Goth

Когда ещё не было помад всех цветов и фактур, готы уже существовали, и некоторые из них имели желание и необходимость выразить всю боль через накрашенные губы. Причём просто чёрный — это слишком легко. Глубокий фиолетовый гораздо лучше подчёркивает усталость от жизни и синяки под глазами. У Генриетты поначалу была баночка гуаши. Она брала кисточку, или малевала прямо пальцем, но краска быстро сохла, трескалась и осыпалась. Гуашь вскоре вернулась к брату в стол, чтобы тот смог и дальше рисовать свои весёлые картинки о несуществующем в природе радостном времяпрепровождении. Зато из стола пропал фиолетовый фломастер — он передавал боль гораздо лучше, и наносился проще. Да ещё и был горьким на вкус, ну очень готично. К радости Генриетты, помада нашлась очень быстро. Даже тупая сука-мамаша поняла, как та необходима дочери, и купила её. Благодарности, правда, за это не дождалась. У Фиркла с помадой было гораздо хуже. Краситься одной на двоих с Генриеттой не хотелось вообще (фу, непрямые поцелуи!), а свою только предстояло раздобыть. Зато в группе детсадовцев было полно красок. Гуашь, конечно, крутая штука, простая и без изысков, но гораздо приятнее медовая акварель. И она реально сладкая, если облизнуть губы. Может, Фиркл и старался пить кофе без сахара и выглядеть самым тру-готом, но никто не мог запретить ему лизать медовую акварель. В конце концов ему пять лет, а чем ещё занимаются дети его возраста между курением, распитием кофе и играми с ножами? А помаду всё равно пришлось выпрашивать у Генриетты. Правда, новую и в подарок.