок слышала: беременная бывшая хозяйка Вэй! Однако Вэй Сяолун тут не при чем!» Сразу посыпались восклицания и вопросы: «как?», «от кого?». - Мне-то откуда знать, - отстранившись и сложив руки на груди ответила Ло, - быть может от кого-то из рода Ли? Они часто бывают в доме Бянь, как и Бянь Мингю. - Снова эти Ли, - вновь бурчит хозяйка дома Шу, обмахиваясь опахалом, - везде поспевают. Вскоре к беседе присоединились три представительницы семьи Вэй, так как ранее Вэй Баожей услыхала знакомое имя в разговоре замужних дам и повела сестер вести разговоры к ним; при девушках из клана «большой тройки» Бянь Мингю условились не упоминать в тот момент, как заметили приближающихся барышень. Молодым особам показались некоторые новости о личной жизни супруг и их супругов интересными, и они с удовольствием слушали и дополняли. Фенфанг даже успела в пылу оживленной беседы распространить пару неправдивых историй о парочке юношей из менее влиятельных родов. Женщины обменивались информацией, которой, казалось, не было конца. Вэй Фенфанг периодически кратко беззлобно усмехалась своим умозаключениям, слушая сплетни об этих бедных женщинах и о том, как, по словам слуг, их наказывали семья и мужья; но с каким бы порицанием, насмешкой и пренебрежением не реагировали знатные фигуры, они сожалели этим женщинам и боялись оказаться в аналогичной ситуации, случись любовь на стороне. О некоторых вещах, помимо чужой измены, «сливочные» кисейные барышни могут говорить без конца, например: сколько заплатили мелкие кланы, чтобы попасть на вечер, где будут влиятельные семьи, откуда черпает богатство семья Бянь, какой высокопоставленный чиновник по рождению простая дворня и так далее. Время близилось к полуночи, а большинство гостей активны сколь в начале встречи и, как обговорили все грязные темы, женщины, принадлежащие разным фамилиям, плавно перешли на другие. Вэй Фенфанг увлеченно сказывала что-то потешное и увлекательное, отчего окружающие тихо посмеивались, сдерживая хохот: громко смеяться ведь неприлично. Юная Вэй не сразу заметила евнуха, который подошел к ней и передал гвоздику со словами: «Господин ожидает вас». Девушка не успела и слова вымолвить, а прислужник уже исчез, как в тумане растворился. Фенфанг, приняв подарок, с почтительной улыбкой покинула женскую компанию под короткий недоуменный взгляд младшей сестры Ланфен и укоризненную фразу хозяйки дома Шу: «Слишком впечатлительная, одна гвоздика – и побежала; такой тяжело будет за хозяйством следить». Младшая Вэй усмехнулась, вспомнив о переглядах между братом императора и сестрой. Реакция Ланфен не укрылась от зорких глаз женщин и будет катализатором для новых сплетен; по мнению трубохвосток девушка точно покрывает отношения незамужней сестры с неким «господином». Фенфанг спряталась за широкую мраморную колонну с барельефом, чтобы незаметно вскрыть записку и узнать, где же ее ожидает Рэн Котоку. Она не сомневалась: красноволосый розовоглазый юноша – автор послания. Записка, в которой отправитель намекал на интерес к адресату, вызвала на лице девушки легкую улыбку: «Вэй Фенфанг, не сочтите за грубость, но я посмею пригласить вас на балкон, откуда виден сад с пионами. Надеюсь на ваше согласие, жду вас. Рэн Котоку». Первая дочь семейства Вэй была рада таким небольшим приключениям, ибо большую часть времени не покидала дом своего клана. Любой глоток свободы и чувство, что девушка сама распоряжается своей жизнью вызывал трепет, поэтому она часто связывалась с простолюдинами и на приемах не оставляла без внимания приятных ей мужчин. В этот вечер встреча Рэна Котоку и Вэй Фенфанг на балконе таки состоялась. Закончился прием для кокетливой и легкой на подъем Фенфанг и умеющего пылко влюбляться на короткое время Котоку предсказуемо; и то ли запах цветов вскружил голову то ли молодые люди пытались спасти друг друга от одиночества, которое не раз упоминалось в беседе, но они осознали, что не против согрешить сегодня.***
Домочадцы с нетерпением ждали окончания траура, чтобы взрослых дочерей выдать замуж или заключить договор о браке, ибо по возрасту положено, и глава вновь мог заняться важными для семьи и империи делами. Семейство Вэй до образования единого государства чтило традиции и акцентировало внимание на изучении и применении магии, чем занимается и теперь. Вэй Сяолун часами пропадал в кабинете, берясь то за доклады семей Чан и Цюань о новых разработках по перемещению в пространстве, то за отсчеты из учебного заведения для даровитых детей. Глава внимательно изучал документы, повествующие об успеваемости новых учеников, поскольку в школе недавно открыли корпус для простолюдинов с расчетом, что среди них дети не менее способные; иначе, в случае провала эксперимента, Бянь перекроют финансирование посредством казенных денег. Клан, специализирующийся на экономике империи не позволит сорить деньгами государства, поощряя провальные проекты. Чан Гуанхуй, первая жена Сяолуна и мать всех его детей, подносила ему чай, в то время как отец рода напряженно работал. В один из дней, когда Баожей и Ланфен оттачивали навыки игры на эрху, а Фенфанг предавалась скуке и унынию из-за остывших к красноволосому юноше чувств, сват постучался в ворота резиденции Вэй: семейство Ли передало дары для невесты и ее родителей. В кабинет Сяолуна постучался холуй и сообщил о приезде свата. Клан Вэй настороженно относился к Ли, потому что нынешний хозяин дома осаждал, а после покорил их земли. Мужчину подобный жест со стороны данной семьи ввел в замешательство, граничащее с возмущением, но Сяолун велел холую передать привратникам, чтобы свата впустили и привели к нему в кабинет, ибо выгнать делегата с соглашением о браке – выразить неуважение. Посланник Ли привез с собой на обозе множество украшений, нарядов, фруктов и цветов из садов клана, чтобы продемонстрировать достаток и щедрость рода. - Уважаемые хозяин Вэй Сяолун и хозяйка Чан Гуанхуй влиятельного дома «большой тройки» Вэй, - низко почтительно поклонившись на входе, принялся сообщать цель своего приезда посредник; Сяолун нахмурился, а Гуанхуй отвела взгляд, прикрыв лицо веером, - Ли Сейрю, герой империи, член приближенного к императору клана и старший сын бывшего главы – ныне сам заправляет родом – просит вашу первую дочь, Вэй Фенфанг, в супруги. - Прошу вас, - поднял ладонь глава дома Вэй, данным жестом прося свата прекратить монолог, - Я не дам согласие, ибо по статусу не положено. - Извольте, уважаемый хозяин Вэй Сяолун, - продолжал настаивать посредник, схватившись за ремешок сумки, будто в ней находился самый сильный аргумент, - Император Рэн Хакутоку пообещал и даже подписал документ, что первая дочь Ли Сейрю, дочь героя империи, выйдет замуж за первого принца империи Ко. Сяолун был удивлен подкупающим заявлением, о чем свидетельствовало выражение лица, но в тот же момент немного насторожился и спросил с явной долей скепсиса: «Есть ли у вас на руках бумаги, свидетельствующие об этом?» Посланник Ли, достав из сумки аккуратно сложенные документы и предъявив их отцу дома Вэй, облегченно изрек: «Имеются!» Отец клана не один раз перечитал свидетельство, подписанное самим императором, и даже применил магию: подлинный документ. Свата отпустили восвояси, наказав слугам собрать ему снедь в дорогу и воз с дарами из сухофруктов для семьи Ли, означавшими, что родители девушки в раздумьях. Вэй Сяолун и Чан Гуанхуй обсуждали перспективы союза Сейрю и их дочери. Глава семьи Вэй изучал бумаги, что оставил ему сват: анализировал, насколько полезен будет союз, даже если исключить будущий брак первой дочери героя империи с первым принцем; удастся получить гранты на создание искусственного мага, коль станет возможно через семью первого генерала подобраться ближе к императорской династии, учитывая то, что нынешняя императрица – Рэн Гъекуэн – дочь выходца семьи Ли и она часто пребывает в отчем доме, либо приглашает родственников погостить во дворце. Суммируя все блага, что предоставляет соглашение, глава клана также отметил приятное лично для него обстоятельство – брачный договор способствует укреплению позиции Вэй и ее будущего вмешательства в дела Бянь, у которых не все действия с финансами империи считаются правомерными. О решении главы семьи решили сообщить Вэй Фенфанг за месяц до переезда в дом Ли. - Как же это, папа? –спросила девушка расстроенным голосом, прислонив руки к груди. – Вы обещали Баожей выдать замуж раньше меня! - Свататься приехали к Вэй Фенфанг, а не к Вэй Баожей и твоя сестра пожелала продолжить совершенствовать дар, - нахмурившись и согревая постоянно замерзающие пальцы о чашку чая угрюмо ответил отец семейства, которого раздражала излишняя болтливость, - она станет преподавательницей в школе волшебства. - Но я тоже одарена! – продолжала настаивать старшая дочь, не повышая голоса на главу, но с видимым недовольством она сжимала пальцами подол ханьфу. – Я владею лекарским искусством не хуже многих. - Ты не уделяла должного внимания учебе в свое время, - глубоко вздохнув хмуро проговорил Сяолун, он мрачнел, когда заговаривал о лени или беседа слишком затягивалась, - и твои знания и умения посредственны: на данный момент возможности Вэй Фенфанг, как не стыдно это признавать мне, отцу семьи Вэй, не отличаются от возможностей деревенского доктора, не одаренного магией. - Папа, - в последний раз попыталась обратиться дочь и озвучила последнее утверждение, которое могло бы помочь ей заставить отца обдумать свое решение еще раз, - брак неравный, наш клан ведь может вступать в подобный союз только с семьями «большой тройки», Чан и Ло. - Ли Сейрю ныне герой империи, так что имеет право просить руки родовитой девушки… – отмахнувшись от дочери Сяолун сделал небольшой глоток из чашки с чаем и принялся разбирать документы, – все, оставь, я утомлен бессмысленными разговорами с тобой. До его ушей донеслось шарканье ступней о древесину, будто человек топчется на месте, что свидетельствовало о том, что дочь не собирается уходить. Сяолун был готов сделать практически что угодно, лишь бы Фенфанг оставила его в покое. «Откуда в ней и ее брате столько своенравия?» - обрывисто выдохнул мужчина и отложил бумаги в сторону; сцепив руки в замок и массируя костяшками больших пальцев центр лба он мечтал о спокойствии и одиночестве. - Фенфанг, - цокнув языком обратился Сяолун, после смягчив тон, - я бы никогда не отдал тебя замуж за человека с низким происхождением или плохой репутацией. - Знаю, - подавленно отозвалась первая дочь и не смела более возражать. Она еще не натанцевалась на приемах, не надышалась свободой и молодостью. Обухом по голове ударила мысль, что новый дом девушка покинуть сможет только в том случае, если захочет посетить отчий дом или супруг дозволит посетить званый вечер в сопровождении. Уныние, вновь посетившее Фенфанг, висело в воздухе. - Возьми, дочь, прочитай, - Сяолун протянул девушке соглашение о браке ее дочери с первым принцем, думая, что данный факт хоть немного обрадует его старшую дочь. - Неужели? – удивленно пробубнила девушка себе под нос, и, находясь под впечатлением, добавила: - Такая честь… «На троне будет восседать моя дочь, - старший ребенок семьи Вэй перечитывала документ и не могла поверить, что ее клану так повезло, - Сколько возможностей…» Мужчина, поняв, что информация возымела должный эффект, наконец покорно вернулся к работе, а Фенфанг, глубоко вздохнув, покинула отцовский кабинет, чтобы обдумать все в своей комнате. Сяолун продолжал корпеть над бумагами и не заметил ухода дочери. Гуанхуй подслушивала разговор дочери и мужа, а после того, как Фенфанг вышла, пошла за ней, чтобы успокоить и дать пару советов.***
Период подготовки к переезду в дом супруга был полон беспокойств для невесты. В один из дней прошедшего месяца Фенфанг начала одолевать тревога, а в мыслях царил беспорядок. Девушка чувствовала, что ее здоровью угрожает нечто; однако никаких внешних признаков заболевания не проявлялось; изменения в поведении не укрылись и от сестер, но те предпочли не надоедать будущей невесте расспросами. Фенфанг поделилась переживаниями с матерью, а та убедила старшую дочь, что волнение перед встречей с новой семьей переживают многие девушки. Страх ненадолго отступил. Гуанхуй всегда поддерживала своих детей, хоть была строгой по отношению к ним, ибо чтила традиции как никто другой в фамильном доме. Прощались со старшей сестрой и дочерью недолго, ибо давно уже успели обо всем переговорить. Фенфанг отправила младшему брату послание голубем и жалела, что не смогла проститься с ним лично. Глава семьи – Сейрю – после переезда своей жены в дом Ли скоро покинул ее по личному приказу императора: сопровождать дипломата из семей Шу, Шань и знатока экономического дела в упадочную империю Коуга. За время отсутствия супруга, Фенфанг решила развеять свои опасения относительно здоровья и, закрывшись ночью в комнате после ежедневного принятия ароматических ванн, воспользовалась магией. Результат ввел девушку в ужас и первые пару часов были испытанием: она озиралась по сторонам, слушая возможные шаги за дверью, заламывала руки и беззвучно плакала. Девушка до рассвета молилась предкам: то обращалась к небу, умоляя убить ее, то стремглав мчалась к алтарю с противоположной стороны от жилых комнат, прося пощадить и уберечь; позже наступила апатия. Фенфанг, взяв с трюмо наполненную табаком изящную трубку и тихо усевшись на подоконник, выдыхала табачный дым и думала: «Как быть? Уважаемый Ли Сейрю убьет меня… Вэй и Ли не простят такого унижения…». Фенфанг встречала рассвет в гробовом молчании, периодически посматривая на дорогу, будто ожидая, что там внезапно появится кибитка мужа. Ей хотелось бы, чтобы солнце не вставало, не будило обитателей дома, ибо они могут стать свидетелями ее позора. В мысленных исканиях способа замедления времени девушке пришла не менее интересная идея – остановить развитие ребенка. Об убийстве она боялась подумать – подобного предки не оставят безнаказанным; однако явно замедлить развитие ребенка без вреда для него возможно, но придется рискнуть собственным здоровьем. Фенфанг видела в этом единственно верное решение, будь не так – то духи не подали бы такую идею. Она, когда-то давно переписав порядок действий для совершения обряда из библиотеки клана Вэй, будто предвидела, что ей это пригодится; в этот момент девушке казалось, что предки давно сделали все возможное, чтобы защитить ее. Следующей ночью будет проведен ритуал.***
После магического эксперимента прошло несколько месяцев и никаких признаков активного развития плода. Девушка радовалась удачному стечению обстоятельств и полезному применению своих навыков. Сейрю за прошедшее время всего несколько раз навещал супругу, потому что дипломатический визит в Коуга затянулся; многие поняли, что страна вновь на пороге войны. Сейрю долгое отсутствие дома беспокоило больше, чем его жену. Муж был очень ревнив и каждый раз, находясь далеко за чертой столицы, в которой проживал, изводил себя. Глава семьи, приехав домой, угрюмо расспрашивал Фенфанг и прислугу, чем жена занималась и приходил ли кто чужой; и получал неизменный ответ: уважаемая хозяйка Ли большую часть времени проводит в своей комнате, никто не соизволил ее посетить. Узнай воин об измене – убил бы, и Фенфанг знала это и боялась. Таким образом около года супруги находились в дали друг от друга и ограничивались лишь редкими приездами Сейрю и письмами. Фенфанг определила для себя, что в ближайшие сроки стоит возобновить развитие жизни внутри, потому что не раз она и глава рода были близки; кроме того, девушка стала чаще жаловаться на самочувствие и заболевать, как она предполагала, из-за магического вмешательства в естественные процессы. Девушка понимала: как станут заметны изменения в хозяйке, кривотолки вначале пойдут среди слуг, а когда муж приедет, то можно объявить об этом официально. Уроженка семьи Вэй не раз вечерами перед зеркалом, после нанесения косметических средств по уходу за кожей и принятия ароматических ванн, репетировала свое сообщение, но всегда оставалась недовольна результатом. Развеяв ритуальное заклятие хозяйка дома Ли спустя несколько недель почувствовала, как покрепчало здоровье: боли в суставах стали исчезать, а кожа снова стала чистой и нежной; но на свет явились новые опасения относительно ребенка. «На кого он будет похож? Может ли дитя родиться убогим вследствие обряда?» - вопросы, которыми девушка задавалась изо дня в день. И после того, как в голове из всех ответов отчетливо слышался самый страшный для девушки: «На Рэна Котоку…», Фенфанг начинала обреченно молиться небесным духам, земным и предкам. Частые молитвы молодой хозяйки не остались незамеченными, но поверенная Фенфанг оправдывала обращения жены главы к предкам и духам отъездом хозяина дома. На западе было неспокойно: назревал открытый военный конфликт с Коуга за необжитые земли на севере; а на юге империи с побочной ветвью Бянь, оборвавшей все связи с основной ветвью и выступающей против Ко. Переживания госпожи тяжелым грузом легли на сердце Чэнь Шан, будущей бонны наследника. Она не испытывала теплых чувств к кому бы то ни было в доме Ли, но очень уважала хозяев, а также была очень чуткой и зависимой от чужого настроения натурой. - Госпожа, вы сама не своя в последнее время, стоит ли мне послать за лекарем? – рано утром холуйка, расчесывая хозяйке волосы, заметила, что та в очередной раз крепко задумалась и сидела с отстраненным выражением лица. Девушка снисходительно улыбнулась и ответила: «Да, нездоровится» Человека, практикующего медицину, пригласили посетить Фенфанг в тот же день. Лекарь оповестил молодую жену, что скорее всего недомогание она чувствует из-за беременности и наказал пить чай из успокаивающих трав; также ныне девушка обязана наблюдаться у опытного медика. Новость, с легкой руки служанки, присутствующей при осмотре, облетела вскоре весь дом, и прислуга как никогда ранее старалась угодить уроженке семьи «большой тройки». Многие открыто справлялись и самочувствии Фенфанг, тогда девушка поняла, что тянуть и дожидаться супруга уже не имеет смысла и решила написать ему и родителям письмо с радостным известием. Ответное письмо от мужа пришло быстро и было длиннее всех предыдущих, где генерал выразил надежду, что родится наследник. Второе послание попало в руки Фенфанг на пару дней позже. Бумага с заметками на полях была разделена на две половины, написанные разными почерками: отца и матери. Сяолун кратко и настойчиво попросил, если ребенок родится магом, то пусть посещает резиденцию клана Вэй два-три раза в неделю для изучения волшебства. Гуанхуй пожелала здоровья дочери, новому клану и легких родов. Месяц спустя Сейрю таки показался в столице, но не для того, чтобы посетить семью, а для передачи императору депеши: «…советник правителя Коуга ранен одним из представителей империи Ко (уроженцем семьи Шань), в ходе возможного давления визиря на господина от имени Коуга империи Ко объявлено недоверие и дипломаты были вынуждены покинуть территорию государства с сопровождением…». Для многих, до кого долетел слух, а среди них немало простолюдинов, ясно стало одно – быть войне. Жителям империи вновь стало душно и тошно, все ожидали урагана от очередной грозовой тучи, нависшей над страной; темным облако казалось крестьянам, живущим на окраинах вблизи Коуга. Император малую часть войск под предводительством одного из младших сыновей рода Ло, около полторы тысячи человек, отправил к границам, а генералам позволил провести время с семьей. Местных жителей тревожил лагерь армии Ко, расположенный неподалеку, люди опасались близости с военными. Рэн Хакутоку воспринял действия правителя империи Коуга с некоторым недоумением, ибо первому лицу соседней страны, на протяжении долгого времени, предлагали разные решения конфликта, основанные на компромиссах; однако Коуга проигнорировали все предложения, отказались возвращать на родину одного из виновников недоразумения (дипломата клана Шань) и использовали личную ссору представителей разных сторон как мотив для нагнетания обстановки между государствами. Работники дома Ли всеми силами пытались оградить хозяйку от плохих новостей извне по письменному приказу хозяина; муж также никогда не упоминал в своих письмах о происходящем, посему Фенфанг пребывала в неведении. Даже приехав Сейрю не спешил волновать жену и умалчивал о, скорее всего, неизбежной войне. Воин искренне верил, что от беспокойств и беспорядка в голове Фенфанг зависит умственное и физическое состояние ребенка. Около трех месяцев Сейрю провел дома и большую часть дня проводил в кабинете, выходя только к завтраку, обеду и ужину – время чая Сейрю предпочитал игнорировать. Фенфанг скучала и не знала, чем себя занять, поэтому взялась мастерить амулеты для супруга. В один из жарких и душных дней императорский гонец пришел сообщить о начале боевых действий на западной границе у плато Тензан. Отъезд мужчины не принес девушке сильных переживаний. Ее думы были заняты вечерами и приемами, на которые Фенфанг не сможет попасть из-за запрета супруга. Четыре месяца девушка коротала время в одиночестве, скрашивая его игрой на эрху, стрельбой из лука, переписками со знакомыми и изучением магии. Волшебство быстро наскучило, и она стала занимать себя поэзий как ее мать. По мере приближения дня родов самочувствие ухудшалось, и паника нарастала. Ее одолевали противоречивые чувства: восторг, что скоро на свет появится тот, кого юная Вэй носила под сердцем так долго и ужас, что дитя будет внешне и внутренне воплощением ее греха.***
Несколько ночей подряд шли дожди, не прекращаясь. На одну из них пришлись схватки, а потом начались и роды. Процесс протекал долго и болезненно, прислуге приходилось держать Фенфанг, чтобы она не навредила себе, ребенку или лекарю. Около суток младенец не мог появиться на свет из-за того, что находился в неправильном положении, что изматывало обоих. Фенфанг будучи крайне истощенной то металась на кровати, крича от неутихающей боли, то затихала, скуля проклятия и молитвы. Итак, спустя еще несколько часов, младенец все-таки смог появиться на свет. Малыш лежал на руках медика и молчал, отчего вокруг царило безмолвие. Все находящиеся в комнате, кроме матери, которая тяжело дышала и закрывала лицо ладонями, буравили взглядом ребенка, закутанного в одеяло. Никто не мог произнести хоть слово. «Почему не плачет?..» - немой вопрос витает в мыслях каждого в помещении. Спустя минуту-две переглядываний резко раздался детский плачь и напряжение в воздухе спало. - Наследница, - облегченно сказал лекарь, вытирая плачущего ребенка, - ваши черты уже проглядываются, госпожа. - Покажите! – потребовала хозяйка Ли, поднимаясь на локтях и окидывая присутствующих исступленным взглядом. – Хочу видеть! Лекарь улыбнулся, расценив восклицания как естественное беспокойство за чадо. Фенфанг разглядывала ребенка, пытаясь найти видимые черты брата императора и чувствовала, как на душе временно отлегло: «Не похожа…».***
Два с половиной месяца прошло с момента рождения девочки, уходом за которой занималась Чэнь Шан. Фенфанг навещала дочь три раза в день по часу, нянчила и играла с ней. Девушка готовилась к приходу мужа-победителя, подбирала себе наряды и активно заправляла всеми делами в доме: начиная с уборки жилых помещений и заканчивая садом. Девушка делала все, что должна делать хозяйка дома. Ее не волновала победа империи и возвращение супруга живым: Фенфанг пыталась соответствовать требованиям. Помри Сейрю на поле боя, девушка бы также исполняла свой долг перед людьми, как безутешной вдовы. С минуты появления на свет необходимо, согласно традициям, подождать три месяца и тогда дать первое имя, которым ребенка будут именовать в семье, а после второе, которым именуют в обществе. Ныне обычай изжил себя и отпала нужда использовать второе имя. Подобное до сих пор практикуют в провинции, когда в крупных городах империи Ко такое стало немодно. Фенфанг сидела на подоконнике, курила трубку и смотрела на дочку, размышляя, какое имя ей подойдет. «Что-нибудь нежное, - думала она, вдыхая дым из трубки и потирая подбородок, - изящное, ведь она у меня будущая императрица». Супруг, узнав о рождении дочери, настоятельно рекомендовал не давать ребенку имени и дождаться его. Ли Сейрю хотел контролировать происходящее в семье и в жизни своей первой дочери. «Ли Нуо» - имя для девочки само пришло на ум и вызвало легкую мимолетную улыбку. Девушка, отложив трубку подошла к кроватке и взяла на руки младенца. Смотря на своего ребенка, она умилялась и мечтала, что девочка вырастет прекрасной женой будущего императора, лицом империи в ее расцвете; а потом мысли в голове путались и Нуо, у которой уже немного отросли светло-зеленые волосы, для мамы просто была похожа на пирожок или булочку, которую хотелось потрепать за пухлые щечки. - Не перестаю удивляться тому, какая же ты маленькая, - с улыбкой на губах шепотом произнесла Фенфанг, поглаживая большим пальцам висок дочери. Внезапно у девушки закололо в груди и ее настиг приступ кашля: после тяжелых родов у Фенфанг заметно ослабло здоровье и проявились симптомы чахотки. Резкие звуки и движения матери испугали девочку, и она заплакала. После сухого кашля болело горло молодая Вэй вынуждена будет в очередной раз пить микстуру. - Забери, прошу, я не выношу детский плач, - попросила хозяйка стоявшую за приоткрытой дверью Чэнь Шан, передав дочь в руки няне и поспешно покидая комнату. Оказавшись за дверью, она достала из рукава баночку, откупорив ее, выпила, морщась толи от неприятного вкуса лекарства, толи от пронзительного плача по ту сторону двери. Единственные громкие звуки, которые девушка могла стерпеть – музыка на приемах и светские разговоры, сопровождаемые смехом.***
Настал день возвращения главы клана. Фенфанг ожидала кибитку мужа за пару часов до назначенного времени и до приезда пребывала в гостевой комнате, потому что ее снова стали одолевать сомнения, связанные со схожестью Котоку и дочки. Привратники открыли ворота главе семьи, а прислуга отворила двери в дом. У входа Сейрю встретила жена, спрятавшая ладони в рукава ханьфу. Тридцатилетний мужчина устал в дороге и, отобедав с супругой, просил показать свою дочь. В то время, пока несли ребенка, мужчина ощущал трепет и заинтересованность. С девочкой на руках Фенфанг вошла на балкон и присела рядом с мужем. Сейрю долго всматривался в лицо ребенка, отмечая про себя, что та, уже в младенчестве, весьма схожа с матерью: цвет глаз и волос, принадлежащий Вэй – первое, что цепляет взгляд. Затянувшееся молчание давило на Фенфанг, и она начала поглаживать ручку ребенка в ожидании каких-либо действий уважаемого хозяина дома Ли. - Я пожелал бы наречь ее Ронг, - Сейрю, продолжал смотреть на ребенка, произнеся слова приглушенным голосом, где твердость присутствовала не пожеланию внушать страх в близких, а по профессиональной привычке. - Уважаемый супруг, - девушка полностью развернулась к собеседнику, - Ронг – имя, связанное с войной, - девушка, крепче прижала девочку к груди, в то время как глава клана внимательно слушал ее, - я не желаю нашей дочери будущего, где вокруг только оружие и смерть. - Она дочь генерала, принадлежит семье военных, в ее имени не может отсутствовать то, чем род живет со своего основания, - сурово произнес мужчина, насупившись, снова взглянув на дочь, после чего продолжил: - В письме, что я получил около месяца назад, упоминалось имя Нуо. - По «Цюй ли», назвав ее Нуо, мы предрекаем ей мирную жизнь, – продолжала аккуратно склонять к своей точку зрения Фенфанг супруга, - это удачное имя для девушки. - Но не для первой дочери фамилии Ли, - глухо отозвался отец, оскалившись и кинув острый взгляд на жену, которой не понравился завуалированный упрек, - многие женщины и мужчины нашего сословия воюют не с оружием в руках, но схватки не менее кровопролитные. Герой империи имел ввиду происходящее на приемах: он был свидетелем того, как клевета уничтожила в пух и прах зарабатывающую авторитет среди знати общину. Для аристократов информационная война – опасная игра, в которую вовлечены все влиятельные фамилии. Фенфанг понимала, о чем он говорит, но не видела в игре ничего зазорного; «большая тройка» между собой играет чаще, чем с остальными, посему членов союза можно обвинить только в осаждении друг друга. Однако каково бы не было отношение Ли Сейрю к происходящему в высших кругах хаосу и роли его жены в нем, он любил Фенфанг и пошел на уступки, высказав предложение: «Ли Нуоронг». Фенфанг удивилась благосклонности мужа и расслабленно выдохнула. - Уважаемый супруг, благодарю за то, что прислушались ко мне, - улыбнулась девушка и, позвав бонну, отдала Нуоронг, чтобы та положила младенца спать.